Я люблю дождь. Я его просто обожаю и мелкий и крупный, а ливень - так особенно. Мне нравится, как капли барабанят по самым разнообразным поверхностям - звонко по металлическим листам, по мягкой кровле и дереву - глухо, как будто зерно ссыпается, по листьям деревьев, как маленькие пощечины, а ещё с тихим шорохом по траве. А ещё можно бесконечно наблюдать, как частые крупные капли сильного ливня шлёпают по лужам, образуя водяные коронки. Маленьким мальчиком я мог часами сидеть на крыльце нашего барака, пока матушка не загоняла в дом, и наблюдать дождь, как необычайно интересное для меня природное явление. При этом совершенно не смущал холод, сырость, что на улице уже давно темно и только одинокий фонарь с тусклой лампой в конце длинного барака едва освещает щербатый асфальт. Загнанный в комнату, я ещё долго слушал этот волшебный шум, прежде чем заснуть безмятежным детским сном.
Повзрослев и возмужав, я переместился в другие края, где дожди не то что бы ни шли, как бы делали это, во первых гораздо реже (чаще это был снег), а во вторых имели более разбавленную консистенцию - морось, туман. Там, в этом плоском далёко, мне не хватало дождей, как, впрочем, и гор и моря, собственно того, к чему душа мальчишки тянулась, полагая их основой романтики окружающего мира. А какая может быть романтика в плоском пыльном, застроенном сумрачными зданиями городе - в таких, прямо скажем, гиблых местах я прожил большую часть своей жизни. Разнообразные обстоятельства удерживали меня там, где людей и машин больше, чем свежего воздуха и зелени, а для того что бы прикоснуться к настоящей земле надо долго ехать на электричке.
Вот так в один прекрасный день, вместе с седыми волосами и ревматизмом, пришло понимание тщетности всей этой городской суеты сует, полной бессмысленности моих трудовых усилий, плодами которых пользовались кто угодно - только не я. И тогда, в сердцах, схватил я двуручный ножик дедушки Оккама и давай рубить направо и налево. Многочисленные пиявки и присоски осыпались дождём, корчились, пытались снова присосаться, но я был неумолим.
Когда последний враг упал;
Труба победу проиграла;
И, оглянувшись, я узнал -
Едрён - батон,
Как мало нас осталось!
Переход от бурной, я бы сказал, кипучей деятельности к философско-созерцательному восприятию окружающего мира был не простым и не очевидным, даже для тех немногочисленных соратников по мировоззрению, которые со мной остались. Призывы ринуться снова в бой за богатством и славой раздавались ещё долго, но меня, слава Богу, больше не цепляли. Среди этих любителей воевать чужими руками оказалась и подавляющая масса так называемых друзей и все бывшие и нынешние жёны, быстро перешедшие в разряд бывших. С расстояния, всё возрастающего с каждым днём и месяцем, все эти дружбы и любови виделись всё более фальшивыми, продажными и очень быстро покрывались песком забвения. Туда им и дорога.
Так сложилось (хорошее объяснение), что я оставил свой плоский серый город и перебрался в холмистую деревню. Это, должен вам заметить, было почти райское место (не забывайте - представление о рае у каждого своё), но, к сожалению, ненадолго (опять-таки, что такое долго?). И жил бы там и жил себе - работал, сеял, пахал, строил, кабы не люди. Люди ведь не постоянны: сегодня хвалят, а завтра свалят. Пришлось расстаться с этим волшебным местом. Опять-таки - так получилось, и расстался я с сожалением, но без ропота, всё здесь было кончено, все ненужные слова сказаны. А моя судьба вела меня дальше и дальше, а я и не сопротивлялся ей, более того - активно следовал её подсказкам. Немногочисленные оставшиеся друзья и знакомые перестали давать ненужные советы и не спешили, молча осуждать меня как тихого сумасшедшего. Видимо они уловили в моём движении потаённый смысл, не доступный для их понимания, но, тем не менее, реально существующий. Я не никак не мог их просветить на счёт, поскольку и сам не обладал всей полнотой знаний о себе (а кто обладает?) и своём пути. Я просто знал, что "мне нужно пересечь море и для этого существует яхта, белая с парусами. На деле, оказывается, есть только грязная дырявая фелюга без парусов и руля. Но море всё равно надо пересечь, пусть даже на фелюге. Вот и рассекаем".
Первая остановка - тихая пристань на краю безбрежного океана - родительский дом. Здесь всё дышит прошлым - мебель, картины на стенах, вид из окон и с балкона на вечную грушу-скороспелку. Конечно, что касается деревьев вокруг - то старые попадали, а молодые выросли так, что не узнать. А вот посаженый мной почти пятьдесят лет назад куст дикой розы - заполонил все опорные бетонные стены. Город трудно узнать - кругом сплошная стройка, множество высотных зданий с зеркальными окнами - зрелище ещё недавно немыслимое для города, маркеты вместо уютных магазинчиков, сплошные рекламные щиты и растяжки. Город (сдуру, на мой взгляд, вляпавшись) готовится принять Зимнюю Олимпиаду - страна денег, как всегда на очередную глупость, денег не жалеет. Поэтому "тихая гавань" больше напоминает теперь стандартный портовый европейский город, через который беспрерывным потоком идут грузы. Допускаю, что это обычные ностальгические сетования - а всё равно утрата. Походил по центру - на окраины даже не сунулся, и не только потому, что грязно и не благоустроено, а потому, что я их и раньше-то не знал, так что и узнавать-то и нечего. А дождь, ну что дождь - он в городе иногда идёт - зима всё-таки, но я ждал весны, когда грянут настоящие ливни и грозы.
Зима в этом году выдалась мягкая, снег практически не шёл, солнце, когда радовало своим присутствием, поднимало температуру до весенней, так, что что-то пыталось даже зацветать. Но вот что-то произошло в небесной канцелярии, какой-то сбой - может программу перепутали, может план решили перевыполнить по погодным явлениям, а может обычное небесное разгильдяйство (где его теперь нет?), а только грянула Гроза.
Г Л А В А 2
И гроза не простая. С утра небо медленно затягивало тучами - обычными кучевыми облаками, моросил скромный дождик, на душе было тепло радостно и сыро. Пока прогуливался по ближайшим гастрономам - сиречь маркетам, вместе с дождиком внутрь просочилось ностальгически сентиментальное настроение. Захотелось куда-то кому-то позвонить, что-то сказать-доказать кого-то в чём-то переубедить, наверное речь шла о том, что жизнь прекрасна. Я даже мобильник достал из кармана и начал набирать хорошо известный номер - вовремя остановился - нет там ничего, пустота, вакуум, да и не человек там вовсе - придумываешь себе иллюзии. Две непрошеные слезы сползли незаметно по мокрым щекам. Старею. Глубокий вдох - выдох, ещё раз и мобильник отправляется обратно в карман.
В местном супермаркете особое внимание я почему-то уделил консервам, хотя большим любителем их никогда не являлся. Скорее всего меня завлёк сам процесс выбора, чтения составов и разглядывания содержимого в стеклянных банках. Я как бы игра в пищевого инспектора, строго проверяя каждую разновидность сайры и бычков в томате. Знать бы мне тогда что не один день придется прожить на этих самых "бычках". Под воздействием сугубо практичной, хотя и бессмысленной деятельности сентиментальная ностальгия отступила, я опять обрёл душевное равновесие. Дождь пошёл сильнее. Вернулся домой я мокрый, но, тем не менее, довольный и, как будто что-то оставивший там под дождём что-то сырое, тяжёлое, липкое и, самое главное, лишнее. Микрокатарсис.
С балкона было видно, что со стороны моря небо затягивает сизой чернотой. Дождь на некоторое время перестал, даже солнце выглянуло. В его лучах, наползающие чёрные тучи, побагровели и стали ещё страшнее. Зачем-то включил телевизор, а там сплошная хохлома, кровавая и беспощадная - очередной взрыв на Кавказе, три очередные большие жуткие аварии в разных концах страны и все с жертвами, очередная спецоперация по аресту очередного милиционера-мздоимца (брал видимо потому, что его в полицию не принимали - он и обиделся), с обыском и изъятием награбленного, а так же очередной надрывный репортаж о несчастных детях-калеках (как будто у нас здоровые дети все поголовно счастливы) и далее в том же духе на всех каналах.
Пока я развлекался с телевизором - упустил самое начало. А вокруг творилось что-то странное - мир потемнел в считанные минуты, в голове появился явно посторонний звон, уши заложило, как в самолёте. Больше всего поразил барометр - стрелка прямо на глазах ползла влево, пройдя "Ветер" и "Дождь" и приближаясь к "Буре".
Где-то совсем рядом загудел ветер, захлопал незакрытыми окнами, кипарисы за окном дружно изогнулись под напором ветра, с асфальта понесло мусор и пыль. Тьма накрыла курортный город. Темно стало, как поздним вечером, только горы ещё отсвечивали свежевыпавшим снегом. Первая молния полыхнула где-то далеко, гром докатился секунд через десять - раскатистый внушительный. Не успел он отгрохотать - началось светопреставление - молнии били каждые несколько секунд, гром гремел без перерыва не смолкая. Мы с матушкой бросились отключать всё, что есть электрического в доме, действовали мы слаженно, как на учениях по гражданской обороне, за пару минут все вилки были разлучены с розетками и свет погашен. И, как говориться, сидеть бы мне до конца грозы в креслице, жевать абхазские мандарины и слегка театрально вздрагивать при каждом пушечном выстреле грома. Нет, не сиделось. Черти понесли меня на балкон, поглядеть, а как там оно снаружи всё происходит?
Конечно, снаружи картина маслом, такая, что впечатлила бы самого взыскательного любителя сцен ужасных катастроф. Чернота, как фотовспышкой озаряемая молниями и каждая новая картинка немного отличалась от предыдущей - была ещё страшнее. Деревья (в основном кипарисы) мотало ветром как травинки, отламывало от них ветки и разбрасывало вокруг. Мимо балкона постоянно что-то пролетало - может живое, может, нет - глаз не успевал зафиксировать. Вокруг всё грохотало и гудело. Дождь хлестал со всех сторон, как будто вёдра кто выплёскивал на окна. Ливень это был, натуральный грозовой ливень. Через балконные щели задувал ветер, а вместе с ним проникала и вода, обдавая брызгами. Я бросился закрывать постель какими-то тряпками (всё-таки это была моя постель), но зря старался - всё уже изрядно промокло, и на полу стояла лужа.
Очередной удар молнии пришёлся в дерево, грушу, росшую рядом с балконом, от дерева сразу что-то огненное, как фейерверк, полетело в разные стороны. Одновременно другая молния (а может это первая раздвоилась?) ударила в остатки древней телевизионной антенны с другой стороны балкона. Этого грома я уже не услышал, потому как оглох, хотя, наверное, грохот был знатный. Раньше грома меня достал пробой электричеством по мокрому полу, на котором я стоял в мокрых же шерстяных носочках. Существуют древние библейские предания, что грешникам в аду, кроме всего прочего, поджаривают пятки, и это очень больно. Не бывал я там, не ведаю, но здесь, стоя на балконе, я познал пятками раскалённую сковороду. Пути молнии неисповедимы, сие, до сих пор загадочное явление, по некоторым слухам, обладает собственной волей и само выбирает кого, что и как ему поразить. В данном случае, молния выбрала меня. И поразила.
После ярчайшей вспышки двух разрядов справа и слева от балкона, время для меня потекло как-то иначе. Всё застыло - струи дождя за окном, засвеченные отблесками дальних разрядов, телепающиеся занавески на балконе и сияние у меня под ногами. Мало того, что нестерпимо жгло ступни, так разряд ещё начал ползти по моему телу вверх, искря на одёжных швах и растекаясь сиянием по ткани. Через какое-то, неведомое мне, время, я уже весь сиял и искрил, как новогодняя ёлка. Это было красиво и жутко и, до шевелящихся мурашек страшно, хотя мурашки, скорее всего, были продуктом электрического разряда. Рассказываю так подробно, потому что видел и чувствовал всё, как в замедленном кино. Отойти я никуда не мог - меня сковала судорога - где-то там, внизу, до пояса. Лучше всего двигалась голова, а на ней - глаза, но недолго, как только сияющий заряд дополз до шеи и коснулся остатков волос - в голове раздался хлопок - всё вокруг стало окончательно тёмным, то есть - я отключился.
