Аннотация: Иногда бывает хорошо, что всё хорошо кончается.
Б А Й К А N 28.
"Такой длинный путь".
Часть пятая, заключительная. Нашествие.
1.
С малолетства у меня развился странный комплекс. Я боялся родов. Не своих, ибо рожать пока мужчины не научились. И не рождения детей вообще, тут было всё в порядке. А фобия, что мне когда-то придётся роды принимать. Не часто всплывал сей комплекс, обычно при виде беременных родственниц.
Однажды мальцом я ехал в поезде. Лежал себе на верхней плацкартной полке, ворочался, как и многие, пытаясь в непривычной духоте вагона уснуть. Считал овец, лягушек, даже умозрительные грибы в корзинку складывал. Ничего не помогало. В соседнем купе забеспокоился мужчина. Он ехал с двумя малолетними (младше меня) детьми и одной беременной женой. Все разговоры, которые доносились до меня из соседнего купе, состояли в основном из двух тем - беременности и предстоящих родов.
Мужчина уверял, что предшествующего младенца жена произвела на свет именно в поезде, а самого первого - на корабле. Поэтому они, мол, ничего не боятся и разъезжают совершенно свободно. Везде им попадались сердечные люди, которые всегда оказывали посильную помощь и роженице и отцу-молодцу, и всё проходило гладко. Это он всё наговаривал на вагонную публику, а жена на сносях при том упорно молчала.
Зато среди ночи она надумала рожать, причём по настоящему, с выходом приплода. Обычного, чего следовало ожидать, шума при родах не наблюдалось. А вот муж и отец ходил по вагону и гундосил, что не знает, как перерезать пуповину и просил пассажиров помочь.
Детское любопытство толкнуло меня сунуть нос в соседнее купе, превратившееся в родильную палату. Роженица тихо лежала на подушках, прикрытая простынёй и смежившая веки от усталости. У неё между ног копошился красный и такой же молчаливый младенец. И пуповина. Красная толстая, длинная. Может мне в тот момент так показалось, что всё это очень страшно выглядит. Но когда какой-то сонный шутник посоветовал новоявленному отцу перекусить пуповину зубами, я себе эту картину представил воочию. Родился комплекс.
Комплекс дремал-дремал, пугая иногда во сне натуралистическими сценами, и ожил. Когда Ольге пришло время рожать. Не смотря на то, что я прекрасно понимал, что этот день неизбежно наступит, подсознательно участие в процессе исключал.
Сколько не обманывал себя, а час разрешения от бремени неуклонно приближался. Пришлось привлечь все имеющиеся источники для восполнения пробелов в знаниях по акушерству и гинекологии. Ольга, как многопрофильный биолог, читала лекции с положительными примерами из животного и растительного мира. Я конспектировал. Знания закреплял, штудируя чудом уцелевший в передрягах энциклопедический словарь.
Полученный таким образом массив полезной информации вряд ли бы позволил мне сдать экзамен даже на звание почётной санитарки. Но сам я чувствовал, что к приёму родов готов.
По местному календарю стоял октябрь (а земной мы уже давно похоронили). Работы в огороде и в саду большей частью были завершены. По крайней мере, изобильный урожай лёг на своё место в закрома семьи.
До самого последнего времени Ольга проводила большую часть времени вне дома, пестуя и больших и малых растительных обитателей. С её слов, земля ту на редкость плодородная и родит сама. Ей, главное, не мешать.
За весь сезон моё личное участие свелось к сооружению из кирпича и хитрого инопланетного раствора шести поднятых грядок и переноске разнообразных тяжестей. Всё остальное - прерогатива жены. То есть, Ольга дёргает по науке из грядки морковку, а я её (морковку) отвожу и закапываю в подвале во влажный песочек.
Кроме морковки, капусты, огурца с томатом и прочих известных на Земле культур, инопланетянцы снабдили каждый коттедж запасом и неведомых нам растений. Я поначалу склонялся к дилетантскому мнению, что и это тоже всё земное, только других стран удалённых регионов. Те же китайцы чего только у себя не растят. Ольга меня профессионально раскритиковала. Тыча носом в форму листьев и конфигурацию плодов. Мало того, заставила пробовать инопланетную экзотику в разном кулинарном виде. Для неё, видите ли, беременной, слишком рискованно становиться подопытной. Зато из меня лабораторный кролик - хоть куда.
