Аннотация: Героя ждёт большое будущее, он на правильном пути.
Байка N 14
"Ураганда".
Часть 1.
Это был воистину странный человек. Во всяком случае, мне подобные за всю жизнь не встречались ни разу. Начать с того, что у него с лица никогда не сходило выражение безмерной усталости, которое не зависело от времени суток, погоды или текущей ситуации. Обычно я достаточно правильно определяю возраст и не только у мужчин, но и у женщин тоже. Хотя изредка приходилось иметь дело с людьми без возраста. Такие либо в юности стареют катастрофически и потом так и остаются с неизменными отметинами возраста, как молодые старички. У других наоборот, детство на лице, да и на всём теле затягивается до самой пенсии. Для таких даже термин образовался - "бэби-фэйс" (более злой вариант - маленькая собачка - до старости щенок). Мой новый знакомый определённого возраста не имел. Когда он резко вставал или поворачивался, наклонялся, брал какие-то предметы - гибкость мышц, упругость скелета выдавали молодого тренированного человека, все действия которого были ловки, легки, даже слегка небрежны. Но стоило повнимательнее заглянуть в его зеленые, очень редко мигающие глаза, и в их глубине обнаруживалось множество прожитых весьма непростых лет. Откуда-то появлялись вокруг глаз мельчайшие морщинки и, перед тобой был ещё не старик, но весьма поживший на свете человек. Когда же он говорил, что делал весьма не часто и немногословно, то создавалось впечатление, что вот эта его фраза самая последняя, как финишная черта, итог всей жизни.
Правда, встретив моего знакомого случайным образом на улице, вы вряд ли разглядели бы все эти странности. Никаких особых примет он не имел, одевался скромно, незаметно (сейчас я думаю, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей особе). Походка уверенная, молодцеватая, но без развязности. То есть, вроде как обычный человек, и, тем не менее, что-то в нём приковывало взор, заставляло внимательнее присмотреться.
Вот я присматриваться к нему стал не после первого знакомства, а гораздо позже, когда мы уже заключили договор. Вряд ли, знай его получше, я изменил бы решение, но может быть условия договора были бы другими.
На момент нашего с ним знакомства я подвизался в конторе ближайшего ещё живого бывшего совхоза на закупках всякой всячины. Он тоже покупал. Его интересовали телята, молодняк до одного месяца. В большом количестве, конечно по сегодняшним меркам. В конторе он появился в середине дня, когда все, что называется "в полях". Да и меня-то он застал случайно (теперь я так не думаю, судьба она знаете ли, лучше нас разбирается, кому и с кем встречаться), я заехал за деньгами для закупки каких-то хозяйственных мелочей. Незнакомец представился Иваном, хотя мне уже тогда показалось, что это его не настоящее имя. Зачем ему были нужны месячные телята он не объяснил, но требовались они в количествах, которые наше захудалое хозяйство обеспечить не могло. Как-то не навязчиво Иван попросил о содействии в его проблеме, а я сразу так и согласился. Разъездной характер моей деятельности позволял барражировать по району для решения самых разнообразных вопросов, в том числе и закупки молодняка.
Мы посетили в этот день пару хозяйств и даже о чём-то договорились. Но этого всё равно было мало, объёмы возможных поставок получались невеликие, а зная нашу деревенскую обязательность - вообще смешные. Мы условились с Иваном на следующий день продолжить заготдеятельность.
По ходу наших с ним разъездов по району, я пытался втолковать Ивану особенности ведения национального сельского хозяйства, сложившегося на границе умирающего в агонии совхозно-колхозного метода истребления земли и прочих ресурсов и, в муках зарождающегося частнособственнического ублюдка, где повивальными бабками выступали бывшие и свежеиспечённые чиновники и бандиты.
Хитрожопые руководители полудохлых хозяйств, выживающие только за счёт распродажи земли и нелегальной порубки леса, видя перед собой явного профана (Ивана), заламывали несусветные цены, требовали предоплату за не родившихся телят, обещали золотые горы. И вообще, видя потенциального покупателя, неважночего, начинали плести такое, что не могло быть приписано даже действию местного самогона. Один деятель договорился с нами до того (он нутром своим пропитым почуял, что за Иваном стоят хорошие деньги), что пообещал на аванс в размере четырёх с половиной миллионов рублей вывезти из Швейцарии породистых тёлок и самого лучшего племенного быка, и завалить нас телятами, которые у его тёлок будут рождаться даже не двойнями, а тройнями.
Видя, что мой Иван вот-вот готов с этим бредом согласиться, я решил, наконец, вмешаться и утянул его из прокуренного кабинета на улицу, где и объяснился начистоту. И не потому, что мне стало жаль его денег, скорее всего они были не его личные, и он мог тратить их по своему усмотрению. Побыв с этим человеком рядом несколько дней, я почувствовал, что мимо меня плывёт белый теплоход моей судьбы, и сейчас я должен решить, либо взбираюсь по трапу на эту заманчивую громадину, занимаю отдельную каюту и начинаю новую жизнь. Либо не взбираюсь, а смотрю, как он величаво проходит мимо, опускается за горизонт, а я, размазывая пьяные сопли и слёзы, с тоской гляжу, как развеивается, вместе с моими надеждами на какое-то изменение в жизни, дым из его гигантской трубы.
Я предложил свои услуги посредника в переговорах с местными хитрованами. Последовала короткая борьба с самим собой - ведь какой-то процент от сделки я должен получать. Иван, не торгуясь, согласился с моим вариантом, что заставило меня ещё помучаться - мало запросил. Не долго переживал, чай не блондинка, и в жизни руководствуюсь принципом - лучшее - враг хорошего.
Так мы начали совместную деятельность. Я подобрал пару крепких молочных хозяйств, правда, не из нашего района, у которых отход производства в виде народившихся телят представлял конкретную головную боль. Я знал и руководителей этих хозяйств и главных зоотехников. Люди вменяемые, они быстро поняли и свою и общественную выгоду от таких поставок. Да так сообразили, что в "Раздолье", например, мы ещё не покинули стол переговоров, чернила, что называется, на контракте ещё не высохли, а Трифоныч, дюжий дядька, руководитель в третьем поколении, отдал распоряжение присутствующему здесь же зоотехнику - усилить кормление бычков и ЗЦМ на них не экономить.
До нужного ежемесячного количества всё равно приходилось докупать молодняк у всяких прочих, которые делали вид, что крестьянствуют на родной земле. Приплод от их коровёнок чаще всего оказывался немощным и больным. Пришлось договариваться с тем же "Раздольем", чтобы они этих смертников хоть чуть-чуть выхаживали. Короче говоря, суеты у меня оказалось выше крыши, но и заработки впечатляли. Иван своё слово сдержал, моя доля выплачивалась регулярно, и я уже начал подумывать об уходе с основного места работы. Сдерживало одно - насколько эти странноватые закупки растянуты во времени, не прикроется ли лавочка через полгода.
На мой прямой вопрос Иван ответил своеобразно:
-- Три года с объёмом сегодняшним, с дальнейшим увеличением и расширением, если всё устроит.
Кого устроит с таким увеличением? И куда расширением? Гарантировать предстоящие процессы он отказался. Решение пришлось принимать на свой страх и риск. Я наточил карандашик, поменял в калькуляторе батарейку и сел за вычисления. Получилось, что за три года, если всё пойдет, так как идёт, безо всякого расширения и углубления, я заработаю столько, сколько на моей должности закупщика в родном хозяйстве "Тормоз Коммунизму", мне понадобится отработать пятнадцать лет. Скорее его распродадут по частям за это время. Вон, местные буржуины уже на наши луга прицеливаются, а в них всё наше достояние сосредоточено, если не считать небольшого лесного массива за речкой.
Короче, решился я. Сдал "ГАЗик", купил бортовую "Газель" и сдал её в аренду новому своему работодателю вместе с собой. Выгоды стало ещё больше. Но не только о своей личной выгоде пёкся я, настраивая весь этот непростой процесс. Чуяло моё сердце, что за обычной сегодняшней закупкой молодняка скрывалось что-то большее.
Видя, что я сам прекрасно совсем справляюсь, Иван всё реже участвовал в рейдах по хозяйствам, надолго исчезая куда-то. Была ещё одна странность, на которую я до поры не обращал внимания. Весь закупленный молодняк мы, в конечном итоге свозили в большой телятник (бывший откормочник) на краю райцентра. Там они проводили ночь или две под присмотром двух бывших сотрудниц того же откормочного хозяйства, а затем за ними приходили специализированные закрытые машины с иногородними номерами и совершенно не разговорчивыми водителями. Скот молча пересчитывали, грузили, выписывали товарно-транспортную накладную, и наши телята убывали в неизвестном направлении.
Собственно, мне было всё равно, едят их потом, в кровавых ритуалах используют или на производство медицинских препаратов расчленяют, но любые странности всегда притягивают внимание. Будучи человеком слегка благоразумным, иначе с чего бы черти занесли меня из столиц в глухую деревню, я пару раз шлёпнул себя по рукам и лишних вопросов не задавал. Остальные работники - бабы, которые следили за телятами, от природы были не любопытны - у обеих семеро по лавкам, мужья алкоголики, больные матери и прочий огород, короче, некогда нос совать в чужие дела.
