Шестерни Кармы. Книга вторая. Война
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Б А Й К А N 37.
"Шестерни Кармы".
Книга вторая. Война.
1.
Пулемётчик выпустил длинную очередь и снова замер. Нас осыпало битой листвой и щепками. Стрелок попался ушлый, на простой обман не поддавался. Я попросил Волчка снова пошуметь в камышах, мне требовалось всего пара минут и немного свободного пространства.
Из камышей донеслись душераздирающие крики. Я содрогнулся - "Что там с Волчком приключилось? Может усердные не в меру подводники снова решили штурмовать заводь?".
"Эй, волк! Ты где?"
"Всё в порядке, командир, это я твой боевой приказ исполняю, имитирую буйное человеческое веселье".
"Тьфу, ты, Волчок. Меня до смерти напугал, и на человека твой лай похож весьма отдалённо. Попробуй на другом регистре".
В камышах послышалась возня, плеск и грубая перебранка, как минимум четырёх человек. Пулемёт по-прежнему молчал.
"Надо полагать, изо всех сил наблюдает за камышами. Самое время законопатить этот Дот".
Я вынул из подсумка последнюю гранату, аккуратно сжал лепестки и выдернул кольцо. Скоба удерживалась моими внутренними усилиями. Я ещё больше сосредоточился, и граната мягко зависла в воздухе в метре от земли, покачиваясь от ветра.
"Так, ещё полминуты без стрельбы, и я завершу дело".
Мысленно проложил трассу до амбразуры. Посчитал расстояние.
"Эх, ты. Оказывается, целых четыреста сорок пять метров. С предпоследней гранатой я ошибся и метнул на четыреста сорок метров. Сработала вхолостую. Недолёт. А прицел верный получается, отклонение по вертикали всего семь сантиметров. Так, не спешим, добавим ещё метр длины, чтобы наверняка влетела внутрь. Теперь, пошёл!".
Граната сорвалась с места, звучно щёлкнув скобой. Лететь ей две секунды с четвертью, ещё полторы остаётся для смертельных эволюций внутри огневой точки.
"Смерть идёт за тобой, ублюдок!".
Взрыв получился тихий, почти домашний хлопок, будто скалкой по столу шлёпнули. Всё, путь свободен. Но ещё выжидаю. Давно не верю очевидным результатам. Дот молчит, только дымится слегка.
Местность ровная, как стол. Траву подчистую пожгли ещё в прошлом году, как и большую часть тростника. И торчат по всему побережью Азова эти самые Доты, соединённые между собой траншеями. От места моей засады до подбитого Дота четыреста метров без барьеров, и, если не надо ползти, преодолеть их - раз плюнуть. Волчок у амбразуры всё равно обозначился раньше меня. Страхует. Обошёл уже точку, ближайшие окопы, сообщает, что живых нет, шевелящихся тоже. Это я и сам теперь определил.
Внутрь долговременной точки мы заглядывать не стали. Размазанных по стенам мозгов и намотанных на пулемёты кишок мы навидались достаточно. У нас дела поважнее. Этот рубеж мы прошли. Следующий гораздо серьёзнее будет.
Со стороны противника на самом побережье сидели дозорные, задача которых сводилась к тому, чтобы засечь нарушение и передать в штаб о неполадках во вверенном квадрате. А там начальники разберутся, что делать. О нашем визите сразу стало известно, да мы и не скрывались особенно. Главное тут под шальную пулю не попасть.
Мы с Волчком ликвидировали-подавили пять таких Дотов, а это целых три километра по побережью. Ликвидировали за полтора часа. Теперь, через час-другой следовало ждать группу быстрого реагирования противника. Быстрота, правда, тут весьма относительная, но украинские вояки шустрее ничего не могут делать, разве что драпать. Дела таковы, что до драпа ещё далеко.
Интригу усиливал проливной дождь и пронизывающий ветер с гнилого залива. Пахнет чем-то тухловатым, очень похожим на испарения сероводорода.
"Действительно, такой участок можно доверить охранять только зомби. Этих никому не жалко".
Я вбил очередной костыль в бруствер окопа. Оставалось вогнать в липкую землю ещё четырнадцать штук. Дождь, не дождь, а следовало торопиться. Техника по грязи по грязи всё равно будет ползти, медленно, но будет. Чай, американская, да французская. Воропаи прорыв без внимания не оставят. Вопрос только в том, сколько сил они сюда бросят.
Волчок обнаружил нечто интересное и призывал меня взглянуть. Я направился к нему, по дороге вколотил ещё три костыля, прежде чем оказался рядом с находкой напарника. В воронке, наполовину залитой водой, лежали бойцы охранения, те самые зомби. Пятеро вояк в поношенной форме натовского образца. Все пятеро негры.
Дохлые зомби (если можно так выразиться) быстро разлагаются. Да они и так наполовину трупы, поддерживаемые внешним источником энергии. Стоит этот источник отключить, как за считанные часы подобные союзники нечисти превращаются в гниющую падаль. Имелись и продвинутые варианты с автономным питанием. Но, как говориться, батарейки тяжеловаты.
Кто только не прошёлся по Приазовью. От скифов и греков до руссов и татар. А теперь вот и нигерийцы объявились. Хорошо хоть вид на жительство не просят. Только братская могила.
Надо было заканчивать вывешивание периметра и уходить. Единственное сухое место на много вёрст окрест - это наш плот, на котором мы прибыли на занятое врагом побережье. Плот стоял в камышах, хорошо замаскированный со всех сторон. Там, в небольшой палатке мы и расположились в ожидании грядущих событий.
К ночи ветер разошёлся до весьма свежего. Волна теребила камыши. В шорохе и плеске мы с Волчком дремали, изредка дёргая за ловчую нить. До самого утра группа быстрого реагирования так и не объявилась. Я уже начал беспокоиться, что противник не принял наш сигнал.
Зря я переживал, как в серьёзной рыбной ловле на солидную рыбу нужно запастись терпением. Так и в нашем случае, боевой отряд вывалился к линии окопов за полдень.
Грязные, мокрые (дождь продолжал свою сырую работу), злые, что пришлось совершить марш-бросок в не слишком комфортных условиях, бойцы кто сидел на броне, кто ютился в кузовах тягачей.
"Это война, милые мои, настоящая с грязью, кровью и смертью, в том числе вашей, а не только противника, коими до сих пор у вас были по большей части мирные граждане. Ценю ваше желание порвать на мелкие кусочки всех встречных и поперечных, кто попадётся на пути и зажарить на сале. Только сегодня не ваш день".
Отряд численностью до пятисот бойцов, уснащённый тяжёлой бронетехникой, втянулся в створ, не видимой для них параметрической сети. Оказалось, что я очень удачно сделал окантовку засадной территории, не зря месил грязь и вбивал вчера серебряные костыли.
Когда последний бронетранспортёр оказался внутри периметра, я потянул за ловчую нить (такое простое действие). Параметрическая сеть превратилась в мешок. Войско не подозревая ни о чём, ещё продолжало внутри мешка двигаться, рассредоточиваться, занимать позиции. Никто не догадывался, что песенка их уже спета.
Первым на ограждение наткнулся танк. Машина шла к очередному Доту, и не дошла. Двигатель ревел, из-под гусениц вёдрами летела грязь, а боевая железяка не могла преодолеть ни одного сантиметра. Я мысленно похвалил себя за хорошо выполненную работу, что так густо бил костыли. Следом ещё три машины уткнулись в невидимую преграду. Рёв на берегу стал просто не выносимым, водители не жалели двигателей, выжимали из них всё, на что те были способны. Оставшиеся тягачи-самоходки, почуяв неладное, задёргались, забегали внутри периметра. Самый догадливый (или самый трусливый) водитель БТР стал отползать назад по своим же следам. Да поздно уже, ловушка захлопнулась.
Самый первый танк увяз по самую броню и заглох. Одна за другой вязли и глохли остальные машины. Сценарий раскручивался уже не первый раз, и нам было хорошо известна следующая сцена. В наступившей тишине из танков и машин пехоты полезли бойцы. Им до рвоты не хотелось месить размокшую землю, но командиры неумолимо гнали их вперёд. Злые, ничего не понимающие солдаты брели к окопам, Дотам, натыкались на ту же невидимую стену и, пощупав её в двух-трёх местах, безнадёжно усаживались на землю.
Из относительного тепла и сухости на свет Божий лезли командиры, крыли трёхэтажной руганью солдат и гнали вперёд. А тех неожиданно пробивала глухота и непонимание английской речи. Наиболее отважный командир открыл стрельбу из пушек по преграде. Вторая сцена перешла в самую активную свою фазу.
Снаряды благополучно рвались на параметрической сетке, не причиняя ей ни видимого, ни невидимого вреда. Зато от невидимой сети очень удачно отскакивали осколки. Появились раненые. Их оттащили. Наступал апофеоз. Обстрелянная сеть хорошо выделялась теперь на земле следами от шрапнели. К ней подтащили несколько ящиков со взрывчаткой, минёры разматывали провода, подсоединяли взрывную машинку. Они ещё не знали, с чем имеют дело, им казалось, что стоит только увеличить напор, добавить заряд, и они овладеют ситуацией.