В результате, всё это растительное неземное пупырчато-полосатое мы варили, жарили, мариновали, после истирания на крупной тёрке ели сырым. Надо быть справедливым, кое к чему я успел пристраститься. На пробу отдельных представителей засолили и закатали в банки. За редким исключением общая картина употребления незнакомых плодов имела радужные оттенки. Таким образом, с нашими совместными способностями к огородничеству, смерть от голода нам не грозила.
Сад, как отдельная тема, обширный и по составу более традиционный для нас землян, плодоносил чудовищно обильно и просто завалил нас фруктами. Их хватило бы и на десять человек.
Рыбалка и охота сложились, как сугубо моя вотчина. Океанский прибой не тревожил воды в глубине заливов. Если не считать приливов и отливов, в дальних концах фиордов было тихо, как в пруду. Я выбирал место по вкусу: либо зеркальную гладь и мелкую рыбёшку, либо небольшие, но всё же волны и азарт борьбы с каким-нибудь монстром глубин. Последние, правда, оказывались не всегда съедобными.
Хозяева "ЭУЛИССА" не проявлялись ни в каком виде, как будто нас и нет на свете. Жители бандитского посёлка нас тоже не беспокоили. Длился и тянулся период покоя и счастья, когда из переменных факторов только мы двое и Природа.
О нас. Нам было хорошо. Кто не знаком, не объяснить, насколько замечательно находиться в раю. Мы не произносили вслух то самое затёртое до неприличных дыр и превращённое в символ торгашества слово. Хотя чувства наши взаимные крепли с каждым днём. Беременность зачастую вызывает отчуждение между супругами. У нас получилось ровно наоборот. Взаимная нежность, желание заботиться друг о друге переполняли нас.
Причиной ли тому взаимная симпатия, развившаяся в более сильное чувство, или же ноги росли из одиночества, которое грозило каждому, окажись мы по отдельности. Не знаю. Важен в данном случае конечный результат. А он оказался таков, что мы постепенно превратились в полноценную семью. Только без письменного свидетельства. В пароксизме веселья, которое частенько охватывало нас от полноты жизни, мы писали шутливое заявление в адрес "ЭУЛИССА", на имя "Главного Инопланетянина", с просьбой зарегистрировать наш союз законным инопланетным браком, присутствовать свидетелем на свадьбе и стать крёстным отцом нашего ребёнка.
Ещё один немаловажный фактор проживания на новой планете - наше здоровье. Оно менялось. Я бы не сказал, что Ольга окончательно прозрела, но её зрение улучшилось настолько, что уже не представляло собой проблему. По ходу открылась и одна из тайн моей супруги. После болезни, которую она так и не называла, и после которой у неё резко ухудшилось зрение, врачи поставили ещё один неутешительный диагноз - бесплодие. С бесплодием покончено раз и навсегда. Налицо имелся круглый живот, где уже копошился наследник. На пару они не двусмысленно отвергали приговор врачей. Мы относили позитивные сдвиги в здоровье на животворность местного климата. А ещё чистый здоровый воздух, не замутнённая цивилизацией вода, экологически чистая пища и активный образ жизни. Хотя, возможно, что-то тут было и ещё.
Взять, например, травмы, после аварии, превратившие меня в еле способного себя обслужить инвалида. Они практически рассосались. В каком-то смысле я чувствовал себя даже лучше, чем до злополучной аварии.
О Природе: она не подкачала. С моей обывательской точки зрения климат можно было характеризовать, как умеренно-субтропический. И солнца много и тепла. И дожди, когда поливали, то делали это вовремя. Чтобы жизнь на планете не показалась чересчур сахарно-шоколадной, временами гремели мощные грозы и несколько раз прокатились нешуточные ураганы. Один раз нас чувствительно тряхнуло землетрясение, правда, без последствий.
Короче говоря, наслаждались мы райской жизнью, замечательным окружающим миром и обществом друг друга. Когда появился на свет младенец, названный Михаилом, нас стало существенно больше. Парень внёс дополнительное оживление и радость. И так бы оно и продолжалось наше купание в бассейне семейного счастья.
Однако, имелась на планете третья переменная, которая с нашими интересами не считалась. Инопланетянцы, в лице "ЭУЛИССА", высадили, доставленный с Земли, очередной десант. И произошло это ещё в середине лета. Высадили их в том же самом месте, что и нас в своё время. Десантников так же снабдили индивидуальным зелёным фургончиком с запасом продовольствия, и так же намекнули, что в конце длинного и трудного пути их ждёт приз в виде посёлка коттеджного типа. А кругом будут простираться райские кущи.