Г Л А В А 3
Включился я тоже быстро, хотя и безрадостно, на том же месте - на балконе. Ногам было теперь холодно, в ушах звон и грохот несмолкающий, в глазах - цветные круги и вспышки - сколько я не пытался хлопать веками. А вот руками я, оказывается, всё так и сжимал балконный подоконник. Очень захотелось прилечь. Сообразив, что где-то рядом кровать, я с великим трудом опустился на неё - скрипели, сгибаясь, колени, мышцы затекли и не слушались, да и всё тело было какое-то затвердевшее. А голова уже думала о безопасности этого полупарализованного тела - уползать надо с балкона, а то если сейчас ещё раз шарахнет, я легко распадусь на составные части. Поскольку делиться на мелкие кусочки мне категорически не хотелось, то вариант ползти отсюда, был принят единогласно. И я пополз, на четвереньках, медленно, не создавая паники - это оказалось не так просто - судорога сводила икры и ступни, я шлёпнулся на живот и, отталкиваясь локтями и коленями от пола и окружающих предметов, пополз в направлении гостиной. Дом продолжал сотрясаться от близких электрических залпов, глаза по-прежнему различали только факт вспышки и я ни хрена не слышал. Кто-то прихватил меня под мышки и попытался тащить, но безуспешно. Ну конечно это была матушка, в очередной раз спасающая своего непутёвого сына. Совместными, титаническими усилиями мы добрались до ближайшего кресла, на которое я и вскарабкался.
Кое - как, с помощью жестов, удалось убедить матушку, что я в норме и могу самостоятельно сидеть в кресле. Как медленно возвращаются утраченные функции, руки-ноги-голова, правда шевелятся, но движения как у куклы в руках неумелого кукловода - хаотичные и не скоординированные. А ещё слепота и глухота. В памяти всплыл дебильный совет - надавить большими пальцами на глазные яблоки. Надавил, только в глаза попал своими трясущимися пальцами с третьего раза, а потом вспомнил, что там речь шла о галлюцинациях - как бы не мой случай, а вот, поди, ж ты - правый глаз стал что-то различать. Кроме вспышек молнии, стали видны очертания комнаты, мебель и кресло с вжавшейся в него матушкой.
Пребывание в обычной квартире во время такой необычной грозы, напоминало изощрённую китайскую пытку. Цель её была не известна, а то бы я уже давно во всём сознался - лишь бы прекратить эту грозу. Время - так то вообще остановилось, стало казаться, что грозовой ливень никогда не закончится и мы, за грехи наши, обречены вечно пребывать в этом кошмаре, когда ничего нельзя изменить, прекратить, убежать. Конечно, можно взять и впасть в панику - прыгнуть с балкона или спрятаться под подушку - и то и другое - глупость, поэтому сижу в кресле дальше. А молнии бьют и бьют и гром, даже мне - глухому слышен.
И вдруг, хлоп - и всё прекратилось - последний гром долго перекатывается где-то вдали, молнии превратились в безобидные зарницы, стало слышно, как шумит дождь, барабаня по крыше и окнам, гулко дребезжат водостоки, хлопает сорванная оконная рама и сердито завывает ветер. Приятная новость - я слышу, оказалось, что надо было просто убрать гром. После грозовой канонады это было изобилие звуков ласкающих слух. Гроза действительно закончилась - остался только дождь. Дождь, который я люблю.
Мы с матушкой медленно приходили в себя. Она горстями глотала таблетки, а я добрался до подарочной бутылки водки и залил в контуженый организм целый стакан - как оказалось - это было мудрое решение. В сложившихся условиях вспомнить процедуру первой и второй помощи, пострадавшим от поражения молнией не представлялось возможным, поэтому я по-простому, прислушался к рекомендациям своего тела. Вполне возможно, что алкоголь в таком разе - категорически противопоказан, однако, водка, таким теплом благодатным разлилась по конечностям - судороги в ногах прекратились, тремор в руках - тоже, только зрение пока было на один глаз, но уже вполне сносное.
Квартира электрический артобстрел выдержала, мы решились включить свет и провели тщательное обследование. Залитый балкон и пара протечек ветхой крыши, не являлись на наш взгляд серьёзными последствиями бури, а сорванная форточка на кухне вообще вызвала бурное веселье, так как через неё залетело соседское полотенце. Гроза продолжалась больше шести часов, что, на мой взгляд, очень долго, а уж по внутреннему хронометру - так это была целая вечность. Телевизор - новый плоский - единственное наше окно в мир - отказался вещать как с наружной, так и с внутренней антенны. Ветер стих, ливень превратился в мирный дождь, который, как будто ничего не произошло, продолжал барабанить по крыше. Не шуточное физическое и нервное потрясение, а так же принятый алкоголь погнали меня в горизонтальное положение. Кое-как разбросав на полу в комнате матрасик и прикрывшись одеяльцем, заботливо подоткнутым матушкой, я крепко уснул.
Г Л А В А 4
Снились толпы родственников и знакомых. Скопом и поштучно они давали разнообразные советы, как мне дальше жить. Самих советов я не запомнил, в памяти осталось только то, что все они противоречили друг другу, а значит, во внимание их можно не принимать и поступать - этого мнения я твёрдо придерживался во сне - исключительно по своему. Поднимался я долго и болезненно. Страшно ломило все мышцы, по-моему, даже внутренние и выглядел я соответственно - вокруг глаз тёмные круги, лицо бледное с оттенком зелени, сознание сумрачное, сомнамбулическое. Кандидат в покойники.
Матушке надоело моё бесцельное брожение по квартире в поисках не известно чего, и она взяла управление моим организмом в свои руки. Через час меня уже можно было предъявлять посторонним людям, правда из полезных занятий я мог только смотреть телевизор, благо он не сгорел во время грозы и сегодня прекрасно показывал. В местных утренних новостях скупо обмолвились о нескольких пожарах в административных зданиях и поваленных деревьях, а так же о незначительном наводнении на коварной реке Псахе. Сидя, после приёма горячего крепкого чая, в мягком кресле, укутанный матушкой во множество одеяний и одеял, под болтовню телевизора, я опять уснул.
Если уж разбираться до конца, то это был вовсе не сон - это был Приказ. Не допускающим возражений тоном, голос за кадром инструктировал меня - фактически отдавая этот самый Приказ. В этом, якобы сне, перед моими глазами висела таблица, проглядывая которую строчка за строчкой, я ни секунды не засомневался о чём идёт речь. Это было, ни много ни мало, а расписание предстоящего стихийного бедствия под названием "Грозовые Ливни", которое со вчерашнего и на две недели далее, ввергало Сочи и его окрестности в пучину катастрофического природного катаклизма. Таблица мне была представлена трижды, хотя я и с первого раза запомнил всё слово в слово.
Когда я очнулся, то обнаружил себя сидящим с открытыми глазами и ртом настолько прямо, как будто выполнял упражнения по исправлению позвоночника. Передо мной, крайне обеспокоенная, суетилась матушка, пытаясь приложить к моему носу что-то вонючее. Само собой, она очень обрадовалась, когда я заморгал глазами и заговорил. Приказ мне поступил ясный и совершенно не двусмысленный, и я начал действовать.
Таблица с расписанием "Грозовых Ливней" получилась в рукописном варианте на двадцати листах. Матушка, путём заглядывания мне через плечо, уяснила для себя, что происходит и сделала весьма практические выводы. Если, исходя из моей таблицы, электроэнергию отключат через пять дней, воду и тепло - в основном - через шесть, а газ через семь, и далее всё с перебоями, то надо делать запасы. В Приказе о запасах ничего не говорилось, видимо забота о себе любимом и его ближайших родственниках, по умолчанию, на них же и лежит.
Я позвонил знакомым интернет пользователям - поскольку своим выходом в сеть ещё не успел обзавестись - и предупредил, что бы вечером были готовы к приёму информации и мухой - хоть прямо ночью - разместили её в сети. А сам с матушкой, прихватив рюкзаки и сумки, отправился в ближайший магазин. Магазин, и не он один, зализывал раны - компашка молодых ребят заколачивала фанерой проём вместо выбитого окна. Вся площадь перед магазином была усыпана ветками деревьев и всяческим мусором, а посередине её лежал, смачно рухнувший кипарис. Одинокий и не очень трезвый гражданин бомжатского вида, лениво отгребал метлой мусор и ветки на обочину. Город ещё не знал, что его ждёт, он относился к прошедшей грозе не как к предвестнику надвигающейся катастрофы, а принимал её за сильный, но, всё-таки, одиночный всплеск погодной аномалии. Мы прошли в зал прямо с рюкзаками и сумками, и тут же, с первого ряда, принялись деловито набивать их продуктами. Через некоторое время наши действия были замечены, оценены, и персонал, постепенно впадая в тихую панику, начал задавать вопросы. Я, полученный Приказ, понимал буквально - оповещать всех, поэтому и продавцы и покупатели получили полную дозу информации, которой, собственно, владел и я. Как и следовало ожидать, скепсиса было больше, чем доверия, но основной аргумент в виде рюкзаков и сумок, битком набитых продуктами на увесистую сумму, заставил крепко задуматься всех невольных зрителей. Для нас запустили вторую кассу и, притихшие покупатели, старались как-то незаметно прошмыгнуть мимо, судя по косым взглядам, большая часть всё-таки считала нас сумасшедшими.
Пока шли гружёные баулами домой, дождь сделал вид, что совсем затих, однако, наползающая с моря, чёрно-сизая туча, сомнений не оставляла - быть ливню. Так и вышло. Через некоторое время каждый был занят своим делом - дождь грохотал по крыше и хлестал в окна, матушка рассовывала по шкафам продукты, а я диктовал на сайты свою таблицу-расписание "Грозовых Сочинских Ливней" - вот такое звучное они имели название. Для пущей надёжности, созвонился с сыном и попросил его засветить информацию о грядущей катастрофе и в Питере. Ушло сообщение и в Сочинский телецентр.
Вечерние новости о вчерашней грозе перекинулись из Сочи в Краснодар и в студии Москвы. Кадры вспухшей "главной артерии" города - реки Сочи, а так же других рек побережья, потоки мутной воды на улицах, застрявшие в воде автомобили, жители окраин, штурмующие грязные лужи по колено, а то и по пояс в ледяной воде - всё это впечатляло. Ещё более грозно выглядели рухнувшие под напором грязевых потоков опоры нового моста в Адлере и сугробы на Красной Поляне.
Вряд ли моё интернет-предупреждение станет в ближайшее время темой выпусков новостей, хотя бы местных - значит, жертвы будут. И много жертв, пока люди сами убедятся (мне верить всё равно не будут), что это не просто гроза-ливень-ураган, а это апокалипсис.
Ливень закончился точно по расписанию - плюс-минус пять минут. Последние, уже ночные новости, о моём сообщении промолчали. Я не выполнил Приказ. Мой сигнал не дошёл до адресата - меры не принимаются - население не эвакуируется. Где-то внутри что-то ныло, беспокойно ворочалось. Списать томление в груди на остаточные электрические явления, осложнения после удара молнии, не удалось. Оголённая совесть продолжала будоражить и саднить - я не сделал всё возможное, что бы предупредить людей.
И я позвонил Юрке. Он, как всегда, оказался на высоте - сходу сообразил, о чём идёт речь, записал сайты информаторов и приблизительную формулу обращения. Здесь я не сомневался - к утру административный ресурс начнёт работать - в конце концов, из страстного желания чиновников и политиканов, снискать славы и популярности тоже можно извлечь пользу. Для жителей родного города хотя бы. А ещё позвонил по прямой горячей линии в приёмную главы города. Тётка, как бы дежурная, на другом конце провода, сделала вид, что записала моё сообщение. Вот теперь можно было лечь спать.