Ретивому командиру показалось, что заряд недостаточен и заставил добавить ещё несколько ящиков. На мой взгляд, её там и так было больше полутонны. В последний момент перед взрывом бойцы задёргались, начали прятаться в бронетехнику. А полковник Натовских войск всё что-то кричал, путая английские слова с польскими и русскими.
Грянул взрыв. На меня всегда производило сильное эстетическое впечатление зрелище мечущейся в параметрической сетке взрывной волны. Всполохи чёрного вперемешку с ярко жёлтым, клубы и вихри. Выглядело это, как беснующийся джин у гигантской бутылке.
После того, как фронт ударной волны трижды прокатился по периметру, буря начала стихать. Внутри сети что-то сыпалось и сыпалось. То были останки недавно ещё бравого воинства вместе со своей продвинутой техникой. Теперь на этой земле равномерно перемешались и мирным слоем легли кусочки шведов, поляков, англичан, немцев, американцев и, конечно украинцев. Сброд со всего света. Некая сила призвала их, и они пришли. Спроси таких - "зачем?" - вразумительного ответа не получишь. Зато хорошо известно, что тут они делают - убивают. Всё равно кого.
Однажды услышал такое - есть те, кто правит отрядами нечисти в человечьем обличье, и есть отряды этой самой нечисти. Убрать управляющего - сложно, можно. Только на место его очень быстро сядет другой и продолжит. Ведь всё уже есть - и отлаженная система и отряды оголтелых убийц и цель, которую надо поразить. Всё продолжится с короткой паузы. Что бы удалить зло, надо его удалять. Чистить те самые конюшни, истреблять нечисть, не оставлять её на этом свете. Грязная, не благодарная работа, но по-другому нельзя. Не выйдет. А вот если тщательно зачистить Землю от погани, то нарастить её снова будет очень и очень трудно. И долго.
Локальная операция под названием "Убей себя сам" завершилась.
Мне предстояла не самая приятная процедура - собрать инвентарь - серебряные колышки, преобразователь параметрической тяги и незаметно убыть для получения нового задания. А в этом месте уже завтра высадится общевойсковой десант и пойдёт крушить деморализованного врага вглубь и вширь. Только не тех зомби, натащенных со всего света, что охраняли побережье, и не тех придурков, что мы с Волчком только что распылили не удобрение. Они поведут бои с настоящим воинством Тьмы, что окопалось рядом с городами и посёлками. И имя им Легион.
2.
Зенитный ракетный дивизион "Бук - М4" попал в окружение. По глупости попал. Противник повёл мощное наступление под Смоленском, кое-где прорвал оборону. Наши части получили приказ плавно, без геройских рывков отойти на вторую линию оборонительных рубежей. Все части организованно отошли с минимальными потерями, а командир дивизиона заигрался. То ли в герои торопился выбиться, очередное звание, там, орденок на выпуклую молодецкую грудь, то ли неверно оценил оперативную обстановку и застрял. Результат - в пылу боёв с места не сдвинулся и расстрелял по наступавшему противнику весь боезапас. Его обошли, и часть оказалась на двадцать километров за линией фронта. Противник оставил их на сладкое.
Конечно, можно было по-простому подорвать технику, и малыми группами уходить к своим. Но, во-первых, подрывать было уже нечем, а во-вторых, начальство, вдруг, тоже проявило редкостную твёрдость и отдало приказ незадачливому командиру дивизиона выходить из окружения категорически вместе с боевыми машинами. И чтоб без потерь.
На войне так бывает. Если уж ты порешил стать всенародным героем, так будь им до конца. Суровый приказ начальства не оставлял шансов выжить и избежать плена. Фронт хоть и рядом, но плотность войск такова, что просочиться дивизиону со всеми его вспомогательными системами, как верблюду лезть в иголье ушко. Начальство суровый приказ отдало, а потом осознало, что без внешней помощи прорыв обречён на полный и сокрушительный провал. То есть погорячилось начальство. Тогда послали нас, с позывным "ПЕГАС". Группа для решения не традиционных проблем.
Наша дружная группа опять была в полном составе. Из госпиталя вернулись Власта и верная сова. Умка, правда, раненой пока быть не сподобилась, зато опекала душевно мою помощницу. Колдовала по совиному. Пока Власту подлечивали от очередного тяжёлого огнестрельного ранения, мы с Волчком провели несколько коротких операций. В основном в Ростовской и Донецкой областях. Карта страны давно перекроилась, и не только нашей. Один раз пришлось принять участие в комплексной экспедиции к Босфору. Там тогда задействовали много наших групп ментатов.
На Босфоре битва пронеслась очень скоротечная, зато на редкость яростная. Управились за четверо суток. Теперь пролив стал не проходим, и снабжение по этому каналу прекратилось, что тут же сказалось на оперативной ситуации всего Южного фронта.
Сейчас противник предпринимал отчаянные попытки спасти положение любой ценой, атакуя везде, где только возможно, от Поти до Симферополя, и от Ростова до Смоленска. Иногда ему удавалось достичь успеха. А мы сосредотачивались и готовили масштабное контрнаступление. Для чего и важно было теперь каждое орудие, каждый танк, каждый пулемёт, каждая ракетная установка, тем более такая, как "Бук - 4М". Так что в приказе командиру дивизиона спасать технику резон был и не малый.
Светлой летней ночью мы всем составом незаметно ушли за линию фронта. Обмануть посты, что свои, что чужие, а так же разведку противника, будь она хоть трижды спецназом и морским тюленем ничего не стоило. Для ментата опасен, в основном, только ментат. А ту были самые обычные люди, хоть и обученные, но не страдающие, как мы, всякими паранормальными способностями. Всё что остаётся у них после нашего прохода - это незначительный провал в памяти и лёгкое головокружение. Пока часовой решает, что это он сегодня такое съел на ужин, что ему глаза застит - мы уже далеко.
В действующей армии, где каждый занимает определённое место и исполняет чётко очерченный круг задач, нас не забыли и оснастили дополнительной аппаратурой. Умка получила всепогодную, круглосуточного действия панорамного обзора видеокамеру с транслятором изображения до ста километров. Сова этим прибором чрезвычайно гордилась, берегла, чистила в меру своего понимания о чистоте оборудования и при каждом удобном случае совершала облёт, выдавая картинки на монитор.
Волчку вручили специальный ошейник с вмонтированными в него темпоральными микро зарядами. Их можно было с большой пользой сбрасывать как все сразу, так и поштучно, минируя местность и подрывать как вручную, так и дистанционно. Волк к новшеству так же не остался равнодушен, но воспринимал ошейник в большей части, как эстетический, а не боевой элемент.
Нам с Властой тоже добавили оружия. Человечество до крайности изобретательно на способы убийства себе подобных. Пожалуй, ни в одной сфере человеческой деятельности нет такого количества новаций и изобретений, как в истреблении собратьев хомо сапиенсов.
Короткий марш-бросок по не слишком пересечённой местности должен был к утру обеспечить нам прибытие в расположение дивизиона. Наша группа со всеми предосторожностями пробиралась по дну очередного оврага, когда Волчок вдруг насторожился. Всё-таки его инстинкты были в плане обнаружения опасности посильнее и моих, и Власты, и, даже Умки. Поперёк оврага стояла хорошо замаскированная параметрическая сеть, а вверх по склону уходили множественные растяжки.
Противник был не лыком шит, он так же имел в составе войск спецгруппы, подобные нашим. Предстояла дуэль с равным по силе противником. Дело могло затянуться, и я тут же послал сообщение в штаб. Мне ответили в том духе, что приказ не отменяется, сроки и задачи остаются прежними. Короче, вперёд, на мины.
Умка пошла кружить над оврагом, пеленгуя всё, что может иметь хоть какое-то отношение к ловушке. Через четверть часа мы уже имели полное представление о том, что затеял здесь враг. Сеть была поставлена по всем правилам и сработать должна была автоматически. Шансов выжить под схлопнувшейся параметрической ловушкой у отряда, не знакомого с ловушками подобного типа, не было ни каких.
Зато для нас тут всё было понятно, и я приступил к разминированию. Если быть более точным, то к переминированию. Это несколько дольше по времени, зато для хозяев тут образуется сюрприз, в который они непременно угодят. Мы просочились дальше по оврагу, оставив в своём тылу замечательную ловушку для охотников на нас.