Большая часть десанта, так же как мы, двинула по дороге на юг. И к концу октября прошла известную развилку, где дорога уходила на запад. Здесь отряды разделились, и кое-кто пошёл нашей проторенной дорогой, ведущей к Западному Океану. Но имелась ортодоксальная группа, которая от места старта пошла на север. Трудно сказать, какие мотивы двигали сбившимися в северный караван людьми. Возможно из чувства противоречия и абстрактного несогласия с большинством. По ходу их движения выяснилось, что на этой дороге они были не одиноки. Из первой волны (мы принадлежали к первой волне поселенцев), оказывается, несколько десятков таких же со странным понятием о благоприятности климата засланцев с Земли, предпочли северное направление.
Большинство из "первой волны" на трудном северном пути погибли, слишком велики оказались неблагоприятные факторы. Но особо стойкая часть умудрилась выжить, перезимовав в чрезвычайно суровых условиях, и теперь присоединилась к представителям "второй волны".
Если считать по расстоянию по шоссе, то наш сегодняшний посёлок, который мы именовали "Зелёная Долина", был равноудалён от точки старта, что по южному, что по северному пути. В любом случае, надо было проехать больше шести тысяч километров и преодолеть массу разнообразных природных препятствий. Единственное, что отсутствовало на северном пути, так это засады "грязных гномов" и им подобных. С этой точки зрения северный путь можно было бы считать более безопасным.
Можно было бы, если бы не одно обстоятельство. "ЭУЛИССА" осуществляла подбор кадров для "второй волны" по каким-то только ей ведомым критериям. В результате отбора основную массу участников перегона составляли маргинально-пассионарные личности. Революционный контингент в пути воевал не столько с силами Природы, сколько между собой. Энергия растрачивалась не на преодоление препятствий, которых на северном пути встречалось не меньше, а может и больше, чем на южном, а на отстаивание личных интересов отдельных участников за счёт общественных.
В результате две трети их полегло в дороге. Остались самые жизнестойкие и беспринципные. Тремя маленькими караванами шли они по западному побережью материка, неуклонно приближаясь к "Зелёной Долине".
2.
Нельзя сказать, что мы совершенно беспечно наслаждались счастьем в "Зелёной Долине". Чувство ложной безопасности не привело нас к отказу от мер защиты. Кое-что из предосторожности мы всё-таки предприняли. Помимо завалов на дороге, отрезавших нас от всех возможных поползновений с юга, имелась ещё дополнительно целая полоса препятствий, так сказать, пассивная оборона нашего гнёздышка.
Я тщательно заплёл колючей проволокой перешеек полуострова, на котором стоял наш коттедж. Заплёл не столько от злых людей, сколько от крупных животных. В окрестностях бродили и совали носы во все щели и медведи, и кабаны, и лоси. Попадались волки и лисицы, шакалы и множество обитателей побережья меньших размеров. От гипотетического вторжения с севера я безжалостно взорвал мост через реку. Поступок несколько своевольный, но мы давно уже уяснили, что решать вопросы личной безопасности и выживания надо без оглядки на "хозяев" планеты.
Кроме названных мер, раз в месяц я совершал облёт территории радиусом километров двести, для оценки обстановки в ближайшем регионе. Это была активная часть нашей обороны. Горючего мы припасли много, расход его получался незначительный, поэтому патрулирование можно было себе позволить и более масштабное. Я решил, что и так сойдёт. Оказалось, что с такой частотой вылетов, засечь вовремя появление северных караванов не представлялось возможным.
Ну, и конечно, мы всегда держали под рукой заряженные ружья. Казалось, мы сделали всё, что могли для защиты от проникновения посторонних. И, тем не менее, нападение на коттедж оказалось для нас полной неожиданностью.
Все три северных каравана встретились у разрушенного моста. Несколько дней ушло на сооружение переправы. Работали, как могли. Два фургона караванщики утопили, один из членов экипажа при этом утонул. Озлобленные неожиданным препятствием, явно рукотворного характера, караванщики, наконец, пересекли реку. Дополнительные ограждения на дороге из колючей проволоки для них препятствием не являлись, их снесли в отличие от осторожных оленей и волков.
