Аннотация: И мир настал, как день, единственный у века...
ЧТО ПЕРЕДАТЬ ЭВРИДИКЕ?
Драма в 4 актах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Э в р и д и к а
О р ф е й
Ц е р б е р
Э й
З д е н к о
ПРОЛОГ
Два голоса.
П е р в ы й. Помнишь меня?
В т о р о й. Помнят памятью. Я теперь без неё.
П е р в ы й. Значит, помнишь - была. С нею было лучше?
В т о р о й. Чем с чем?
П е р в ы й. И то верно... А если еще раз, снова, вот так - пойдешь?
В т о р о й. Пойду... Не пойму это - еще раз, снова.
П е р в ы й. А если - другим путем, совсем другим?
В т о р о й. Путь один... Жизнь одна.
П е р в ы й. А жить - хочешь?
В т о р о й. Жить - больше, чем хотеть. Я могу хотеть, только когда живу, внутри, оттуда.
П е р в ы й. Значит, знаешь, что можешь.
В т о р о й. Знаю. У меня же была память...
П е р в ы й. Ага, вспомнил!
В т о р о й. Нет. Была в будущем... будет в прошлом... будет, но не станет... А в общем, все равно - лучше или нет. Зачем говорить об этом? Трудно.
П е р в ы й. Я дам тебе жить. Дам глубоко, сильно. Только скажи мне потом, скажи все, о чем я спрашивал. Сможешь?
В т о р о й. Смогу... Но мне не надо потом. Только - оттуда.
АКТ 1
Неподвижность. Туман. Неясные очертания крупных предметов, неровности рельефа: приземистые холмы, низкие деревья. Душно. Смутно. Вязко. Слышна ненавязчивая монотонная музыка - мягко и ненаправленно, рассеянно. Время от времени издалека доносится глухое низкочастотное эхо - то ли гром, то ли шорох - настораживающий, рождающий предчувствия. Орфей с интересом и слегка пренебрежительно осматривает окрестности, землю под ногами. Цербер - в дымке, цвета окружающей среды, не сразу заметный.
Ц е р б е р. (Слегка кланяется, как будто сам себе. Говорит полуиронично.) Ну что ж, приветствую вас. Добро пожаловать. (Представляется.) Цербер, обходчик.
О р ф е й. (Не раздумывая, не удивляясь, усмехнувшись.) Ну, если вы - Цербер, тогда я - Орфей. (Продолжает осматриваться.)
Ц е р б е р. Знаю. (Пауза. Цербер оценивающе рассматривает Орфея, вскользь заглядывает в глаза. Он демонстративно равнодушен.) Другого и быть не может. Давно вас дожидаемся.
О р ф е й. Кто - дожидается?
Ц е р б е р. Позже узнаете...
О р ф е й. Я не хочу узнавать... И кто вы такой, мне все равно... (Пауза.) Кстати, почему обходчик?.. Я знал одного Цербера. Тот был страж.
Ц е р б е р. Я и есть. Только сейчас всё... сместилось. И я - обхожу...
О р ф е й. Ну так обходите... идите своей дорогой. А у меня - своя... И она - моя. (Пытается уйти.)
Ц е р б е р. А я знаю вашу дорогу. Намного, далеко вперед. (Медленно, лениво ощупывает у себя зубы. Говорит уверенно, с расстановкой.) Знаю, что вы - ищете. И сразу говорю: там ничего... никого нет.
О р ф е й. (Приостановившись.) Вы много знаете. Я вам не верю.
Ц е р б е р. И правильно. Только размыслите вдумчиво: вы точно знаете, что именно ищете? (Орфей поворотом головы и взглядом выражает снисходительную насмешку: он уверен в себе.) Врете. Любое знание здесь - ложь. Вот послушайте... (Гремит гром - далекий, протяженный, но четкий. Накатывается, напрягая, и стихает волна музыки.) Слышите? Гроза... Скоро разразится, разверзнется... И всё перестроится... И всё враз станет по-другому... Добро пожаловать! Судьба - перед вами. Судьба. (Далее говорит как по заученному, обращаясь в никуда.) Она давно уже решена здесь, пролистана, выправлена и сыграна, выставлена на обзор, изношена и свернута. Она давно уже ничего не значит, никого не интересует, никому не представляется нужной. А вы еще не знакомы с ней, с оставшейся от нее сыгранностью, с представленностью. А вы уже заранее опустошены, выпотрошены подступившим временем и брошены им, весь в его отпечатках, укусах и врезах, боль которых, уже созревшая, еще таится. Все уже случилось с вами, но еще не обрушилось на вас. Всё еще только предписано - пережить, вынести, вытерпеть, а в самом конце - сломиться. А вы давно уже сломлены. Вам нечем терпеть, вам ничего не оставлено.
О р ф е й. (Кивая, скептически.) Красиво говорите... Проникновенно и жутко... (Поворачивается, вновь пытаясь уйти.) Я со своею судьбою сам разберусь. Всего хорошего.
Гремит близкий гром.
Ц е р б е р. Осторожнее, молодой человек. Действие еще не началось... Когда уйдет гроза и рассеется туман, вы увидите, как все усыпано вокруг серым могильным гравием. Вы увидите, как кое-где выползет наружу блестящий шелковичный червь сна, чтобы перегрызть очередной свежепроросший корешок жизни. А еще вы увидите, как по углам, впадинам и оврагам, куда стекает дождевая вода, в ожидании жертв таятся воспоминания и сжимают в руках готовые сечь и жалить бичи. (Уходит.)
О р ф е й. (Остановившись, обернувшись, заинтересованно.) Мне знакомы эти слова! Вы слышите, я откуда-то знаю их!..
