В субботу пошел снег, но это ровным счетом ничего не изменило.
Я подошла к окну, скользнула по серому двору взглядом, отвернулась и налила себе еще кофе.
Вспомнила, как год назад советовала тебе поить её по вечерам чаем с мятой, чтобы лучше спала, я так и не узнала, воспользовался ты этим советом или нет... Как только все решилось, наша связь прервалась, ты съехал на другую квартиру, и оставшись формально в одном районе нашего не такого уж и большого города, мы словно бы разлетелись по разным вселенным.
В тот момент, когда все разрешилось, я испытала страшное, мучительное чувство облегчения: мне никогда не было так ясно и хорошо, ничего больше не нужно было говорить. Ровно четыре года мы жили почти бок о бок, состояли в этом странном любовном треугольнике, и я все думала, что если закрою глаза, то ты будто бы останешься мне верен. Вроде детской игры в прятки: когда зажмуриваешься и думаешь, что коли не видишь сам, то не видно и тебя. Время шло, а я так и осталась в плену своей добровольной слепоты, я все знала, но не хотела признать.
Тем временнем, она стала вхожа в наш с тобой дом, каждый уголок которого стал общим, родилось даже необъяснимое подобие дружбы, но я все неудомевала, как это так, ты смотришь мне в глаза и продолжаешь лгать, я стала раздражаться, приходила домой позже, отказывалась ужинать...
Человек, которого однажды обманули, никогда не будет прежним. Это будто дыра поперек живота, тебя заштопают, время спустя ты снова будешь бегать, носиться, как волчок, но шрам останется навсегда, как и бездна внутри тебя. Все это никуда не делось и по сей день.
Но ты не знаешь чего-то большего, человек обманывающий убивает себя. Меня ранили, но я живу, а тебя уже никогда больше не будет, каждая ложь убивает душу.
Благодаря всей этой истории я, собственно, и начала верить в карму. Даже не так. Не верить начала: увидела воочию.
Теперь ты наконец-то знаешь, что я испытывала тогда, ведь у меня на глазах умирал мой любимый человек от страшного вида рака, от метастаз собственной лжи.
Но я ничего не сделала. Нет. Не так.
Я отдала тебя ей. Не от безысходности, не от отчаянья, не из любви и сострадания.
Просто я решила, что давно пора поставить точку и опустила руки. И всё закончилось.
Время спустя ты собрал вещи и вы с ней съехались, а я смотрела в другую сторону, но видела только пустоту.
По правде говоря, я никогда тебя так и не простила, я просто устала злиться.
Целый год мне было все равно, но три дня назад, когда ты позвонил мне и сказал, что у вас с ней все кончено, что вы расстаетесь.
Ты втоптал мою душу в грязь, ради того, чтобы все кончилось так нелепо, и все слова "судьба", "любовь", "вина", "правда", "боль" оказались, как оно всегда и бывает, всего лишь словами. Ты поставил меня перед фактом, а я отказалась тебя утешать, я отказалась злорадствовать, я все вслушивалась в стрекот телефонной трубки и костяшки пальцев моих, впивающихся в нее, словно она - дуло, наставленного на меня пистолета, белели. И вдруг я заплакала. Впервые со времени нашего расставания я заплакала, заплакала из-за тебя.
И подавляя всхлипывания, едва держась на ногах от обиды, я кричала на тебя, кричала в трубку отчаянно и звонко:
- Не смейте! Слышишь?! Не смейте! Не поступайте так со мной, да как вы?.. Как вы можете?! Как?!
И вопреки всем правилам ты успокаивал меня, ты просил, утешал и шептал: "Не плачь, девочка, все наладится, все образуется, только не плачь", а я рыдала стоя на коленях в пустой квартире и тысячу минут подряд исповедовала тебе душу о том, как мне было больно, какой омерзительный ужас охватывал меня тогда, как убеждала себя, что ты мне верен, как лгала ночами, что ты непременно придешь, еще только пять минут, еще только десять, как отказалась от всего, как пошла пешком к берегу реки в четыре утра и кидала камни в воду и кричала, кричала: "я хочу, чтобы ты утонул, как они... как они".
Я рассказала тебе всё. И, кажется, ты даже все это понял.
- Ты прощаешь меня? - я сидела на холодном полу и рисовала пальцем узоры из цветов и бабочек, невидимые картинки несбыточного счастья.
- Прощаю.
И всё закончилось. Вдруг, разом и навсегда.
- И ты прощай, - я дотянулась до бледного телефона шнура и дернула его на себя со всем силы. Одна из скрепок, которыми он был прикреплен, упала на пол, цокая и подпрыгивая. Я оглянулась. Подумала, что нужно завести кошку. Подумала, что часы на кухне отстают на три минуты и надо бы наконец подвести их. Я подумала, что в этот момент где-то там наверху замахнулся острой бритвой вершитель судеб и навсегда разделил надвое нашу с тобой карму, и так неприятно потянуло с левого бока, словно пуповину наконец отделили и надо дышать самой. И тут я вдруг поняла, что если сейчас зайду на кухню, то увижу, как мы сидим там втроем и пьем красное полусухое чилийское, которое она принесла нам сегодня на годовщину, потому что ты рассказывал ей все мои предпочтения и вкусы, мы смеемся и никто из нас не задумывается о будущем или прошлом, охраняя ту странную боль, что поселилась в этой квартире, и неважно сколько еще пройдет лет, сколько раз мой мир успеет перевернуться, это ослепительное чудо нашего невыносимого единения всегда будет здесь, мы всегда сможем обратиться к нему, в какую сторону бы не шли.
Я знаю, что сегодня суббота, я стою возле окна и смотрю, как на улице идет снег и мне больше не страшно, я потеряла способность бояться очень давно, но теперь это не тяготит меня. Говорят, что вера слепа, что ни одна надежда на чудо не оправдывает наши ошибки и промахи... Я не могу ничего никому доказать. Я просто знаю.
В субботу выпал снег.
Где-то на другом конце этого не такого уж и большого города ты оживаешь.
В субботу выпал снег.
Внутри черной дыры, внутри бездны под шрамами на моем животе зарождается иная Вселенная.