Как водится, за несколько месяцев совместной работы со странностями свыклись, мелкие неурядицы решались в рабочем порядке и на общую картину нашего бизнеса существенного влияния не оказывали. Мелюзгу - поштучных поставщиков я, в конце концов, заменил на ещё одного третьего оптовика и окончательно успокоился. Уж очень хлопотно было колесить по району за каждым полудохлым бычком, отлавливать хозяина, заново торговаться с ним о цене (никакие прежние договорённости здесь не срабатывали). А надвигалась зима, да уже сейчас по раскисшим дорогам объезд поставщиков превращался в трудовой подвиг.
Устроив себе жизнь, я решил поваляться на лаврах и взял неделю отпуска. Пальмы, бананы, белый песочек, "пино-коладо", смуглые девушки со всех концов света. После моей "Засрановки" - прямо вечный праздник. Но, как человек деловой, смотрящий в будущее с оптимизмом, но осторожно, я правильно укрепил свой организм, впитал тропические впечатления и отбыл на Родину. Не обременённый длительными порочащими связями, летел я к родному телятнику, чтобы со свежими силами впрячься в свой сельский бизнес. Тем более что подходила пора планового массового отёла.
А дома меня ждал "абзац", точнее - падёж. Бабы в панике метались по телятнику от одного умирающего к другому. С двумя десятками бычков уже пришлось расстаться и ещё две сотни кандидатов на тот свет, в разной степени готовности, маялись в загонах.
Надавав тумаков глупым бабам, сквозь их коровий рёв, мне удалось выяснить причину катаклизма. Оказалось, что наш запас ЗЦМ (заменитель цельного молока, если кто не в курсе - основной корм для малолетних отлучённых от мамки телят) кончился, новую партию Яшка Треугольников - поставщик подвёл, не завёз, а сам пропал, то ли запил, то ли ещё что. Бабы проявили инициативу - перехватили аж двадцать мешков у каких-то заезжих то ли чеченцев, то ли корейцев. Вот с того дня телят и понесло.
Аферистов этих теперь уже конечно не поймаешь, да и не решит их поимка возникшую проблему. Я первым делом позвонил нашему постоянному поставщику - "жучине"-Яшке и предупредил, что если товар сегодня же не будет лежать у меня на складе, то я, не смотря на многолетнюю дружбу, разрываю с ним всякие отношения и переключаюсь на поставщиков из Финляндии (что, кстати, уже давно собирался сделать). Забегая вперёд, скажу, что Яшка, паскудник, в тот день так и не приехал, так что угрозу свою я, в конечном итоге, исполнил. А что, у нас теперь капитализм, мать его так.
Никаких препаратов на подобный экстренный случай мы у себя не держали - нужды не было. А вот, как оказалось, зря. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай.
Дав ценные указания ещё всхлипывающим бабам, я вскочил в машину и на бешеной скорости понёсся на соседнюю птицефабрику. Тамошний главный ветврач - Арвид Янович и свою поднадзорную живность блюл и другим в помощи не отказывал. В его хозяйстве всегда имелось что-нибудь от всех болезней, и не только куриных. То привезут мази ведро, на основе прополиса, то какую-то новую смесь-прикормку с добавлением мёда, то несколько бочек "живой воды", полученной путём электролиза. Не оставляют неугомонные изобретатели нашего брата - ветеринара. При птицефабрике имелась своя молочная ферма на сотню голов. И телят они откармливали для себя на мясо.
Как был я, прибывший с Островов, в гавайке и белых штанах под ватником и в сапогах, так и ввалился к братьям ветеринарам. Но мне и тут не повезло. Добрый доктор Арвид Янович оказался в отпуске, а вместо него за столом, уставленном алюминиевыми мисками с жареными куриными потрошками и квашеной капустой, среди бутылок с водкой восседал его заместитель Николай по кличке "Календарь". Уже чуть тёплый, вкупе со своим неразлучным приятелем из транспортного цеха - Тимофеем. Глядя на эту спитую компашку, я явственно услышал, как щёлкает счётчик, накручивает убытки из моего личного кармана. "Ох, встанет мне ещё этот отпуск, - горестно подумалось мне в прокуренной подсобке передовой птицефабрики, - со всеми "пино-коладами".
-- А, Серёга, - заорал пьяный "Календарь", разводя гостеприимно в стороны руки, - Ты из какого Мозамбика к нам пожаловал?
Вид у меня и в самом деле был странноватый для этого места и времени, но разводить разговоры сейчас было совершенно недосуг.
-- Так, пьяная морда, признавайся, где, в каком холодильнике у Яныча от телячьего поноса препараты спрятаны. А то сейчас живо директору отзвонюсь, чем вы тут в рабочее время занимаетесь.
-- А ты меня не пугай, скупщик несовершеннолетних телят. Ишь, в совесть он мою лезть удумал, директору жаловаться. Нету у меня ключей от холодильника, Яныч с собой увёз, не доверяет мне, латышская морда. Хочешь я тебе физраствору дам или глюкозки опохмелиться?
Не везёт, так не везёт. Конечно, главный ветврач птицефабрики лучше знает, что можно доверить своему заместителю. И не зря он все вакцины в холодильнике запер, и ключи с собой увёз. Пропьёт "Календарь" весь запас, разбазарит частникам. И зачем они его держат?
-- Не надо мне твоей "глюкозки", лучше посмотри, что у тебя от дизбактериоза есть. Телята у меня полегают, хоть в аптеку беги.
"Календарь" степенно допил то, что оставалось в стакане, зажевал огромным солёным огурцом и им же махнул куда-то в сторону коридора.
-- Вчера машина из Москвы была, там, на пробу дрянь какую-то новую привезли. Около двери стоит, - "Календарь" (в миру Николай) снова разлил по стаканам.
У двери действительно стояли две картонные коробки с флаконами разной вместимости с тёмной мутной жидкостью, но с одной и той же надписью: "Биоланум-М". В мешках было то же самое, но сухое и посаженное на вспученный вермикулит. Встретить здесь хорошо знакомый мне препарат, само по себе было неожиданностью. Я слишком хорошо знал его историю, в которой сам некоторое время назад принимал непосредственное участие.
"Значит, питерцы опять зашевелились. Не теряют надежды протолкнуть регистрацию препарата" - Я осмотрел содержимое коробок более тщательно. Кроме аннотаций там лежало сопроводительное письмо из Санкт-Петербурга с просьбой по окончании испытаний представить отчёт по прилагаемой форме, а так же товарная накладная от московской компании, которой командовала небезызвестная мне дама по имени Виолетта. Женщина толстая, охочая до денег и мужчин, особенно молодых, и свою выгоду никогда не упускающая.
"Так вот на какие шиши гуляет Календарь". Он вытряс с Виолетты аванс за испытания "Биоланума" и прочее его совершенно не колышет" - Картина прояснилась, и я принялся действовать самым решительным и наглым образом. Тем более, что сам Бог послал мне то самое лекарство, которое было нужно.
-- Что ж ты, гадёныш, препарат в коридоре бросил. Там же написано русским языком - "хранить при температуре плюс пять градусов Цельсия. Пропадёт же всё, - начал я наезжать на "Календаря".
-- Да наплевать. Отчёт состряпаю. Что мне, впервой что ли? Эти лопухи всё проглотят, лишь бы печать стояла, - Этот хренов ветеринар, отвечая, одновременно копался в миске с жареными потрошками, выбирая кусок пожирнее.
-- Слушай, Николай, ты реально "Биоланум" испытывать будешь? Или опять тёще всё отдашь? - Перед тёщей "Календарь" откупался всем, что мог утащить с работы.
-- А что, ты себе взять хочешь? Могу продать. Только задорого. Оч-ч-чень хороший препарат. Мёртвых поднимает. Мне так Виолетта сказала, - "Календарь начал отрабатывать свой аванс.
-- Нет. Я возьму его у тебя просто так. Испытаю и напишу отчёт. С печатью и подписью. Идёт?
Николай начал торговаться. Расслышав слово "деньги", к нему присоединился вдруг очнувшийся из транспортного цеха Тимофей. Для меня вопрос был решён.
-- Так, орлы. Вот вам пятьсот рублей за всё. Взяли по мешку и понесли в машину, - "Орлы" поняли, что торг закончился и, либо они имеют для продолжения банкета пять сотен, либо остаются перед серьёзнейшей проблемой - на что добавлять?
Дальнейших споров не последовало, выписывая уверенные синусоиды, собутыльники сволокли оба мешка в машину, коробки я сам забрал, не доверяя стекло алкашам, и вступили между собой в оживлённый диалог о способе превращения малиновой бумажки в прозрачную жидкость.
-- Всё. Пока. Отчёт за мной. Янычу привет, - Но они меня уже не слышали. Я погнал машину назад к несчастным больным телятам.
-- // --
За два дня мы всем трудовым коллективом поставили ещё живых телят на ноги. Конечно, до кондиции было весьма далеко, но подохнуть они уже не должны были. Мне хотелось провести полный курс реабилитации после дисбактериоза, чтобы избежать падежа в дороге. Но Иван настоял на отправке, даже с риском потерять несколько голов в пути.