Снова гремит гром - резкий, мощный, раскатистый треск; затем он повторяется. Краски сгущаются. Монотонную мелодию разрывает, растерзывает серия коротких ударных, фанфарных звуков. Между ними и последующими раскатами прорываются обрывки тишины - напряженные паузы. Еще несколько звуковых контрастов, и всё сливается в единый всеохватный гул - ливня и музыки: начинается гроза. Музыка драматична, стремительна; она бушует, почти оглушает. Орфей в несколько мгновений становится центром происходящего. Он меняется. По его растерянным, неожиданным, несуразным движениям, по глазам, мимике видно, как в нем нарастают, сменяются, скачут эмоции и чувства - восторг, безумие, страх. Он потрясен, ошарашен: выясняется, что он очень восприимчив к музыке, что музыка им полностью владеет, что она сильнее его.
О р ф е й. (Взволнованно, сбивчиво, учащенно и глубоко дыша, с многочисленными паузами, в разном речевом темпе.) Громко! Как громко во мне!.. Рокотно!.. Звонко!.. Глубоко!... Что это?.. Кто это?.. Влага... Влага, обрушенная аккордами... в упор собравшаяся... масса... Как тяжело!.. Как тяжко!.. Как трудно!.. Потоки, вьющиеся насквозь... крылатая силой, музыкой вспененная вода... хлябь, неудержимая численностью... Как беззащитно!.. Как напряженно, стянуто во мне!.. Как мало меня!... Отпущенная... излитая... прорвавшаяся... безответно в свободу... на вдох... без остатка... Чувствую тебя - всей своей немощью!.. Мизером своим - слушаю твердь... впитываю правду... вбираю... воцаряю их навсегда!.. Раскрытая... разнесенная... устремленная... коренящаяся беспросветно... обостряющая в сдвигах нутро... рвущая бескорыстно... Как основательно!.. Как сокрушительно!.. Как больно!.. Не уходи! Не уходи! Ты нужна мне! Ты вся - для меня! со мною вся!.. Как права ты своею огромностью! Как пронзительно ты меня понимаешь!.. определяешь меня! Счастье - родное и беспощадное!.. Неугомонное! Неотвратимое!.. Принимаю тебя ниц, беспрекословно! Требую тебя - во всю глубь, до крайнего предела!.. (Продолжительная пауза. Музыка чуть замедляется, мягчеет, становится камернее, лиричнее. Орфей переводит взгляд в сторону зрителей, чуть выше их; меняет интонацию.) Искорка моя!.. ясная... мерцающая... заблудившаяся. Здравствуй! Вот ты где - прижилась... приютилась... вот где припала!.. Я пришел к тебе. Я нашел твою среду. Я поселился в твоем воздухе... И мир у наших с тобою разных жизней теперь стал единственным, общим... Тепло, как тепло и вечно в нем отныне - от него до него, от тебя до меня!.. Звездочка малая, неспящая! Свет мой дальний, слабый, частый!.. Одиночества труженица... сутью отзывчивая... тленом. Вижу тебя! Знаю о тебе! Иду на тебя!.. Посмотри, как все теперь обрелось, устроилось: в даль сошла невозможность - в тишь мягкую, подвластную мигам. Посмотри - какая малость нам с тобою осталась... всего лишь вытерпеть... всего лишь дождаться! (Пауза. Музыка окончательно слабеет. Гром отдаляется: гроза уходит.) И не дыбятся боле минуты, и пространство - не врозь. Всё со мною отныне попутно, всё срослось. (Орфей подходит к ближайшей луже, приседает возле нее. От лужи поднимаются прозрачные испарения. Орфей зачерпывает пригоршней воду, подносит к лицу, долго вглядывается, затем умывает лицо. Пауза. Орфей напряженно вслушивается и осматривается вокруг, временами невысоко поднимая взгляд. Наступает полутишина: легкие звуки "зависают" в воздухе. Где-то поблизости боязливо, чуть приглушенно, но отчетливо поет цикада.) Небо цветет... цветет увлажненной высью... Слышишь?.. Чаша до краев... радужная звучность, заполнившая прозрачно... Вкус ее - слышишь?.. Музыка - наше с тобой отражение, искорка моя; она - душа мира... Слышу её - вижу тебя... Чувствую её - вдыхаю тебя...
Окрестности проясняются, детализируются: омытая синь неба на заднем плане (вот-вот выглянет солнце), сочная зелень травы. Контрастные очертания предметов, панорамный обзор, перспективы. На горизонте (фон задней стены) маячит, колышется призрачный силуэт - то ли белая птица, то ли женщина в белом. Гроза далеко, но ее все еще слышно. Появляется Эй. Он идет к Орфею, по пути случайно наступает в лужу, поскальзывается.
О р ф е й. Эй, осторожнее!
Э й. (Извинительно улыбаясь.) Сколько воды... Скользко... (Неуклюже стряхивает капли.) Но дождь питателен, живителен - возрождает душу, лечит... Верно?
О р ф е й. Вы кто?
Э й. (Добродушно.) Я - Эй... Разве вы не знаете?.. Забавно... У меня для вас есть немного правды. Я хочу вам её отдать.
О р ф е й. В мире нет правды.
Э й. Это Цербер вам сказал? Так вы же ему не верите! Тем более - сейчас, после грозы. (Пауза.) Он не хочет делиться правдой, бережет ее. А знаете, ради чего?
О р ф е й. Мне все равно.
Э й. Неверно говорите... Без правды вы не сможете жить... Я вам больше скажу: в мире есть не только правда, но и красота... и все это - дух... дух, предопределяющий события, объединяющий... дух, который - в каждом... в вас, в Зденко, даже в Цербере. Надо верить в него, находить его в других...
О р ф е й. Зденко - это кто?
Э й. А вот теперь - верно. Ваш будущий и неизбежный друг. (Как бы оправдываясь.) Да, немного нездешний... Но искренний, обязательный, самоотверженный, чуткий к вашему настроению. Прислушивайтесь к нему - рекомендую.
О р ф е й. Мне все равно.
Э й. (Непосредственно.) А Эвридика? (Орфей настораживается.) На нее тоже - всё равно? (Пауза.) Это ведь ее вы ищете, это ведь она - ваша искорка... припавшая... она - ваша правда.
О р ф е й. (Оживленно.) Вы знаете ее? Вы знаете, где она?
Э й. (Мотнув головой.) Цербер знает. Он ведь ее страж...