Местность оказалась удивительно пустынной на предмет живой силы противника, зато в каждой балке, каждом овраге стояла такая же параметрическая сеть. Наши враги не мудрствовали лукаво, ставя сети по одной самой простой схеме. Торопились взять дивизион в кольцо. Часть ловушек мы перенастроили, часть просто обошли. Обратная дорога, если всё пройдёт успешно, будет пролегать не здесь. Так, не встретив по пути ни одной живой военной души (все силы противник постарался стянуть к Смоленску), мы вышли к окруженцам. Глядя на нашу малочисленную и весьма странную группу, не скажешь, что пришло долгожданное избавление от котла и плена, а бойцы, тем не менее, радовались нашему появлению, так, как будто это освобождение уже свершилось. Авторитет диверсионно-разведывательных ментатных групп, подобных нашей, в войсках стоял высоко. Нам и чудеса приписывали, волшебство, магические фокусы. Хотя, какие это чудеса - обычная тяжёлая работа.
Короткое совещание на месте. Перебранка со штабом и нашим и зенитчиков. Там почему-то решили, что мы уже у своих. Когда недоразумение рассеялось, дивизион выдвинулся на марш. В остатках смоленских лесов полно дорог, проложенных, натоптанных ещё со времён поляков, ведомых Иваном Сусаниным, а так же доблестными французами, драпавшими отсюда аж до Парижа, немцами, которых в Отечественную покрошили здесь немало и сегодняшними вояками, слетевшимися как вороньё поклевать ослабленное тело России. Эти куски им ещё встанут поперёк горла, ибо Историю эти крысы не учат и Россию не понимают. Всё мерещатся им молочные реки и кисельные берега на халяву.
Сова сегодня была в ударе. Несмотря на распустившийся солнечный день, Умка без устали барражировала над перелесками, выбирая самую безопасную дорогу. Противник допустил непростительную ошибку, всецело доверившись особому виду военной техники - параметрическим сетевым ловушкам. Даже самый ленивый и разгильдяйский пикет мог засечь нашу колонну. Но его не было.
Тут, правда, для полноты картины следует признаться, что на нашу ментатную деятельность спецгрупп, как с нашей стороны, так и в стане противника, как молились, так и опасались. Поэтому отсутствие кордонов, блок-постов и пикетов отчасти могло объясняться ещё и элементарным страхом перед неведомым, непонятным, а, значит, страшным оружием, которое убивает тихо и не заметно.
Так мы и шли по пустынной местности в двух десятках километров от линии фронта, как по заражённому полигону. Птицы, и те пропали. Однако - бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. Я, правда, всё равно отвлекался на всякие мысли.
Из экскурса в недавней истории политику можно упомянуть попытку некоторых отсталых трусливых политиканов протащить через Совбез ООН запрет на деятельность ментатных подразделений подобных нашим. Договорились до того, что надо приравнять их, то есть, нас к химическому и бактериологическому оружию. Не вышло. Теперь что либо запрещать уже поздно, война в самом разгаре. Применить ни ядерное, ни какое прочее тотальное оружие никто пока так и не решился, зато паранормальные методы ведения войны использовали в полный рост.
Дивизион "Буков" со всем своим движимым хозяйством довольно быстро продвигался к намеченной точке прорыва через линию фронта. Мы с Властой в четыре руки вели разминирование ловчих сетей, а Волчок шел впереди, как четвероногий миноискатель. Мы даже укладывались в некий график, созданный, наконец, в штабе. К сожалению реальность боевой обстановки несколько отличается от штабных умозаключений и тренировок на симуляторах и тренажёрах.
Объявился беспилотник. Умка засекла его ещё за полкилометра от нас и тут же ринулась на перехват. Их, боевых птиц-ментатов на курсах хорошо учили, как расправляться с дронами самых разных модификаций. Умка ловко завалила аппарат, повредив заодно и очередную параметрическую ловушку противника.
Противник, конечно, на какое-то время ослеп, только было бы наивно с нашей стороны полагать, что через короткое время над нами не появится целая стая этих зловредных механизмов. Мы, как могли, ускорились. Следовало не упустить эффект неожиданности от нашего появления в тылу вражеских позиций.
Стая дронов настигла нас одновременно с нашим соприкосновением с противником. Из-за линии фронта открыла ураганный огонь артиллерия, прикрывая прорыв дивизиона. Мы с не меньшим энтузиазмом принялись палить во всё, что шевелится во вражеских окопах. Правда, мощь получалась в основном стрелковая, зато наглая. Удар по тылам сработал. Что уж там решил для себя противник под бешеным огнём, трудно судить, но он побежал. В образовавшуюся брешь ринулась колонна "Буков".
Удивительное дело - мы не потеряли ни одной машины, даже вспомогательной, и ни одного бойца. Обошлось всего лишь несколькими ранениями. Следовало причислить эту операцию к одной из самых наших успешных. За такое можно и недельный отпуск получить.
Только оказавшись на нашей стороне, я сообразил, что не вижу Умку. И волк растерянно озирался, не понимая, куда девалась сова. Я назначил Власту, как своего заместителя, отчитываться перед начальством, а сам напряг зрение и начал обшаривать горизонты. Умка пропала.
Поиски нельзя было откладывать ни на минуту. Доложив руководству о пропаже члена группы и своём намерении отправиться на поиски, я снова изготовился пересечь линию фронта. Руководство не препятствовало - группа есть группа, где, действительно, один за всех и все за одного. "ПЕГАС" должен воссоединиться. Глянув последний раз, как Власта бодро рапортует о выполнении задания очередному начальнику, мы с Волчком скорым маршем углубились на территорию противника.
3.
Противник метался. Радиоэфир был полон угроз расстрелять и повесить вверх ногами всех виновных. Мы наделали шороху. На ментальном плане треск стоял не меньший, там тоже кого-то распекали на множестве языков. Мне не хотелось во всю эту вакханалию вслушиваться. Брехня солдатни противника нас с Волчком занимала в минимальной степени. Напрягая слух, мы ловили вздохи тонких материй, что могло хоть как-то подсказать, куда пропала наша сова. То, что пропажа Умки дело рук и лап таких же, как мы ментатных диверсантов-разведчиков, только воропаев, мы не сомневались ни секунды. Только вот куда они потащили нашу птичку?
В целом нам повезло. Во-первых, мы совершенно незамеченными вышли в тылы совместной Польско-Украинской группировки, где первую скрипку с самого начала играли английские и бельгийские офицеры. А во-вторых, Волчок нашёл дрона, сбитого Умкой. В беспилотнике ещё не совсем угасли электрические токи, жизнь мелкого робота-соглядатая ещё теплилась.
Я аккуратно подсоединился к памяти дрона и начал просматривать видеозапись. Этот беспилотник Умка сбила, скорее всего, последним, поэтому большую часть картины воздушного боя нам удалось пронаблюдать на моём портативном мониторе. Умка билась смело, ловко и безжалостно. Не смотря на многократное превосходство противника, она щёлкала эти жужжалки, как семечки. И должна была дощелкать всех, либо совершить отвлекающий манёвр и уходить (улетать) вместе с нами. Что-то помешало.
Я несколько раз пересмотрел запись, пока не засёк на самом краю поля воздушного сражения некий беспилотник, который резко отличался от остальных. Дрон не встревал в побоище, а просто висел над верхушками деревьев и лишь слегка покачивался. Остальные вертушки вели бой не на свою электронную жизнь, а на смерть от утраты всех электронов в цепях. А этот замаскировался и только смотрел и выжидал. Уже перед самым концом записи, когда поверженный противник падал на землю, он спланировал вблизи этого странного дрона. Всего на секунду приблизился беспилотник, и качество картинки оставляло желать лучшего, но я, тем не менее, разглядел фрагмент параметрической сети у дрона. Волчок подтвердил - она самая.
Значит, такие вот дела. Подобное оружие в нашем деле было новшеством. Не попадалось. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного в применении новых форм ментатного оружия не было. А уж сращивание его с обычным вооружением вообще дело святое. У нас тоже кое-что имелось из такой серии. Но вот дрона с сетью я видел впервые. Связь по моим скрытым ментальным каналам ещё работала. Я доложился начальству о своих находках и подозрениях. Начальство отреагировало оперативно. Теперь наша миссия приобретала дополнительный статус. Необходимо было (так приказал генерал Шутов) добыть образец любой ценой.
Все генералы любят добавить важности своей деятельности, надуть, так сказать, щёки. Наш не исключение, и я его понимаю. Стоит только расслабиться, посчитать, что ты противника во всём превзошёл, а он тут как тут, готовит неожиданную гадость. А подвохи на войне всегда крайне неприятны. Я живо представил себе, как подобные "пташки" ловят и душат наших парашютистов-десантников. Надо добывать.
Я ответил - "Будет исполнено!" - и заспешил по следу. Как не маскируй темпоральные изделия, на тонком плане они всегда светятся. И следы оставляют, как рябь на воде. След отчётливый, но держится не долго. Наш ещё виднелся, и мы поскакали. Путь лежал совсем не в ту сторону, из которой мы пришли с дивизионом "Буков". Войска на пути располагались всё гуще. Противник лихорадочно готовил новый штурм.