Караванщики тут же взялись за коттеджи. На радостях, что добрались до первых поселений, они устроили что-то вроде большого банкета. Развеселились так, что подожгли не только коттедж, но ближайшие сараи. Мы с Ольгой наблюдали пожар, но должного внимания событию не придали. Во-первых, дело было поздним вечером, а проверять на ночь глядя, что там твориться, мы поленились. Во-вторых, потушить огонь мы бы всё равно не смогли. Так и отложили визит на пепелище на следующее утро. Вообще мы полагали возгорание дома от каких-то естественных причин, и не особенно беспокоились.
Так и получилось, что с утра нас ждал неприятный сюрприз в виде целой банды одичавших оборванцев. Не смотря на внешний вид и повадки дикарей, действовали они сугубо по плану. Имелся и предводитель. По его приказу банда не въехала к коттеджу на фургонах, а прокралась пешком и окружила дом со всех сторон.
Горько осознавать, но мы слишком поздно заметили грозящую нам опасность. Всё что успели сделать, да и то удивительно, - это запереть двери и окна и извлечь ружья. Началась осада. Елейным голосом (умеют же люди так разговаривать) сам предводитель предложил нам покинуть коттедж, обещая жизнь и свободу. Они, мол, возьмут только самое необходимое и поедут дальше. Мы растерялись, и сразу не нашлись, что ответить. Поэтому из дома доносилось только молчание. За запертыми окнами мы пытались оценить масштаб бедствия, степень угрозы и пути разрешения конфликта. Помирать, даже в благородном бою, не хотелось.
Ни на минуту мы не поверили в чистоту помыслов пришельцев. А когда, потеряв терпение, они принялись ломиться в двери и бить окна, малейшие остатки сомнений развеялись, как дым. Я открыл огонь на поражение.
Наличия у нас огнестрельного оружия нападавшие никак не ожидали и поначалу отступили, теряя убитых и раненых. Зато предводитель не растерялся. Осознав, что в доме заперлись всего два человека, они перегруппировались и сменили тактику. Попрятавшись за сараями, бандиты вознамерились поджечь коттедж.
Затея могла иметь успех, доберись они до бочек с горючим. Но, во-первых, бочки были заперты в удалённом хранилище типа подвала, во-вторых, надписей на доступном языке они не имели. Конечно, начав обшаривать всё вокруг, бандиты найдут и догадаются применить и горючее и взрывчатку, которая так же хранилась за пределами дома. Время работало не на нас.
Пока же бандиты забрасывали крышу дома зажжёнными тряпками и картонными коробками. Зажигательного эффекта бомбардировка не имела. Зато, когда горящие факелы стали залетать в выбитые окна, мы забеспокоились не на шутку. Ольга тушила горючий материал, одновременно оберегая нашего младенца, а я забрался на чердак, надеясь оттуда поразить позиции нападавших.
Прицельным огнём мне удалось пресечь две огневые атаки, но бандитов оставалось ещё слишком много. Теперь они, опасаясь моих пуль, швыряли мотки тлеющих тряпок наудачу. Не очень метко, тем не менее, два мотка уже дымились на крыше нашего фургончика. Я решил предпринять вылазку.
-- Ну что, дорогая, настал наш самый трудный час. Если выживем - значит, есть Бог на небе. Только вот теперь не знаю на каком. А если нет, прости меня за всё, - в критическую минуту мы действительно начинаем говорить как актёры плохого провинциального театра. Я ещё и как-то манерно поцеловал Ольгу. По-моему, она не придала большого значения моим словам, так как было занята с Мишкой.
Ольга полезла наверх, прикрывать меня с крыши, а я, кляня себя за ненужный пафос, выбрался через окно сзади дома и отправился в обход по краю обрыва. Дым застилал поле боя, что способствовало скрытности моих манёвров. Путь занял много времени. Бандиты продолжали усердно забрасывать дом тлеющими материалами и меня не беспокоили. Зато беспокоился я сам. Ведь где-то там, в дыму жена и маленький сын. Я заспешил.
Предводитель, как ему и положено, на рожон не лез. Он командовал боевыми отрядами сидя в надёжном укрытии. Мне удалось подкрасться незамеченным и разглядеть его более внимательно. Командир отличался ухоженной внешностью, приличной одеждой и вальяжными манерами. Моя пуля пробила аккуратную дырку у него во лбу, когда предводитель пытался отдать очередной приказ.
Бандиты не сразу поняли, что лишились своего начальника. Какое-то время царило затишье. Затем грянула паника. Как орда взбесившихся тараканов брызнула банда назад к дороге. Я поразился их числу. Убегало не меньше тридцати осаждавших, а ведь мы кого-то ещё и подстрелили.
