Аннотация: Где наше не пропадало? И там пропадало, и здесь пропадало. Везде пропадало.
Б А Й К А N 31.
"Была бы польза, а вред всегда найдётся".
Где наше не пропадало?
И там пропадало, и здесь пропадало.
Везде пропадало.
(Народная мудрость).
Мне захотелось выпить. Выпить водки. И закусить. Закусить чем-нибудь вкусным. Желание возникло в четверг, как у нормального, можно сказать образцового алкоголика. Я некоторое время посмаковал идею, страдающую вековечной новизной, и решил её незамедлительно реализовать, не дожидаясь священной для каждого алканавта пятницы. Я взял отгул.
Рабочий день кончался, тут всё было достаточно просто. Смену я сдавал в восемь вечера, и передо мной лежала целая ночь и следующий день для безудержного пьянства, справедливого похмелья и глубочайшего раскаяния в содеянном. Напарник явился вовремя.
С водкой так же не должно было возникнуть проблем. Любимая "Столичная" легко могла быть заменена сегодня желанной "Московской". Презренную "Горилку" стоило припасти для опохмеления, но в самой мелкой расфасовке. Для бутылочного пива тоже нашлось бы место. С пивом проще - это пойло можно брать любой марки, оно всё, что называется. Из одной бочки.
Вот выбору закусок следовало уделить серьёзное внимание. Степень алкогольного падения определялась именно применяемой закуской. Чем она проще (классический плавленый сырок), тем глубже падение. Вплоть до полного от неё отказа и использования нюхательного рукава. Я находился на середине пути и от закуски ещё не отказался, хотя, до известной степени, упростил. При этом упрощение трактовал, как пищевое эстетство и кулинарный минимализм.
Помытое после напряжённой трудовой смены тело хрустело, пахло чистотой и желало опрокинуть благословенную рюмку. Я его одел и отправил в магазин. Название "Алкомаркет" почему-то навевало тоску и предупреждало о тщетности попыток вырваться из цепких лап пагубной страсти. Зато здесь был широкий выбор и гарантия качества. Я пошёл по рядам.
Магазин встречал редкого покупателя не вполне дружелюбно. Параллельно торговле шла массовая то ли инвентаризация, то ли эвакуация. Ранее стройные, радующие пёстрыми этикетками ряды бутылок покосились и поредели. Взмыленные девчушки-продавщицы перетаскивали с места на место на место коньяк и виски, шампанское и жестяные коктейли и тихо ругались. Среди алкогольного бедлама прохаживалась важная хозяйка увешанная бриллиантами и, указуя направо и налево, умножала хаос.
Найти искомое и желанное в этой неожиданной перестройке оказалось весьма затруднительно, и я уже прикидывал, как ловчее податься к конкурентам, когда в глубине самой нижней полки заприметил нечто необычное.
"Как всегда, самое вкусное от народа прячут", - потянулся разглядеть.
Необычное представляло из себя покрытую густой пылью и паутиной упаковку витиеватой бутылки с голубоватым содержимым под самую пробку с банкой консервов. Что-то типа джентльменского набора.
Смахнув многолетнюю пыль и дохлых пауков, я обнаружил и надписи. Текст на бутылке гласил: "Особая сосудорасширяющая". Буквы крупные латинско-медикаментозные, как на упаковке с таблетками, но на лекарство не смахивает, поскольку градус проставлен, как полагается.
Спрашивать кого-либо о пригодности товара к употреблению было бы смешно. Потные девчушки в этом явно ничего не смыслили, а отвлекать хозяйку от руководящего процесса я тем более не стал. Разберёмся.
Консерва, туго примотанная к бутылке прозрачной плёнкой, содержала внутри себя "Фуржики в томатно-лимонном желе". И имела правильный размер.
Не раздумывая долго, я твёрдо решил набор взять. Что-то меня сразу подкупило, наверное, это было желе. Оно как-то очень живо проступило в сознании, бордовое, кисло-сладкое с аккуратными фуржиками внутри.