Матушка ещё какое-то время гремела банками и хлопала дверцами шкафов, перекладывая продукты. Запасы - это хорошо - не надо рисковать, выбегая на улицу под ураган и ливень, да и продукты с прилавков не сегодня-завтра исчезнут, в лучшем случае раскупленные жителями, а в худшем - разграбленные мародёрами или уничтоженные стихией. На ум пришло высказывание кого-то из великих - "С тех пор, как люди научились варить пищу, они едят вдвое больше, чем требует природа", и следом - так ведь избыточность нашей цивилизации касается не только пищи, а всего, что потребляет человек. И вот сейчас, на ограниченном примере (полумиллиона человек) нас лишат этих излишков.
Г Л А В А 5
И был день третий. Небо к утру так и не посветлело - всё было затянуто плотными тучами. Дождь забарабанил в полпятого - можно часы сверять. Расписание "Ливней", к сожалению, работало и далее, как и было предписано, дождь перешёл в хороший ливень.
Телевизор вещал новости с самого утра, но пока ещё их перемежали какие-то развлекательные передачи. Тон местных сообщений постепенно приобретал всё более панический оттенок - наводнение наделало дел. А ведь всё ещё только начиналось. Где-то во второй половине дня, когда ливень перестал и затих ветер, в очередных новостях проскочило короткое сообщение о наличие в интернете расписания неких "Грозовых Сочинских Ливней". Комментарий на сообщение был весьма критический. Доставленный в студию главный ответственный за погоду сочинский метеоролог, заявил, что всё это чушь, дилетантство, шарлатанство, паникёрство, и вообще - такого не бывает и быть не может. Захотелось позвонить на студию и предложить им выглянуть в окно. Пока искал телефон студии и дозванивался до редакции, новости закончились, метеоролух убыл - спорить было не с кем. Правда, подвернувшемуся редактору, я предложил озвучить в следующем выпуске расписание "Ливней" на завтрашний - четвёртый день, а заодно поспорил с ним на сто рублей, что завтра всё свершится по писаному сценарию. Редактору было не впервой - он пари принял.
Кадры, снятые в Центральном, Хостинском, Адлерском, Лазаревском районах города впечатляли своим профессионализмом (классная работа оператора) - вспухшие реки, потоки грязной воды по улицам, обломки домов, смытые в море - на некоторое время это будет визитной карточкой города. Оползни на железной дороге в районе Макопсе начали отрезать город от внешнего мира. Аэропорт тоже закрыт - в нём какие-то разрушения, о которых сообщено было весьма смутно. Автомобильное сообщение на Туапсе и в Абхазию пока действовало почти бесперебойно, мелкие обвалы - гордо сообщалось в новостях - устраняются силами местных дорожных служб.
Расписание "Грозовых Ливней" по-прежнему соблюдалось с точностью до 10 минут. Вечерний ливень был короче дневного, но гораздо интенсивнее. Опять потекла крыша, и не только на балконе, но и в комнатах - пришлось побегать с установкой аварийной посуды. Телевизор я уже не выключал, оставив его бубнить на местном канале до самой ночи, когда не показали, а только сообщили о первых погибших от наводнения.
Господи, сколько их ещё будет.
Вода от протечек выглядит очень подозрительно и запах у неё мерзкий, хотя я, наверное, сам себя кошмарю - вода протекла по грязной крыше, по ещё более грязному чердаку, просочилась через перекрытия - так какая она может ещё быть, если не грязная и вонючая.
Домашние хлопоты, суета - отвлекают от навязчивых неприятных мыслей. Мыслей о том, что на меня ведь возложена ответственейшая миссия - помочь спастись в этом катаклизме, который ещё только разворачивается, как можно большему количеству людей. Я тут у себя дома с тазиками ловлю капли протечек, когда людей десятками смывает в море, они получают ожоги, возможно даже смертельные от молний и пожаров. Однако, была ещё и другая мысль, какая-то подспудно-тайная, что всё не так просто и однозначно со всеми этими Приказами, расписаниями, вообще со всей надвигающейся катастрофой и моём в ней участием. Я размышлял, но ничего не делал, никуда не шёл, не бежал и даже больше не звонил.
Определившись с сухим местом посередине квартиры, я лёг спать, прервав душевные самокопания. Матушка ещё долго молилась. За окном завывал ветер.
Г Л А В А 6
Чем дольше продолжается моё пребывание в Сочи, тем хуже я просыпаюсь, мышцы во всём теле болят, как после тяжёлой физической нагрузки. В течение дня, правда, расходятся и к вечеру я вполне жизнеспособен. Однако, как ни крути - это уже симптом близкой старости. Вот написал такое и сам ужаснулся написанному. Какая тривиальная вещь - надвигающаяся старость - но как свежо звучит для каждого, наверное, как и смерть.
В доме холодно, утренний солнечный луч на серванте, на улице - тишина, матушка тихо шуршит на кухне. Проснулся мобильник с московским номером. Позвонил Юрка, беспокоится, как мы здесь и чего ещё ждать плохого. Обрисовываю ему картину маслом и, с ужасом вспоминаю, что сегодня - день четвёртый, а это мороз. А я всё в толк, спросонья не возьму - о каких снегах и льдах он выспрашивает. Поделом, не надо расслабляться. Быстрый подъём, просьба к Юрке (надо же - сообразил) положить денег на телефон и срочно за работу.
За окном зимняя сказка. В Сочи вообще снег смотрится, как нечто инородное, но очень, как ёлочные украшения - можно налюбоваться всласть, а потом снять, вернув природу в её первоначальное состояние.
Хотя снега сегодня и не много - он чуть-чуть прикрыл следы человеческой деятельности на земле, замёрзли лужи, сосульки повисли с веток. Солнце бросает мимолётный взгляд сквозь тучи, тогда обмёрзшая и запорошенная снегом мушмула становится красивее всех деревьев на свете.
За бортом (за балконом) - мороз - 6оС. Спасибо тебе отец, царствие тебе небесное, за твою запасливость. Режу и приколачиваю на окна полиэтиленовую плёнку, матушка утепляет входную дверь. Газовая плита весело гудит всеми конфорками. Мы боремся с холодом. В течение дня позвонили почти все родственники и друзья - вполне очевидное беспокойство, сочувствие, поддержка, предложение помощи. За подробностями отсылаю всех в Интернет к расписанию "Грозовых Ливней" и прошу общаться с нами в режиме СМС. Это мероприятие мне на руку - дополнительный контингент распространителей информации через канал "сарафанного радио" - есть повторные звонки побывавших в Интернете с вопросом - неужели всё так и будет? Не верят. Отвечаю, что в новостях этого ещё нет, а у нас уже мороз и к вечеру будет - 10оС и спадёт он только завтра, так что следите за новостями и сравнивайте.
Мадам, конечно не позвонила. Сука. Бог ей судья.
Во второй половине дня в районе улицы Самарской - громкий взрыв и столб пламени - видимо рванул газовый баллон. Экстренные выпуски новостей, идущие с короткими перерывами на рекламу, сообщают о нескольких пожарах и взрывах бытового газа.
На дорогах гололёд, множество аварий, падение тяжёлого транспорта на горных дорогах. Рапорты дорожников по ситуации на трассах уже не такие бодрые, как вчера, и прогнозы далеки от оптимизма. Есть ссылки на моё расписание "Ливней", но единого мнения, как к ним относиться - нет.
Редактор "эФКаТэ" так и не позвонил, я решил его не тревожить - у парня и так забот полон рот.
Зато, в районе четырёх часов дня, к нам заявилась делегация репортёров. Матушка долго препиралась с ними через дверь, пока я заканчивал приколачивать последний кусок полиэтилена. Я её вполне понимал - потратить столько сил, чтобы законопатить входную дверь, и вдруг всё сломать, полдня работы - киту под хвост.
Открыть всё же пришлось - журналистский десант расходится, не собирался, и галдели они всё громче, может правда от холода - за бортом было -8оС. Я оделся потеплее и вышел к народу. На совершенно, на мой взгляд, не скромное предложение - провести пресс-конференцию в тёплой квартире, я совершенно нагло заявил, что из тепла я их до утра не выгоню, а здесь - по холодку - всё пройдёт быстро и по-деловому. Начавшееся расчехление аппаратуры и разматывание проводов было воспринято, как знак согласия. Это уже писалось на камеры.
Несмотря на хамскую бардачность журналистской натуры и извечную попытку опередить конкурентов, на лестничной площадке сразу родился регламент. Руководил пресс-конференцией неприметный мужичок, указания отдавал негромким спокойным голосом, но слушались его журналюги беспрекословно. Меня установили на площадке так, что бы было видно и слышно во всех камерах и микрофонах, мужичок расположился слева и чуть сзади меня.
Пошёл первый слой вопросов - откуда мне известно было заранее о стихийном бедствии, кто сообщил мне расписание "Грозовых Ливней". Я не стал скрывать и приукрашивать происшедшие события и честно признался, что появление расписания "Ливней" есть продукт контузии меня молнией в первый же день во время злополучной грозы. Далее последовал вопрос от субтильной девушки с мечтательным выражением лица - можете ли Вы предсказывать что-нибудь ещё? Я закатил глазки, открыл рот, подбирая умный и поучительный для молодёжи ответ, набрал в грудь воздуха и вдруг - стоп. Резко вмешался неприметный мужичок-распорядитель, оказалось, он может быть весьма жёстким. Нежелательный вопрос был пресечён в зародыше. А у меня возникло ощущение близких неприятностей, а их источником виделся именно это не приметный мужичок.
Что не говори, а надо быть правдивым, хотя бы перед собой - мне захотелось немного покрасоваться перед камерами. Грешен, каюсь. Но у меня есть серьёзное оправдание - не так уж часто мне выпадало это сомнительное счастье - попасть на телевизионный экран, если уж совсем откровенно, то первый раз в жизни. Глядя в объективы, вдруг захотелось столько всего сказать людям, а тут такой облом. Хотя я сам настоял, что бы было всё коротко и по делу. Тем не менее, я начал потихоньку злиться, отвечать стал грубее, менее конкретно, с определёнными даже нападками. Журналисты это почувствовали и навалились на меня всем цехом, мужичок, который слева, мне поддержку не оказал. Взаимная пикировка длилась минут двадцать, меня забрасывали вопросами, как мячиками от пинг-понга - я с трудом отбивался и проигрывал по очкам.
Вот тут и прозвучал главный вопрос, которого я дожидался, одновременно и желая его и не желая. Задал вопрос молодой белобрысый парнишка (они все, правда, были молоды и многие белобрысы) из газеты "Вечерний Сочи":
-- Как Вы объясните, что в результате "Грозовых Сочинских Ливней" пострадали очень значительно и в основном уже построенные и строящиеся Олимпийские объекты?
Вопрос так по первому впечатлению невинный, даже глуповатый - ну как я могу отвечать за пристрастия разбушевавшейся стихии? Однако аудитория тут же замерла. Я сразу почувствовал возникшее напряжение, и как сосредоточенно уставились на меня полтора десятка пар глаз и шесть телекамер, не считая фотоаппаратов. Обозначившееся слева движение распорядительного мужичка я пресёк, вскинув руку. Этот жест заставил всех совсем затихнуть - на лестнице единственным звуком было тихое стрекотание телекамер - по-моему, никто даже не дышал. Наступил мой звёздный час, когда я мог, наконец, отыграться за всё предыдущее интервью. Я медленно, очень медленно обвёл взглядом собравшихся, снова набрал полную грудь воздуха, открыл рот и, растягивая слова, произнёс:
-- Потому, что Зимней Олимпиады в Сочи - не будет.