О р ф е й. Цербер не знает.
Э й. Знает, знает... Только вряд ли он ее отдаст. Во всяком случае - за так. С этим существом нужно договариваться... А это непросто... Он не слышит чувств. Он ненавидит музыку... потому что он ее раб... Не люблю я его.
О р ф е й. Как странно вы говорите... и как знакомо!.. А может быть, и в самом деле мы с вами где-то встречались...
Э й. Исключено. И отнюдь - не странно. (Не задумываясь, легкомысленно, в то время как Орфей под действием этих слов медленно мрачнеет.) В этом весь смысл мира, исконная нужда - в том, чтобы вы искали. Искали и верили. Искали безнадежно, верили исступленно. Вера - вектор, она - двигатель действия. Смысл мира - собирание шансов: один ждет, другой торопится, а в середине - время. Один перестает ждать, и другой опаздывает, и вновь - разминка, и вновь - искания. Так и ходите друг за другом, вдогонку, гуськом. А ведь дело, быть может, всего лишь в нескольких мгновениях, в оставленном движении, в воронке в воздухе, в лепестке, который еще колеблется. Но в этом колебании - толща, и ее не сломить. Есть совмещенность, но нет единения. Есть видимость, но нет реальности, и наоборот. Она для вас - на расстоянии жизни. Ищите ее и тратьте себя. Закончится жизнь - найдете.
О р ф е й. (Напряженно.) Как страшно вы говорите... как отвратительно...
Э й. Послушайте меня...
О р ф е й. (Перебивая. Нервно.) Ну и пусть!.. даже если всё - правда... я все равно буду жить... я готов жить... даже если жизни не хватит... Я сильнее жизни!.. я - больше!.. Я найду!
Э й. Послушайте меня. Надо правильно, разумно разделить свои силы. Да, у вас их много. Но вы еще не познали себя. Знайте, что вы не один, что есть тот, кто знает вас лучше. И есть еще много других. Доверьтесь и успокойтесь. За вас переживают, вам желают добра, вам искренне хотят помочь. Так положено, по-другому просто нельзя. У этого мира есть воля, не противьтесь ей, она - ваша часть. Прислушивайтесь к окружающему, обдумывайте поступки, трудитесь на свою цель, но не тратьте себя понапрасну...
О р ф е й. (Подавленно.) Уйдите от меня... У меня всё болит... (Отворачивается.)
Э й. И опять неправильно. Я вам нужен. Вы это поймете. (Орфей нетерпеливым, жадным и одновременно утомленным взглядом рассматривает горизонт: видно, что он ищет место, где можно уединиться.) А скрыться - не получится. Существовать положено только здесь. Думайте о том, что я сказал.
Орфей идет к горизонту. Проходит мимо белого призрака, не замечая его. Горизонт оказывается фикцией, раскрашенной стеной. Поняв это, Орфей поворачивает обратно, добирается до ближайшего холма и скрывается за ним. Эй спокойно наблюдает за его перемещениями. Появляется Цербер. Вместе наблюдают. В начале следующего диалога музыки мало, почти не слышно; она - там, где Орфей.
Ц е р б е р. (В хорошем настроении.) Ну, что... проповедник... безнадежной правды... деспотической красоты... всё выложили?
Э й. (С сожалением.) Ничего. Не хочет слушать... И я, кажется, говорил не то, что нужно... не так... (Пауза.) Трудно ему... в себе...
Ц е р б е р. Бросьте вы эту затею. Вы ему не нужны. Вы никому не нужны. Зденко вас презирает.
Э й. Слепость - ваша беда. Вы еще не готовы.
Ц е р б е р. Вы повторяетесь. Это бессмысленно. И некрасиво.
Э й. Придет время...
Ц е р б е р. Не придет. Вы сами знаете. Вы разрушаете мир. Сами того не желая. Этот мир - не для вас.
Э й. Другого нет. (Пауза.) А ведь он - эгоист.
Ц е р б е р. Это не эгоизм... Нельзя винить его.
Э й. Я не виню. Я никого не виню... (Задумчиво.) Но из эгоизма когда-нибудь вырастет малодушие... (Пауза.) Эгоизм и малодушие... коренные столпы зла... опорные дыры...
Ц е р б е р. (Нетерпеливо.) Вы снова за старое? Зануда.
Э й. А вы... вы плюете мне в спину. Вы - двуличный... Вы - лжец!.. (Пауза. Звучит музыка - нарастая, затем вновь убывая, как короткий порыв ветра. Видно, что Цербер хочет возразить, но под действием музыки уступает - молчит; затем начинает улыбаться.) Все, все вы здесь... как нелюди... как исключения... узники... Никто не видит вокруг себя... не видит вперед своих стен... не признает других, не хочет уживаться... как будто намеренно все так подобраны - неуживчивостью, несходимостью... (Цербер пытается зевнуть - не получается.) Копошитесь в духоте... в тишине... в беспросветных удобствах... Копошитесь и старитесь... (Пауза.) Как будто недостает вам чего-то... Как будто - не вытворены, а уподоблены... убогие... (Цербер снова пытается зевнуть - трудно, но успешно.) Воздуха... воздуха не хватает!.. Свобода - спертая... Есть сочувствие... участие... доброта... а воздуха - нет... понимания, знания его - нет... легких - нет... действовать, толкать мир, вершить его - нечем...
Ц е р б е р. (Задумчиво, качая головой.) Толкать мир... (Внимательно, проницательно смотрит в зрительный зал - так, что становится ясно, что он видит зрителей, чувствует наставленные на него взгляды, понимает, кто и зачем на него смотрит.) Толкать, обязательно... (Переводит взгляд назад, туда, где Орфей за холмом и задняя стена, изображающая горизонт.) Вон опора. Берите, толкайте... (Пауза.) Вещество без воли к сцеплению... Знания, скользящие достоверностью... Правда - перекати-поле... Как легко вам даются слова... как дерзко... умножаете их безвольно, не трудясь... А мне каждое вот так толкать надо... как стену... как мир... Мы не умеем говорить, как вы... мы их вообще не говорим... мы их совершаем... вкладывая себя... тратя...