"Решено, беру!".
Взял, размечтался насчёт злоупотребления. Но не тут-то было. Впереди замаячили тернии. Заветный "сосудорасширитель" в паре с фуржиками на кассе не значился. Такого товара в природе как бы не существовало. Вполне возможно, что так оно и было. Однако я держал в руках неоспоримое доказательство обратного, и с этим нельзя было не считаться. Девчушка-кассир, отчаявшись обнаружить следы товарного дуэта в магазинном компьютере, утирая пот, жалобно предлагала взять "Смирновскую", "Беленькую", "Журавлей", ну хоть что-то другое, только оставить в покое злополучный "Особый сосудорасширитель". Чуть не плакала бедняга.
Меня трудно разжалобить. Я был твёрд в своём желании и стоял на своём. Не подумайте плохого, это не было простым ослиным упрямством. Так распорядился организм. Он, пока мы препирались на кассе, насладившись зрелищем бутылки с абсентом, уже начал вырабатывать желудочный сок. Це был натуральный животный рефлекс, поперёк пути, которому становиться очень вредно. И я это очень хорошо знал. Потому и упорствовал.
А девчушка, в свою очередь, всё упиралась и со страхом поглядывала в сторону хозяйки. Наш разговор становился всё громче, пока не достиг ушей владелицы заведения. Она насторожилась, прислушалась, сделала стойку.
Вот! Настал и её час! Сейчас она подойдёт и эдак небрежно решит конфликт с покупателем, демонстрируя, тем самым персоналу свой недюжинный ум, смекалку, сноровку, деловую сноровку, обаяние и прочие качества бизнес-вумен.
Бросив инвентаризацию-эвакуацию на самотёк, хозяйка подплыла к кассе. Голос приобрёл соответствующий тембр.
-- Ну что тут у вас? - вальяжно-покровительственно.
-- Этого товара нет в базе ТамараСанна. А он требует, - пискнула девчушка-кассир.
-- Быть того не может. У нас всё под контролем, - гранитно-стальная уверенность.
-- Я перебрала все коды, нет такого. И среди консервов нет, - у девчушки стали намокать глаза.
-- Ну-ка, ну-ка, посмотрим, - деловитость и напор.
"Может и в самом деле найдёт", - мне стало даже любопытно, чем закончится дуэль человека и кромешной неизвестности.
Победила Неизвестность. "Особое сосудорасширяющее" изделие с консервированным довеском из фуржиков в виртуальных недрах не обнаружилось. Что ж, такое в нашей жизни бывает. Однако, хозяйка "Алкомаркета" не собиралась покидать поле боя побеждённой. Совершив над электронной кассой величественный жест и пробормотав что-то вроде: "раз Магомет не идёт к собаке...", она встала и изрекла, - Мы продадим вам изделие со скидкой.
И продала.
С хозяйкой магазина мы расстались почти друзьями. Она оценила мою твёрдость и упорство. Приобретённый таким образом продукт по законам жанра не должен был оказаться ни фальшивым, ни просроченным. Хотя, несмотря на упорные поиски, как дату рождения, так и дату предполагаемой смерти продуктового набора мне обнаружить не удалось. Да и ладно, на процесс долгожданного возлияния это не должно было повлиять.
Технологический регламент злоупотребления крепкими алкогольными напитками настоятельно требовал глубокого охлаждения жидкости. Что было незамедлительно проделано на дому в заросшем снежной шубой морозильнике. Пока голубоватая жидкость остывала, я оборудовал место для возлияния и закусывания, украсив его пачкой "БЕЛОМОРА" и хрустальной пепельницей. Это на стол. Не забыт был и главный участник - ваш покорный слуга. Костюм - пузырчатые на коленях бывшие когда-то синими треники и почти новая тельняшка. Причёска - три взмаха по шевелюре алюминиевой расчёской. В целом, настроение - 40 градусов выше нуля.