Секунду или две в подъезде стояла та же тишина, даже пар от дыхания не поднимался. Дальше был взрыв, все заговорили разом, перебивая друг друга, выкрикивая что-то нечленораздельное, даже распорядитель махнул рукой на этот бедлам и отвернулся к своему напарнику. Я попытался прислушаться вначале к их разговору, затем, уловить какой-то смысл из выкриков журналистов - ничего не вышло, и я тоже махнул рукой. Друг гвалт несколько стих и все уставились куда-то вниз, я тоже перегнулся через перила узнать, что же могло привлечь журналистскую братию.
Это был Ворсюк. Из ободранной двери квартиры номер восемь появился сосед во всей красе - в цветастых дырявых трусах до колена, грязной майке неопределённого цвета и пьяный в зюзю. Среди его драных шлёпанцев вертелась несчастная карликовая такса, тихонько погавкивая и прижимаясь к ногам хозяина. Выход получился классный, главное вовремя - камеры тут же перенацелились на новый объект, журналистское общество любовалось кривыми и волосатыми ногами, торчащими из-под трусов, и ожидало продолжения. Ворсюк, почувствовав на себе всеобщее внимание, не подвёл - исторгнув, для начала, из недр организма одновременно икоту и отрыжку (так в натуре) - он величественно произнёс:
-- А почему шумим, с-с-собственно? А?
На лестничной клетке опять галдёж, хохот, в том числе гомерический. Среди общего веселья распорядительный мужичок, как-то хитро мне подмигнул, кивая на дверь. "Ведь всё равно, беседа с этими людьми должна была состояться, так, почему не сейчас?" - подумал я и кивнул в ответ.
Мужичок с напарником быстро скруглили пресс-конференцию, выпроводив всех с лестницы, и через десять минут мы уже вдвоём (напарник остался за дверью) сидели за столом, пили чай и мирно беседовали.
Посиделки затянулись до темноты. Собеседником мужичок оказался интересным, а я по общению соскучился, поэтому для него не составляло труда вытянуть из меня то, что он даже и не хотел. Я согласился со всеми условиями контактов, за исключением одного - я не делаю это бесплатно. То есть, меня оформляют на полставки консультантом в Контору. Моё имя больше не светится в средствах массовой информации без консультаций с Конторой, и работаю я только с ними. Мужичок, кстати, представился Алексеем - майором соответствующей службы, обещал проконсультироваться и сообщить. На что пришлось ему последний срок - не далее как до послезавтра, то есть до шестого дня.
-- Мне будет трудно отбиваться - тема слишком динамичная и животрепещущая.
-- Понимаю - ответил майор - мы будем оперативны.
Не смотря на - 12оС за бортом, в доме было почти тепло и уютно - весело горел газ на кухне, трудился электрообогреватель, правда из-за мутного полиэтилена и морозных разводов на окнах, через них ничего не было видно, зато пока ещё работал телевизор. Я зарядил все мобильники, фонарики, достал упаковку свечей - завтра с утра по плану "Грозовых Ливней" начнутся отключения электроэнергии. Что бы не тратить лишний раз заряд мобильников, отправил СМС всем знакомым - у нас всё в порядке, не волнуйтесь. Наведя, таким образом, великую экономию и проявив чудеса хозяйственности, я решил, что день прожит не зря. Мы с матушкой плотно поужинали предпоследний раз горячей пищей - скоро не будет и газа. Я наслаждался жареным цыплёнком с картофельным пюре, а матушка - постным супчиком с овощным салатом. Добрая порция самодельной перцовки, тоже оказалась кстати (для меня, конечно), после чего я укутался в три одеяла и, с чувством исполненного долга, заснул.
Г Л А В А 7
И был день пятый. Ночью разразилась гроза с ураганным ветром. К утру простой тривиальный дождь, который так сладко барабанил по крыше, стал ливнем. Мороз быстро терял силу, температура неуклонно повышалась. А вот спать дальше - время пять утра - было уже не возможно не только из-за грохота начавшейся грозы, а ещё и потому, что крыша снова потекла. Опять вёдра-тазики, теперь уже при свечах - электроэнергии мы только что лишились.
Где-то около восьми утра, в соответствии с расписанием, ветер стих, а ливень превратился в мощный снегопад - вот такое погодное чудо. Густой мокрый снег из снежинок невиданных размеров (каждая с мой кулак) мгновенно скрыл все окрестности. Утро, как таковое, не наступило - оно перешло сразу в вечерние сумерки. Всё стало бело-серым - небо, земля, деревья и среди них, как перекрашенные плохой водоэмульсионной краской вороны, кружатся гигантские снежинки. Собственно говоря, описываемую картину я наблюдал через прореху в полиэтилене на балконном окне. Видно было хреново, можно сказать, почти ни чего не было видно, вспомнилась пророческая фраза - зима будет холодной, серой и продлится до конца ваших дней.
В доме тепло ещё держится, газ горит. Матушка захлопотала вокруг потёкших холодильников, перетаскивая продукты на балкон. Мобильники у нас включены постоянно, по ним нескончаемым потоком долбят СМС-ками с предложением помощи. Ответил - перешлите на телефон денег. Заткнулись сразу и надолго. Помощники хреновы, наверное, уже собирают с доверчивых обывателей деньги на помощь пострадавшим от стихии жителям города Сочи. Нет, не может носорог стать верблюдом, даже если сильно попросит Аллаха, и могила горбатого не исправит. Уроды.
Днём позвонил майор с сообщением о положительном решении руководства в мою пользу. Я принят на работу внештатным сотрудником и могу приступать к исполнению хоть сейчас. А ещё мне надо подъехать в контору и оформить документы, в том числе подписать разнообразные допуски, и лучше это сделать сегодня. Пришлось несколько охладить оптимизм майора и предложить ему заглянуть в два места - за окно и в расписание "Ливней". Конечно, если он пришлёт за мной снегоход повышенной проходимости, я, пожалуй, посещу их заведение, но своим ходом с места не сдвинусь. Скорее всего, майор в окно выглянул, потому, что консенсус родился очень быстро - я на посту у себя дома, и на связи пока мобильник не сядет.
Вечером, не надолго включили электричество, я подзарядил телефоны и сел посмотреть телевизор. Судя по тону новостей, и местных и федеральных, этот день самый разрушительный с начала "Грозовых Ливней" - с моей лёгкой руки их всё чаще называют именно так.
Прежде всего, на подмороженную землю, деревья, сооружения хлынул холодный ливень. Получился эффект небезызвестного "ледяного дождя", в результате - массовые обрывы проводов, обрушение разнообразных вертикальных конструкций, падение деревьев. Далее - продолжающийся шторм выбросил на берег два транспортных корабля прямо на пляж около порта, ещё один контейнеровоз (откуда он взялся?) обледенел, перевернулся и затонул. Все остальные посудины, вовремя почуяв неладное, снялись с якоря и покинули рейд. Несколько мелких посудин затонули и непосредственно в порту.
"Ледяной дождь" превратил все дороги в катки там, где дорогу не засыпали многочисленные обвалы, или она не сползла в ущелье, и движение транспорта ещё продолжалось, машины крутило порывами ветра на льду и сбрасывало в пропасти.
Центр города выглядит так, как будто по нему прошёл ледоход - льдины, торосы, снежная каша, вперемешку с брошенными автомобилями покрытыми снегом и ледяной коркой. И среди этой снежно-ледяной вакханалии - бредущие куда-то одинокие фигуры. Несмотря на сильный ливень и снег, город окутан чёрными дымами пожаров, подолгу горят новые высотки. Я попытался представить, что твориться сейчас в горах, и не смог. Ведь там снега должно быть на уровне крыши дома. Несмотря на то, что я пережил полностью две зимы в средней полосе в деревне в одиночку, и зимы были снежные и морозные, но они в подмётки не годились местным снегопадам. Хана Красной Поляне.
Г Л А В А 8
День шестой. Света нет. Воды нет. Отопление отключено. Газ ещё теплится, слава Богу. В течение дня - многочисленные звонки, вначале пытался реагировать, но быстро понял, что только высаживаю аккумулятор у телефона. Звонящие - либо навяливаются неугомонные журналисты взять интервью, либо местные бедолаги, ищущие ответа на вопрос, как им спасти себя и своих близких от стихийного бедствия. Отвечал, что бы драпали в Абхазию, либо безвылазно сидели дома. А чем ещё тут поможешь, когда события несутся галопом, опережая любые действия. Последним в череде звонков был некий экзальтированный тип, который объявил меня Антихристом, подлежащим немедленному уничтожению (странно, что всего один). После этого я перестал подряд отвечать на звонки и всерьёз задумался - а не попросить ли у майора выдать мне табельное оружие.
Лёгкий на помине майор проявился буквально через пять минут, наша беседа не заняла много времени, майор явно спешил. Задача передо мной была поставлена простая и на редкость актуальная - почему это всё-таки происходит, и какая существует возможность прекратить "Грозовые Сочинские Ливни". Я, в ответ, попросил обеспечить меня, для решения поставленной задачи, бесперебойным электричеством. С моей стороны это была не очень удачная шутка, и я постарался её, задав вопрос о состоянии текущих дел в городе.
Из торопливого сообщения майора я узнал некоторые подробности происходящего. Прежде всего - расписание "Ливней" соблюдалось неукоснительно, все события чётко укладывались в предсказание. Сухумское от Джубги и Туапсе в сторону Сочи перекрыто многочисленными обвалами и оползнями, их число и масштабы постоянно растут, уже сейчас оценка сроков восстановления дороги зашкаливает за четыре месяца. По железной дороге положение не лучше, там времени на ремонт путей уйдёт не меньше. Аэропорт мог бы принимать и отправлять борта - повреждений у них пока не очень много, но погода не позволяет, так, же как и беспрерывный шторм блокировал возможность морских поставок и эвакуации. Единственный пока действующий путь - дорога - Сочи - Адлер - Абхазия. Я зачем-то решил проверить искренность майора и спросил - побежали ли из города чиновники туда в обетованный Сухум? Майор погрустнел, но ответил после некоторой заминки - бегут, сволочи, по головам бегут.
-- Вот Вам и первый, но не последний, ответ на вопрос - "Почему?".
Из других печальных новостей - полное обрушение недостроенного туннеля под Мацестинским хребтом и разрушение моста через реку Агуру. С Олимпийских объектов информация противоречивая - фундаменты, котлованы, нулевые циклы - трудно оценить размер ущерба, пока не сойдет снег. А вот, что касается населения, то массово пошли пострадавшие от ливней - обмороженные, обожжённые, травмированные - больницы переполнены, идёт заполнение санаториев.
Шестой день прошёл тихо, слабый снег с дождём, почти безветрие, температура положительная. Только оно - это затишье - было обманчивым. Выпавший в гигантском количестве снег, продолжал таять, подпитывая наводнения, горели общественные и жилые здания, оползнями разрушались дороги и, самое главное, продолжали гибнуть люди. Катастрофическое природно-климатическое бедствие под названием "Грозовые Сочинские Ливни" - в самом разгаре. А затишье сегодня-завтра - это "глаз бури", и скоро она продолжится.
Заходила управдом, совершили с ней обход квартир, в процессе к нам присоединились ещё две женщины из соседнего подъезда. Выяснили состояние жильцов, составили опись продовольствия и предметов, пригодных для ремонта. В одной квартире приставили пост из сердобольной женщины к бесхозной старушке, в другой сидела всеми брошенная девчушка лет четырнадцати, голодная и вся в панике - попросить помощи она стеснялась - её тоже объединили со старушкой. Вообще определили, кто у нас есть в доме (мужчин, кроме меня, ещё трое, все молодые парни) и установили график дежурств. Продуктами и средствами их приготовления решили по возможности делиться. Правда голод нам не грозил, я гораздо больше опасался разрушений от последующих ураганов и неизбежных травм.
Снег интенсивно таял, на улице весело журчали ручьи, скворцы распевали свои весенние песни - их стихия не интересовала - инстинкт был сильнее, я им завидовал, подставляя на балконе очередной тазик под струю из безбожно текущей крыши.