Хозяин-барин. Кто платит музыку, тот её и заказывает. Скрепя сердце согласился я отправлять партию, оставив только десяток самых слабых. Для подстраховки выдал водителям спецгрузовиков несколько флаконов "Биоланума", с наказом - при следующей выпойке, там, где она у них происходит, чтобы обязательно включили в рацион в соответствии с инструкцией.
Водители молча покивали, флаконы взяли, но у меня было такое ощущение, что не будут, ни хрена они его давать, там, на очередном пересыльном пункте.
Я без утайки обрисовал Ивану картину произошедшего, ни сколько не умаляя своей вины. Более того, изъявил готовность взять на себя возникшие материальные потери, что вообще-то было достаточно логично. Но Иван неожиданно не согласился со мной, заявив, что такого рода форс-мажоры заложены у него в смету поставок, и заказчик, в данном случае, берёт все расходы на себя.
Падёж мы списали, инцидент на тот момент был исчерпан, и наша жизнь продолжила своё плавное течение. Арвид Янович вышел из отпуска и уволил, наконец, "Календаря". Тот успел в его отсутствие такого накуролесить, что дальше терпеть было уже невозможно. По поводу изъятой у него партии "Биоланума" знатный ветеринар махнул рукой и заявил:
-- Им это больше чем нам надо. Так что пришлют ещё. А если отзыв напишешь, так они только рады будут.
Я не стал тянуть с отзывом, правда оформил его от имени птицефабрики и под это дело заказал через Вилетту новую партию "Биоланума". Всё шло к тому, что мне на своём пересыльном пункте следовало завести небольшую аварийно-спасательную службу. Что я и сделал.
Произошедшее событие, прямо скажем, не самое значительное в жизни - мало ли какие бывают накладки. Но оно, как заноза не давало покоя. Не то чтобы я о нём постоянно думал, только как-то неправильно всё получилось. Точнее, как раз правильно, но не по местным обычаям. Иван, как наниматель и материально заинтересованное лицо, по крайней мере, должен был меня изматерить, чтоб помнил сукин сын, как блюсти барскую копейку, а он - нет, грубого слова так и не произнёс, и вообще ни разу ту историю не вспоминал. Бабы, мои безмозглые работнички, ещё долго опасались, что вспомнят однажды и с них за ущерб высчитают.
Короче, странный был этот Иван. Однажды я случайно присутствовал при его разговоре с кем-то по мобильному телефону. Говорил он не по-русски. Я ведь не всё время в деревне проживал, кое-чему в городе успел нахвататься. И хоть языков не выучил, но на многих из них по десятку слов знал. А самое любопытное, что, несмотря на незнание, мог языки различать, просто по характерным звукам, произношению. То есть, наверняка сказать на испанском говорят или на португальском, японский звучит или корейский. Вот такая у меня способность имелась. Мало найдётся среди наших деревенских, да и городских заодно, кто отличит шведский язык от норвежского. Я мог. Легко. А тот язык, на котором Иван говорил, так и не распознал. Опять-таки, вроде ничего особенного, но ещё один штрих в его странный портрет добавился.
Наш пересыльный пункт к зиме готов был только по самым нищенским меркам - продувался и проливался и сверху и снизу. Я как-то поздно сообразил (это мои крестьянские гены тормозят), что надвигаются холода и наши телятки могут все хором полечь от пневмонии. Нашёл я срочно в городе знакомых шабашников, которые ещё не ушли в зимний запой. Произвели осмотр, прикинули с ними смету - сумма получилась с материалами увесистая. Но делать нечего, без ремонта и дизельной печки мы зиму не переживём. Пошёл к Ивану, показываю ему расчёты, пытаюсь что-то объяснять, готовлюсь спорить и доказывать, а он, молча открывает сейф, достаёт пачки денег и вручает мне:
-- Когда закончите - отчитаешься.
И всё, никаких споров и пояснений. Оно, конечно, спасибо за доверие, но привык я уже, что прежде чем с тобой в чём-то начальство согласится - душу вынет, а у тебя язык мозолями покроется, доказывая свою правоту. Поэтому, с некоторого времени стал я Ивана несколько опасаться, что ли. Вдруг это он сейчас разумный и добрый, ты на этот предмет расслабишься, забудешься, решишь, что теперь всегда так будет, без лишней бюрократии и волокиты. А он - бац! И сменит политику, и отчёт потребует за всё прошедшее время. Глупо, конечно, было опасаться, тем более, что работал я за совесть и мухлежа не допускал. Но червячок всё равно оставался. Во, как нас воспитали-довели, нормального человека странным считаем, да ещё опасаемся.
--//--
Минула зима. Снежная, морозная, под конец вьюжная, но для нашего бизнеса уже не опасная. Утеплились мы на славу. В телятнике после всех мероприятий стало комфортнее, чем во многих городских домах, которые отапливались централизованно. Мои две работницы даже детей своих на выходные отогреваться приводили. А что, заодно и к сельскому быту приобщались, играя с телятами. Ведь растёт, растёт в деревнях поколение, не знающее как за лопату держаться, и с какой стороны к корове подойти.
Я никого не осуждаю, такая жизнь теперь пошла и поперёк неё мы не ходим. Приспосабливаемся, кто как умеет. Поставщики наши, например, учуяв свою и нашу выгоду, несколько раз пытались завести торг насчёт увеличения закупочной цены на телят. Научились, засранцы новомодным словечкам: инфляция, финансовый кризис, дефолт, удорожание энергоресурсов, а товар-то как был худосочным, так и остался. Загружаешь, бывало, а они на ногах не стоят, качаются. Не надеясь, что наша братия поставщиков изменится к лучшему, я решил в новом году восстановить вторую половину нашего телятника и держать их на пересылке не два-три дня, а хотя бы неделю, что б откормить до приличного вида. А то ж позорище - стадо маленьких скелетов.
Надо заметить, что это я сам по своей инициативе так решил. Иван же на качество товара жалоб не транслировал, он вообще ни на что не жаловался, когда изредка появлялся в телятнике. Не критиковал никого и ничего ни разу. Вся деятельность проистекала без его участия. В офисе его тоже очень редко можно было застать. Наши встречи сводились теперь в основном к получению через него денег на месяц вперёд на закупку молодняка, хозяйственные нужды и зарплату.
Кстати, о зарплате. На новой работе я так приподнялся, что в соседней деревне купил себе очень приличный дом на два этажа. С участком, баней, сараюшками, теплицей и колодцем. Мой местный статус поднялся сразу на несколько пунктов и соответствовал зажиточному кулаку. Не пьющий и холостой, я был включен в реестр перспективных женихов с приданым. А мой почти сорокалетний возрастной стаж ещё более добавлял солидности. Нельзя сказать, чтобы я горел безумным желанием срочно покончить с холостяцкой жизнью, но находился, скажем, так, на стадии размышлений на эту тему.
Женитьба - шаг серьёзный, ответственный. Это хорошо тому, кто восьмой раз женится, тут как бы дело уже привычное. Мне же не хотелось всю оставшуюся жизнь заниматься перебором вариантов, причём один другого хуже. Подозреваю, что при таком раскладе входят во вкус процесса и, чуть что не так - пока, прощай дорогая. И пошёл искать новую. Мне хотелось выбрать один раз - и на всю жизнь. Вот и не торопился жениться до сих пор.
Но, как говорится, весна, гормоны, что-то там зацвело-запахло, и молодые женщины почему-то сразу стали привлекательнее. Вот всего лишь неделю назад в ватниках и валенках, прикрытые серыми платками, они меня не интересовали. А сегодня в тех же платках и валенках - привлекают. Загадка.
Опять-таки и здесь я не спешил, зная себе настоящую цену. Выбирал. Приглянулись мне целых три красавицы. Нина - заведующая магазином, у которого владелица - жена какого-то чиновника в райцентре. Видная женщина с достатком, дом хороший, сад ухоженный. Был у неё поначалу муженёк, батрачил где-то на выселках. Спился, она его и выгнала. Красивая, опять же бездетная. Для меня, признаться - чужие дети - камень раздумий. Со своими, которых ещё наверняка напложу, ещё не решил, что делать, а если чужие, то я совсем теряюсь.
Поэтому второй кандидат - Людмила, не первой у меня в списке. Хотя красавица писаная, умница, работящая. Командует лесопилкой и маленьким мебельным цехом, эксклюзивные стулья для Москвы делают. Хорошее хозяйство ей от мужа досталось, да и сама она правильно наследство блюдёт. Муж пару лет назад в аварию попал, разбился, долго мучился, но помер. Говорили, что ему помог кто-то в той аварии, чтоб со стульями своими шибко не разгонялся. Так, не так, но лесопилка у Людмилы работает, и стулья в Москву уходят и "Mersedes" свой старый она на "Volvo" поменяла. Только вот помимо лесопилки муж ей сыночка ещё оставил. Хороший пацан, в школу ходит, только зачем мне этот довесок?