Длинными очередями выкосил я не меньше трети отступавших. Остальные запетляли и скрылись за деревьями, среди остатков дымовой завесы. Преследовать их я не стал, надо было срочно спасать дом от пожара, а в доме жену и сына. Из окон тянуло чёрным дымом с проблесками рыжего пламени.
Первая атака была нами отбита. Противник потерял убитыми восемнадцать человек, включая предводителя. Наши потери - изувеченный, обугленный дом и совершенно очевидное осознание собственной уязвимости. Через перевалы на юг им не пройти, значит, они снова придут к нам. Создав завалы на дороге, мы сами заперли себя в ловушке.
3.
-- Они, в конце концов, изберут нового предводителя и опять придут. Придут всем составом, - Ольга кормила младенца сидя на уцелевшем стуле рядом с домом. Я был с ней полностью согласен, что повторный визит банды только вопрос времени.
Нам удалось быстро ликвидировать пожар, но дом был сильно разорён. Выбиты все окна, повреждены все двери, изнутри закопчённые стены и потолок, испорченная мебель. Фургончик, правда, не пострадал, и запасы были на месте. Оружия у нас тоже хватало. Только и бандиты не дураки, они нагрянут более подготовленными.
-- Ты знаешь, у меня есть план. Дело, конечно, рискованное, но риск дождаться новой атаки, по-моему, ещё выше, - я заколачивал досками окна и правил двери, на подходе были первые заморозки, настоятельно требовалось хотя бы утеплиться.
Я поделился задумкой, как решить проблему и выйти из тупика. Ольга, как ни странно, сходу одобрила план, даже сделала полезные замечания, от чего план получился более жизнеспособным. При любом раскладе, исполнение основной роли ложилось на мои плечи, Ольга оставалась в доме, как в крепости, держать оборону.
Я правильно просчитал поведенческую линию. Психология стаи не позволяла её членам рассредоточиваться. Все бандиты ютились в одном коттедже. И в зелёных фургонах тоже. Но все рядом. На звук летящего вертолёта, на свет Божий выползла вся команда. Около сорока человек. Я пересчитал их для верности. Сплошные оборванцы. Даже как-то сказкой повеяло - там внизу сорок разбойников, а здесь Али-Баба на вертолёте.
В знак добрых намерений я сделал три круга над океаном, чтобы обитатели коттеджа могли хорошо разглядеть белое полотнище на борту. Затем я осторожно посадил инопланетный геликоптер на посадочную поляну, каковую имел каждый коттедж.
Чрезвычайно важно было правильно начать переговоры. Большую часть времени по разработке плана у нас с Ольгой заняла формулировка политически грамотной первой фразы. Десятки отвергнутых вариантов от угрожающих до слащаво миролюбивых. То, что осталось в сухом остатке, тоже не было идеальным. Решили заготовить ещё пару и действовать по обстановке.
Разбойники не убегали и не нападали. Толпа застыла в напряжённом ожидании. Я запустил вариант максимальной откровенности и деловитости:
-- Всем здравствуйте. Меня зовут Николай Сергеевич Песков. Я живу с семьёй в одном из соседних коттеджей, если кто ещё об этом не знает. Здесь хорошее место, но мы хотели бы оставить его за собой. Нам не нужны соседи. Нас вполне устраивает одиночество. Вам я предлагаю ехать дальше, туда, где теплее и сытнее. Учтите, что запасов в коттеджах надолго не хватит, а своими я делиться не собираюсь. И для этого у нас есть оружие и много, очень много патронов к нему.
Там, за хребтом, ближе к югу расположено несколько нетронутых посёлков. Они ваши, если примете моё предложение. Да, кстати, дорога на перевале несколькими обвалами и по ней проехать нельзя. Но у меня есть план. Если, конечно, вы готовы к сотрудничеству.
Ответом мне было гробовое молчание. Разбойники только продолжали разглядывать меня, мой вертолёт и перешедшее по наследству пушечное ружьё, которое я не выпускал из рук.
Главарь, если его уже избрали, не проявлялся, позже я понял почему. Оказалось, что со смертью предводителя, явного лидера у разбойников не нашлось, и власть в свои руки подобрал триумвират. Троица пряталась за спинами боевиков-разбойников и, как оказалось, уже усиленно совещалась. Наконец от толпы отделился парламентёр.
-- Что ты нам предлагаешь? - они решили вступить в переговоры. Это был несомненный успех.