"И дался им этот Смоленск. Ведь опять в лоб прут на Москву. Могли бы и догадаться, что тут редут на редуте, окоп на окопе, танк на танке, самая эшелонированная оборона. Нет, идут кратчайшим путём на свою погибель. Даже мне, далеко не стратегу, ясно, что стянут наши генералы свои фланги, ударят и запрут под Смоленском всю группировку в мешок. А там уже будет новый Сталинград".
Волчок изредка поддакивал моим невесёлым мыслям.
"Ни хрена История никого ничему не учит. Бравые генералы гонят народ не жалея на бойню. Правда, народ тут не свой - всякие поляки-болгары. Их Натовским генералам не жалко. Наоборот, чем больше перебьют хохлов и молдаван, тем им, генералам, больше места останется после войны, хорошей жирной землицы".
Со всех сторон тянуло гарью. Местные жители, кто мог, разбежались, кто не в силах бегать, в землю зарылись, пережидают. Звери и птицы и то разлетелись-ушли кто куда от смертоносного бардака в лесах и полях. Волчок опять первый почуял опасность. Впереди обозначилась группа вражеских ментатов-воропаев. В дозоре. Проверяют подряд на предмет лазутчиков, диверсантов, шпионов. То есть - это по наши души. Эти вполне могут нас засечь.
Мы с Волчком переглядываемся и решаем, что тишина и скрытность - это хорошо, но для нас сейчас не это главное. Ситуация меняется и мы вместе с ней. Волк трусцой бежит вперёд, нахально следует мимо ментатного дозора, какой бы он там ни был, ночной, вечерний или полдничный. Дозорные, а их трое молодых и вполне себе разумных парней, лихорадочно пытаются решить возникшую задачу - почему волк-ментат так свободно разгуливает среди войск. Может свой? Последнее не всегда очевидно. А вдруг, генерал переодетый, напустивший личину, с проверкой нагрянул?
Они по инструкции запрашивают старшего, запрашивают Волчка. И пока идёт несуразный обмен недоброкачественной информацией (Волчок, например, на запрос - "Ты кто?", отвечает - "Не видишь, что ли?", и прочая чепуха для отвлечения внимания), я набрасываю сеть. У меня хорошая прочная темпоральная сеть. Дозорные даже пикнуть не успевают. Вот теперь из них можно верёвки вить.
Через две минуты я уже знал все позывные, какими пользовались дозорные и сразу отправил донесение якобы от них же, что всё "ОК". На какое-то время этого хватит, не сразу хватятся. А мы с Волчком побежали дальше. След, ещё тёплый, вёл в небольшой городок почти не тронутый войной. Умка была где-то там.
В городке наши носимые средства обнаружения показали наличие целой базы вражеских ментатов-воропаев. Противник, правда, ставил усиленные помехи, но это ничего не меняло, факт присутствия спецконтингента помехами не скроешь, скорее наоборот, только внимание привлечёшь. Вокруг городка среди обычных мин на минных полях вкраплялись и темпоральные ловушки. Что обычные мины, что темпоральные ставились явно впопыхах. Оно и понятно, противник тут надолго задерживаться не собирался. Он, как и многие до него, рассчитывал зимовать в Кремле.
Мы с Волчком расположились в пустом сарайчике рядом со сгоревшим кукурузным полем. Отсюда хорошо просматривалась окраина и отдельное здание, где наши приборы зафиксировали активность воропаев. Бинокль тоже хороший прибор, особенно, если он снабжён специальной стенопроникающей оптикой. Я и сам мог видеть сквозь стены, только далеко не через все. А если противник применял защиту, то тут без приборов уже не обойтись.
Тщательное наблюдение мало что принесло. В отдельно стоящем подозрительном здании жизнь, не смотря на идущие оттуда сигналы, почти отсутствовала.
-- Если до вечера ничего существенного не проявится, ночью пойдём штурмовать, а там уже на месте разберёмся, что к чему.
Волчок кивнул, но как-то не уверенно.
-- И следы ведут только туда. Всё равно надо проверять.
Терпеливо ждали ночи, маскируясь от случайных прохожих, каковых по случаю войны шлялось не слишком много. Всего один. Ветхий дедушка прошёл мимо поля, постоял рядом с сарайчиком и зашаркал дальше. Мы облегчённо вздохнули. Только выдохнуть не успели - на сарай что-то обрушилось.
Не сразу сообразили, что сарай трещит под напором параметрической сети, так неожиданно всё произошло. Проморгали! Прошляпили! Нас вычислили и теперь зажмут в силки, как кроликов. Разбирать, откуда именно тянут удавку, было некогда, только, похоже, не со стороны здания.
Мы рванули вперёд. Специальный кинжал, припрятанный на такой случай, рассёк не только параметрическую сеть, но и стену сарая от крыши до земли. Обсыпанные обломками досок и соломенной трухой, мы понеслись через сгоревшее кукурузное поле. Во мраке наступающей ночи, в клубах сажи я и Волчок неслись, как два демона на последних скачках.
На ходу я произвёл два динамических удара и вышиб стальную дверь. Сонное здание сразу ожило. Замелькали тени, послышались голоса.
"Вот, ведь, хорошо замаскировались воропаи. Умеют, когда хотят".
Внутри помещения опутаны растяжками, ловушками и прочими сюрпризами. Но это уже не ловчие сети, а сигнализация. Мой замечательный кинжал и волчьи клыки рвали хлипкие нити безо всяких затей.
Вот и Умка. Тело бездыханное лежит в корзине с мусором.
"Замучили птицу вконец, злодеи".
Я подхватил почти остывшую тушку, попутно разрубив пополам какого-то подвернувшегося под горячую руку ментата-воропая.
-- Волчок, давай на выход!
Напоследок я швырнул в шкаф с документами огненный шар - пусть горит. Полыхнуло знатно. Тем временем мы устремились в посёлок. Уходить, на мой взгляд, всегда веселее. Погоня, горячие кони, пыль коромыслом, покрышки визжат на поворотах, стрельба на ходу, пули свистят рядом с головой. Но в голову не попадают. Во всяком случае, редко.
Уходим, как положено, другой дорогой. Вот и наш будущий транспорт. Хороший американский джип, почти новый. Рядом с машиной офицер поучает выстроившихся солдат. Балбесы призывного возраста всего европейского интернационала не понимают немецкого или делают вид, что не понимают. А офицеру наплевать, что он разговаривает с почти деревьями. Ни одной из сторон беседа на пользу не идёт.
Мы появляемся как раз вовремя, солдаты давно созрели заняться чем-то другим, например, бегом на длинные дистанции. Мы с Волчком, как два косматых чёрных чудовища после посещения кукурузного поля, выскакиваем рядом с машиной. Для пущего эффекта я произвожу принародный разряд розовой молнией по нависающей над взводом сливе.
Среди града осыпающихся поздних слив солдаты исчезают за заборами, оставив на наш произвол джип и растерянного офицера. Для того чтобы завести любую машину я давно не пользуюсь ключами - сам себе энергетический ключ. Офицеру достаётся временный паралич, а мы срываемся с места. Мы успеваем сделать пять поворотов по пыльным улицам посёлка и выйти на большак, прежде чем за нами организуется хоть какая-то погоня. Я этих догоняющих хорошо слышу, их действия сейчас вполне предсказуемы. Интенсивно нас начнут ловить ближе к линии фронта, а мы, как водится, уйдём в тылы.
Я давил на газ, стараясь выжать из машины всё, на что она была способна. Волчок вылизывал Умку, причём против шерсти. Мы оба за сову не сильно переживали. За последнее время она много чему научилась. Особое удовольствие Умке доставляло прикидываться мёртвой. Причём настолько мёртвой, что человек не сведущий вполне мог принять её за труп недельной давности - сова для маскировки даже трупный запах источала, не говоря уж о снижении температуры и трупном окоченении.
Вот и сейчас её мучители, поприставав некоторое время к сове, вдруг обнаружили, что пленница- то мертва. Большое получилось разочарование. Выбросили за ненадобностью.
Сову-то мы выходим, даже если ей что-то на самом деле успели повредить, а вот задание генерала пока остаётся не выполненным. Образец дрона с параметрической сетью не найден.
4.
Машину бросили рядом с какими-то обугленными развалинами. Я укрепил на ней маскирующий патрон, теперь джип составлял с развалинами одно целое. Патрона хватит на пару суток, за которые мы успеем уйти достаточно далеко.
Стемнело. Мы, две чёрные тени с совой под мышкой, устремились в противоположную от фронта сторону. Умка, согретая нашими флюидами, постепенно начала приходить в себя. Огородами, огородами мы выбрались на свободный от любых войск участок. Относительно, конечно, свободный, шастали и здесь случайные личности. Здесь, в своё время усердно поработали с обеих сторон системы залпового огня. Бывший когда-то вишнёвый сад теперь больше напоминал лунный пейзаж после татаро-монгольского нашествия. Сплошные воронки.