Третий кандидат - Пульхерия. Тоже достойная деваха, замужем, правда не была и приплода не имеет, так что здесь плюс можно поставить. А вот имечко её на девицу видимо ещё в детстве подействовало. Что-то там у неё в голове сдвинулось, так, что посчитала себя Пульхерия первой красавицей в посёлке. Даже на конкурс красоты в район ездила, заняла второе место. Ввиду отсутствия таких конкурсов в нашем посёлке городского типа, выдвинула себя самостийно в первые мисс. Если б не её манера держать себя на людях как заморская принцесса - цены бы не было красавице.
Нет, конечно, и в самом посёлке и в соседних деревнях ещё много достойных женщин водилось. Только я решил не распыляться, а сосредоточиться на перечисленных троих. Последовательно продумать и провести негласно среди них тесты на жёнопригодность, ну и, кому повезёт, ввести в свой новый дом законной женой.
В моих матримониальных поползновениях нашлись добровольные помощники, точнее
помощницы - мужики к таким делам весьма неуклюжи и равнодушны, которые с энтузиазмом взялись за дело. Владелицу лесопилки Людмилу я решил в первых рядах не беспокоить, оставив в стратегическом резерве из-за её спиногрыза.
Больше всех нервничала Пульхерия, она не было извещена о том, кто её проверяет, и девушка фантазировала изо всех сил. Ей только было сказано, что жених (потенциальный) за ней наблюдает ежедневно и ежечасно, всё замечает и делает выводы. В понимании Пульхерии понравиться - это значит ежедневно менять наряды и штукатуриться, а её манерность стала переходить все границы. С ней мне всё стало понятно уже на второй день, и доглядывать за Пульхерией я сразу перестал, но добровольцев не останавливал, да они и сами вошли во вкус представления и продолжали глумиться уже без меня.
Разонравилась мне первая красавица, а ведь сох по ней ещё совсем недавно, пока безденежный был. А с деньгами как-то по-другому на людей смотреть стал. И очень многие в своём поведении чаще напоминали ловцов удачи, охотников за толстыми кошельками. Ещё обратил внимание, что липнуть стали какие-то не самые приятные личности, в друзья-приятели набиваться, зато те, кого числил почти в друзьях, отдалились. Обратить-то обратил, и выводы сделал, да тут всё как закрутилось, что мне не до невест стало. И бежать дальше пришлось с теми, кто был в состоянии успевать.
--//--
К нам прибыла комиссия. Меня в известность не поставили, но сам себе думаю - оттуда, куда мы теляток худосочных поставляем. Пять человек, все мужики. Солидные, в возрасте. На Ивана глядят строго, почти не разговаривают, только смотрят и слушают. Слушают, в том числе меня. Поскольку Иван заранее не оповестил о комиссии, а может и не знал, что нагрянут, я был в затруднении. Как себя вести, что говорить, а что нет, мы с ним, естественно, не обсуждали, знаки, которыми я пытался привлечь внимание, он не замечал либо игнорировал. Так что для себя я решил, что самым правильным будет говорить и показывать всё так, как оно есть. И что крыша до сих пор течёт и вентиляция в телятнике слабая. Корма берём из расчёта трёхдневного содержания по нижней норме, так что упитанность поголовья получается далеко ниже средней. Зато есть планы, и мы намерены их осуществлять. Перестроить и изменить. Как говориться, расширить и углубить.
Баб, своих помощниц, я переодеть, естественно, не успел, да и новых работников - грузчика и сторожа - тоже, поэтому они у меня все в каптёрке с вёдрами прятались. Один я ходил по телятнику гоголем и вещал направо и налево. Комиссия за мной трусила. Иван замыкающим шёл, молча понурив голову.
И вдруг после длительного молчания, от которого я уже начал нервничать, крупный седой дядька, видимо старший у них, спрашивает:
-- А "Биоланум" вы им всем даёте? Или выборочно?
Вот чёрт. Я уж и забыл про тот инцидент с поголовной диареей. Вроде же выкрутились. Претензий не было. Тому уж полгода миновало, и чего они вспомнили. Видать передохли всё-таки те телятки, а сейчас мы с Иваном ответ держать будем за "форс-мажор". Короче - бомба продолжает прыгать.
Замолчал я, задумался, что сказать не знаю, боюсь брякнуть что-нибудь не то. Ивану навредить опасаюсь, для себя-то уже всё решил - вину на себя брать буду, мол, не досмотрел, а там, будь, что будет. Видать ещё и побледнел я с лица от невесёлых мыслей, потому что их начальник успокаивать начинает:
-- Да вы не волнуйтесь. Мы не с целью коммерческую тайну выведать. Сам факт любопытен, а не конкретные цифры и методики.
Эх, была, не была, думаю. Раз начал правду говорить, надо идти до конца.
-- Не применяем мы сейчас "Биоланум". С прошлой осени, с того несчастного случая, ни разу не давали. Нужды не было. Падёж не превышает полпроцента. Упитанность повысилась, - барабаню, а сам думаю, - "Что я несу. На кой чёрт им наши привесы. Что-то другое им надо".
-- Насчёт привесов мы отдельно поговорим, - заявляет старший в комиссии, и свита согласованно кивает головами, - вы мне более подробно о "Биолануме" расскажите.
Так, сам себе думаю, похоже, пороть нас с Иваном не будут, по крайней мере, не сейчас. У комиссии конкретный интерес к препарату. А раз такое дело, надо свой профит блюсть.
-- А сработал он тогда нормально? - спрашиваю, чтобы потянуть время и сообразить, с какого конца лучше начать торговаться.
-- Нормально сработал. Подробности в своё время узнаете. А пока давайте ближе к моему вопросу. Откуда он у вас? Кто производит? Где приобрести можно?
Ха, разбежался кучерявый, на кривой меня решил объехать. Хрен тебе старый, а не поставщик, тем более производитель. Это Иван у тебя в подчинённых ходит, и ты его напрячь на самую честную правду можешь, по долгу службы. А со мной, "господин полковник", такие номера не пройдут.
-- Видите ли, уважаемый, в чём дело. Применение "Биоланума" тогда, полгода назад было чисто моей инициативой. Все риски нёс я, последствия, окажись они негативными, пришлось бы мне оплачивать из своего кармана. Так что, извините, ничего личного. Бизнес есть бизнес. Тем более, что у меня перед поставщиком определённые коммерческие обязательства взяты (ну да, обязан я чем-то Виолетте, ещё чего, но пою дальше). Как и у него передо мной. Работа с третьими лицами требует отдельного согласования.
Завернул экспромт, аж сам удивился. Глава делегации, похоже, сразу всё понял. Что халява здесь не пройдёт, и надо договариваться по-деловому. С уважением так посмотрел. Тему свернул, бросив коротко, - В офисе обсудим.
Иван тоже приободрился. Получалось, что с него часть ответственности я таки снял. Поскольку других вопросов больше не последовало, делегаты, позевывая, поглядывали по сторонам, переминаясь на относительно чистом пятачке между загонами, держась подальше от телячьего поголовья. Иван продолжал помалкивать и скрываться где-то за спинами комиссии. Мне пришлось и тут взять инициативу на себя и пригласить всех в офис. Когда комиссия, с явным облегчением развернулась и потопала наружу (не привычный оказался народ, запах навоза их явно смущал), я выпустил своих работников. Натерпевшиеся страху бабы, тут же кинулись к телятам. Мужики же, судя по бегающим глазкам, собирались снимать стресс самым привычным образом, через магазин. Пришлось строго предупредить, что опасность ещё не миновала, и обе рожи должны отсвечивать совершенно трезвыми до самого конца дня.
--//--
Мужички оказались ушлыми. Переговорный процесс проходил вязко. Несколько раз мы заходили в тупик, и приходилось возвращаться к самому началу. Иван в переговорах не участвовал, скучал себе в углу, рассеянно следя за нашей перепалкой. Главного переговорщика звали Пётр, вот Пётр и всё тут. Остальные даже не представились. Так вот этот Пётр (он же председатель комиссии) цель и полномочия вести переговоры имел вполне конкретные. А вот о предмете представление имел весьма смутное. Собственно ситуацией на рынке ветеринарных пробиотиков он не владел, я это сразу почувствовал и решил воспользоваться. Видать благосклонная судьба мне ещё один шанс подпихивала.
Мне, конечно, тоже не сладко пришлось. Надо было включать всю свою изворотливость, чтобы не выдать подробностей. Врал Пётр изначально, что не интересуют их цифры и методики, химический состав и адрес завода изготовителя. Ещё как интересуют, но я стоял насмерть и тайну "слизистых бацилл" не выдал. Но видать крепко им "Биоланум" понравился, хотя с водителями тогда я, помнится, всего пару-тройку флаконов отправил. Остальные, как и мешки с сухой формой, у меня до сих пор в холодильной камере лежали.
Как и положено в хорошей битве, стороны разошлись на перерыв до следующего дня. И им и мне была нужна пауза. Договорились завтра с утра продолжить, на чём и расстались. Ивана отлучить от комиссии, чтобы хоть парой слов перекинуться, мне так и не удалось. Взятый за пуговицу он был увезён комиссией в гостиницу. Причём, паразит, в мою сторону даже знака никакого не подал. Хоть бы моргнул ободряюще, мол, не волнуйся старик, всё идёт нормально, продолжай в том же духе. Или наоборот. Всё сам. Опять сам. А ведь потом, когда что-то получится и запахнет большими деньгами, слетятся коршуны. Сразу найдутся те, кто у истоков стоял и изображал повивальную бабку. Не зря говорится, что у любой удачи всегда девять матерей и пятнадцать отцов, только неудача - сирота.