-- Я могу переправить вас всех на другую сторону хребта.
-- А где гарантии, что там есть запасы. Может ты нам просто мозг паришь.
Такое развитие событий было предусмотрено планом.
-- Для особо недоверчивых могу предложить обзорную экскурсию с посещением ближайшего посёлка, - я знал наверняка, что ближайший к развилке посёлок сейчас пустует, все участники прошлогоднего ралли откочевали далеко к югу. Практически все коттеджи стояли не тронутыми. То есть, мне было, что показать разбойникам.
В вертолёт забрались трое. Лезли с опаской, видно было, что выдвигали их насильно. По моему требованию палки-дубинки-ножи оставили снаружи. В процессе полёта мужички развеселились. Открывающиеся с высоты птичьего полёта просторы, даже на эти чёрствые пиратские души произвели бальзамическое воздействие.
Мы проследовали вдоль береговой линии до конца большого посёлка. Высадились с осмотром в тех местах, где они запросили. Пассажиры были просто в восторге. На обратном пути, судя по обрывкам громких фраз, я понял, что они уже строят планы по заселению. Может, действительно, земля их исправит. Пусть у них будет этот шанс.
Прибывших засыпали вопросами, и они тут же растворились в толпе.
Переговоры продолжались ещё некоторое время. Загадочный триумвират на глаза так и не появился. Мы взяли паузу до завтра, условившись встретиться здесь же в это же время.
Я считал, что первый этап прошёл успешно, и имеется серьёзная надежда на конечный успех всего предприятия. Ольга смотрела на ситуацию более критично. Мы организовали дежурство. Помимо разбойников, внимания требовал и наш замечательный младенец. Правда, не смотря на грудничковый возраст и тревожную обстановку, вёл он себя сдержанно, я бы сказал, с пониманием, и нас по пустякам не отвлекал.
Как самый чёрный случай мы рассматривали и возможность собственной эмиграции. Не хотелось, конечно, идти таким путём, при этом мы слишком много теряли. И усилия по обживанию на новом месте перевешивали усилия по переброске разбойников. По крайней мере, нам так в тот момент казалось.
На следующий день встреча, по случаю прибытия вертолёта с моей особой, была организована более радушно. Во всяком случае, на первом плане присутствовал комитет по переговорам и отдельная массовка, которые сразу заняли полагающиеся им места.
На ещё не совсем пожухлой поляне, ближе к краю стоял вертолёт с не выключенным двигателем. Необычно широкие для геликоптера лопасти медленно вращались. То была моя страховка на случай непредвиденного прерывания переговоров. Дальше, если считать от океана, в мягком кресле восседал я. От меня метрах в десяти расположились на разнокалиберных стульях трое.
В двоих ничего примечательного не наблюдалось - чуть более благообразные, чем основная массовка, за счёт новой одежды из коттеджей, а в целом такие же разбойники. Третья, но явно не последняя в триумвирате, восседала девица. Тощая, рыжая, с зелёными, видимыми даже с моего места хитрыми глазами. Одета девица была в кожу с металлическими заклёпками - одеяние явно не от "ЭУЛИССА". Она молча и нагло разглядывала меня, как матёрый хищник, примеряющийся с какого бока сподручней заглотить жертву.
Фон совещания составляла разношёрстная массовка. Здесь шушукались, вполголоса отпускали какие-то замечания в основном, как я полагаю, касающиеся моего пушечного ружья, которое я держал на коленях. Одного взмаха руки члена триумвирата достаточно было, чтобы разговоры тут же смолкли.
Они были согласны. Обсуждение процедуры оказалось на удивление конструктивным. Разбойники не выдвигали никаких сверхъестественных требований, за исключением одного - все договорённости возможны после ещё одной обзорной экскурсии с участием триумвирата.
И я совершил ошибку. Роковую и непоправимую. Я согласился прокатить разбойников над посёлком ещё раз прямо сейчас. Меня подкупила и ввела в заблуждение их сговорчивость. Мне бы насторожиться, а я сам сунул голову в петлю.
4.
Сегодня со мной летели трое, в том числе один из командирской тройки. Он сидел рядом со мной на штурманском кресле и вертел головой, как кукла на ниточках. Остальные расположились в грузовом салоне. Рыжая неприятная девица с нами не полетела, зато мне хорошо было видно, как после нашего взлёта она принялась энергично командовать. Разбойнички от её команд забегали, как ошпаренные тараканы. Меня и сейчас ничего не насторожило. Бегают себе и Бог с ними. И только пролетая мимо нашего коттеджа и глядя на озабоченно выскочившую из дома Ольгу, у меня заныло в груди от дурного предчувствия. Сдавило сердце, как-будто не увижу я её больше.