Это не всё. Поскольку даже застарелые, заскорузлые алкоголики неуютно себя ощущают, распивая горячительные напитки без должной компании, я оживил включением многоканального друга - телевизор. Очнувшийся ящик тут же захрипел удивительными новостями с дружественной Украины. Вообще, под рюмку желудочной перипетии новой Украинской политики воспринимаются как супер-шоу. Вон как флагами размахивают.
Только Украина затихла, как неугомонный ящик выплюнул очередную порцию: у могучей Америки неведомые хакеры опять попёрли кучу секретов. Мелочь, а приятно. За это стоило срочно выпить. А пока можно порассуждать о политике. В ней мы все доки. Вот я, например. В большой политике легко ориентируюсь. В данном случае америкосам был обиден не факт покражи, мало ли воруют, а то, что им самим теперь торговать нечем, пустеют закрома, одни инопланетянцы скоро останутся, да убийство Кеннеди. А проклятые идеалисты-хакеры всё делают бесплатно, ради собственного удовлетворения. Душевные люди.
Не один я считаю, что новости можно воспринимать бесконечно, пока из ушей не потечёт. Однако пора возвращаться на землю. Отпущенное для охлаждения напитка время истекло. И он занял своё место между рюмкой, вилкой и мной. Тем временем, аккуратно удалённая крышка консервы явила миру художественно разомлевших в нежном желе фуржиков.
Начали.
Незнакомый механизм запирания крышки на бутылке сопротивлялся не более пятнадцати секунд. Рюмка подставлена, бутылка опрокинута. И... Что за синий семафор! Не льётся! И от встряхивания не выходит. Неужели рассекатель поставили особый, военно-морской?
Глянул в горлышко - свободно. А жидкость не идёт. Замёрзла? Да нет, внутри колышется сизоватый мениск. Медленно наклоняю и слежу, как поведёт себя "Особая сосудорасширяющая". Неспешно, как густой клей "БФ", жидкость начинает выползать из бутылки. Выползать тонкой колбаской. Голубоватая колбаска вошла в рюмку, почти идеально в размер её, и, отрезанная краем посудины, принялась в ней умащиваться.
Це диво! В груди волнительно, как она, попав в меня, начнёт расширять сосуды. А из ящика новости летят сегодня одна веселее другой. Арестован очередной министр-взяточник. Лихой парень, грёб миллиарды и в камеру через решётку смотрит бодрячком. Вот, мол, каков я есть! Опять же, не в Китае, где аналогичным парням головы рубят.
Была, не была! Электричества боятся - в темноте жить. Опрокинул рюмку прямо в жаждущую глотку. Поразительно! Жидкость не влилась, не втекла, не просочилась, а проскользнула ледяным дрожащим студнем и тут же ринулась по пищеводу, на ходу расширяя доступные сосуды. Бесподобно и феерично.
Но что-то всё-таки было в ней ещё. Ароматное, будоражащее, навевающее приятные, но грустные воспоминания. Даже слезу прошибло. Итак, первая рюмка пошла. Как бы я её не назвал при этом. Пессимист заявил бы, что проглотил охлаждённого африканского слизняка. Но у меня на этот счёт сложилось иное мнение. Для его подкрепления я отловил фуржика покрупнее и зажевал. Ничего так, душевно. И что немаловажно, дружно и пикантно воздействуют.
Прислушиваясь к ощущениям, я понял, что необходимо ввести в организм ещё одну парочку. Что я и проделал, достаточно ловко отрезав в рюмку порцию "Особой сосудорасширяющей". Фуржики вообще шли на "ура!", даже без хлеба.