Я отзвонился в Питер и, не раскрывая карт, попытался склонить ребят к выделению мне отдельной квоты на испытания "Биоланума". Не вышло. Мне отказали. Однозначно и твёрдо было предложено работать с Виолеттой. Ну что же, всё логично. Она "окучивает" Московский регион, у питерцев с ней и помимо этой темы дела есть, зачем портить отношения с дилером, сеять семена недоверия. Опять-таки, кто я для них? Старый знакомый, который решил себе какой-то личный гешефт устроить. Сегодня я есть, а завтра опять пропал. А Виолетта - она вечная. Так она в пылу страсти однажды мне заявила.
Ладно, за спрос денег не берут. Было желание спрямить цепочку - не вышло. Пойдём традиционным, хотя и более заморочистым путём. Виолетта на предложение откликнулась без особого энтузиазма, хотя я ей и напомнил, что отчёт по предыдущей партии отправил её оформленным по всей правилам. Равнодушно согласилась переслать через Арвида Яновича свежую партию препарата и подмахнуть договорчик на проведение нами расширенных испытаний. За полчаса договор у меня родился и, по горячим следам я отправил его по электронной почте в Москву, в расчёте на то, что Виолетта не обратит внимания на главный пункт в нём, ради которого я договор и затеял. А пункт - о праве нам продавать препарат в период расширенных испытаний по собственной цене.
Для себя, без озвучивания, я эту цену уже установил - пятикратной от рекомендуемой розничной. Если кто-то посчитает меня шакалом, беспринципным делягой, готовым сорвать куш на чём угодно, тот ничего не понимает в бизнесе, а ещё хуже знает меня (что не удивительно).
Подготовившись таким образом, я стал ждать следующего дня, перебирая в голове возможные сценарии завтрашних переговоров.
--//--
На следующий день переговоры закончились не начавшись. Нет, мы всё-таки встретились, посмотрели друг другу в глаза, сели за круглый стол в ресторане поселковой гостиницы (на столе ничего не было за исключением солонки). А дальше слово взял Пётр, и произнёс речь, короткую, но весьма доходчивую. И всё там говорилось обо мне (давненько обо мне так не говорили). Я, конечно, готовился ко всяким возможным поворотам событий за этим столом, вплоть до самого негативного (хотя разрыв был, на мой взгляд, крайне маловероятен). Но то, что я услышал этим утром из уст солидного пожилого джентльмена, было из ряда вон. По крайней мере, я такого поворота судьбы никак не ожидал.
Ни много ни мало, мне было предложено стать их представителем вместо Ивана. Пётр дополнительно оговорился, что Иван покидает это место не потому, что проштрафился или не справился со своими обязанностями. Наоборот, руководство очень высоко оценивает его заслуги в сегодняшнем качестве и переводит с повышением на новое место. Более того, отдельным пунктом ему выносят благодарность, в том числе материальную, за то, что он смог найти и привлечь такого ценного для их дела работника, как я. Человека, который смог за столь короткий срок всё организовать и настроить.
Я от всего услышанного находился в таких растрёпанных чувствах от неожиданности, что столь грубую лесть пропустил мимо ушей, отмахнувшись, как от назойливой мухи.
Комиссия полномочна, продолжал тем временем Пётр, по результатам тестирования на месте (ах вот чем они тут занимались - меня проверяли на вшивость) принять решение о назначении меня исполняющим обязанности командира отделения (так в оригинале) по закупке молодняка коров местных пород.
Тест я прошёл, по их мнению, успешно, теперь мне предлагается эта должность. Если я не против.
Что-то в моём лице их забеспокоило, потому что Пётр с озабоченностью, как у доброго педиатра, склонив голову набок, спросил:
-- Наше предложение настолько для Вас не приемлемо? Вы прямо побелели. Вам плохо?
Я сидел за столом, вцепившись в столешницу, и мотал головой, как старый пёс, отгоняя мух. А мухи всё лезли в глаза, в уши, в нос. А пёс всё мотал головой. Наконец громко чихнул, и все мухи разлетелись.
-- Апчхи! Я согласен! Только условия огласите поподробнее, пожалуйста, - чих получился неожиданно громогласный, раскатистый, зато мозг прочистил, и мысль, как телега, в колею встала, - Подробности хотелось узнать. Не кота в мешке покупаю - ответственную должность.
Комиссия с заметным облегчением дружно вздохнула, все сразу о чём-то заговорили, даже Иван, до того молчавший (вот паразит, хоть бы словечком намекнул, хотя, наверное, нельзя было - чистый эффект не получился бы).
Условия мне озвучили. Собственно говоря, помимо материального вознаграждения меня интересовали ещё несколько подробностей. В том числе вся цепочка нашей деятельности. Начало её я себе уже представлял, а вот куда всё это уходит - оставалось загадкой. Загадку пообещали разрешить буквально завтра, посвятив сегодняшний день передаче дел, обсуждению разнообразных деталей и подписанию многочисленных документов.
Оставалась во всех этих делах какая-то недоговорённость, что-то они всё время оставляли за кадром. Уж не настолько я меркантилен (хотя и не без этого), чтобы пятикратный по сравнению с сегодняшним, заработок, мог застить мне глаза и уши. Я улучил момент и утянул в угол Ивана, где с пристрастием и допросил. Особо много нового я от него не узнал, но хоть чуть-чуть туман развеялся. С его слов, проверка моя только начинается, весь испытательный срок наблюдать за мной будут, прежде чем утвердить в постоянной должности. И информации для своей деятельности я буду продолжать иметь самый минимум, так же как и помощи. Есть задание, есть сроки, имеются деньги - организовывай и обеспечивай. Здесь важен конечный результат.
Так оно и вышло. Наш визит на перевалочную базу в соседнюю область опять-таки всей картины не прояснил. Свежепостроенный гараж на шесть боксов, длиной метров по шестьдесят - свободно может встать фура с прицепом и ещё место останется. Там же маленькая ремонтная мастерская и комната отдыха - она же офис. Водители машин - формально мои подчинённые, только не заметно чтобы они чем-то со мной желали поделиться. Телят они привозят сюда, ставят машины в боксы, закрывают, а дальше не их забота. Платят им столько, что можно и подержать язык за зубами, и не совать нос, куда не следует. И я их понимаю - надо быть полным дураком, чтобы из-за собственного ненужного любопытства лишиться здесь работы.
Да мало ли какой хренью (в том числе и вполне законной) сейчас люди занимаются, и не горят желанием афишировать свою деятельность. Я, во всяком случае, никакого криминала пока не ощутил - у меня на это нюх. Может заказчик элементарно конкуренции опасается, напал на жилу и разрабатывает её сам потихоньку. А просвистишь на всю Ивановскую - налетят-набегут, крылья подрежут, задемпингуют, чиновников, как бешеных псов, нашлют - и прощай сладкая тема. Да, я их понимаю.
Сделав вид, что полностью удовлетворён осмотром, подписываю прямо здесь итоговый договор (контракт на три года). Как символ власти, получаю большую круглую печать и связку ключей. Комиссия считает свою функцию исполненной, и убывает, прихватив Ивана. И всё.
Как-то буднично - бац! И я стал начальником, пардон, командиром конторы по закупке скота. По сути - не бог весть что, но по местным меркам солидная должность. А учитывая оклад, который мне положили, как командиру, да закупочный процент, который мне оставили - я мог легко причислить себя к губернским сливкам.
Сидя в офисе перед раскрытым сейфом, я ещё подумал, что если у меня есть командирская должность, то и звание должно быть соответствующее. А то засиделся я в старших лейтенантах запаса, как не состоявшийся артиллерист. Прикола ради, надо будет поднять этот вопрос при следующем контакте с куратором - так мне обозначили моё непосредственное начальство.
Новое положение принесло с собой и новые хлопоты. Я затеял масштабный эксперимент с применением "Биоланума". Половину закупаемого поголовья мы в течение трёх дней прикармливали чудо-препаратом. Даже за такой короткий срок, обработанные телята начинали отличаться от контрольных, не столько физически (всё-таки нужен больший период кормления и наблюдения), а своим поведением. Весёлые такие, игривые, жизнерадостные. Хотя и всё равно тощие.
За два месяца я вовсю развернулся на новой должности. Отремонтировал вторую половину телятника, расширил бытовки, гараж, купил ещё одну машину, штат увеличил. Теперь телятки у нас перед отправкой жили неделю минимум, а особо худосочные и того больше. Персонала требовалось больше, кормов тоже, зато товар от нас стал уходить практически кондиционным. Особенно старались с экспериментальной группой - не молодняк получался, а сплошное загляденье. Пунктуальные питерцы гнали через Виолетту одну партию "Биоланума" за другой, от меня регулярно получая оптимистичные отчёты. Да мне и придумывать ничего не приходилось - препарат реально работал.