Переложив ружьё поближе, я внимательно посмотрел на соседа. Первый зам "Рыжей Сони" наслаждался полётом, улыбка расплылась по его грязной физиономии на всю ширину плеч. От этой плотоядной улыбки мороз продрал у меня по коже. Опасность прямо-таки стучалась во все двери. Проклятое ясновидение является тогда, когда уже поздно пить "Боржоми".
За хребтом я повернул вертолёт на ближайший коттедж. Это был тот, в котором мы останавливались с самого начала в прошлом году. Но разбойников, судя по всему, коттедж интересовал в последнюю очередь. Интересовал вертолёт. А я в нём был, по их мнению, лишним. Сзади шушукались.
Не успела машина коснуться земли, как вся толпа пассажиров набросилась на меня. Атака имела спланированный характер. Справа ко мне рванулся с увесистым ножом член триумвирата (расслабился я и не потребовал сдать перед вылетом оружие). Сзади, через перегородку протискивался из грузового салона так же вооружённый разбойник. Остальные трое уже рвали ручку дверцы с моей стороны.
На всё про всё я располагал от силы парой секунд. Ими я и воспользовался. Сегодня штатное инопланетное пушечное ружьё не подвело - ни за что не зацепившись, оно прямо-таки выскочило из-под сиденья и удобно легло в руки. Старший на борту разбойник ещё силился дотянуться до меня ножом. Ему в этом мешали не отстёгнутые ремни безопасности и многочисленные рукоятки управления между креслами. Я, не особенно целясь, нажал на спуск. Раздался страшный грохот.
Мне показалось, что я попал каким-то образом в бак с горючим и вертолёт взорвался. Я ослеп и оглох. Наверное, это состояние называется контузией. В голове продолжало что-то ухать и перекатываться. Оказывается нельзя пользоваться пушечным ружьём в очень небольших и замкнутых помещениях типа кабины вертолёта.
Соображал я туго, тем не менее, активно попытался привести себя в норму путём трясения головой и размахивания конечностями. Я чувствовал, что время для меня имеет какое-то важное значение, но голову так пришибло, что я не мог вспомнить какое. А кровавая мгла перед глазами, тем временем рассеивалась. Появились очертания кабины вертолёта, многочисленных в ней приборных панелей. Что-то мелькало за окнами. Оказалось, что это вращаются лопасти. Но по стёклам ползало и что-то ещё.
В голове вдруг щёлкнуло, по ней изнутри разлилась бешеная боль, так, что меня сразу затошнило. Зато я сразу пришёл в сознание и опознал за стеклом оставшихся разбойников. Ни одну, ни другую дверцу они открыть так и не смогли, а проход со стороны грузового салона закупорил застрявший и находящийся в невменяемом состоянии бородатый оборванец.
Я резко пустил машину на взлёт. Чудо, что за аппарат создали инопланетянские инженеры, бизнесмены и техники. Мало того, что он прост в управлении - даже с моей контуженой головой я легко поднял машину. Это был ещё и зверь в металлическом обличье - геликоптер обладал сногсшибательной в прямом смысле приёмистостью. Меня вдавило в кресло так, что опять перед глазами потемнело, и поплыли цветные круги, зато посторонние предметы, в виде разбойников, осыпались, как перезрелые груши. В кабине остались только двое, причём один из них уже больше не шевелился.
Я заложил вираж и помчался к дому. Не смотря на муть в голове, простой и коварный план триумвирата предстал во всех подробностях. Они сделали то, что и должны были предпринять настоящие уголовники. Зачем кланяться какому-то фраеру, который возомнил себя хозяином положения, когда можно просто взять всё. Тем более, что фраер настолько наивен и доверчив, что обвести его вокруг пальца ничего не стоит. Риск, конечно, есть, есть и потери, зато в итоге можно получить и вертолёт, и хорошую машину и оружие.
Банда под руководством рыжей бестии атаковала наш коттедж. Опять летели камни и горящее тряпьё. Дополнительно вокруг дома зажжены дымные костры, чтобы постараться выкурить или совсем задушить обороняющихся. Ольга отстреливалась с чердака. Для одного человека в такой ситуации положение её было безнадёжно. Задержись я ещё немного, и конец нашей дружной семье. Дом окружила орда. Разбойники были настроены очень агрессивно, может быть они уже внутри, и подбираются к Ольге.