Г Л А В А 9
Седьмой день начался для меня в семь утра со стука во входную дверь. Прибыл генератор с пятью канистрами бензина и двумя молчаливыми работягами, при них находился суровый мент - мальчишка безусый - с десантным автоматом. На лестничной клетке, между этажами, как по мановению волшебной палочки, появилась металлическая клетка, в ней на резиновый коврик встал генератор, от него в нашу квартиру зазмеились провода, а на улицу - выхлопная труба. Всех делов (с установкой переключателя на счётчик) - работа заняла два часа. По-моему это были МЧСники из какого-то спецотряда. Мне показали, куда вливать бензин и кнопку "пуск", вручили ключ к навесному замку, включили агрегат и уехали.
Блаженству не было предела - заработали холодильники, появился свет, а он был нужен сейчас не меньше, чем вечером. На город пал туман. В течение утра он уплотнялся, пока не достиг консистенции киселя, так, что из окна земли было не видно и вокруг мрак, как будто солнце село. Зато газ, горевший всю ночь и гревший квартиру за неимением центрального отопления, с утра пошёл на убыль и в середине дня угас.
Продолжаются бесконечные звонки на мобильник, вопросы как у майора - почему? Зачем? Когда закончится? Отвечаю почти чистую правду - Кара Божия. Люди верят, соглашаются, начинают перечислять грехи - свои, чужие частные и общественные. Рефреном идёт - о связи готовящейся Олимпиады и "Грозовых Ливней" - уже очень многие познакомились в интернете с расписанием. Выслушивать всё это конечно не просто, даю совет - если нет смертельной нужды - не выходить из дома, не открывать никому дверь, поддерживать контакт с соседями и экономить продовольствие.
К ночи в доме холодно и промозгло. Удалось посмотреть сообщения по телевизору - спутник пока работает исправно. В городе темно, разруха, полиция практически бездействует, банды мародёров (как быстро они появились) грабят магазины и частные дома. Уцелевшие санатории и гостиницы битком забиты пострадавшими от холода, ДТП, пожаров и прочих бедствий. Власти (оставшиеся) тщетно пытаются организовать помощь пострадавшим, нехватка медперсонала и всего элементарно необходимого.
Единственный действующий (благодаря круглосуточным усилиям дорожников) участок Сухумского шоссе - от Сочи до Адлера и далее в Абхазию - забит беженцами. Частный сектор сходу выставил ценник на приём беженцев, люди соглашаются, не на земле же ночевать, попасть в санаторно-медицинские государственные заведения уже невозможно по причине занятости. Не то что бы меня осенило предсказание, скорее я был просто возмущён увиденным. В новостях проскочил короткий ролик - граница с Абхазией открыта, таможня, и пограничники только пытаются поддерживать относительный порядок среди чёрных Мерседесов и Лексусов.
Многочисленность жертв катаклизма к сегодняшнему дню в конкретных цифрах не озвучивалась, но и так было ясно, что много, очень много.
Наш дом не очень большой, по современным меркам совсем маленький - всего двадцать восемь квартир. Те, кто его заселял изначально - почти пятьдесят лет назад - либо давно на кладбище, либо разъехались по стране, старожилов по пальцам одной руки можно пересчитать. То есть, жители либо очень дальние родственники старых владельцев, либо вообще временные съёмщики, многие даже не были знакомы друг с другом. Беда сплотила. За несколько дней жильцы узнали друг о друге больше, чем за годы. Помощь нужна была почти всем, как минимум психологическая, но и физическая поддержка была не на последнем месте. Ну и я оказался востребован, заколачивая подручными материалами выбитые ветром и ветками окна, делясь припасами и, в меру своих сил успокаивая население дома. Кроме того, оказавшись единственным в доме обладателем электричества, я принял на себя функцию главного заряжальщика мобильных телефонов, фонариков и прочего. Они гроздьями повисли в доме из всех существующих розеток и удлинителей.
Люди, как могли, боролись за свою жизнь, и за жизнь соседа тоже.
Г Л А В А 10
Восьмой день "Грозовых Сочинских Ливней". С утра завожу генератор, включаю телевизор - и уж до самого вечера - обязательно кто-нибудь зайдёт из соседей перекинуться новостями - родня наших соседей иногда посещает, пересказывают местные происшествия. А на телеэкране хоть пару слов да услышишь о нас несчастных, где Евроньюс, где Москва поведает о Сочинском бедствии. Информация, правда, очень противоречивая, тенденциозная - Европейские каналы нагнетают обстановку, явно преувеличивая масштабы, каналы РФ - наоборот, пытаются снизить накал, рисуя картину тривиального субтропического урагана. О "гуманитарной катастрофе" пока никто не упоминает, старательно обходят молчанием и моё предсказание. Зато к концу дня высказались синоптики. Явно не владея информацией и выполняя политический заказ, прошло сообщение, что "Грозовые Ливни" закончились, природа-погода входит в своё нормальное русло и беспокоиться больше не о чем. Зачитать сообщение на первом канале вытолкали молоденькую девчушку, которая слегка заикаясь и путаясь, кое-как выдала этот прогноз. Корифеи и Титаны от метеорологии отсиживались за кулисами.
Весь день лил дождь, я бы даже назвал его ливнем, поскольку хозяйственный сарай санатория, расположенный в тридцати метрах напротив дома, виден не был. Исходя из моего прогноза, в горах снег сегодня заваливал окончательно посёлки и дороги, слой снега местами должен уже превышать пять метров, и лавины, как в песне, идут одна за одной.
Число жертв на середину дня - более чем скромное - около 150 человек, дали оговорку - скончались в медучреждениях, количество пропавших без вести - несколько тысяч. Ненадолго заработал аэропорт, принял три транспортных вертолёта и отправил на "большую землю" около 60 раненых. Основной поток в обе стороны всё равно идёт по трассе Адлер - Сухуми, а в Сухуми - из портов Новороссийска и Туапсе, оттуда благая весть о вышедших и грузящихся транспортах.
В доме жизнь начинает обретать очертания команды походных беженцев. Утренний и вечерний обходы всех квартир, где есть жильцы, приготовление пищи для тех, кто не в состоянии это делать, уборка последствий протечек, оказание посильной медицинской помощи, а главное - слова ободрения, что вы не одни, с вами соседи, что вас не бросят. На людей это действовало сильно. Как великая местная радость было воспринято возобновление подачи газа, он чахленький, но всё же горит, и на нём можно готовить. В наш дом - этакий "медвежий угол" - вряд ли придёт какая-то реальная помощь до окончания "Ливней" - это понимали почти все.
Майор сегодня не звонил, подозреваю, что ему, да и всем его соратникам сейчас не до меня - разгул стихии, как природной, так и человеческой, прогнозами не остановить. Набирает масштаб мародёрство, грабежи, особенно среди завербованных узбеков, таджиков, молдаван и прочих абхазов-гастарбайтеров. У властей дилемма, что с ними делать решена очень просто. Ведь привлечь их к спасательным работам замысловато и физически и юридически, а вывозить тоже не просто - есть более срочные кандидаты. Вообще, как выяснилось, компании ответственные за весь этот сброд, очень быстро самоустранились, укрывшись за великолепным юридическим термином - "форс-мажор". Так вот в конечном итоге, вся заезжая публика была брошена и властями и коммерсантами и предоставлена вольно-самостоятельно решать проблему выживания. Банды по национальному признаку образовались уже на третий день, и это было не менее страшно, чем "Грозовые Ливни". Город быстро терял человеческое лицо, лощёная маска оплывала, как воск от огня, наружу проступало что-то тёмное, звериное. Противоречия, скрытые под наносами саморекламы и демагогических попыток выдать желаемое за действительное, вырвались наружу. Мэр Сочи пропал на второй день, как в воду канул. Его, правда, итак собирались менять, но парень, видимо решил сделать ноги заранее. Говорят, последнее интервью он давал в машине, двигавшейся в сторону границы. И призывал сочинцев не поддаваться панике и стойко переносить несчастье. Так вот.
Ливень закончился поздно вечером, тогда же прекратились и наши с матушкой внутриквартирные соревнования под девизом - кто больше отнесёт тазиков. Редкая капель с потолка продолжалась, как обычно до утра, но на это, как на привычное неудобство, никто не обращал внимания.
Г Л А В А 11
Девятый день и новая гроза, сильная, разрушительная. Но вначале было падение атмосферного давления, очень резкое и глубокое. Матушка проснулась первая, пожаловалась на сильную головную боль, у меня тоже ещё в постели заложило уши, как при взлёте самолёта. Домовой свежеобразованный комитет, до начала грозы успел произвести утренний обход и силами трёх оставшихся в доме мужчин успел подлатать несколько порушенных окон. Выйдя на улицу всем составом - теперь это редко удавалось - подышать свежим воздухом, мы застали во всех красках картину приближающейся бури. С моря шёл грозовой фронт - чёрный, плотный как стена, с рваными клочками ватных облачков, мечущихся от ветра на фоне монументальной тучи. Как бы для пущего эффекта, внутри тучи вспыхивали молнии, тогда становилась видна её слоисто-вздутая структура с прожилками пены. Я искоса глянул в сторону женщин, они истово крестились и что-то шептали, с ужасом глядя на надвигающуюся трагедию.
-- Так девушки, это уже серьёзно - мой возглас прозвучал как сигнал к действию, и домовой комитет разбежался по квартирам готовиться к встрече со стихией. Я остался ещё на несколько минут понаблюдать за величественным и страшным зрелищем. На огромной скорости к берегу нёсся воздушный вихрь весь в морской пене и брызгах. Надо было уходить. И тут я, наконец, заметил, что по "нижней" дороге от санатория поднимается группа узбеков - штук пять-шесть. Их подозрительные взгляды в сторону нашего дома мне не понравились. Я демонстративно вынул из сумки молоток и, поигрывая им в руке, проводил узбеков взглядом до самого поворота. С моей стороны это была чистой воды бравада, один против целой банды молодых и алчных, даже с молотком - у меня не было ни одного шанса. Я надеялся, что они пройдут мимо и, направился к подъезду проследить за ними.
Узбеки вернулись. Банда, увидев меня с молотком, на несколько секунд замерла у лестницы на дороге и тихо перегруппировалась - трое двинули по дороге в обход, а двое медленно начали подниматься по лестнице. Безнадёжность моего положения была очевидна и мне и узбекам. Поэтому они не спешили, смакуя предстоящее нападение, на лицах обоих узкоглазых ублюдков кривились улыбки, ко всему прочему, оказалось, что они вооружены - в руках сверкнули ножи.
Безумство героев - берёт города! Скорее всего, крылатая фраза должна звучать как-то иначе, но в тот момент, сигнал к действию прозвучал для меня именно так. Оттолкнувшись от верхней ступеньки, как ныряльщик в бассейне и, подняв руки с молотком над головой, я полетел на узбеков. Они не ожидали нападения, и это было моё первое и главное преимущество. Второе заключалось в моём весе. Спасибо матушке, её наваристым борщам, печёным цыплятам с картошкой, пышным оладьям со сметанкой - с момента приезда я набрал не менее двенадцати лишних килограммов. Вот эти лишние килограммы (в том числе вместе со мной) на бандитов и обрушились.
Оба мерзавца даже не успели издать ни одного звука, настолько ошеломительным было моё нападение. И сгруппироваться они не успели - оба рухнули на спины. В мир иной, к своему Аллаху, они отошли быстро, только один ещё чуть-чуть поагонизировал - дёрнул лапкой и затих. Их позы, вывернутые головы, а, главное, потоки крови, хлынувшие по лестнице, не оставляли сомнений - всё, готовы, даже молоток не понадобился.