--//--
При таких делах не до невест стало. Забросил я эту тему, чем оскорбил, как ни странно, но в первую очередь добровольных помощниц. Однако и они быстро утешились, сообразив, что в новом моём статусе смогут получить больший процент. Гораздо хуже оказалось другое. Мои успешные дела озаботили не только местных свах. В один прекрасный день ко мне на рабочий двор заехали три грязных "жигулёнка" с тонированными стёклами, из которых лениво так, как настоящие хозяева жизни выбрались аж восемь бритоголовых районных братков. Разбрелись по территории, нос сунули в телятник - не понравилось - пахнет. Напугали своим видом моих работников, наконец, поднялись ко мне.
Не то чтобы вся эта ленивая демонстрация сильно пугала, но помойкой запахло со всей очевидностью. Подобная шушера в столицах, да и в крупных городах тоже, благополучно вымерла, точнее, перестреляли их понемногу, а кто умудрился выжить, либо остепенился и вверх пошёл (вплоть до депутатских мандатов), либо двинул в провинцию сколачивать свою банду. Иногда весьма успешно, поскольку бороться с ними на непаханых просторах Сусвятчины и Голодовщины было весьма проблематично.
Двое расселись, точнее, развалились на стульях, остальные изображали стоячую декорацию. Первым делом стали хамить и угрожать (ну никакого воспитания), мол, всё пожжём и порежем. Я старательно удерживаю на лице заинтересованность с примесью лёгкого испуга. Гоблины продолжают отрабатывать свою порцию чечевичной похлёбки, и озвучивают новые условия моей жизни, сами, небось, в чугунках своих мечтают о жирных премиальных с такого сладкого куска. Очень хорошо. Будут вам премиальные.
Сходная ситуация проговаривалась и даже проигрывалась на добровольцах, которыми выступали наши грузчик и сторож. Я ещё раз пересчитываю банду - здесь шестеро, один у машин безмятежно загорает, второго не видно - где-то шляется. Ну и хрен с ним. Прошу присутствующих прикрыть дверь, потому как вопрос серьёзный и для посторонних ушей не предназначен. Закрывают, при этом их ничего не настораживает. Чувствуют себя хозяевами положения. Я перед ними один, деды и зачуханные тётки внизу вообще не в счёт. Никуда я не звоню, "крышу" не вызываю - значит всё идёт по заранее намеченному плану. Надо только клиента слегка попрессовать. Я им это разрешаю, когда начинаю торговаться.
В свободное от основной работы (посещения "дойных коров") время, местные тонтон-макуты наверняка играют в карты и в компьютерные игрушки. Вот и сегодня мы играем в подкидного дурака. Только конечный результат её, шваль вы эдакая, совсем не тот, на который вы рассчитываете. Входят в азарт, спорят, опять угрожают, двое сидящих уже в наглую демонстрируют стволы под мышками. Я играю до конца, волнуюсь, доказываю, убеждаю, прибедняюсь, заодно потею, пью минеральную воду, размахиваю руками. И как-то невзначай нажимаю на незаметный рычажок среди настольных канцелярских принадлежностей.
Вначале ничего не происходит. Торг продолжается. Потом опять ничего не происходит, со мной не происходит. А вот гоблины, один за другим начинают терять ориентацию, речь их становится бессвязной, вертикальность тел утрачивается. Через минуту все шестеро с закатанными глазами вповалку лежат на полу моего офиса. Отключаю распылитель, включаю вытяжку и звоню своим водителям.
Меньше чем через полчаса две фуры напрочь перегораживают выезд со двора. Из подсобки выходят мои старички с ружьями, а из кабинета я сам с двумя пистолетами, изъятыми у бандитов. Двоих, которые толклись у машин, вежливо пригласили помочь перенести своих братанов в кузов грузовика. Сильно заплохело вашим ребятам, сознание потеряли, надо срочно в больницу. Ну что же, и для тех, кто на шухере стоял, тоже нашлась работа - перетаскали, погрузили и сами в кузов залезли ошеломлённые происходящим до изумления. Добровольцы с ружьями, проникнувшись серьёзностью проведённой акции, вызвались сопроводить фуры с ценным грузом до места.
Больше я эту публику не увижу, но это не значит, что здесь всё и закончилось. Будет вторая часть, наверняка более агрессивная. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, я набрал номер своего давнего знакомого и в двух словах обрисовал картину. Менты прибыли через час после ухода грузовиков и забрали все три машины.
Чтобы, как говорится, закрыть тему, упомяну пару странных звонков и попытку поджога соседнего с нами сеновала двумя не очень интеллигентными бомжами. Больше бандосы к нам за материальной помощью не обращались и судьбой своих подельников не интересовались, я, кстати, тоже. Рояль в кустах сработал, как надо.
Конечно, городок наш маленький, информация по нему распространяется быстрее, чем радио и телевидение голос подадут. Существуют, видимо, какие-то особые радиоволны, которые перемещаются быстрее скорости света и разносят слухи и сплетни. Как говорят в очерках о чемпионах мира и Нобелевских лауреатах - на следующий день я проснулся знаменитым. Правда славы такой мне совершенно не хотелось, излишнее внимание, на мой взгляд, всегда вредит нормальному бизнесу. В орбиту начинают вовлекаться совершенно ненужные люди, которые мельтешат, толкутся, дают советы, пытаются быть полезными, короче говоря, отвлекают и мешают.
Даже областной корреспондент явился, репортаж делать на мне. В стране, видишь ли, очередная компания по борьбе началась, и мой случай очень даже под компанию подпадает. Каюсь, не очень вежлив я с ним был. Уж больно назойливый оказался, просто достал своими расспросами, зараза. Пришлось сказать труженику пера, что готов познакомить его с братками в качестве моей "крыши". И встречу назначил ночью в лесу. Не пришёл, стервец, удрал в город и даже больше не звонил.
--//--
Дни пролетали быстро. Глядя на наших штатных поставщиков, которые с худородных телят стали иметь чуть ли не столько же сколько со сданного молока (идя навстречу пожеланиям и с целью укрепления связей, всё-таки согласился я поднять закупочную цену, такие полномочия у меня теперь были), потянулись новые желающие избавиться от коровьего приплода. Я мог теперь выбирать. Телят мне уже доставляли, отпала необходимость колесить по районам. Я стал важным и уважаемым в городе человеком. Мне казалось, что подобные метаморфозы занимают гораздо больше времени. Но, видимо, и в провинции жизнь незаметно ускорилась. В кабинете, в соответствии с новым статусом, сделал ремонт и заменил мебель. На видном месте разместил портреты обоих главных парней страны, которые теперь задорно взирали на каждого посетителя, как бы задавая стерео вопрос: "Ну что, ты с нами? Или как?". Посетитель обычно соглашался.
Продолжающийся эксперимент с "Биоланумом", по всей видимости, серьёзно интересовал моих хозяев. Чуть ли не каждый месяц они добавляли требования к его проведению. Мы взвешивали, обмеряли телят по всем параметрам на входе и на выходе, устанавливали ЧИПы, маркировали, и всё это записывали, сводили в таблицы и графики. Мои тётки пищали, но справлялись. Однако, когда куратор, эдак небрежно предложил проводить полноформатные анализы на белок, сахар и бог знает, что ещё даёт кровь, работницы взвыли. Наши условия не позволяли заниматься лабораторными исследованиями. Пришлось организовывать её, эту самую лабораторию, причём со штатом квалифицированных сотрудников.
Я не стал скупиться ни на оборудование, ни на расходные материалы, и спецов сманил из областного центра на хорошую зарплату самых лучших. Таким образом, я решил упредить ситуацию на три шага вперёд и оснастился под всю возможную для нас аналитику. Тут даже Арвид Янович позавидовал, а уж у него-то служба лучшая не только в нашей области.
Иногда, за рюмкой чая мне задавали сакраментальный вопрос: "Для кого ты растишь телячью молодь с такими трудностями? У Макдоналдса требования и то ниже. Кто заказчик?" Ну, за рюмкой удавалось отговориться, народ, так или иначе, переключался на что-то другое, выслушав очередной мой шутливый ответ. А вот для себя в тишине ночной я ответа не находил, и слегка этим мучился.
--//--
К нам снова прибыла комиссия во главе с куратором Петром. В этот раз их оказалось всего трое, и обзор хозяйства они провели, что называется, галопом. Мне, как командиру отделения, даже слегка обидно стало - столько трудов, и такая пренебрежительная оценка. Ладно, засунул свою гордость в карман и повёл комиссию в кабинет, который теперь приобрёл громкое прозвище - офис. Даже мои старички-работнички его подхватили. Правда, звучало оно в их устах, как "ох-вист".
Сидим в "ох-висте" друг на друга смотрим, я ещё переживаю насчёт беглого осмотра и низкой оценки моей деятельности. Хотя, если судить по моей зарплате, то грех жаловаться на недооценку. Сидим. Пётр размышляет о своём, есть у него такая привычка, члены шуршат бумагами. Ждём кофе (у меня и секретарь теперь есть). В молчании испиваем кофею. У меня нервы крепкие, но как-то сверх меры затянулась пауза. Готовят мне что-то новенькое ребята. Ох, готовят.
-- Мы весьма довольны вашей работой на месте исполняющего обязанности командира отделения, - это Пётр прорезался. Сурово так на меня смотрит, сейчас что-то ещё скажет.