Э й. (Неуверенно.) Я пойду к Орфею...
Ц е р б е р. ...а вы их у нас отбираете. Нет, вы не пойдете к Орфею.
Э й. Я не всё ему сказал...
Ц е р б е р. (Настойчиво.) Нет. Не трогайте его. (Пауза.) Он и так потяжелел... Ему нужно прийти в себя, отдышаться... Лучше дайте ему время - расставить вещи по порядку, примериться к обстановке. Он должен научиться себя вести... ходить научиться. (Появляется Зденко. Он ищет кого-то взглядом. Эй удивлен его появлению. Цербер молча указывает Зденко в сторону Орфея, и тот неспешно идет туда.) Ему сейчас другая помощь нужна.
АКТ 2
Холм, поросший зеленовато-блеклой травой; те же цвета - вокруг. Небо на заднем плане - с поволокой. Вдали - белый призрак; он изменил место положения. Всё действие в протяженности "наполнено" звуками: эхо, ритмы, пульсы, шепоты, отголоски, металлический и стеклянный звон, гонг, всплески, капель; звуки - различной частоты, высотные и глубинные, короткие и глухие, создающие эффект огромного, сложного замкнутого пространства - "купольность". Время от времени все звуки выстраиваются в одну цельную композицию, затем вновь распадаются, продолжая разрозненную "жизнь". Кроме этого, иногда звучит слабая монотонная музыка; одну и ту же мелодию по очереди подхватывают и ведут разные инструменты в разных местах. Орфей лежит у холма лицом вниз, не шевелясь. Над ним - Зденко.
З д е н к о. (Мягко, доверительно, душевно.) Праведно любить музыку.
О р ф е й. (Не шевелясь, безучастно.) Я люблю музыку.
З д е н к о. Отдайте ей всего себя.
О р ф е й. Не могу.
З д е н к о. Женщина - дух.
О р ф е й. Женщина - жизнь.
З д е н к о. Женщина - музыка.
О р ф е й. (Акцентируя ударение на первом слове.) Музыка - женщина.
З д е н к о. (После паузы, убежденно, прочувствованно.) Дрема - свершившаяся внезапно: момент музыки, как мазок кисти - по душе. Осыпь жидких огней - взметающим вдохом. Порыв цвета, согнавший глушь. Целебный спазм нежности. Как сладко было пребывать недвижимо, стоять тихой сущностью и не ведать, не видеть эту волну, а потом - споткнуться об нее своим рассеянным бытием, поддаться и сломиться в рождении, разомкнувшись скачком в неосвоенные пределы. Дрогнуть почувствованным нутром, освещенным в сполохе; вобрав расстояния, сдвинуться исполински; зайтись, захлебнуться, разогнаться и растеряться в себе... (Пауза. Орфей не реагирует.) Искорка, укромно запавшая, разлившаяся талым светом. Белесая роса, отпустившая тени. Влажная боль, теплая вечность, животворящая сила... (Продолжительная пауза. Зденко меняет интонацию, ускоряет темп.) Сколько бездны... Сойду. Глотну черноты - взять разбег на этот кромешный полет...
О р ф е й. (Вяло.) Это ты, Зденко?.. Куда... полет?..
З д е н к о. (Его слова подхватывает, нарастая, музыка - основной мотив грозы, но в ином аккомпанементе.) Снова музыка времени сносит версты...
О р ф е й. (Заинтересованно.) Что?.. Ты слышал эту музыку? правда?
З д е н к о. ...снова музыка - пропадом гибнуть зовет...
О р ф е й. (Оживленно, поднимаясь.) Это была она, да? Ты слышал, ты видел её?
З д е н к о. (Кивая.) Ветер времени встречно столетья несет - обдувая, роняя слепого меня...
О р ф е й. Где она была, Зденко? (Зденко указывает на один из дальних холмов.) Там, у холма? Что она делала? Кто был с ней?
З д е н к о. ...я весь - там; там - моё; там оно всё живет...
О р ф е й. Никого! Спасибо, Зденко! (Быстро идет в указанном направлении.) Я верю тебе! Спасибо!
З д е н к о. ...всё, что значит, что есть, что звучит для меня.
Повсюду плывут испарения - марево. Видны лужи, русла ручьев. Зденко, оставшись один, что-то аккуратно поправляет на вершине холма, затем на время исчезает. Белая птица вдалеке принимает четкий контур женщины. Орфей добирается до указанного холма, обходит его - никого. Он осматривается вокруг, идет дальше, учащая шаг. Обходит долгим, путаным маршрутом всю сцену. В порыве эмоций, нервничая, с силой толкает, затем пинает попавшееся на пути дерево. Ему не больно, а дерево - неподвижно, как каменное. Орфей возвращается к исходному месту, от быстро наступившей усталости садится у основания холма, спиной к склону. Он замкнут в себе, подавлен, вял, мрачен, кажется постаревшим.
Ц е р б е р. (Подойдя с другой стороны, успокаивающе.) Ну-ну, стоит ли так огорчаться, молодой человек. Найдете вы её. Всему своё время. (Наблюдает за призраком.) Эвридика здесь, ей никуда не деться. А Эй, между прочим, только что с ней разговаривал.
О р ф е й. (После паузы. Задумчиво.) Эвридика... Эври-дика... Эврика... ври... дико... (Отрешенно.) Сколько лет я искал её... торопился, гнался... И только сегодня обрел надежду - задышал ею, зажил... Только сегодня, впервые за годы, я уловил этот потерянный свет, опознал движение, предназначенное мне... Я пробрался проступившими расстояниями - принял эту даль... в её измеримой доступности... в её взошедшей будущности... (Осекшись.) А тут - Эй... этот... со своими... смрадными словами!.. (Пауза.) Даже вы, вы, Цербер, не носились столько лет здесь со своей бедой; заперто в себе, замурованно - не опекали, не берегли, не говорили с ней - с бедой, как с другом, как с ребенком - ежедневно!..