Чудом сохранились бетонные сооружения, где до войны держали воду для полива. Она, вода там ещё плескалась. Мы условно помылись, почистились, отдохнули и выслушали полный энергичных выражений рассказ совы о её злоключениях. Большая часть повествования Умки была посвящена тому, как она храбро сражалась, ловко нападала и сколько завалила врагов. Такие байки с размахиванием крыльями, щёлканьем клювом и прочими усилителями эффекта, хороши на отдыхе, в тылу, где у каждого припасена дюжина другая подобных историй. Нас же сейчас интересовал последний эпизод боя, где сову пленили. Пришлось прервать боевого товарища и сосредоточить его на менее привлекательной части боя.
Тут Умка нехотя согласилась, что, действительно, несколько увлеклась и не заметила этого крылатого упыря с сеткой. Бросок сети производился примерно с пяти-шести метров, время полёта около секунды.
"Ну, вот, что-то полезное о дроне мы уже знаем. Прячется, в бой не вступает до самого последнего момента, сеть кидает не далеко. Теперь бы его ещё живьём заполучить".
Увернуться разгорячённая сова уже не успевала, зато смогла принять меры против парализующего действия параметрической сети. Поэтому, когда Умку транспортировали, она была в сознании и смогла всё хорошо рассмотреть и запомнить. Видеокамеру - гордость Умки - воропаи изъяли сразу и тут же принялись в ней копаться. Сова их интересовала в гораздо меньшей степени, чем видеозапись нашего похода, которую они надеялись заполучить.
Пока противник безуспешно подбирал ключевые пароли к видеотранслятору, сова прикинулась дохлой. Её смахнули в корзину. Если бы не наше вторжение, её, скорее всего, так и выбросили бы на свалку, на что Умка и рассчитывала.
Среди всей разношёрстной полученной информации самой ценной оказалась та, где Умка поведала о некоей базе, на которую, после выполнения задания направились оставшиеся беспилотники, в том числе и наш искомый с параметрической сетью. Стая железных птиц убралась строго на север, значит, и нам туда, хотя, не исключены и разнообразные манёвры.
В самой темноте покинули мы гостеприимный пруд и углубились в местность лесистую и болотистую. Умка отказалась ехать на моём плече, заявив, что нормально себя чувствует и готова к выполнению боевой задачи. А ведь ещё совсем недавно валялась труп трупом. Видеокамеры с транслятором у неё к вящему сожалению совы теперь не было, но ментальная связь не прерывалась, и наша боевая птица кружила в небе в штатном режиме.
На второй день вышли в странное место. Нас поджидали дикие скалы среди чёрного болота. В таких местах обожает селиться всяческая нечисть, селёдкой не корми, а дай окунуться в болотную жижу и погреться на голой скале. Это не военнообязанная нечисть, а так сказать, обычная, но места она всё равно выбирает сообразно характеру. Значит, где-то рядом с чёрными омутами засели и воропаи.
Вышли на укромное местечко. Спрятались. Замаскировались. Едим на троих холодную оленью тушёнку. Связи с базой нет, соблюдаем эфирное молчание. Ночью над нами прошелестела стая очень подозрительных птиц. Умка чётко определила - неживые летят. Отряд дронов численностью до двадцати штук отправился на задание. Значит, верно мы рассчитали, правильно вышли. Теперь нужна более тонкая разведка. А в болотах что-то всю ночь напролёт гудело и всплёскивало. Волчок устало махнул лапой, мол, нежить болотная с виду страшна, как ночной кошмар и пугать любит. А так, помесь выродившихся русалок и пиявок переростков.
Утром пошли в обход болота. Ловушки кругом, мины, растяжки, параметрические сети, ВЭТ-воронки, ловчие ямы вплоть до четвёртого уровня включительно. Жарко, с болота гнилью тянет. Среди дня ещё одна стая беспилотников проследовала в сторону фронта. И по периметру болота постоянно на разных высотах кружили дроны. Приходилось много времени тратить на маскировку. Серьёзный объект. И ни одного солдата, ни единого танка или зенитной батареи.
Наткнулись на дорогу, она нас озадачила. С виду самый обычный просёлок уходил из глубины леса прямо в болотную пучину. На дороге свежие следы от тяжёлой техники, значит, живая дорога. На коротком совещании пришли к выводу, что всё самое интересное у них под водой. Оставалась совершенная малость - попасть под воду. К сожалению, свойствами ихтиандров никто из нас не обладал. Сова, так вообще воду недолюбливала.
Ещё одна неприятность - по берегу всё-таки разгуливали скрытные патрули. Мы от них раз удачно спрятались, два, но однажды нас всё же запеленгуют. А время шло. Случай представился, когда мы совсем решили откочевать подальше от болота и поискать варианты на стороне. На дороге послышался шум мотора, к болоту приближалась странная машина, явно плавучего свойства. Решение пришлось принимать прямо на ходу.
Я напустил на себя личину офицера вражеской армии и на плохом хохляцком языке с англо-американским акцентом потребовал остановиться. Машина встала, и из неё полезли люди то ли в скафандрах, то ли в немыслимых комбинезонах. Раздумывать было некогда. С трёх сторон навалились мы на экипаж амфибии, и через минуту были уже внутри. Обезвреженный экипаж лежал тут же под ногами.
-- Ну, с Богом, - я потянул рычаг на себя.
Краем глаза мне показалось, что волк перекрестился. Сова просто ухнула.
Поехали. Чёрная вода расступилась и сомкнулась над нами. Тут же заработали многочисленные экраны, фиксирующие наше положение под водой, и где-то в недрах амфибии, под телами аморфно валяющихся бывших членов экипажа этой самой амфибии, под полом зажурчала просачивающаяся вода.
"Мы ещё и протекаем. Может поэтому они все в гидрокостюмах?".
Основной экран расписал нам картину подводного царства. При внешне незначительных размерах болотистое озеро имело на дне довольно разветвлённую сеть дорог и множество искусственно созданных сооружений. Машина в режиме автопилота решительно шла, придерживаясь красной пунктирной линии на экране, и собиралась через несколько минут достичь неких подводных врат.
Ворота удачно раскрылись раньше, чем вода в машине достигла наших подошв и лап. Видимо, на то и было рассчитано. Подводный броневик взял небольшой подъём и замер. Где-то за стальными листами бурлила сливаемая вода, шипел, продуваемый под давлением воздух, гудел какой-то механизм-страдалец. Мы пока могли только слушать.
Аккуратно, не торопясь обозрел я внутренним зрением место, куда мы попали. Людей, вроде, не видно, но могут быть камеры слежения. А, кроме того, где-то притаились ментаты-воропаи. Сколько ни сиди, а вылезать всё равно придётся. Зашевелились контуженные бывшие владельцы амфибии, пришлось их снова обездвижить. Хороший вопрос - почему просто не убить? Не знаю. Вроде перед тобой явная вражина, и при ином раскладе она, не задумываясь, пустит пулю тебе в голову. А рука не поднимается прикончить лежачего. Моральные тормоза. На противоположном берегу о них хорошо осведомлены и зачастую пользуются нашим большим добрым сердцем. Своего-то нет. А может и не было.
Устраивать цирк с переодеванием в костюмы пленных не имело никакого смысла. Ну, натяну я на себя гидрокостюмчик. На тело ляжет, а как быть с моими многочисленными боевыми принадлежностями, кои по карманам рассованы и в нужных местах запрятаны, к ним доступ нужен. Ещё веселее - как волка одевать? Про сову я уж и не говорю. Чума полная.
Полезли наружу, как есть, в своём национальном. Очень сырое мрачное помещение освещается несколькими чахоточными лампочками, запах плесени и гнилой воды. Под ногами шуршат-чавкают то ли маленькие крысы, то ли большие пиявки. Каменный мешок уходит вдаль, заканчивается ржавым подъёмником и винтовой лестницей. Не слишком обжитой вид.
Даже если бы какой-то придурок поставил здесь видеокамеры, то жизни им в таких условиях от силы неделя. Так что насчёт наблюдения привычными способами можно было не беспокоиться. С другой стороны возникает резонный вопрос - зачем нужна возня с мегалитом времён Великой Отечественной. Это подземелье, видимо, ещё немцы строили. Если поискать, то и таблички с надписью "AG Krupp" найдутся. И ведь где-то прячутся ментаты-воропаи.
Беспрепятственно взобрались по лестнице, нас никто не встретил. Верхняя площадка открывала многочисленные проходы. В одном имелись рельсы узкоколейки, в другом - направляющая балка для тельфера. А в целом открывался лабиринт, из которого выход может оказаться только один - в могилу.
5.
"Осенить себя крестным знамением лишний раз никогда не помешает. Ну. Православные, вперёд!".
Из ближайшего прохода явственно тянуло нечистью. Что же, нам туда. Такая работа. Буквально в двух шагах от входа в тоннель стояла параметрическая растяжка совершенно невиданной конструкции. В переводе на современный язык то была мина, где вместо гексогена или тривиального тринитротолуола использовались в качестве взрывчатого вещества сосновые дрова. Точнее объяснить не смогу, но этому архаизму место в музее, а не на поле брани.