Я подвесил вертолёт прямо над крышей, сдув разом весь тлеющий материал и разогнав дым. Видимость улучшилась. Моя прицельная стрельба из пушечного ружья могла бы помочь делу. Но сейчас ничто и никто не заставил бы меня произвести из него хоть один выстрел.
Под пилотским сиденьем я хранил, как дежурный вариант, некое подобие охотничьего карабина с очень коротким стволом. Правда, ружьишко очередями не стреляло, но одиночный бой имело вполне приличный. С этим оружием я начал охоту за рыжей предводительницей. Её огненные волосы мелькали то там, то тут, среди разрывов едкого дыма.
Одновременно я орал во всю силу лёгких, пытаясь докричаться до Ольги. На крыше имелось нечто вроде маленького балкончика, куда можно выйти с чердака. Где-то здесь Ольга и держала безнадёжную оборону дома. Она услышала сквозь гул винтов мои истерические крики, а, может, просто отреагировала на появившийся вертолёт. Она махала мне руками.
Наш Михаил безмятежно сосал соску среди всего этого кровавого урагана, удобно устроившись на спине матери. В таком виде, с винтовкой в руках Ольга напоминала вьетнамскую женщину-повстанца дающую прикурить из джунглей американским агрессорам.
Всё-таки молодцы инопланетянцы. Вот подошёл случай, что понадобилась складная лестница, а она тут как тут, висит на стене кабины. Не очень длинная, но весьма удобная. Я подождал, когда Ольга подаст сигнал, что она прочно держится за лестницу, и начал набирать высоту. Периодически я поглядывал, как там мои драгоценные, которых я по глупости чуть не потерял. Оба плотно держались каждый за своё. Мишка жмурился от сильного ветра, но соску не выпускал. Винтовку Ольга тоже не выронила.
Разбойники, конечно, видели наш манёвр, их рыжеволосая предводительница гнала куда-то банду, со злости стегая их то ли длинной палкой, то ли кнутом. Я понимал, что поступаю очень глупо, что сейчас не до того, что мои выстрелы ничего принципиального не решают. Всё равно, извернулся и пальнул несколько раз в главную разбойницу.
И, ведь попал. С высоты и в дыму было не разобрать степень поражения противника. Видно только, что рыжая перестала размахивать кнутом и скорчилась на земле. С тем мы покинули поле боя.
5.
Мы вернулись в свой первый коттедж на побережье. Трое осыпавшихся с вертолёта разбойников куда-то пропали. Дом стоял не тронутый волнами переселенцев, что внушало некоторую надежду на возрождение утраченного.
Я ждал упрёков со стороны Ольги и уже готовился каяться и посыпать голову пеплом. Любые её обвинения в мой адрес были бы правомочны. Вместо этого она сказала:
-- Ты, молодец. Если бы не твоя ловкость и скорость, нас бы зажарили в доме.
И всё, как-будто я на самом деле совершил не смертельно опасный просчёт, а геройский подвиг.
Но и это ещё не всё. Ольга прижалась ко мне и поцеловала. Я не сдержал слёз. Так мы и стояли какое-то время обнявшись. Рядом на спине Ольги ворочался и гукал Михаил, всё-таки утративший при перелёте свою самодельную соску (может во врага целился?). Я пообещал ему сделать другую, в десять раз лучше.
Мы стояли, и нам было хорошо. И печально и радостно одновременно. От того, что избежали смерти, что в результате все остались живы, что мы вместе, что у нас есть тут будущее, и мы за него поборемся.
6.
-- Вот, Экселенц! Вы проиграли! Уже четвёртая пара с ребёнком. Думаю, что они ещё три зимы переживут и родят ещё одного. Ставлю свои часы против Вашего кабриолета на эту четвёртую пару.
-- Принимаю! Из спортивного интереса. Мне эта пара тоже понравилась. Думаю, они заслужили какой-нибудь маленький бонус. Например, портативный изотопный источник электроэнергии. Дайте указание "ЭУЛИССА" по Вашим каналам, Кардинал. И усильте наблюдение.
-- Слушаюсь.
-- До весны, Кардинал.
-- До весны, Экселенц.
7.
Титры на фоне заходящего за море солнца и песни "Shadow on the Wall" в исполнении Mike Oldfield.