Ц е р б е р. Вы говорите - лет? Ложь. Вы здесь всего несколько минут... страдаете... Вы здесь лишь грозу пережили, а она еще во-он полыхает. (Показывает.) Видите?.. А сюда вы явились перед самой грозой. Забыли?
О р ф е й. Вы трепло, Цербер. Вам не понять человеческого сердца. Вам никогда так не испытать этого единого, умноженного чувства... одновременной боли, страха и холода... оттого, что еще сегодня обретенная надежда только что умерла.
Ц е р б е р. Неверно говорите. (Присаживается к холму чуть дальше Орфея; резко толкнувшись спиной в грунт, выдавливает в склоне нишу - для удобства; прислоняется спиной - как бы вливается; расслабляется. Смотрит перед собой. Время от времени разглядывает зрителей профессиональным пытливым взглядом.) Надежда умирает последней.
О р ф е й. Она и была последней. А теперь у меня не осталось ничего. Ничего!
Ц е р б е р. (Строго.) А что у вас было? Мрак застит вам глаза, ваш собственный, внутренний мрак. Отстранитесь взглядом, откройтесь в мир. (Смотрит перед собой в упор.) Что вы имели раньше, о чем теперь так плачетесь? Куда уперта ваша надежда? В события будущего. Но здесь нет будущего. Оно всё давно уже - свершилось, сгинуло, ушло. Понимаете? Вся ваша жизнь в ее наполнении и протяженности, вся сущность ваша - не в ожидании и не в поисках, а в ваших воспоминаниях. Сменяя друг друга, они создают иллюзию движения времени. (С расстановкой.) Будущее - иллюзия. (Пауза.) Вы понимаете?
О р ф е й. (Не понимая.) Понимаю.
Ц е р б е р. Будущее - не то, что будет, а то, что еще не вспомнено вами, новые воспоминания о прошлом - их еще нет в памяти. А прошлое... прошлое никогда не было настоящим: вы утратили то, чего никогда не имели.
О р ф е й. (Задумчиво, тягостно.) Всё сплошь... всё - прошлое... Прошлое... пройденное... пронесенное... протащенное... проклятое! (Вспоминает, сокрушенно.) Сколько же я прошел!.. сил сколько отдал... И сколько там холода, позади, жадного до меня... и времени, времени!.. Вон оно, там всё - собралось... льдом, торосами... дрейфует граненой тяжестью, дыбится скользко, трещит... (Пауза.) Я боролся с ним... боролся... Я отбивался... я пробирался сюда... (Пауза.) Я чувствовал, как ритм, колотивший в висках, убивает меня... И слабые шепоты вокруг - о том, что я растрачиваюсь в этой борьбе, что прожитое - скачок мимо...
Ц е р б е р. Понимаю. (Осторожно.) Понимаю. Расстояния поглощаются, но предметы не вырастают. (Участливо.) Бутафория. Всё пережитое - бутафория. Все ваши метания - длиною в шаг, они укладываются в минуты. Но за эти минуты вас успели ознакомить с вашим новым, обширным прошлым. Его сделали вашей жизнью. И вы будто бы прожили эту жизнь, и вы действительно её прожили - она оставила в вас след, а след - материальный признак прошлого. Но прожили - не в настоящем. Она пройдена без вас... а вам досталась уже состоявшейся - судьбою...
О р ф е й. Я боролся с ним... Я видел: рядом что-то скользит, распыляется, что-то убегает - моё, родное, способное к противостоянию всему, что не я. И я бросал принятые движения, отказывался от тяжб. Я цеплялся за уносящийся воздух; я собирал просочившиеся частицы; я втягивал запахи, дарившие очертания. Но они селились в прошлом, и я не мог переместить их ближе... (Пауза.) Я видел свои чувства - оголенные, утробные, родовые... Кто-то просил меня о чем-то... о помощи, о спасении... и я кого-то просил... И кто-то скрёбся... так жалобно, настойчиво... в порог... туда, где я... а я ему не открыл... (Пауза.) Я видел... видел смотрящих на меня - миллионы глаз, судеб - зависящих от того, что происходит... существ, взволнованно и напряженно следящих за каждым изменением, которое я произвожу... Я видел, как каждое моё движение, каждый шаг где-то отдается, что-то рушит, что-то рвёт... (Надрывнее.) Они чего-то ждут от меня, а я никак не могу на это решиться! И всё идет не так, как нужно мне, вам, им! Не так!
Ц е р б е р. А ведь это всё - музыка. Это она сотворила ваши воспоминания. Она дала вам эту память, заставила её кровоточить.
Пауза. Тягостное молчание. Дует легкий ветер. На вершине холма - цветок. Его бутон, тронутый и наклоненный ветром, плавно озаряется изнутри бледным светом и проливается скопившейся в нем дождевой водой. Вода течет по склону тонкой струёй, ручейком. Одновременно слышится слабая грустная мелодия - звучит текущая вода. Видно, что Цербер хочет что-то сказать, но под действием музыки не решается, теряет уверенность.
О р ф е й. (Тягостно, с согласием, как бы вспоминая давнюю мысль.) Иногда музыка... так невежливо и навязчиво... вручает тебе прошлое... обязывая оценивать всё, что утратил... И тогда будущее... не успев приблизиться к настоящему... уже такое изношенное... вдруг становится памятью... (Слушая музыку, сам с собой.) Я искал тебя. Я скал тебя. Всегда. Всюду. Всеместно. Всесуще. Время прокатывалось эпохами, торопя жизни; звезды отживали свои вечности; стихии осаждали и пожирали томящиеся пространства, - а я искал тебя; искал - шагая по чужим одиночествам, перемалывая их территории, громя невзрачные удобства. Я искал тебя жадно, алчно, мрачно. Я искал тебя вопреки, иссушаясь, ущербно - страхом, немочью, болью. Я мешал всем этой неугомонной, нескончаемой тоской, вопиющей, незаконной, подсудной; я отравлял ею себя... (Пауза. Вздыхает.) Я опоздал... опоздал... безумствовать - опоздал... нарушать мир... жить - опоздал... (Пауза.) Где же ты? Где стелешься скрытно, корпишь молчанием? Где знаки твои? расступившаяся тишина, ниши, не занятые воздухом, - где?.. (Пауза. Мелодия продолжает звучать, плавно меняясь темой. Орфей условно обращается к Церберу.) Мне кажется, что ни у кого из вас нет судьбы... Только - у меня... за всех вас... за всех вас - с особой тяжестью, изощренностью... как чья-то вина, кровь чья-то... (Пауза.) Гонит она меня. Беспощадно гонит. В подъем, без отдышки. Остановишься - раздавит...