Может, на то и было рассчитано, поскольку я провозился у растяжки минут десять, пока сообразил, как её обезвредить. Ловушка оказалась единственной на всём пути. Мы спустились, поднялись, повернули, опять спустились. Мне пришлось остановиться, чтобы вернуть ориентацию в пространстве. Мы были глубоко под водой, а точнее, под землёй за пределами озера.
Да, умели фрицы прятаться. В конце пути нас ждала дверь, на удивление совершенно не ржавая. Наоборот, кто-то заботливый тщательно почистил её и даже покрыл лаком. Навёл марафет на никелированных орлах, свастиках и надписях сугубо на немецком языке. Крупно сияло - "AHTUNG!". За дверью, по всей видимости, расположились не просто любители старины.
Как сороки, падкие на всё блестящее, мы вломились в задверное пространство. Сразу стало ясно, что нас провели, как сосунков. За дверью нас опутали не раритетные, а вполне современные параметрические тенета, прочные и надёжные. Чем больше мы в них дёргались, тем сильнее сжимались наши путы. Противник в конце даже газу какого-то напустил, чтобы совсем утихомирить. Свет померк и для меня и для моих славных бойцов.
Вот так элементарная беспечность приводит к сокрушительным провалам. Торопливость, как говаривали древние китайцы - мать любой катастрофы от диареи, вследствие употребления не мытой и не прожаренной пищи, до Чернобыльской катастрофы, где поспешили исполнить приказы не компетентных чиновников. Теперь лежи спеленатый и жди свое незавидной участи. Может враги смилостивятся и сразу пристрелят, а не подвергнут изощрённым пыткам.
Плен - это всегда очень неприятно. Во-первых, это проигрыш, а отсюда потеря темпа выполнения задания, удар по самолюбию, перерасход энергии, утрата штатного оружия. Во-вторых, лишние козыри появляются у противника, он ликует, что расстроил важную операцию, разгадал ходы, обвёл вокруг пальца и с минуты на минуту вообще победит.
Однако, жизнь чаще всего оказывается гораздо сложнее простых и понятных на первый взгляд схем и шаблонов. Проигравший на первом этапе и, вроде практически побеждённый, неожиданно вырывается вперёд на последнем финишном отрезке и выигрывает всю партию. А расслабившийся противник пожинает поражение. Поэтому не будем тратить понапрасну силы на борьбу с крепкими параметрическими верёвками, а подготовим маленький гамбит из имеющихся в рукаве козырей и дамок.
Конечно и всенепременно, пока я находился в отключке, мой мозг пытались взломать, вскрыть и там пошариться (не физически, конечно). Только бесполезное это занятие, там такие блоки стоят, что вскрыть или обойти их можно либо с согласия владельца, либо с его скоропостижной смертью. Ну, а после смерти там и смотреть не на что.
-- Ты даже не представляешь, как больно мы тебя будем пытать. У нас припасено самое современное для этого оборудование.
Я вздрогнул. Прежде всего, от неожиданно возникшего развесёлого голоса. Второй раз содрогнулся от вида владельца баритона. Рядом со мной откровенно ухмылялся дюжий детина, будто сошедший прямо с документального экрана, из фильма о недавней войне с фашистской Германией. Закатанные рукава чёрной униформы демонстрировали мощные гориллообразные руки, покрытые рыжими волосами. Перекошенную гнусной улыбкой рожу иначе как "фрицевской" назвать было нельзя. Он даже представился - "Ганс".
Что-то всплыло у меня при нашей встрече с Гансом из дальней глубины подсознания. Память предков, наверное.
"То враг перед тобой, настоящий вражина".
Может наши предки на смоленских полях лично сошлись, и бой тот до сих пор не закончен.
Ещё потянуло из глубин организма, ни к месту, чувство голода.
"Ведь и в самом деле, не могу вспомнить, когда мы перекусывали в последний раз. Организм ментата работает как механизм со встроенным автоматическим включением резервного питания за счёт внутренних накоплений. В пылу сражений, когда не до приёма пищи, это, конечно, полезно. Но можно легко заиграться до обморочного состояния. Такое бывало".
Появился ассистент, такой же рыжий громила. Он катил столик с патологоанатомическим инструментарием. Если у этих верзил и имелись какие-то способности, то исключительно в зачаточном виде и узкой направленности. Их основная функция - палаческая. Видно было, что эти двое трепетно относятся к любимому делу, по-немецки основательно. Я определил для себя, что это немцы из Казахстана первой волны миграции, уехали ещё детьми, но язык русский помнят. Помнят и накопленную многими поколениями ненависть. Вот она копилась, копилась, а теперь выплеснулась.
"И за что нас русских так ненавидят облагодетельствованные нами же народы? Может зря расточали это благо? Может, хватит беспокоиться о других, пора и о себе подумать?".
Казахские немцы мыли руки. Тщательно мыли, с мылом, как хирурги. О чём-то вполголоса переговаривались по-немецки, видимо уточняли план экзекуции. Мне было сейчас не до них, я искал волка и сову.
Умка нашлась быстро, она, как всегда валялась в отключке, якобы мёртвая. Трюк на редкость старый и почти детский, а удивительным образом срабатывает. Вот и на этот раз её выбросили на помойку. Пахнуть будет теперь и жаловаться на тяжёлую совиную жизнь.
А Волчка не слышно. Вряд ли его вывезли с базы. Значит, надо искать тщательнее. База обширная и запутанная, со множеством разнообразного назначения помещений. Народ на базе присутствует, но всё какой-то не серьёзный.
"Тут, по всей видимости, я опять пытаюсь на свою задницу недооценить противника. Ведь лежу спеленатый этими самыми "не серьёзными" ребятами и всё ещё хорохорюсь".
Только и в самом деле настоящих ментатов на базе не чувствуется, одна обслуга. И немыслимое количество параметрических ловушек. В какую-то из них мы бы всё равно угодили бы.
Я слишком отвлёкся в своих виртуальных блужданиях по базе. Один из фрицев с размаху вонзил мне в бок какую-то железяку. Вот так, безо всякой предварительной подготовки клиента. Невольно я заорал благим матом.
-- Я же говорил, что будет больно.
Палач Ганс довольно потёр вымытые руки и ласково мне улыбнулся.
-- А ну-ка, Курт, воткни-ка ему второй электрод.
Я не стал дожидаться второго электрода, а шарахнул со всей мочи по спинному мозгу Ганса. Первый палач обмяк и съехал на каменный пол. До его подручного не сразу дошло, что происходит. Курт попытался привести Ганса в вертикальное положение, но тот рассыпался, как тряпичная кукла, хотя и хлопал глазами. Курту достался более экономный и локализованный пучок энергии. Его спинной мозг так же отказался работать. Курт медленно прилёг рядом со своим боссом.
Ещё несколько минут заняло порвать параметрические путы и вынуть торчащий из бока металлический стержень. Сейчас двигаться можно, дырка не сильно кровоточит, но позднее ране придётся уделить серьёзное внимание.
Сканирование пространства дело тонкое и не всегда надёжное. Тут легко ошибиться самому, а если кто-то пытается помешать, то почти всегда успешно. Волчок так же нигде не отсвечивал, значит, придётся искать его врукопашную.
Сова обнаружилась быстро, там, где и предполагалось. Выглядела она вполне терпимо и после оживления, только сильно воняла после пребывания на помойке. Ничего, невелик ущерб, зато ожившая птица поведала, что волка уволокли на самый нижний этаж. Это уже кое-что.
Медленно, почти ползком спустились мы на почерневшую от времени эстакаду. Тут суетился народ. В тесном сыром помещении стояла очень древняя машина. Вкруг неё чумазые техники стучали гаечными ключами и отвёртками, размахивали паяльниками и сосредоточенно копошились в жгутах разноцветных проводов. Заправлял всем господин в фантастически белом костюме и весьма фривольном белом же котелке с сине-жёлтой эмблемой. Не хватало только монокля. Прямо вылитый дирижёр симфонического оркестра.
-- А вот и вы, господин разведчик. Я так и думал, что вам удастся обмануть Ганса и Курта. Ну, что ж, поделом им. Не следует быть такими заносчивыми.
Господин во всём белом обернулся в нашу сторону и широко улыбнулся. Монокль у него всё-таки был, посверкивал. Лицом - латинос, кожа благородного оливкового оттенка, а глаза - две свежие маслины, так и поблёскивают. Его лучезарная улыбка на тонких губах никак не вязалась с тем, что просматривалось на заднем плане. А там имелся распятый и опутанный проводами Волчок.
-- Ваш серый друг любезно согласился поучаствовать в одном чрезвычайно любопытном эксперименте. Сегодняшняя наука и грядущее человечество всенепременно оценят его благородный порыв.
Я так не считал, как и недовольно завозившаяся на моём плече сова. Волк не мог добровольно согласиться на самую полезную для человечества экзекуцию, что подтверждалось его весьма унылым видом. Меня тоже начало охватывать уныние. И тому была веская причина. Господин во всём белом с моноклем, почти дирижёр на порядок, на две головы превосходил меня ментальной мощью. Собственно говоря, таких ментатов-воропаев я ещё не встречал. От него исходила не виданная сила, переливалась, как мускулы силача.