Только где-то после шестой рюмки я стал замечать, что со мной творится что-то странное. Мне зачем-то понадобилось срочно и обязательно выяснить, кто производит сей напиток. На обратной стороне этикетки сквозь голубоватую жидкость бледно просвечивал текст. Там явно что-то было написано, но таким мелким шрифтом, что расшифровке не поддавалось. Лицевая же сторона этикетки хранила девственную чистоту кроме указания всемирно известного градуса и набранного крупными латино-медикоментозными буквами названия: "Особая сосудорасширяющая".
Вместо того чтобы наслаждаться замечательным вечером я упорно пытался разобрать текст внутри бутылки. И он постепенно начал крупнеть. Вначале отдельные буквы, затем слова и, наконец, целые предложения. Да так много вдруг стало этих предложений, только успевай читать. Только смысл не улавливался, ускользал, как кусок мыла в ванне. Говорилось что-то о традициях, но не понятно чьих. Я решил, что обращаются ко мне, потребителю. А в моих традициях, сколько я себя помню, не оставлять бутылку недопитой. Следовало поднажать по части опорожнения.
Поискал уже нетрезвым взглядом мениск. Оказалось жидкости убыло всего на полтора пальца. Во, забористая штука, хоть и ножом режется. Отлучился в санудобства, освободить место для новых порций и со свежими силами ринулся в бой с зелёным змием.
Счёт выпитым рюмкам давно утратился, а жидкость в бутылке убывала подозрительно медленно, тем более что бутылок стало две, и норовила появиться третья. Фуржики тоже размножались.
Через некоторое время я с грустью осознал, что смотрю девяносто седьмой канал, где дают проповедь на тайском языке с элементами синтоизма. Смотрю давно и старательно, вникаю в смысл и даже с чем-то соглашаюсь. Так я понял, что сегодня зелёный змий одержал безоговорочную победу. Полную и безоговорочную.
Потому что в комнату вошла жена. И заслонила телевизор, перед которым она расположилась в весьма соблазнительной позе. Эротичный халатик, элегантная причёска, яркий маникюр. На длинных загорелых и обезволошенных ногах тапочки. Розовые с помпончиками.
"Интересно, она курит или нет? Ей бы пошло курить длинные чёрные сигареты. Под цвет тёмных волос". Дело в том, что жены у меня давно не было, тем более такой. Как, впрочем, и собаки, которая вслед за женой материализовалась из кухни. Там, на кухне собака грызла кость. Сахарную. Собака ненадолго прервала трапезу, потёрлась о жену, об меня и снова утрюхала на кухню.
Я отрезал и выпил ещё одну рюмку "сосудорасширяющей". Жена медленно растаяла прямо посреди комнаты, при этом продолжая призывно улыбаться.
"Сильно я расширил себе сосуды. Вон, какие дела творятся".
Зато собака ещё долго грызла свою кость, которую со всей очевидностью принесла с собой, ибо в моём доме кости, даже сахарные, отродясь не водились. Это я помнил твёрдо.
Ещё я пребывал в абсолютной уверенности, что живу на третьем этаже пятиэтажного панельного дома, и с балкона виден лишь маленький грязный двор с утоптанной детской площадкой, несколькими ржавыми автомобилями времён первой Перестройки и лавочки с вековечными старухами сплетницами. Теперь же, выйдя на балкон чтобы слегка проветриться на ночном ветерке, я обнаружил себя на немыслимой высоте стоэтажного небоскрёба. И был ясный солнечный день. Передо мной расстилался незнакомый город, вдали голубели заснеженные вершины гор, а через город текла могучая жёлтая река.
"Наверное, это Китай", - и я был недалёк от истины. Где-то там, внизу с трудом, но угадывались загнутые черепичные крыши, цветные фонарики, пагоды и что-то ещё сугубо китайское.
Чтобы благополучно вернуться на Родину, пришлось выпить ещё одну рюмашку под очередного фуржика. Возвращение прошло быстро и почти безболезненно, хотя дом слегка тряхнуло при этом. Чувствуя неустойчивость пола, я решил прилечь. Уход в горизонталь сопровождался уже весьма чувствительной качкой, то ли у меня под черепной коробкой, то ли во всей окружающей действительности. А затем навалился сон. Чёрный, глубокий, без сновидений.