Ц е р б е р. Такая судьба. Терпите... (Неуверенно, неубедительно, сочувственно.) Надо идти... Надо подниматься... Жить надо... как бы там ни сложилось... (Музыка заканчивается.)
В одном из дальних задних углов, у стены-горизонта, незаметно для Орфея и Цербера появляется Зденко. Он внимательно, оценивающе присматривается к этой части сцены - пятачку, обходит его с разных сторон. Затем начинает обихаживать это место, по-хозяйски хлопотать, прибираться: приносит охапку ярких желтых листьев, перебирает их, разбрасывает по полу в определенном порядке, соблюдая условные границы; аккуратно подкрашивает ближайший сегмент "горизонта" - делает фон более серым, расплывчатым. Время от времени он уходит за кулисы, и в эти моменты освещение на пятачке меняется, как будто именно Зденко регулирует его.
В это же время Цербер незаметно для Орфея достает из своей одежды маленький блестящий, переливающийся предмет, очень похожий на серьгу. Он рассматривает его украдкой, с удовлетворением, затем бережно прячет.
О р ф е й. (Возвращаясь к реальности.) Плохо мне. (Пауза.) Мне кажется, что я заснул... заснул и умер во сне. (Пауза.) Как будто жизнь кончилась, вышла вся, а сон еще длится, ворочается, тревожит... И я понимаю, что туда дороги уж нет; понимаю, что умер - впал в себя навсегда; понимаю, что могу это понять... И от этого мне отвратительно, противно... Противно оттого, что сон - всё, что от меня осталось... всё, что у меня осталось... укромная малость моего "я"... ловушка бессмертия... (Пауза. Орфей делает шумный глубокий выдох, меняет интонацию.) Слушайте, Цербер, отдайте мне её. Ведь вам все равно. (Пауза.) Мне нет дела до этого времени, до музыки и до всего остального. Мне нужна только одна женщина. Одна. Вы слышите? Отдайте!
Ц е р б е р. Кого отдать-то?
О р ф е й. Мою Эвридику.
Ц е р б е р. (Постепенно твердеющим голосом.) Где же я её возьму, вашу Эвридику!
О р ф е й. (Одержимо.) Я пойду на любые ваши условия. Я всё для вас сделаю, всё, что нужно, всё, что захотите. Только отдайте её, отдайте, пожалуйста!
Ц е р б е р. (В нем на миг как будто что-то проснулось, но тут же бесследно умерло.) Сами ищите. (Разочарованно, неприязненно, категорически.) Я в глаза её не видел. Никогда. (Пауза.) Ищите... Если велено свыше, если угодно - найдете непременно...
О р ф е й. Кем велено?
Ц е р б е р. (Смотрит на цветок, склонившийся порожним бутоном. Ежится, затем встряхивается, как бы сбрасывая брызги в стороны. Говорит с недовольством, наигранно ворчит.) Как же много здесь музыки!.. Наглость какая... Я насквозь пропитался... (Пауза.) Это вы ее сюда... притянули.
О р ф е й. Вы - лукавое существо, Цербер! Зачем же лжете? Какое удовольствие в этом?.. Вы же знаете, где она! Не отпирайтесь, Эй мне сказал.
Ц е р б е р. (Фыркнув.) Этот Эй сам запутался. И других сбил. (Смеется.) Вот уж кто трепло!.. Внушать истины - слова навылет... (Пауза.) И об Эвридике - не так надо было, и не столько...
О р ф е й. (Соглашаясь, вспомнив, резко напрягшись лицом.) Об Эвридике... Да... (Пауза.) Как больно он её рассказывал... Как давяще и сокрушительно для меня каждое его слово... Оно меня избивало!.. (Пауза.) Он утверждал, а я - соглашался... слепо... самоубийственно...
Ц е р б е р. (Задумчиво.) Воздушно-капельная несходность.
О р ф е й. (Не расслышав реплику Цербера.) Странно это: я не могу отказаться от себя... мне нельзя не хотеть этого.
Ц е р б е р. (После паузы. Провокаторски.) А зачем она вам?
О р ф е й. (Спохватившись.) Она?.. Эх, Цербер... (Спотыкается. Пауза.) Мир... время... жизнь... суть, свет - она всё для меня! Я через неё - движение, значимость, сила над миром... (Снова сбивается.) Я не знаю, как вам сказать, я не готов так думать... мне трудно со словами... я... не на каждое из них имею право. Вы спрашиваете исходно от себя, от сомнения, а я не могу, не умею сомневаться.
Ц е р б е р. Не злоупотребляйте женскими словами. Мужские окончания - короче, легче. Они не так чреваты.
О р ф е й. (После паузы. Повернувшись к Церберу, немного приблизившись к нему лицом.) Слушайте, а не вы ли говорили мне, что Эй только что разговаривал с ней? Где это было?
Ц е р б е р. (Нагло, вызывающе, тоже слегка приблизившись.) Я солгал!
Орфей и Цербер долго смотрят друг на друга: Орфей - с ненавистью, Цербер - спокойно, удовлетворенно, с полуулыбкой. Выдержав паузу, Цербер коротко, направленно выдыхает в сторону Орфея, обувая выдохом его лицо: демонстрация издевки.
О р ф е й. (Отпрянув лицом. Нервно, но без крика, беспомощно.) Я убью вас! Пёс, исчадие! Я найду на вас страх!