Нельзя сказать, что падение для меня прошло безболезненно, но азарт боя уже завладел организмом и мелкие травмы, скорее, распаляли этот азарт. Трое, пустившихся в обход, ещё не знали о сокращении численности их стаи, густая субтропическая поросль скрыла от них сей факт. Поэтому, когда я с диким рёвом выскочил из-за угла и, размахивая молотком, ринулся в атаку, остатки банды от неожиданности дрогнули, выражение испуга на плоских лицах сменилось ужасом, причину которого я узнал позднее - вся моя рожа и руки были измазаны узбекской кровью.
Скорее всего, троица бросилась бы наутёк - такой уж их обуял ужас - а я бы бросился вдогонку. Но природа рассудила иначе. Нашего дома достиг первый удар ветра, и это был именно удар. Меня, вместе с молотком и сумкой, подняло и швырнуло прямо в подъезд. Я быстро достиг почтовых ящиков, смял их могучей спиной и вместе с почтой рухнул на пол. Монголам повезло меньше - они в подъезд не попали. Полёт двух тел наблюдал, когда они на бреющем пронеслись в сторону нижнего балкона. А что произошло с третьим - сразу стало не интересно, когда один за другим рухнули на дом два кипариса. В подъезде потемнело, как в подвале, и от перегородивших вход кипарисов и от чёрной мглы накрывшей дольний мир. Вой и грохот стояли такие, что сразу заболели уши, но, то были цветочки - полыхнула ярчайше первая молния, бабахнул первый гром, да так, что мне показалось - зубы сейчас изо рта посыплются. Где-то внутри дома что-то с грохотом обрушилось.
Азарт угас, наружу выбралась усталость и боль от контузии, я медленно поднимался по лестнице, укрываясь от древесной трухи пополам с дождём. Ветер с рёвом забрасывал в подъезд ветки и мусор, крупные обломки кипарисов застревали в подъездных решётках и торчали внутрь, как рождественские украшения. Матушку я застал в сильном волнении, а когда она разглядела на мне узбекскую кровищу, так чуть в обморок не упала. В нашей квартире ураган пока ещё ничего не сломал - окна и балкон выходили на противоположную от моря сторону. Но я очень сильно опасался за крышу, и, как оказалось - не зря. Ураган раздробил в труху добрую треть кровли - шиферные листы даже не успевали взлететь. Думаю, что если бы ветродуй продлился ещё час, то мы бы остались без крыши совсем.
Ветер стал потише, но это не означало окончание грозы - молнии рвали мокрое пространство с неослабевающей яростью, а гром расставлял победные точки. Дважды или трижды молнии попадали в наш дом, тянуло горелым. Досталось и деревьям, в основном это были несчастные кипарисы, но они почему-то не горели, а вот хозяйственный санаторный склад, напротив дома, загорелся, да ещё как. Ветер усердно раздувал пламя, оно гудело и набрасывалось на те же кипарисы, которых вокруг, как назло, полно выросло. Слава Богу, что ветродуй был в сторону от дома и, пламя, с полчаса побесновавшись, угасло под ливнем, унеся с собой зелёные насаждения.
К полудню гроза прекратилась, но ветер и дождь орудовали до позднего вечера. И всё это время, до темноты, наш добровольческий домовой комитет пытался уменьшить последствия грозового урагана. Множество выбитых окон, залитые потолки, полы, стены, воспринимались сейчас, как неизбежное зло и, кстати, не самое большое. Пострадала только одна старушка, которой лопнувшими при первом порыве стеклами, порезало лицо и руки.
Кадры вечерней хроники просто ошеломляли. Город всё больше походил то ли на объект массированной НАТОвской бомбардировки, то ли на жертву цунами, то ли на, то и другое вместе. Многочисленные пожары выделяют огромное количество чёрного едкого дыма, периодически накрывающего город. На Красной Поляне количество выпавшего снега таково, что из под покрова торчат только трубы и антенны, и что там натворили сошедшие за неделю лавины, никто даже не пытается выяснять - но думаю, очень много. Власти пытаются преуменьшать масштаб катастрофы - число погибших на сегодня определяется в пятьсот человек, пропавших без вести - более пяти тысяч.
Однако, наибольшее количество эпизодов в новостях, в том числе московских, было посвящено шторму, его оценили в восемь баллов, да не в цифрах дело. Волны переломали и утопили в порту практически все остававшиеся на плаву суда, нанесли существенный ущерб портовым сооружениям. Морская набережная - лицо города-курорта - лежала в руинах, добиваемая продолжающимся штормом.
Я не стал признаваться в поединке с бандой узбеков ни матушке, ни домовому комитету, решив разобраться с трупами завтра, если будет на то Божья воля. На душе было гадко - не каждый день и не всем выпадает стать убийцей.
По графику "Ливней" - завтра день затишья - относительного и короткого. Отмываться от чужой и своей (всё-таки разбил себе лицо и руки) пришлось той водой, которая набежала в тазики от протечек и спать, как теперь уже стало привычно - между этими тазиками.
Г Л А В А 12
Начало десятого дня было мучительным. Болели все мышцы, саднили раны, полученные во вчерашнем неравном бою. Сегодня в "Грозовых Ливнях" предполагалось затишье, срочно куда-то бежать и кого-то спасать, пока нужды не было. Мы с матушкой, по мере наших скромных сил занялись устранением последствий ударов стихии в пределах собственной квартиры. Почти весь день я провозился на крыше, пытаясь из своих запасов и подручных материалов соорудить защиту квартиры от дождя и ветра. Конструкция получилась хлипкая и явно одноразовая. Не впервые помянул недобрым словом бывшую свою жену, по мстительной жадности которой остался без электроинструмента (своего, кстати), ох как бы мне пригодился, сейчас, хотя бы шуруповёрт.
Прекратив заниматься кровлей (закончить её всё равно было невозможно), я направился разыскивать тела вчерашних бандитов. Очень мне этого не хотелось, всячески оттягивал я неприятный момент встречи с мертвецами. Представлялось, что их могло сдуть-смыть куда-нибудь в овраг. Но нет, все мои покойнички были на месте. Смерть настигла их по-разному, в отличие от парочки на лестнице, которая скончалась сразу, и ещё одного, который размозжил голову о стену - двоих придавило упавшим кипарисом - наверно они перед смертью мучились.
Следуя рекомендациям спасателей о правильном обращении с покойниками, я перетащил троих на обочину нижней дороги и прикрыл ветками. А вот для извлечения ещё двоих придавленных, пришлось привлекать домовой комитет. Суета продолжалась до полной темноты, но никто не ушёл - все понимали - близкое соседство трупов с жилым домом - совершенно не желательно. Труповозка откликнулась на удивление оперативно, обещали забрать груз завтра утром, а я всё гадал, какой должен у них быть транспорт, что бы пробиться в наш "медвежий" угол.
Г Л А В А 13
Ночная тишина длилась не долго. Точно в соответствии с графиком "Грозовых Ливней", в 3-30, подул ветер с моря, и сразу подул очень сильный, но без дождя при ясном небе. Рассвет такой яркий, сочный, жизнерадостный - жителей города уже совершенно не радовал. Казалось вообще странным и нереальным, что где-то сейчас люди сидят в тепле, в сухом доме, собираются пить утренний чай. Вот они включают телевизор, а там опять про нас, про Сочи, про наши "Грозовые Ливни". Ветер бешено ревел при кристально чистом небе, и было в этом неестественное, неправильное, как солёный эклер. Крыша продолжала крошиться, обломки сыпались на землю в основном на сторону дома - тут было относительно спокойнее, чем с мористой стороны. Там уже громоздились листы шифера, обломки веток, а так же самый разнообразный хлам, который, похоже, вообще принесло с Мамайки.
Труповозка, преодолев все городские препятствия, приехала на удивление вовремя, оно и не удивительно - это была БМП - боевая машина пехоты, соответствующим образом переоборудованная. Бравые полувоенные санитары, не обращая никакого внимания на ураган, как будто всю жизнь в нём варятся, побросали тела монголоидов внутрь машины, сделали отметку в каком-то своём акте - "труп сдал - труп принял". И уехали, с пожеланием - приглашайте ещё, а так же счастья в личной жизни. Раз эти ребята могли шутить в нашем аду - значит ещё не всё потеряно. Прорвёмся.
У нас опять обход квартир, устранение бесконечных повреждений, оказание медицинской помощи. В большинстве квартир, выходящих окнами на море, света белого уже не видно - окна заколочены и зашуруплены оргалитом, фанерой, плотными тканями и прочим подручным материалом. Конечно, там где людей не было, стихия погуляла безнаказанно и продолжала это делать сейчас. В таких квартирах, пробитые ветром и ветками окна выглядели как чёрные бельма.
В функции нашего домового, естественным образом входила и политинформация среди жильцов дома о текущем погодном моменте. Поскольку телевизор, худо-бедно, работал только у меня, я и стал главным политинформатором. Новости "сарафанного радио" распространяли все остальные.
На вчерашний вечер на море бушевал шторм, и сегодня он, скорее всего, усилился. Несмотря на то, что уровень воды в реках слегка понизился, он всё ещё оставался катастрофически высоким и сильно затруднял проведение спасательных работ. Более того в местных новостях прошло сообщение, что многие бригады, наскоро сколоченные из пришлых рабочих, отказываются работать бесплатно, отдельные даже требуют деньги вперёд. В результате властям города (тем, которые ещё остались) приходится полагаться только на силы МЧС и штатные бригады соответствующих ведомств - электро -, газо- и водоснабжения, а так же дорожников.
Новости подтверждали, что подъездные пути к городу с севера - со стороны Туапсе - разрушены в нескольких десятках мест. Положение там таково, что сейчас даже нет смысла восстанавливать дорогу. Лазаревский район оказался в самом худшем положении. В южном направлении - на Абхазию - сосредоточены основные силы дорожно-ремонтных служб. Им, путём очень серьёзных усилий, удаётся поддерживать эту современную "дорогу жизни" в работоспособном состоянии. Аэропорт периодически принимает транспортные самолёты с гуманитарными грузами, и отправляет борты обратно с больными, ранеными, детьми.
Безобразные сцены у самолётов, заснятые пронырливыми журналистами - холёные, упитанные мужики и бабы с криками, расталкивая детей и перешагивая через носилки с ранеными, ломятся в самолёт спасать свои шкуры.
Оценка властей количества погибших - около 1000 человек - всё равно занижена. Жители дома ахают, охают, но, похоже, делают для себя правильные выводы, что нам ещё повезло. Ну и, слава Богу.
Ветер стих поздно вечером.
Как ни странно, жизнь в этом бедламе начинает входить в определённую колею, появляется какой-то ритм, устанавливаются режимы и графики. На ходу сочиняется неписаный кодекс поведения жителей дома. И люди без особых возражений следуют новым жизненным правилам - из дома без крайней нужды не выходить - а основная нужда - это сбор дождевой воды. Далее - держаться от окон, спать, есть, да и вообще находиться в самом дальнем углу квартиры. Ну и так далее. До стенгазеты, правда, дело пока не дошло.
Г Л А В А 14
Двенадцатый день, как и предыдущий, начался глубокой ночью с шумного ветра. В половине третьего пошёл дождь, который плавно усиливался и, к четырём часам перерос в мощный ливень. Характерной особенностью "Ливней" была их наводящая ужас неотвратимая равномерность. При обычном дожде как - тучка пожирнее набежала - погуще дождь полился, просвет - так он еле моросит. А вот с "Ливнями" не так - там наверху, как будто кто вентиль открывает. Этот неведомый старательно крутит штурвал гигантской задвижки - это я так себе представляю - вода вначале медленно, потом всё быстрее растекается по форсункам, лейкам и прочим небесным дуршлагам, напор нарастает, струи всё толще, на многострадальную сочинскую землю падает "Ливень", и вот, сколько ему положено по расписанию - столько и льёт, совершенно не меняясь.
Дом очень быстро протёк до первого этажа - крыши, можно сказать, у нас практически не было. В квартирах на стенах пузырились обои, распухала от воды дешёвая мебель, промокало бельё. В доме, вообще, появился устойчивый запах плесени. При отсутствии центрального отопления, квартиры стали напоминать сырые пещеры. Попытки отапливаться газом, когда он был, оборачивались тем, что кухни превращались в парилки при общественной бане - сырые, склизкие и вонючие.