-- Мы будем ходатайствовать перед руководством о досрочном переводе вас в постоянную должность, - Пётр всё так же невозмутимо сосредоточен, и, похоже, что это не все новости. Да и это не новость, а какая-то конфетка, которой хотят подсластить предстоящую пилюлю.
И пилюля грянула, да ещё какая. В новом статусе полнокровного начальника (командира) мне предложено вскармливать (не в одиночку, конечно) "Биоланумом" весь молодняк в период содержания его у нас. Здесь, на откормочнике, комиссия считает эксперимент завершённым, и препарат переходит в разряд штатной технологической стадии. Ну, что же. Принял к сведению, прикидываю последствия. Оно мне, да и работникам даже лучше - не надо делить на группы, следить, составляя разные рационы. Всех, значит всех.
А вот вторая часть задания привела меня в смятение. Я вначале решил, что ослышался, не воспринял цифру поголовья взрослых коров, на которое нужно организовать поставки препарата. Это у Петра прозвучало, как "расширенный производственный эксперимент". Поотвык я от нашей совдеповской терминологии, не сразу "въехал" до каких масштабов они расширяются, а, главное - где? Попросил день обдумать всё, посчитать, посоветоваться с поставщиком. С этим меня и оставили.
Правда, вдогонку уже, что-то было сказано об увеличении оклада и премии в новом статусе и дополнительных льготах, но я, поверьте на слово, не очень вник. В этот момент я прикидывал, как питерцы отнесутся к многократному увеличению поставок, если такое вообще возможно, да ещё и под лозунгом продолжения эксперимента. Да плохо отнесутся. Не эксперимент это уже, а реальный промышленный выпуск, с реальной продажей. Так и придётся тему рассматривать. Во всей её полноте.
--//--
Мы нашли с питерцами общий язык, свою выгоду они уяснили, хотя, как я и предполагал, заявили, что это будет нелегко. А кому в нашей сегодняшней жизни легко? Кого ни спроси от бомжа до олигарха, от крестьянина до президента - всем трудно своё кусок хлеба достаётся, чёрный ли, белый, с икрой или без, на тарелке или без оной. Так что, ребята, хотите иметь по второму "Мерседесу" - впрягайтесь. Пришёл заказ, хороший заказ. Сладкий.
Виолетта, зараза, как только я её предупредил, что ожидается увеличение потока, сразу свои требования выдвинула. Материальные конечно, не матримониальные, слава богу. Хотя, в своё время, у нас с неё к браку шло, да не дошло. Как бы её во вновь открывшихся обстоятельствах опять не потянуло в любовь до гроба поиграть. Мне-то хочется чего-то умеренного, стабильного. Так, чтобы интересно было, но без надрыва и ежедневных подвигов. В общем, пришлось пообещать даме её гешефт.
Пользуясь своим новым служебным положением, я попытался кое-что выведать у Петра. В частности, чего ожидать по окончании этого нового эксперимента, буде он завершится положительно. Ничего мне Пётр не ответил, сославшись на то, что новый статус ещё не утверждён, и все мои вопросы относятся к области коммерческой тайны.
Ну что же, тайна так тайна. Уважаю. Свои секреты сам блюду и совать в них чужой нос не позволю.
Мы ещё посидели, утрясли разные рабочие моменты, которых полно в каждом живом, действующем предприятии. Там и штатное расписание, и финансовые дела, ну и, само собой, отчётность. В конце, удовлетворённые друг другом, стороны распили бутылку шампанского, правда пил его один я, комиссионеры только чокались. Они вообще мало что пили-ели, может потому и выглядели такими здоровенькими.
--//--
Пошли новые поставки, машина из Москвы посещала нас теперь каждую неделю, хотя бывали и сбои. Куратор, правда, не жаловался, не пенял строго, понимая, что всё не так просто, как хотелось бы. Но я-то чувствовал наверняка, всем своим нутром, что работаем мы на пределе и, неизвестная мне программа странноватого заказчика может в любой момент пострадать. А мне бы, по многим причинам, этого не хотелось. И не потому, что надо было "прогнуться" перед руководством (тоже не последнее дело). Мне просто нравится, когда хорошее дело делается легко, без излишнего напряжения, и ты от него получаешь удовлетворение. Достичь такого результата стоит немалых трудов, зато чрезвычайно приятно потом наблюдать результаты дел рук своих, которое уже, можно сказать, почти без твоего участия само крутится. Но сам-то ты знаешь, что построил эту машину ты, смазал и запустил. И теперь она бесшумно производит продукцию, услуги и...деньги. А вот если сбоит, спотыкается, требует ежедневного, ежечасного вмешательства - значит, что-то ты не учёл, неграмотно поставил, непрофессионально запустил.
Вот мне сейчас и требовалось сообразить, что предпринять, чтобы вновь запущенный механизм не завывал на пределе своих возможностей, а работал в штатном режиме.
И я уехал в Санкт-Петербург. Из всей их замечательной команды мне нужен был только один человек - главный инженер Денис Маслюков. Несмотря на незаконченное (а может и благодаря этому) высшее образование - технарь от бога. Сколько мы с ним проектов "замутили". Вот и сейчас я хочу предложить ещё один. Ко всеобщей, конечно, выгоде.
Выгода здесь вообще на первом месте. Денис, как ни прискорбно, при своих многочисленных технических достоинствах, обладал одним не очень редким недостатком - жадностью, переходящей в алчность (хотя и тщательно скрывал это). Я же собирался предложить ему за участие в проекте хорошие деньги, поэтому шанс сманить ценного кадра на время, без ущерба для основного производства, у меня был, а по другому нечего было и соваться. За средствами для реализации задуманного я решил к куратору не обращаться. И вообще поменьше сообщать о проекте. Что-то такое нашёптывал мне мой внутренний голос, и я ему верил. В спонсоры, даже на уровне соучредителя, я решил привлечь Виолетту. С того же голоса. У неё достаточно богатых знакомых в Москве, пусть подсуетится.
Из Питера домой, поэтому, я возвращался через Москву. Посидели мы с Виолеттой, выпили коньячку, вспомнили былые денёчки, повздыхали, уронили скупую бизнесменскую слезу, каждый, естественно, в свою рюмку. Никаких подробностей проекта Виолетта от меня не услышала. Надоело трезвонить на весь свет о не родившемся ребёнке, не ровён час за короткое время к его колыбельке слетятся мерзкие коршуны, то из контрольного института, то из налоговых органов, а то и вообще бандиты. В целях конспирации (смешно, но всё-таки) проект получил кодовое название - "Щёточно-вязальная фабрика для слабо видящих". Долю Виолетты я определил в двадцать процентов, а паевой взнос - сугубо деньгами и не меньше миллиона. Долларов. На том и покинул её офис, оставив девушку в глубокой задумчивости допивать коньяк и комбинировать на финансовой почве. Думай, думай - наша щетина обязательно превратится в золото, как бывало уже не раз - это я тебе гарантирую, как и свою любовь, только теперь, извини, платоническую.
Два месяца подготовительных работ пролетели, как одна неделя. И это ещё при том, что за меня по кабинетам ходил-бродил нанятый весьма прозорливо, юрист-поверенный. Полетели белые мухи, и ко мне в замухрышный городок прибыли все заинтересованные лица. На главное, так сказать, совещание. Присутствовали: питерцы, Виолетта и я. Место заседания - мой офис, тема - запуск "Щёточно-вязальной фабрики для слабо видящих". Постановили: лепту (каждый свою) внести, фабрику построить и запустить. Само собой речь шла о производстве никаких не щёток, а препарата "Биоланум-М". Инвалиды по зрению тут тоже были ни при чём, специалисты требовались очень высокого уровня - непрерывный процесс культивирования до сих пор не простая задача. Тут, кстати, весьма пригодилась моя лаборатория, которая сразу повысилась в статусе, превратившись в ЦЗЛ (Центральную Заводскую Лабораторию).
Волнообразное движение моей беспокойной жизни, опять вынесло меня на гребень, где в пене народился новый директор нового акционерного общества. Единогласно избранный на этот пост, я размышлял о превратностях судьбы, легко поднимающих и опускающих человека на своих качелях.
Сейчас я наверху, точнее, на подъёме, стремительно взлетаю по крутому склону, простор открывается, перспектива, возможности, но и зависимость появляется. Шаг вправо, шаг влево и ты уже не на подъёме, а наоборот, летишь вниз, так и не добравшись до вершины. Эх, вершина. Весьма не простой вопрос - а нужна ли она вообще? Конечно, для мужского самоутверждения это не плохо. Можно какое-то время гордо взирать сверху на окружающих. Но пребывание в заоблачных высотах имеет свои особенности, и первая из них - там трудно удержаться.
Прежде всего, здравый смысл подсказывает, что на вершине гораздо меньше места, чем внизу, у подножия, а желающих нежиться в лучах горного солнца - много. Может, да и возникает, толчея. Да и сама вершина, по определению, место не устойчивое, приходится всё время балансировать, чтобы не скатиться к подножию. В результате, пребывание на гребне, в отличие от остальных мест, поглощает все силы и время, требует неимоверной ловкости, хитрости, изворотливости гуттаперчевого вершинного акробата. Иначе победит молодая и свежая алчность.