Ц е р б е р. Бессмысленные звуки. Ругаться - не экономно. Вы раздваиваетесь, трудитесь вхолостую. Силы, которые в вас сидят, распыляются. Так вас не хватит. (Пауза.) Освободитесь от музыки, она вам мешает, использует вас. Она чует вашу душу и держит вас за неё, как за шкирку. Будьте холоднее и равномернее, живите мельче и медленнее. Тишина в душе - толика бесконечности. Тишина - пролог к равнодушию и независимости, равнодушие - залог мудрости.
Еще раз звучит музыка: соло на духовом инструменте. На звуки постепенно, по частям "оживает" пейзаж: от холмов исходит вверх рассеянное флюоресцентное свечение; колышется стена-"горизонт" - "волнится", ходит фалдами, как тюль. Вся округа таким образом углубляется дополнительными смыслами. Голоса Орфея и Цербера становятся объемнее, приобретают слабое продолжительное эхо.
О р ф е й. (После паузы.) А вы любите музыку?
Ц е р б е р. (Удивленно.) Я?..
О р ф е й. Ну да, вы. Столько о ней говорите. Музыка трогает вас?
Ц е р б е р. Музыка трогает душу. У меня её нет... (Вслушиваясь, задумчиво.) Музыка конфузит, рыщет во мне плотно - без устали, без спроса... (Снова вслушивается.) Она безалаберна, осложняет отношения невпопад... (Морщится.) У меня от неё зубы ноют. (Музыка становится сильнее.)
О р ф е й. (Увереннее.) Вы боитесь её? Сознайтесь, Цербер.
Ц е р б е р. Музыка - существо... музыка - монстр... (После продолжительной паузы. Под музыку. Очень серьезно, откровенно, выстраданно.) Когда-то у меня был гобой. Давно. Я берег его, как зеницу, всегда носил с собой, почитал как маленькое священное существо... Он хранил в себе тайну духа - прекрасную музыку, не такую утонченную и совершенную, но зато самую человечную, самую живую... Только в такой музыке так свободно могла ютиться и звучать жизнь... Я не умел играть, но однажды, когда дул сильный влажный ветер, гобой заиграл сам... Как слаба, наивна и величественна была эта музыка: роковое добро, зловещее родство, лихорадка магического счастья!.. Я был её частью, несмотря на участие стихии; я владел звуками... (Пауза.) Ветер стих, влага рассеялась, гобой отзвучал, но музыка еще струилась - она замерла в себе и отказалась умирать. (Пауза. Подавленно.) А потом появился Зденко... цветочный мастер, мрачный садовник... Он сделал из гобоя вазу... и прибрал её к рукам... Впрочем, я сам отдал ему инструмент... (Видно, что Орфей удивлен и хочет что-то сказать, но Цербер спешит.) Подождите. Дайте мне договорить... Вот послушайте. (Прочувствованно, напряженно.) Музыка: полыхнувшая сокровенными мирами... отдавшаяся эхом священных древностей... царствием своим неотвратимо назревшая... Она развертывается передо мной - я проваливаюсь в нее, вероломно подвергнутый агрессии заждавшихся звуков. Я получаю разом всю мудрость, минуя опыт. Я вновь постигаю знание, что жил когда-то, что когда-то уже умирал и что меня еще не было за мгновение до этого её прихода - а теперь я рождаюсь и уношу с собой невесомое бремя прошлых жизней. Я изучаю подаренные мне связи с тем, чего, мне казалось, раньше никогда не существовало. Я трогаю взявшиеся ниоткуда безвозмездно-нетленные смыслы и не знаю, что с ними делать, как применить. Я оказываюсь владельцем непонятных переходов и направлений и не могу выстоять против них. Я опрокидываюсь в освоенную гармонию непонимания... (Прежним тоном. После паузы.) Это не мои слова... Кажется, Эй так говорил. Но и он не автор... А я их понимаю, клонюсь перед силой, их породившей. И уверен, что передаю их правильно. (Музыка останавливается.)
О р ф е й. (Его удивление сменилось усталостью.) Значит, вы чуткий... человек. Верю - поймете меня. Я без неё не выживу! Меня нет без неё!
Ц е р б е р. Изгоните из себя музыку!
О р ф е й. Отдайте Эвридику!
Ц е р б е р. Убейте в себе слух!
О р ф е й. Исчадие!
Ц е р б е р. Музыку!
О р ф е й. Плюю на вас!
Орфей решительно уходит. На ходу замечает суетящегося на дальнем фоне Зденко, поворачивает к нему. Цербер провожает Орфея взглядом, с сожалением качает головой, ждет, не спеша уходит. Музыка, сопровождающая последующий диалог Орфея и Зденко, более напряженна, чаще темпом, создает состояние спешки.
О р ф е й. (Припав к земле возле одной из луж, трогает и рвет траву, раскопав её из-под листьев; рассматривает.) Зденко, Зденко! посмотри вокруг, скажи мне, чем накрыта земля. Неужели мне только кажется, что это трава? Что это? Что все это на самом деле?
З д е н к о. Плод творчества музыки. (Глядит в небо.)
О р ф е й. Музыки... И Цербер тоже о музыке... (Пауза.) И смотрит он так остро... как хирург... как стоматолог... только не в рот, в глаза... (Пауза.) Как же так, Зденко? Что с нами происходит? В нас все время что-то меняется, что-то убывает из нас...
З д е н к о. Музыка из никого, изошедшая без права, ищущая быть слышимой. (Прислушивается.) Нести отголоски, растущие в даль... (Снова прислушивается.)
О р ф е й. (Тоже прислушиваясь.) Да, да, Зденко! Я слышу: гроза! Я слышу эти раскаты: она не уходит. Она стоит на месте. Она всё время стоит на месте!
З д е н к о. Здесь всё стоит на месте.
О р ф е й. (Снова прислушиваясь.) Нет, Зденко! (Пауза.) Это... (Пауза.) Это часы... часы... Они бьют протяжно... Так тревожно и странно... Ты слышишь? они стоят!.. Стрелки не движутся, маятник замер, а часы бьют... (Пауза.) Вот удар... и вот ещё... и ещё - кануло что-то... и снова... Прошлое звенит... прошлое охаживает... размеренный отъем... торжественный грабеж! Я не могу это слушать!
