Neige : другие произведения.

В ночь на субботу мне виделось, что родителей моих за нос водит призрак...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    08 сентября 2011

  В ночь на субботу мне виделось, что родителей моих за нос водит призрак.
  Маленький мальчик, черт знает, сколько времени назад умерший, заставляет их покупать ему сладости и гладить себя по головке.
  Я отправился домой незамедлительно: не выбирая времени и условий взял себе первый попавшийся рейс, собрал рюкзак и рванул на вокзал.
  Но даже в дорожном вакууме вагона меня преследовал морок, и я боялся предположить, сколь сильно же тогда он исказил представление о мире моих родителей.
  Медленно наседало на меня осознание того, что он не ест и не спит, не знает отдыха и усталости, и, значит, в доме моем теперь царит бардак и телефон снова молчит, отключенный за неуплату. Что-то резко с обидой и болью полоснуло мне по сердцу.
  
  Ночью никак не удавалось уснуть, слишком душно и неспокойно было в душе; через несколько полок плакал маленький ребёнок, надрываясь высокими трелями, мать в отчаянии пыталась его успокоить, шептала, укачивала, и мне вдруг стало ужасно жаль его еще не устроенной судьбы.
  Я закрыл глаза и погрузился в тревожную, неспокойную дремоту.
  Но и в предрассветной дымке меня навязчиво преследовала картина того, как моя мама отчаянно пытается успокоить давно почившую, но не упокоенную душу, своего новоявленного сына, и лишь напрасно тратит силы: тот все плачет и плачет.
  Плачет и плачет.
  Не выдержав, я с усилием вырвал себя из этого злого сна, чтобы распахнуть опухшие веки за мгновенье до того, как мы пересекли границу города.
  Не было нужды смотреть в окно: я столько раз уезжал и возвращался, что знал эту дорогу наизусть.
  Мы проезжали мимо проспектов и закоулков, и я нашептывал себе их название, прекрасно осознавая, стоит мне мысленно добраться до перекрестка у нашего дома, как его скроет от моих мыслей туман, угрюмый и плотный.
  Я задумчиво покачал головой и нащупал в кармане четки.
  Компанию им составляли два мешочка с солью и пеплом, покоящихся во внутреннем кармане рюкзака.
  Тщательно проверяемых на предмет сохранности каждый раз, когда я куда-либо собирал вещи.
  Не слишком густо, но весьма действенно; впрочем, я ведь и не собирался с кем-либо воевать.
  Слишком хорошо зная, что там, где присутствует страх, призрак всегда сильнее, даже если страх - его собственный.
  Мне кажется, выйдя из поезда, я мог бы идти домой наощупь: просто позволив вести себя грубому, осязаемому чувству отчаяния.
  Кем-то позабытого, злого, невыносимого.
  "Ну здравствуй, мой маленький принц," - ухмыльнулся я сам себе. "И совсем не маскируешься, как я погляжу"
  
  ***
  
  Она сидела на кухне, когда я постучал.
  Хотела чем-то отвлечься, думать о своем, и ничего не получалось: мысли были изгнаны из тесной квартиры посторонним присутствием.
  Я разулся и тихо прошел на кухню.
  Она не заметила и чтобы не пугать, я постучал в открытую дверь.
  "Здравствуй мама"
  "Я тут забегался, знаешь, и сразу не смог.."
  Она улыбнулась мне очень грустно.
  "Мне всегда немного не по себе, когда ты возвращаешься"
  Я прислонился к косяку, она молчала.
  Не желая множить тишину, я, наконец, произнёс
  "Ничего страшного, к такому нельзя привыкнуть"
  И тут же развернулся, ни моргая, ни вздрагивая, на ходу увеличивая и ощущая свою собственную дремавшую силу.
  
  Он оказался еще меньше, чем я думал.
  Едва ли два года без пеленок и много месяцев, как мертв.
  Пять страшных букв, один слог, который мне так сложно выговаривать даже про себя.
  Я всё смотрел на него, пытаясь не почувствовать, так угадать, в скольких семьях он побывал до моей?
  Сколько часов, дней, недель ел, выедал, поглощал, силясь отыскать потерянное в смерти счастье быть чьим-то.
  Как его увещевали, как пели колыбельные, рассказывали сказки, умоляя и проклиная, а он все плакал и плакал.
  Не переставая.
  Брошенный навсегда.
  