У жилички из четвёртой квартиры - это на первом этаже - Нинки - старухи лет восьмидесяти от роду случилась истерика. Она выскочила на лестничную клетку и начала вопить, что все её хотят извести, причём сегодня путём утопления, требовала последовательно - сотрудников жилконторы, скорую помощь и милицию. С большим трудом удалось сделать ей инъекцию успокоительного и уложить в относительно сухое место в квартире, которым, как ни странно, оказался балкон. Воды у Нинки и в самом деле было полно - по щиколотку - она почему-то не уходила в пол, а стекала через лестничную клетку.
В местных новостях - сплошное наводнение. Добавились очень неприятные речные происшествия - в горах, многочисленные оползни и обвалы, перегораживали русла, образуя запруды и даже небольшие озёра. Прорыв таких плотин приводил к мощным селям. Слава Богу, до побережья ни один из них пока не добрался, однако, несколько небольших посёлков от селей уже пострадали, и есть жертвы.
Что же касается вчерашнего шторма, то волны так знатно постарались по всему побережью, что превратили в руины большинство набережных. По оценкам, волнение превышало девять баллов, как обычно - старожилы такого шторма не упомнят. Ещё два корабля, оказавшиеся в зоне действия шторма, затонули. На одном из них находилась спецтехника и большое количество гуманитарных грузов.
Международные новости до сих пор рассматривали происходящее в Сочи, как локальное событие, которых в мире ежегодно бывает не один десяток. Соответственно помощь нам пока никто не предложил, кроме Турции. Европу, во всём этом безобразии, интересовало только одно - повлияет ли оно на проведение Зимней Олимпиады. Европа выказала свою озабоченность. Просветить Европу на этот счёт пока было не кому. О графике "Грозовых Ливней", после нескольких куцых сообщений пару, дней назад, больше не заикались, да оно и понятно. Есть график или нет - положение в городе сейчас таково, что, дай Бог, хоть кого-то эвакуировать, хоть что-то спасти. Службы МЧС делали всё возможное, но стихия была сильнее, они явно не справлялись.
Уже сейчас, на двенадцатый день катастрофы, город, в общем-то, достаточно импозантный ещё вчера, сегодня выглядел чудовищно. Панорамные кадры хроники давали совершенно неузнаваемую картину, где единственным объектом, который имел прежний вид, осталась Ахун-гора.
А вот относительно горных посёлков и, в частности Красной Поляны, то сведения оттуда поступали крайне противоречивые. Наверняка можно было сказать только одно - они отрезаны от внешнего мира и отрезаны надолго. В горах интенсивно таял снег, его там намело больше трёх годовых норм. Собственно наводнение не стихало именно по причине таяния снега, а не очередного ливня, оставаясь основным фактором разрушения города и гибели людей.
Вечером, по окончании ливня, состоялся визит родственников припадочной бабки Нины (как проведали? - ведь с первого дня не появлялись). Пытались предъявлять какие-то претензии, но домовой комитет, в составе не менее горластых тёток, забил родню числом, а особенно аргументом - забрать свою скандальную родственницу с собой.
Когда все накричались и страсти несколько улеглись, состоялся обмен информацией о положении в ближайших окрестностях, кто жив, кто помер, какие меры защиты применяются. Помимо этого выяснилось, что санаторий держится прекрасно - просто лучше всех. Запасов еды у них больше, чем отдыхающих, но к себе они, ни кого не пускают и помощь не оказывают даже своим сотрудникам. Милицейские посты на дорогах блюдут герметичность и никого не пускают. Руководство санатория окопалось либо в своих домах, либо в VIP корпусе. Как правильно мы рассудили, взяв курс на собственные силы и не рассчитывая на помощь извне, в том числе, от санатория. Из других важных новостей мы узнали, что дорогу в наш микрорайон вчера завалил оползень - склон на подъёме вместе с дорогой съехал громадным куском прямо на Калужскую улицу (я мысленно перекрестился, что труповозка вовремя забрала монгольских покойников), теперь те, кому надо в город попасть - пробираются какими-то задворками через Клубничную улицу и, конечно пешком.
Завтрашнее утреннее затишье в расписании "Ливней" я решил использовать для обзорной экскурсии по окрестностям. Рассматривались варианты - пройти через Клубничную на Виноградную и обозреть панораму города, либо отправиться через санаторий к морю и воочию убедиться в мощи водной стихии. Матушка была против обоих вариантов, и сильно расстраивалась, а мне нужна была прогулка и, я настоял на своём.
Г Л А В А 15
На тринадцатый день "Сочинских Грозовых Ливней" с утра моросил мелкий дождик при слабом ветре. Своё вчерашнее решение о прогулке я не отменил и, экипировавшись максимально по-походному, отправился на Клубничную. Матушка, провожая, причитала так, как будто я уходил на войну (а может так оно и было).
Дорога от дома до гастронома у ворот была почти сплошь усыпана ветками и обломками разрушенных зданий. Среди этого хаоса, в объезд павших деревьев, была проложена дорожка, по которой жители до позавчерашнего дня проникали в город и обратно. Вначале я посетил оползень - это было сильное зрелище, особенно для не подготовленных зрителей. Склон, по которому раньше поднималась дорога, в самой верхней точке оторвался и съехал к подошве, похоронив три частных дома, два лабазных магазинчика и треть улицы Самарской. С другой стороны склона оползень завалил до половины три рядом стоящие высотки - так называемые "узбекские дома", ну и, действительно, напрочь ликвидировал движение в сторону города. Пострадавшие что-то пытались извлечь из-под обвала, но судя по их понурому виду - без особого успеха. Мне показали, как отсюда пробраться на Земляничную, люди с готовностью брались даже проводить меня хоть до самого города, утверждая, что одному бродить сейчас очень опасно. Я отнекивался, благодарил и заодно предупреждал, что сегодня с 11-30 до 16-30 будет сильная гроза.
Панорама города - как звучит-то масштабно. А если города нет, точнее уже нет, а раньше был. Тогда это панорама смерти. Я не был готов к представшему передо мной зрелищу. Это был шок. Я стоял и растерянно оглядывался вокруг. Внизу располагалась пойма реки Сочи, раньше там стоял одноимённый город, теперь там было что-то, чему я не мог подобрать название. Первое впечатление, что целых, не разрушенных зданий больше не осталось, как не осталось и живых деревьев. В низине, посреди разгромленного города текла река - широкий поток мутной воды, пенный, шумный - слышно было даже здесь, наверху, как вода бурлит в водоворотах вокруг зданий. На склонах ближайших гор хорошо были видны ярко-коричневые пятна свежих оползней.
Ноги сами подогнулись, и я опустился на какой-то обломок. Стыд, горечь, непонятная обида, острое чувство вины за всё происходящее перемешались, захлестнули, придавили к земле. На какой-то момент я ощутил себя главным ответственным за всё случившееся.
Самоуничижение длилось не долго. Сзади на дороге остановился автомобиль, хлопнули дверцы, грубый голос с кавказским акцентом потребовал подойти к машине. Обращались явно ко мне, и это была угроза. Я медленно развернулся - у потрёпанного "Жигулёнка" стояли два кавказца, молодые, злые, обросшие, небритые, небрежно одетые. Один, вальяжно прислонившись к багажнику, поигрывал дробовиком. Он явно считал себя хозяином положения. Моё бедное сознание с тихим щелчком отделилось от тела и совершенно равнодушно принялось наблюдать за развитием событий. А тело, в то же время, как заводная кукла, направилось к машине. Страха не было совсем.
Тот, кто держал ружьё, никак не ожидал, что моё тело, покорно бредущее в его сторону, не останавливаясь, просто подойдёт и вырвет у него ствол. Ошеломлённый происходящим, бандит попытался сопротивляться, но инициатива была уже утрачена. Не помогла ни молодость, ни наглость - ружьё оказалось в моих руках. Резкий удар прикладом в челюсть, разворот и выстрел во второго бандита, второй патрон достался первому.
Три секунды - и всё кончено - на моей совести ещё два трупа. Я стал закоренелым убийцей. Но при этом никакого сожаления почему-то не испытывал. Ну что ж прогулка закончена - город я обозрел, двух мерзавцев уложил - можно идти обратно. Машина с двумя трупами загорелась быстро, начавший усиливаться ветер, относил чёрный дым в сторону гор.
Домой я вернулся вовремя - как раз к началу очередной грозы. Готовим с матушкой тазики и тряпки, конечно от них очень мало толку, но равнодушно взирать, как вода заливает квартиру - выше наших сил. Прелюдия - загудел на разрушенном чердаке ветер, забарабанил дождь и - первый залп стихии - дальняя молния. Началась ещё одна гроза.
Эта гроза была скупа на молнии, разряды редко раздирали небо. Зато ветвистость у молний превосходила все мыслимые пределы - от горизонта до горизонта, и грохот от них был знатный. Казалось будто расчёт гигантского орудия долго - долго выбирает мишень, заряжает калибр размером с пивную бочку, тщательно прицеливается, а затем производит оглушительный залп. В основном молнии лупцевали побережье - я даже немножко порадовался - всё меньше разрушений в городе. По расписанию "Ливней" - это последняя гроза, потом должен пройти хороший, но тоже последний ливень - и на этом всё - активная часть катастрофы закончится.
Всё, да не всё - дальше надо восстанавливать город. Мои впечатления от увиденной сегодня с высоты птичьего полёта, картины разрушений, однозначно намекали - ой, долго это будет продолжаться. Прямо скажем не один год. Ведь на самом деле ещё ничего не закончилось - впереди массовое таяние снега в горах, а там он лежит слоем до тридцати метров толщиной. Раз тает снег, значит, продолжатся наводнения, оползни, обвалы.
Бравый орудийный расчёт "Грозовых Сочинских Ливней" выпустил все припасённые молнии, зачехлил орудие и убыл за наградами и благодарностями в ставку главнокомандующего. Откуда-то мне было достоверно известно, что до лета гроз не будет совсем, даже самых маленьких, даже поэтически воспетых - "в начале мая".
Уборка в квартире от натёкшей воды, обход дома в составе комитета - привычная уже ежедневная рутина. Со стороны моря, от санатория, тянуло неприятным запахом гари. Чёрный столб дыма, поднимавшийся с той стороны, тоже наводил на тревожные мысли. Никто, правда, особого значения этому не придал - мало ли где сейчас что горит - вон Мамайка, напротив, за Пушкинской балкой который день вся закрыта дымным смогом.
В новостях ничего нового - уже привычные кадры несущейся в реках мутной воды с вывороченными с корнем деревьями и обломками домов на поверхности. Смачная подборка эпизодов снятых в переполненных больницах и мобильных госпиталях, где военные и гражданские медики совершают свой ежедневный подвиг. Там же, следом, идут репортажи из убогих пунктов приёма беженцев в Абхазии - люди с осунувшимися лицами и потухшими взглядами, среди них, как свет среди тьмы кромешной - современные "матери Терезы" раздающие одежду, горячую пищу, говорящие слова утешения. И тут же - горластый, говорливый мэр, выскочивший на поверхность, как чёрт из пивной бутылки (где он пропадал две недели?), своей суетой и болтовнёй отвлекающий людей от работы.
Прозвучало первое серьёзное интервью с руководителем объединённого штаба служб спасения города. Суровый немногословный господин очень сжато, но в, то, же время точно, дал жёсткую и правдивую, как всегда по свежим следам, характеристику положения дел на сегодня. Это потом придут политиканы и чиновники, эксперты всех мастей и перекрасят картину в совершенно другие цвета, пока была голая правда. Ущерб городу огромен, разрушены сотни зданий, в первую очередь жилые, количество погибших - не менее пяти тысяч, пропавших без вести - более пятнадцати тысяч. Все магистральные дороги, в том числе железную, с их инфраструктурой, придётся фактически строить заново. Рекреационные объекты пострадали более чем на 80%, порт уничтожен, сады и парки Сочи - краса и гордость города - сметены бурями. Что касается Олимпийских - объектов, то здесь руководитель штаба в своих оценках был более осторожен - определить ущерб и сделать соответствующие выводы должна будет соответствующая профильная комиссия, да и то не раньше, чем стает на Красной Поляне снег.