Броситься спасать друга и быть раздавленным, как мелкая букашка. Или сдаться на милость победителя и попытаться придумать что-то потом.
"Не будет никакого "потома", сей серьёзный господин не допустит промаха, не оставит лазейки. Значит, бой и смерть".
Вся внутренняя безнадёга хорошо читалась на моём лице.
-- Не переживайте, господин разведчик. Что стоят наши грешные жизни по сравнению с прикосновением к величайшим тайнам мироздания. Вас мы тоже не обойдём вниманием. Там, в эфирных далях ваша, как вы полагаете, бессмертная душа будет, по справедливости, собой гордится, что удостоилась такой чести.
Оливковый господин в белом костюме издевался. Или провоцировал. Или и то и другое одновременно.
-- Располагайтесь, это займёт некоторое время.
Господин в белом отвернулся к древней машине дать последние указания. Я не мог без боли смотреть на бедного Волчка, сейчас он выглядел, как побитая и распятая злобными хулиганами дворняга. Только жёлтые глаза светились яростью. Разве может свободный волк умереть такой позорной смертью?
Я решился. Даже для вида присел на бетонный блок, как советовал господин в белом. Вгляделся в древний аппарат. Сканирование машины тут же выявило её болевую точку. Весь смысл агрегата сосредоточивался в небольшом металлическом ящике, из которого змеилась большая часть кабелей и проводов, и вокруг которого больше всего увивались взмыленный техники.
Я сосредоточился, прищурился, прикинул - удар в железный ящик, удар в белого ментата-воропая, а там видно будет, может ещё куда успею нанести удар. И я уже напрягся, скапливая энергию в кулак. Заминка вышла из-за того, что я секунду прикидывал, по кому же первому шарахнуть - по железу с проводами или по живой плоти во всём белом.
Эта секунда всё решила. На потолке с лязгом ржавого железа открылись металлические створки, и оттуда что-то выпало. Да не одно, а во множестве. И не мешки с картошкой, а какие-то живчики.
Всё сразу переменилось. Рабочая суета превратилась в панику, паника в дикий кошмар. Какие-то волосатые существа (в тусклом свете подземных ламп мне не разобрать было кто такие) набросились на персонал. Полдюжины атаковали господина в белом. Очень быстро всё развивалось. Мне не пришлось себя упрашивать. Я очень быстро поставил самый простой защитный блок и как мог, воспарил над полом.
У меня над ухом кто-то громко хлопнул крыльями - Умка, затихшая до времени, сорвалась в бой. Каждый занялся своим делом. Неведомые существа, больше похожие на гигантских шерстистых слизней, активно атаковали весь наличный персонал лаборатории. Персонал громко кричал, истекал кровью и яростно отбивался отвёртками и паяльниками.
Однако, большая часть свалившихся с верхних этажей "слизней" набросилась на господина в белом, чуя в нём главного врага, и терзала его. Господин быстро перестал сиять белизной "Vanisha", костюм порвался, почернел, и на нём проступили пятна крови, монокль исчез. Господин методично метал оранжевые молнии. Очень экономно метал, прицельно, но без видимого успеха. Оранжевые заряды очень красочно вспыхивали на богатом шелковистом мехе "слизней" и безвредно стекали к полу. Шерстяные моллюски, конечно, при этом судорожно вздрагивали, но удары им только прибавляли ярости.
Умка спасала Волчка, целенаправленно расклёвывая верёвки и отдирая присоски с электродами от волчьего тела. Я, никем не замеченный, освобождал проход к отступлению. Мне показалось вполне логичным уйти так же, как ввалились сюда "слизни". Не искать больше приключений в подземном паноптикуме. Мешало одно - они продолжали сыпаться из открытого потолочного люка.
Я аккуратно подплыл к дверцам и заглянул внутрь. Мимо меня, не обращая никакого внимания на мою персону, судорожно извиваясь и лязгая зубами в ротовой полости, больше похожей на присоску тривиальной, но очень большой пиявки, прополз очередной "слизняк". Путь был свободен. Не стоило задирать без нужды наших неожиданных спасителей, видимо у них свои счёты с ментатом-воропаем и его командой. Хрен знает, чем они вообще тут занимались.
А бой внизу входил в самую кровавую фазу. На бетонном полу в лужах крови и серо-зелёной слизи корчились умирающие техники и вцепившиеся в них мёртвой хваткой волосатые "слизни". На главном ментате-воропае на спине висели три волосатика и прогрызали далеко не белый уже костюм. В глазах ментата метался ужас.
Мы выбрались на площадку. Внизу гремело и чавкало. Мимо нас торопливой извивающейся гусеничной походкой промчался волосатый "слизень". Опоздавший. Он торопился поучаствовать в битве и нас никакого внимания не обратил. Можно было идти дальше.
6.
Маленький неприметный костерок грел воду для чая. Вокруг костерка живописно расположились: счастливо улыбающийся Волчок, поминутно с благодарностью поглядывающий на Умку (всё-таки это не "слизни", а она порвала путы волка), далее - сова, гордо восседающая на толстой сухой ветке и наводящая своим мощным клювом педикюр на не менее мощных когтях, и я, скромно перебирающий улов после того, как мы покинули подземно-подводный бункер.
Потрясающе интересные материалы нам достались. Во-первых, чудом уцелевшая за столько лет часть архива одного из исследовательских отделов "Ahnenerbe", сотрудники которого вели своеобразную работу с природными ментатами. Кроме этого, дневники и научные отчёты начальника лаборатории господина Каркаведи Ганса Самуиловича (по всей видимости, это и был господин в белом костюме). И архив и отчётность нам достались в несколько разрозненном состоянии, и тому послужили вполне объективные причины. Но и то, что оказалось в наших руках даже на первый взгляд бесценно.
Конечно, генерал Шутов снимет с меня жирную стружку за то, что задание по поимке дрона с параметрической сетью оказалось не выполненным. Зато эти материалы должны были окупить нашу неудачу с лихвой.
Кроме того, сообразуясь с обстановкой, для недопущения появления на воле неведомых мутантов (волосатые "слизни") и нанесения противнику непоправимого ущерба подземно-подводный бункер со всем содержимым был взорван. На случай самоликвидации в подземелье держали изрядный запас взрывчатки. Им мы и воспользовались по назначению. Мутная вода поглотила остатки развалин. Там же, я надеюсь, сгинула и вся нечисть.
Я млел у костра и размышлял о том, как вовремя появилась команда шерстистых "слизняков". Как будто кто умышленно их из клетки выпустил и направление показал, куда скакать. Теперь уже не дознаешься, что там у них за шекспировские страсти бушевали под землёй. Всё покрыла болотная жижа.
Нам ещё предстоял долгий переход через линию фронта, но это были семечки по сравнению с пережитым. До сих пор с содроганием я вспоминал ядовитую ухмылку господина Каркаведи Г.С. В прямой схватке с таким ментатным монстром, у всей нашей команды не было шансов победить.
Шифрованный сигнал в штаб ушёл. Нам ответили, обозначили окно для перехода. Проникнувшись важностью доставляемых материалов, обещали всемерную поддержку и полную безопасность.
Через три дня наша группа с позывным "ПЕГАС" воссоединилась и отправилась в тыл на отдых. Нам было, что порассказать друг другу. Власта по секрету поведала о том, что в процессе отдыха нас ожидает торжественное награждение. Учитывая, что проведённая операция была не чисто нашего ведомства, а общевойсковой, нам полагаются не только устные благодарности руководства, а ещё и медали.
Дважды умиравшая за последнее время Умка награды обожала. Ей помимо бумажных свитков с водяными знаками, печатями и подписями и блестящих металлических кружочков, которые она естественно не носила, полагался доппаёк. Сове выделяли пять килограммов какого-то особого мясного фарша специального приготовления. Я предпочитал не знать, из чего состоит наградной фарш, главное, что он сове безумно нравился.
Волчку материальные награды были до лампочки, он предпочитал живое человеческое слово. Когда перед всем строем генерал Шутов выносил волку благодарность и, надевая очередную медаль слегка (на самом деле опасливо) трепал по холке, Волчок пребывал на седьмом небе. Но, как водится, быстро наступали боевые будни, и все эти грамоты и медали пылились в наших походных сундучках.
Хозяйственная Власта копила медали к пенсии. Она дотошно выясняла в административно-хозяйственной части, на какую надбавку к пенсии тянет та или иная награда. Бывала всегда крайне удивлена не компетентностью сержантов и прапорщиков части, не умеющих давать ответ с точностью до рубля.
Я же просто наслаждался коротким отдыхом. Война большая, длинная, до Победы ещё ой, как далеко. Доживём ли, нет ли, кто знает. А отдых нужен всегда.
Шестерни провернулись ещё на один зуб. И этот зуб не был похож ни на один из предыдущих.