  Он смотрел на меня.
  Долго.
  Смотрел, пока не сумел наконец разглядеть каждую деталь моего существа, вплоть до пепла и соли, спрятанных во темноте и пыли.
  А потом все-таки заговорил.
  Заговорил так, как говорят те мертвые, научившиеся складывать слоги в слова лишь после смерти.
  Слова были неловкими, тяжелыми, но вполне различимыми.
  Глубоко проникающими.
  Он сказал.
  "Это ты виноват"
  И вряд ли я мог с этим спорить.
  "Это из-за тебя мы приходим сюда"
  "Потому что знаем, мертвых здесь не прогоняют"
  И я подумал, что это правда, но вслух сказал всего одну фразу, которой всем всегда хватало, чтобы уйти.
  "Я - единственный призрак этого дома"
  Мальчик вздрогнул и пошатнулся, выгнул спину, преображаясь.
  Шипенье стало его голосом, ужасное, раздражающее уши, рвалось наружу болью остатков его души.
  Вытянувшись, он заполнил собой пространство всего коридора и продолжал расти, отчаянно выбирая из самого себя все силы: каждую крупинку, имевшуюся в его распоряжении или отобранную у других.
  Его голос свистел по трубам, стучал по потолку и полу, грохотал по крыше, пугал соседей и будил кошек.
  "Я не мертв!! Не мертв! Я не умер!!"
  Я почувствовал, как позади меня, не разбирая слов, ощущая лишь холодный воздух на своих пальцах, мама скукожилась на стуле и заплакала.
  Тихо-тихо.
  Так тихо, как не плакала годы после моей смерти.
  "Не умер!!"
  Кричал он, борясь с собственным невыносимым молчанием, и не было смысла его успокаивать.
  Я вздохнул и повторил. Еще тише, но так, чтобы мама тоже могла меня слышать.
  "Это мой дом. Я - единственный его призрак"
  И тогда он заплакал. Не капризно, выпрашивая внимания или подарок.
  Просто устало, уже едва ли даже дыша.
  "Иди домой"
  Я вздохнул и опустил голову, краем глаза поймав мамину фигуру, все такую же сгорбленную, покалеченную чужим страхом.
  "Иди к себе домой"
  Мальчик посмотрел на меня, вытирая слезы, слишком взрослый для подобных проделок, слишком маленький, чтобы умирать.
  "Каждому обязательно нужен именно свой дом"
  "Понимаешь?"
  Он кивнул.
  Я знал, что сейчас он будет еще какое-то время оглядывать эти стены, запоминая надолго, нет смысла его больше трогать, все и так уже ясно, поэтому я повернулся и шагнул на кухню.
  
  ***
  
  Она еще долго плакала.
  Просто потому, что выплакаться нужно было.
  Это не было страхом или обидой, или разочарованием.
  Но какая-то странная неведомая мне ностальгия, печаль по чему-то, чего я уже и не помню.
  Просто она знала правила: мертвым нельзя лгать живым, и потому нет никаких шансов, чтобы я смог повторить ей то, что сказал нашему визитёру.
  Я уже несколько лет здесь не жил.
  Я был здесь таким же гостем, как он, просто чуть более желанным.
  Время шуршало, напоминая мне о своем присутствии.
  "Ты же знаешь, что я никак не могу остаться"
  "Ты же знаешь, меня ждут в совсем другом месте.."
  Я не решился ей напоминать, что умер совсем не здесь.
  В ответ, открывая дверь и обнимая меня на прощанье, она так и не произнесла вслух давно обдуманное и взлелеянное чуткой болью
  "Твоя невеста не вечно будет ждать твоего возвращения"
  Но перед тем, как закрыть дверь снаружи и запереть на ключ, я так и не ответил ей, улыбаясь, давно обдуманный мной ответ "Но ведь и она однажды тоже умрёт"
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"