Очнулся там же на диванчике в своей квартире. Собака, похоже, сгрызла-таки свою кость и убыла, зато везде сновали какие-то пушистые зверьки с роскошными хвостами. Свет горел во всех помещениях, на дворе через окна просвечивала глухая ночь с воскресенья на понедельник. Что-то невнятное бормотал телевизор, пахло апельсинами, а по всему дому так и шныряли тушканчики.
Тут же на диване я решил начать новую жизнь. И отправился на кухню сварить в этой новой жизни первый кофе. Там уже сидел жёлтый гуманоид с огромными волосатыми ушами в клетчатой пижаме и ел ложкой мороженое прямо из кастрюли. Чавкал, капал на пол, смачно облизывал тонкие пальчики и закатывал раскосые глаза. Мне стало противно. Хрен с ним с кофе, новую жизнь можно начать и в ванной. Например, принять контрастный душ и побриться.
В ванне спал питон. Сытый и довольный жизнью. Под унитазом копошились черепахи. В моём доме становилось тесно. Кое-как удалось умыться и почистить зубы, с боев отобрав зубную щётку у здоровенного сыча. Бритву я не нашёл, похоже её спёр кто-то из многочисленных гостей. Я не стал учинять следствие по делу о пропавшей бритве, будить спящего питона и уточнять, кто там ещё скребётся в стиральной машине. Я просто взял мусорное ведро, рассчитывая избавиться хотя бы от собственного мусора. Ведро оказалось неожиданно тяжёлым, из него торчали конечности большого насекомого.
Опорожнить ведро я не успел, меня опередил звонок в дверь. Там оказался наряд полиции. У старшего, который был с автоматом, ордер на арест и обыск. Арестовали меня. Обыскали мою двухкомнатную квартиру. Причём питоны и жёлтые гуманоиды полицаям совсем не мешали.
Как не трудно догадаться, полиция искала "Особую сосудорасширяющую" и нашла-таки её и конфисковала. Заодно конфисковала и банку с остатками фуржиков в томатно-лимонном желе. Теперь я уже совсем не удивился, что арестован за незаконное приобретение, хранение и употребление "Особой сосудорасширяющей".
Среди полицаев крутился некий прыщавый гражданин в штатском, пересчитывал сусликов, давал советы, комментировал все действия полиции и требовал как можно бережнее обращаться с бутылкой. Почему-то он настаивал, что это есть великая государственная тайна. Какая там тайна, нормальное бухло, и всё тут.
Мне гражданин не нравился, полицаям и черепахам тоже. Даже жёлтый гуманоид на минуту оторвался от поедания мороженого и, шепелявя, заявил, недовольно глядя на прыщавого,
--Убирайся в свою преисподнюю, демон. И дары свои прихвати.
Завладев по всем правилам опечатанной бутылкой, прыщавый действительно потерял интерес к происходящему, подписал протоколы и умчался, даже удава не прихватил. Может и в самом деле в преисподнюю.
А мне по ходу дела предъявили обвинение в разглашении государственной тайны и шпионаже в пользу иностранного государства, кажется, называли Бангладеш, а может и Гондурас. Я всё время их путаю.
Посадили быстро.
В тюрьме я и в самом деле начал новую жизнь. Много читаю. Сам стал писать. И ни грамма спиртного.
Жёлтый гуманоид оказался приличным парнем. В моё отсутствие следит за квартирой и присматривает за всеми животными. Вроде справляется. Утверждает, что пару раз заходила фальшивая жена, но он её на порог не пустил. И это правильно.
Сижу, вспоминаю последний ужин на воле. А фуржики всё-таки были отменные. Даром что в томатно-лимонном желе.