7.
Хибины закончились, дальше пошли норвежские горы. Чем отличается один голый камень от другого, понять было трудно, тем более с высоты десять тысяч метров, и ещё более, что земля там внизу была затянута плотными облаками. Но так сказал штурман, который вышел из пилотской кабины нас проведать. Жизнерадостный капитан ВВС, что-то вечно жуёт и карманы полны всякой всячины.
-- Сколько вожу ваши группы, не перестаю удивляться разнообразию их состава. Вы по какому-то принципу подбирались, или это приказ командования прикрепить к двум людям волка и сову?
Объяснять в полёте перед заданием долго получится, сложно и не интересно. А блеснуть юмором не получалось - меня в самолёте сегодня укачивало, что не удивительно - болтанка получилась изрядная. Вся моя группа с позывным "ПЕГАС" пребывала в не лучшем состоянии. Квёлые, сонные, а лететь ещё не меньше часа.
В ответ я просто поднял вверх руки и туда же молча закатил глаза. Жест мог означать всё что угодно. Штурман понял его по-своему.
-- Ну, да, ну, да. Все мы люди военные и подневольные. Куда пошлют, туда и летим. Только как это понимают сова и волк?
В ответ я насупил брови и приложил ладонь к виску, отдавая честь невидимому командиру.
-- Н-да, что война делает со всеми нами. Кофе не хотите?
Я не хотел, так же как и сигарет. Мои бойцы тем более. Салон старого грузового лайнера был пропитан самыми разнообразными запахами, в том числе и кофе с табаком. Мы не часто пользовались услугами военной авиации, слишком это заметный вид транспорта. Сегодня редкое исключение, в нужный район иначе не добраться.
Самолёт развернулся на юго-запад и полетел вдоль побережья, нами не видимого. Норвегия сейчас с нами не воевала, придерживалась настороженного нейтралитета после наших точечных бомбардировок Натовских военных баз на её территории. В зависимости от конъюнктуры наших фронтовых успехов норвежцы то впадали в полное благолепие и разрешали авиа транзит через своё воздушное пространство, то начинали задираться и пролёты запрещали. Сейчас наблюдался короткий период открытого неба, логично объяснявшийся нашими успехами на Северном и Южном фронтах.
Ещё семьсот километров, и мы повернули строго на запад. Штурман предупредил - шторм в точке высадки в Норвежском море вошёл в максимальную фазу. Волна больше шести метров, ветер порывами до тридцати метров в секунду, температура у поверхности - плюс пять градусов по Цельсию, туман. Ну, просто идеальные, в кавычках, условия для десантирования.
Невольно подумалось про себя, что всё чаще нашу группу отправляют на какие-то не мыслимые задания, где требуются навыки акробатов, и где шансов сгинуть во много раз больше, чем невредимыми вернуться обратно. А надо не просто вернуться, но ещё и поставленную задачу выполнить. Наверное, так думает любой командир, который беспокоится о своих бойцах.
Задача на этот раз была простая и понятная даже ежу, как сообщил нам генерал Шутов - "Проще пареной морковки" (любил генерал морковку). Нам следовало на средстве доставки (самолёт) добраться до точки высадки (остров в Норвежском море), высадиться на эту самую точку с использованием спецсредства (всепогодная капсула по типу спускаемого космического аппарата) - "Капсула крепкая, выдержит десятибалльный шторм" - слова генерала Шутова. Дальше совсем просто - встретится с группой, выполнявшей на островах особой важности задание (это наши люди), получить от них груз особой важности (генерал не посчитал нужным уточнить характер груза), погрузиться на нашем могучем спускаемом спецсредстве в нужной точке на заданную глубину, где встретится с нашей подлодкой, на которую и передать груз особой важности. Всё. Дальше лёгкая прогулка домой.
Всё очень просто и понятно. Всякие мелочи, типа соблюдения сроков всех стыковок в пределах десяти минут и расстояний на местности с точностью до пятидесяти метров мы должны были соблюдать самостоятельно. Ну, а уж сообразить, как отбиваться от кружащих толпами и стаями врагов - вообще наша святая обязанность. Погода здесь совсем в расчёт не принималась. Мы, по утверждению того же генерала Шутова - "всепогодные".
Пора было загружаться в спускаемый аппарат. Хороший аппарат. Мы им уже неоднократно пользовались. Насколько мне было известно, собирали-конструировали его весьма душевно, ещё до войны, когда излишества в виде удобств ещё не считались излишествами. Наше довоенное ведомство имело изобильный бюджет.
Аппарат носил звучное название - "КРАБ" - СПА-3". Когда начались боевые действия, первую часть названия "КРАБ" закрасили, как и весь аппарат в серо-дикий цвет с целью маскировки. Вторая часть осталась. Расшифровывалась она довольно тривиально - "спускаемо-погружаемый аппарат, трёхместный". Среди экипажей его звали - "ночной SPA-салон на три персоны".
В этом "салоне" нам и предстояло принять SPA - процедуру в назначенной точке. Внешне лениво моя команда принялась занимать места - два человеческих и одно для "четвероногих видов членов экипажа" (так звучало в инструкции). В обозначенном месте умащивался Волчок. Для совы, к её глубокому возмущению, специального места не предусматривалось. Она проходила под термином - "вспомогательный груз животного происхождения" и для неё имелся отдельный отсек - малотравматическая клетка.
Умка шипела и плевалась каждый раз, когда приходилось путешествовать в "СПА-3". Волчок ей сочувствовал. Он вообще после эпизода в подземном бункере относился к Умке с особым пиететом.
Изнутри капсула была усеяна безумным количеством приборов, из которых девяносто процентов представляли техническое и навигационное излишество. "СПА-3" предназначалась для использования и управления ментатами и никем другим. А у ментата, как известно, все приборы в голове и ещё где-то внутри организма, но никак не на панели. Начальство, утверждавшее техническую документацию, в нас, ментатов не очень верило, потому перестраховалось. Оно, начальство не понимало, как можно вести почти космический аппарат одной силой воли.
В космос мы не летали, таких в космонавты не берут, да и не те времена для прогулок в космос, зато приземляться-приводняться мы умели гораздо лучше любых посетителей космоса. Я послал в штаб кодированный сигнал об отделении от лайнера и начале свободного полёта. Операция началась. Бдительная Власта обнаружила на удалении около пятисот километров звено вражеских всепогодных истребителей. Они нас пока не замечали.
По плану мы должны были приводниться в бухте одного из безлюдных островов, якобы там волнение тише. Чёрта лысого. Остров был, бухта тоже имелась, а вот волны там оказались выше и опаснее, чем в открытом море. Такое складывалось впечатление, что волны, как рыба на нерест, заходили в бухту и обратно уже не выходили, все толклись тут.
От прямой посадки было мало толку, мы бы не смогли работать на пляшущей поверхности. Я пошёл на второй круг. Где-то тут, на острове скрывается группа, с которой у нас назначена встреча. Остров - сплошные скалы, трудно даже представить, что по нему могут перемещаться люди.
На третьем круге с земли пришёл сигнал - "Вас видим". Они нас видят - это хорошо. Только вот куда садиться? Характер груза не разглашают, это может оказаться как ручная бандероль, так и неподъёмный египетский саркофаг. Ох, уж эта мне секретность!
Сообщаю, что буду садиться, как и намечено, в бухте. Они внизу согласны. Аккуратно пикирую к горловине бухты и, срезая верхушки могучих волн, так что по ветру летят живописные фонтаны брызг, сажусь. И что дальше? Нас болтает, как щепку, того и гляди выбросит на скалы. Они, эти скалы отвесные, никакой отмели в бухте не предусмотрено.
Хоть мы и пристёгнуты, а сова вообще заперта в железном решётчатом ящике, мы мотаемся, как тряпичные куклы - Пьеро, Мальвина и Артемон. Сообщаю, что ухожу под воду - там тише. Они на берегу опять согласны.
Под водой действительно тихо, лишь слегка покачивает. Горизонт надёжного обзора, правда, сузился до размеров бухты, следить за дальними перемещениями противника стало не возможно. Это самый неприятный момент - мы почти слепы под водой. Но с острова передают, что всё в порядке, что наше прибытие соответствует расчётному времени, сейчас подадут груз.
Под водой темновато, и я включаю прожекторы. С острова сразу просят их загасить. Это странно, но я подчиняюсь, им виднее. С острова просят ещё минут пятнадцать на последние приготовления. Ждём. Я опускаюсь ещё на пять метров, тут уже полный покой, стайки трески крутятся, креветки, медузы, вообще в этом слое много морской живности.
Вдруг что-то большое и чёрное заслонило остатки света. В голове проносятся всяческие предположения о природе наступившей темноты. И тут приходит сигнал островной группы - "Принимайте груз". Я не вижу никакого груза, только темнота. Вообще темнота, и на ментальном уровне тоже. Ощущение. Что тебя опустили в глубокий колодец, закрыли бетонной крышкой и залили тягучей смолой.