Есть, есть любители, и их много, желающие побороться за место на вершине и, добравшись, всю жизнь потом отстаивать его. Много и таких, кто скатился в ложбинку, устроился там и весьма комфортно себя там чувствует. Им наверх не надо, им и тут хорошо.
А мне импонирует слалом. Стремительное скольжение по склону. Чуть вниз, чуть вверх и опять вниз на скорости. Всё время в движении в динамике освоения пространства. Нас тоже много, но и места для всех хватает, если, конечно, за тобой целенаправленно никто не гоняется.
--//--
Цех построили быстро. Установили оборудование (слава богу, сейчас купить любое технологическое оборудование проблемы не составляет), облагородили территорию, наняли персонал. Пошли пусконаладочные работы. Самая трудоёмкая часть, когда процесс хитрый тонкий, когда он норовит ускользнуть по неведомой тебе причине. И ты ищешь отгадку, не спишь ночами, все дни проводя у аппаратов, в ЦЗЛ, у компьютера. Я снова окунулся в свою бурную молодость, где царят напор, энтузиазм, полёт технической фантазии. Где неудачи только усиливают желание достичь поставленной цели. Там жизнь.
Но это мы, технари, строители светлого будущего своими руками. Были и другие.
Когда цех начал выдавать первую, ещё не вполне кондиционную продукцию, в моём новом (я снова переехал) кабинете раздался звонок. Звонил главный спонсор Виолетты. Елейным голоском предложил встретиться, обсудить текущую ситуацию. Я ждал этого визита. Не знал когда именно, в какой форме, но москвичи они и есть москвичи. Паук дождался своего часа и вышел на охоту.
Спонсор прибыл не один, а в окружении юристов, подтверждая мой прогноз отношений со столицей. Однако, блицкриг у них сорвался сразу, как только бригада законников ввалилась, как хозяева, в мой кабинет. Штурмовую юргруппу встретили мои юристы, так сказать областные волкодавы от юриспруденции. Противник имел заготовленный план атаки, подразумевающий, что я встречу их в одиночестве, и меня быстро "раскатают" в тонкий блин, а тут явно светили долгие вязкие переговоры. Противная сторона попыталась на ходу поменять тактику, но получилось ещё хуже. Каждый участник говорил от себя, за себя и о себе. Они выболтали из-за несогласованности действий почти все свои секреты, и моим законникам ничего не стоило поставить зарвавшегося клиента на место.
А речь шла ни много ни мало о пересмотре долей в акционерном обществе в пользу спонсора. Естественным мотивом служил приличный перерасход денежных средств на строительство и запуск (что было предсказуемо). А шантажировать пытались досрочным выходом из общества с изъятием доли (в денежном выражении). Пришлось указать ребяткам на пункты в учредительном договоре и дополнительном соглашении к нему (которое, как оказалось им не известно). Где чёрным по белому прописана неправомочность их претензий.
Более того, когда деморализованный и поверженный противник хлебал кофе, пытаясь сплотить свои ряды и срочно предложить контраргумент, я выдал свою заготовку. Это чтобы добить. С москвичами иначе нельзя, если ты, дурень, его пожалел и оставил ползать, он обязательно, когда оклемается, а ты, зазевавшись, подставишь незащищённую спину, туда он воткнёт свой ржавый кинжал.
Действо было задумано не как демарш или месть, всё шло по заранее намеченному плану, и документы я получил буквально накануне визита московского спонсора. Все участники проекта согласились выделить и передать из своих долей по пять процентов в пользу местной администрации, которая участвовала в проекте землёй и дорогой, а так же энергетикой. О чём составлены и утверждены новые документы нашего АО.
Отбились. Ватага юристов вокруг московского спонсора, поджав хвосты, отползла в свой окоп и затаилась. Обычно, если их сразу сильно шугануть, они по второму разу не лезут, ищут других, кто послабее. Они просто на Виолетте отыгрались каким-то подлым образом. Та мне ещё долго поминала этот маленький эпизод.
А цех заработал. Не сразу, постепенно вышли на четверть мощности, что с лихвой перекрывало наши сегодняшние потребности. От куратора вестей не было. Хозяйство работало как часы и могло пару недель обойтись без моего догляда. Я убыл на Острова. Там, в отличие от нашей местности стояло жаркое лето, цвели и благоухали, зеленели и кустились экзотические растения, облепленные такими же экзотическими насекомыми. Музыка и танцы, девушки и пальмовое вино. Можно веселиться круглые сутки. Что я и делал с большим удовольствием. Но к концу второй недели почувствовал, что устал от этого вечного лета и праздника. Во сне своих телят стал видеть. Девушку на соседней подушке Дашей начал называть. А какая она Даша - чёрная, аж с синевой и кучерявая с мелкими косичками. В общем, захотелось домой к морозам, снегу, интересной живой работе.
И не зря соскучился я по родной заснеженной стороне. В предпоследний день позвонил куратор Пётр. Поинтересовался, как отдыхаю, как самочувствие, не надоело ли бездельничать и когда назад ждать. Ну и прочие глупые вопросы, которые люди задают, чтобы оттянуть переход к главной теме. Я нужен. Нужен срочно. Два дня они, конечно, потерпят, но я сразу обязан буду сообщить, как только окажусь на рабочем месте. Дело государственной важности.
Очень скрытная публика. Никакой дополнительной информации из Петра я не выдавил. Зато потом вдруг решил спросить о своём, о девичьем:
-- А как там моё утверждение в постоянной должности, - предполагая, что это и есть главное предстоящее событие и всё с ним связанное.
-- Да вас утвердили ещё две недели назад. С этим всё в порядке, оформитесь сразу по прибытии. Мы не хотели отвлекать вас от отдыха, - и всё эдаким небрежным тоном, как само собой разумеющееся.
Что же такое у них сдвинулось там. Какой очередной эмир сдох.
--//--
Москва встречает метелью и морозом. Родной городок - сугробами и ярким солнцем. Ещё из столицы я позвонил Петру, поэтому на нашем роскошном автовокзале, размером с трансформаторную будку, он меня встречает сам. Знать действительно что-то серьёзное произошло.
Пётр не дал мне даже заехать домой, распаковать чемоданы, разложить по полкам мавританские сувениры. Хотя бы душ с дороги принять и то не удалось. Его "Toyota" с совершенно диким водителем сразу рванула на дальнее шоссе, через новый мост, мимо заснеженных просторов. Куратор в машине молчал и заметно волновался. А я, почему-то, нет. Для меня гонка по укатанной снежной дороге была продолжением пути с Островов домой. Вот ещё одна пересадка. Возможно не последняя, а потом всё равно будет неизбежная горячая ванна, коньяк (а может лучше самогону на берёзовых почках - поднадоел уже коньяк), и мягкая постелью. Вот я и начал мечтать о комплексе процедур для вернувшегося из отпуска.
Получилось, что вот так, с ходу, без предисловий мы и влетели в ангар, весьма сходный с теми, в которых паркуются наши дальнобойщики, забирающие телят. Бетонный, облезлый, наверняка промёрзший насквозь. Я физически ощутил эту стылость, сидя в тёплой машине. Даже мурашки по спине побежали. Потом по животу, дальше по ногам и рукам. Потом как дёрнуло током. Не двести двадцать, слава богу, но тоже прилично. Неприятная накладка, тем более внутри машины. Ногу левую свело - старая рана на спине заныла, и зубы тоже заныли. В общем, целый букет неприятных ощущений. Я решил высказать Петру всё, что думаю о холодном ангаре, его машине (ещё "Toyota" называется), его водителе и о нём самом. Что негоже глумиться и истязать уставшего путешественника, бодрить его электрошокером в ледяном бункере. Не успел. Ворота впереди машины открылись, и оттуда в полумрак серого бетона хлынул яркий свет.
--//--
Дикий, точно дикий водитель. Жутким рёвом, визжа резиной, он на бешеной скорости выскочил из ангара, пролетел свободный участок крашеного жёлтой краской бетона и резко встал на парковку между двумя серебристыми каплевидными кабриолетами. Перед нами гранитный парапет, за ним - зелёное поле, большое, до самого горизонта. И на это поле садилась "летающая тарелка". Вокруг неё, на зелёной травке стоял ещё десяток таких же.
Классический случай противоречивых чувств. Усталость и раздражение с одной стороны, там же стремление найти тихий тёплый уголок и забиться в него. А с другой - восхищение поразительным зрелищем посадки циклопического летательного аппарата. Водитель, конечно, постарался произвести эффект. Что-то у него даже получилось, хотя, не будь я таким уставшим, впечатление могло быть более сильным.
Яркое солнце, яркая зелень, чёткие абрисы летательных аппаратов, футуристический дизайн строений вокруг. Я вертел головой на триста шестьдесят градусов. Водила расплывался довольной ухмылкой, Пётр же был невозмутим.
Теперь я начал понимать, что всё время ожидал чего-то подобного от моих кураторов-начальников. Ну что же, удивили, поразили, озадачили. Теперь ведите и объясняйте, что всё это значит. Куда это вы меня простого парня Серёгу заманили.