Надо полагать - искомый результат достигнут, те силы, которые всё это затеяли, должны быть довольны - Зимней Олимпиаде в Сочи - хана. Моя роль, правда, получилась не очень понятная. Сегодня город, наконец, объявили зоной национального бедствия, тему начинают жевать на все лады. На мобильный снова пошли звонки с вопросами о расписании "Ливней", насчёт которых я могу сказать только то, что они закончились - завтра последний дождь и можно забыть об осадках. А для меня так и остался нерешённый вопрос - зачем я был во всём этом нужен? - может не зачем, почему?
Мне надоело смотреть телевизор, мучиться неразрешимыми вопросами, избыток событий утомил. Мы с матушкой нашли сухой уголок в квартире и поужинали. Уже вечером разыскал в фильмотеке диск с "Охотником за смертью-2" и запустил на компьютере. Как обычно, оптимизм моего любимого фильма передался единственному зрителю - мне и под редкую капель с протекающей крыши я уснул.
Г Л А В А 16
В последнюю ночь "Ливней" спать хотелось неимоверно. Уже и хмурое утро светлело за окном, и последний ливень зашуршал-забарабанил и крыша через облезлый потолок мгновенно начала протекать, так, что брызги от капель полетели мне в лицо, а тело, всё равно, категорически отказывалось подниматься. Телефонный звонок от майора покончил с сомнениями - вставать - не вставать. Побрёл мыться - бриться дождевой водой (кто-то говорил по ящику, что это полезно), одновременно ломая голову - чего от меня хочет комитетчик. Оказалось - всё просто - он пытается выяснить - сегодня действительно последний день "Ливней"? а дождь, который сейчас за окном хлещет - он, что - отольется и всё?
-- Всё - говорю - больше погодных аномалий не планируется, по крайней мере, ближайшие полгода (откуда такая уверенность), зато - это опять я - ожидаются всяческие последствия: голод, разруха, возможно эпидемии, хотя обо всём этом Вы лучше меня осведомлены. Главное, что могу сообщить - помех восстановительным работам больше не будет, кроме паводка от таяния снега. Майор пробормотал что-то неразборчивое в том духе, что, мол, ещё созвонимся. В его бормотание я не очень поверил - вряд ли в ближайшее время во мне нужда будет. Думаю, что разбор полётов с моим участием начнётся не раньше, чем через несколько месяцев.
Зато Православная Церковь нисколько не сомневалась в завершении "Грозовых Ливней" и на смену заупокойным молебнам по погибшим телевидение транслировало благодарственные, отслуженные во всех храмах России. Надо отметить странную особенность - в городе за всё время "Ливней" не пострадала ни одна церковь, даже самая захудалая или не достроенная. Молнии в них били, ветер свистел вокруг куполов, дождь хлестал, всё так же, как и для других строений, а они стоят. Весь период бедствия церкви были открыты для всех желающих. Там же оказывали посильную медицинскую помощь и организовывали бесплатную горячую кормёжку, ободряли отчаявшихся, молились. Короче говоря, Православная Церковь оказалась на высоте, за то большое ей человеческое спасибо.
Об остальных религиозных конфессиях информация отсутствовала, кто знает, о чём они молились, к чему призывали. Зато распоясались "сатанисты" и различные сектанты, появилось, даже новое полурелигиозное интернет-движение - "Олимпиада-детище Дьявола", которое возглавили несколько депутатов Госдумы.
За две недели бурных сочинских событий, при резком сужении информационных каналов, в городе распространилось великое множество слухов. Наиболее стойким из них предстояло со временем стать городскими мифами, превратиться в легенды. Уже сейчас имели место два десятка историй, как о невиданном героизме и чудесах спасения, так и о чудовищной подлости и мерзких преступлениях. Через несколько месяцев всё буквально перевернётся с ног на голову, а ещё позже, самым отъявленным мерзавцам и подлецам начнут ставить памятники и вешать мемориальные доски, а настоящих героев - обольют грязью или, в лучшем случае, забудут. При таком раскладе - говорил я себе - готовься, парень, тебя определённо ждёт виселица, принародное четвертование и последующее утопление с отрубанием головы.
На расширенном вечернем заседании домового комитета было принято судьбоносное решение - начать уборку и восстановление дома своими силами и прямо сейчас, не дожидаясь внешней помощи. Собственно говоря, другого выхода у нас всё равно не было - альтернатива - сидеть на попе ровно под протекающей крышей, дожидаясь той самой помощи эдак пару лет. К делу жильцы подошли на удивление конструктивно - сразу распределив обязанности на ближайшие дни. Например, на завтра определили - весь мужской контингент дома поднимается на крышу - оценивает масштаб свершившегося бедствия и начинает зачистку под ремонт, женщины в меру сил метут лестницы. Всех наполнял энтузиазм, старушки как-то даже помолодели - окончание "Грозовых Ливней" вдохновляло жильцов трудовые подвиги. На мажорной ноте мы разошлись по своим сырым норам.
Г Л А В А 17
Наступил пятнадцатый день, он должен в голливудских фильмах проходить под кодовым названием - "Следующий День". Конечно, как и в голливудских "Следующих Днях", жизнь не закончилась и в Сочи. Что-то где-то копошилось, гудело, гремело - жители сопротивлялись, пытаясь отстоять своё право на существование на этом узком участке Черноморского побережья. Стихия уже отступала - ещё бурлила река, но уровень воды заметно снизился, ещё бушевали пожары, однако бравые пожарные расчёты один за другим гасили очаги огня.
Город лежал в руинах, люди ютились в развалинах, в наскоро установленных палатках службы спасения, но большинство - стали беженцами и заполняли лагеря в Абхазии или дороги к ним. Казалось удивительным, что частные, одно - двухэтажные дома пострадали в гораздо меньшей степени, чем высотки. Многие жители частных домов приняли на поселение тех, кто остался без крова. И это правильно, где-то там, потом, им всё это зачтётся - добрые дела никогда не остаются безнаказанными.
Число жертв власти обозначили как не менее трёх тысяч, пропавших без вести - около десяти тысяч. Продовольственные склады и магазины либо разграблены, либо уничтожены стихией. В городе острая нехватка питьевой воды и продовольствия. Больницы, поликлиники, санатории забиты ранеными и больными, не хватает медикаментов и персонала. Город наводнён бандитами всех национальностей, которые, к тому же успели обзавестись огнестрельным оружием. Эти, как крысы или тараканы, выживают в любых условиях - видимо приспособляемость выше, да и в банде легче выжить, чем одиночке. Почти все дороги разрушены, связь - с перебоями, нет газа, электроэнергии, отключён водопровод.
Это называется - полный городской коллапс, гуманитарная катастрофа, у населения в ходу на этот счёт более крепкие выражения.
И как чудо - к 16-00, в отдельных домах появился газ, в основном в районах старой застройки - частные дома в глубине побережья.
Наш дом, точнее всё дееспособное население, как в старые добрые времена субботников и таких же добровольных воскресников, копошилось вокруг и внутри здания. Бодрый стук молотков и визжание ручных пил звучали музыкой возрождения жизни на земле. Вот только какой жизни, и сам отвечаю - прежней. В дневных новостях, на просмотр которых в нашей квартире в обеденный перерыв собралось человек десять, какой-то кретин из Москвы заявил, что правительство не пожалеет денег на восстановление Олимпийских объектов, ну и города, конечно тоже. Все присутствующие мрачно переваривали услышанное, представляя себе, в общем-то, сходные картины так называемого "восстановления" города по принципу "конечно тоже".
-- Поеду к тётке в Саратов - заявил молодой парень из соседней квартиры - я видел развалины, здесь на пять лет горбатиться, только чтоб сносно начать жить. Остальные молчали, видимо прикидывая свои возможности на предмет миграции. Всем было понятно, что власти опять будут решать отнюдь не проблемы жителей, и они, эти жители, снова окажутся на десятом месте в списке текущих проблем.
Чувство подавленности, после просмотра новостей, не долго владело нами - просто все ещё раз убедились - спасение утопающих - дело рук только самих утопающих.
Успехи на крыше дома были не велики, сказывался дефицит инструмента, материалов, опыта, зато на уборке дома и территории дело продвигалось гораздо бодрее. Участок склона, вплотную к "нижней дороге", вместе с деревьями сполз в балку, оголив значительную поверхность и, открыв замечательный вид на Мамайку. Туда теперь стаскивались обломки деревьев (те, что удавалось перетащить вручную), ветки, мусор. В конце дня образовалась приличная куча, её подожгли. Огонь полыхал до глубокой ночи, но это был уже наш, рукотворный огонь.
Еще одна удивительная новость - сотовый оператор зачислил на счет моего мобильного телефона аж тысячу рублей и не только мне одному. Как странно - нормальное, в общем-то, человечное действо воспринималось как чудо, зато мародёрство или бегство властей - как естественный ход событий. Что-то неправильное в этом королевстве происходит, а мы и не замечаем. А если и замечаем, то сделать ничего не можем или не хотим.
Вечерние новости сообщали о возобновлении работы аэропорта, но люди не спешили возвращаться. В город прибывали, в основном, разнообразные комиссии, на рейде, напротив разрушенного морпорта встали два корабля с гуманитарными грузами - решался вопрос о способе разгрузки. Основные грузовые и людские потоки, всё равно пока шли через Абхазию. Как особое достижение властей от медицины, преподносился факт отсутствия в зоне бедствия эпидемий. На самом деле это означало, что медицинские службы катастрофически не справляются с оказанием помощи пострадавшим.
Г Л А В А 18
День шестнадцатый уже полностью принадлежал другой эпохе, той, которая идёт после. Не только наш дом, но и весь город потихоньку втягивался в восстановительные работы. Десятки тысяч человек начали путь из почти мёртвых в почти живые. Путь представлялся таким далёким, что многие не верили в его счастливое завершение. Их трудно винить в преднамеренном пессимизме, они прошли через ад "Грозовых Ливней", они видели, во что превратился город, и они уже хорошо знали чего ожидать от властей, поэтому и не рассчитывали ни на что хорошее в будущем. Очень многие так и не вернутся в город, переселившись в другие места к родственникам, знакомым, бросив в Сочи своё жильё, если конечно было ещё что бросать. Жилищный фонд сократился на четверть - его попросту не стало, еще столько же требовало капитального ремонта, и к жизни было пригодно лишь условно.
Зато торжественно с вокзала на Бытху запустили первые маршрутки. А попытка разгрузить два сухогруза в порту Сочи, закончилась ночным нападением банды пиратов. Корабли, отбившись от нападения, ушли на разгрузку в Абхазию. Над городом целый день кружат вертолёты.
Погода двое суток тихая, ясная и прохладная, горы закрыты плотными облаками - что там происходит неизвестно, но уровень воды в реках держится пока постоянным. На море - штиль.
Всё так же много звонков мне на мобильный телефон, по мере сил отвечаю. Поступило предложение от секретариата движения "Олимпиада - детище Дьявола", о вступлении в их ряды. Отказался под предлогом большой занятости и неосведомлённости их программой. Не отстали, обещали прислать курьером экземпляр с материалами ихнего пленума.
Моя роль в катастрофе "Сочинских Грозовых Ливней", представляется всё менее понятной и всё более туманной. Никаких новых провидческих явлений я не испытывал, хотя по ночам какое-то смутное беспокойство иногда сопровождало странные сновидения. Но я относил их на счёт усталости, каждодневных стрессов и озабоченности выживанием. Комитетчики меня тоже не тревожили.