З д е н к о. Слушайте себя. Слушайте воспоминания.
О р ф е й. Мне страшно. Вспоминать страшно. Смотреть доверчиво памятью, тыкаться голо, вслепую, жить на ощупь возвратно - боюсь. Боюсь ударов оттуда, боюсь этой режущей боли в упор... Забывать. Я хочу научиться забывать, Зденко. Я хочу освободиться от этой истощающей чуткости... Я хочу, чтобы вернулась гроза... (Пауза.) Да что же это! Я не могу понять себя, я не могу собраться! Я не могу приспособиться к миру!
З д е н к о. Невмочь приспособиться к миру без единства. (Пауза.) Невмочь угадать, что отнимет, чего лишит подошедшая минута. Можно готовиться лишь в одном - чтобы этой минуте непременно что-то отдать.
О р ф е й. Но сколько ещё отдавать!? Чем ещё тратиться? (Пауза.) Что же это, а? Откуда это всё? Из чего дует вся эта глубина, обрисовывая кого-то, от памяти о котором всё рвется внутри?
З д е н к о. Из материи, лишенной физики.
О р ф е й. Почему, почему этот ветер дует в меня и выдувает всего меня изнутри без остатка? Ты что-то скрываешь от меня. Почему всё так происходит? Почему всё происходит именно так? Как ты среди этого можешь оставаться таким? Какое ты имеешь право всё так открыто игнорировать? Разве оно нигде ничем тебя не касается? Разве ничего в тебе не меняется от того, как всё происходит?
З д е н к о. Всё уже давно произошло.
О р ф е й. (Разочарованно.) И ты... такой же, как он!.. (Швыряет траву. Нервно полуулыбаясь.) Быльё!.. Какая безысходность! тоска сумасбродная! чушь! смерть какая!.. (Смотрит в лужу, в отражение; затем сильно, резко бьет по воде ногой - летят брызги, грязь. В это время начинает медленно опускаться занавес.) Умерли вы все! Гниль (снова бьет по воде) ваши слова! выдохи, заразные пустотой! Души столбнячные! Заговорены все этим царством! ошарашены! (Пауза.) А я не буду течь вместе с вами! Не буду здравствовать смиренно! Я жить буду! Вот увидишь - я буду жить! (Орфей замечает занавес, когда тот скрывает уже почти половину всего; глядит на него с ненавистью.) Чушь!.. Я сломаю тебя! Я тебя перебью! Давай - демонстрируй! наслаждайся, ликуй! глумись! Я веду счет всем твоим выходкам! Посмотрим еще, посмотрим!
З д е н к о. (Робко, неубедительно.) Лицо истины - эмоция мира. Мимику пишет музыка. (Пытается счистить разбросанную Орфеем грязь.) Не надо действовать. Всё ухудшится. То, что слышится, уже утрачено. Слушайте себя. И прощайтесь со всем, что покидает вас в этом слышимом. (Занавес закрывает сцену.)
АКТ 3
Полумрак. Полутишина. Бездействие. Интерьер напоминает обстановку служебного помещения. Дальний угол сцены, в котором в прошлом акте прибирался Зденко, тщательно огорожен (ширмой или портьерой). Оттуда доносится, как издалека, неотчетливая, глухая музыка, исходит, пробиваясь лучами, белый свет. Временами оттуда же "прорываются" мелодичные отголоски - короткие, яркие, острые; они связаны с доносящейся музыкой, но не имеют отношения к здешнему диалогу, отвлекают, нарушают логику. Цербер и Зденко - на авансцене, максимально близко к зрителям: сидят на неопределенных предметах, не предназначенных для сидения. Видно, что оба чего-то ждут. Иногда прислушиваются. Разговаривают негромко и неохотно, с трудом выискивая темы.
Ц е р б е р. (Вздыхая неглубоко. Говорит натужно, глядя в зрительный зал.) Вот такие дела, господа. Вот такие дела... (Неискренне.) Какая энергия пропадает, заряд какой - тратится. На что? На траурный обряд любви! Нелепо и бессмысленно! (Пауза.) А что, собственно, такое эта Эвридика? Дамская плоть, знающая запахи и голод? (Отрицательно качает головой.) Сущностная ведьма без контура. Неимущая женственность неочерченным сгустком. Увертюра в свадебном платье. Расплывчатость - воздействующая, но не существующая... (Слегка оглядывается назад.) А этот - нет, он не слушает меня. Он брызжет слюной. Он копытами бьёт!
З д е н к о. Слепой порыв, бессильная мощь, безумная вера.
Ц е р б е р. Вот именно... (Пауза.) Жаль его... нескладность эту, недостаточность, душу эту - жаль... Горячка... Авитаминоз... (Цитирует.) "Я слышал часы, от боя которых во мне просыпалась жизнь, - чтобы сказать, что она уже умерла". Он должен был сказать это... (С сожалением.) Не тот случай... не те слова... вот как всё повернулось...
З д е н к о. Старея грядущим, предчувствуя прошлое.
Ц е р б е р. Жить - его навязчивая идея. (Акцентирует.) Навязчивая. (Пауза.) Куда - жить? Что есть мир? Бесформенная красота, обволакивающая движение.
З д е н к о. Худосочная вещественность. Вскрытая мякоть предметов. Нагие тычинки нервов. Благоуханием - откровение. (Пауза.) Но: Эвридика. Имя действующее. Доподлинно высшая в личном списке. Она сотворена, вставлена. Она - правда.
Ц е р б е р. А вы видели список?
З д е н к о. Никто не видел.
Ц е р б е р. Откуда же вы знаете?
З д е н к о. А вы?
Пауза. Слышен легкий отголосок музыки.
Ц е р б е р. (Медленно мотая головой.) Навязчивая идея. Навязчивая аура. Она - вне закона, а значит - ничто. Инвентарь. Морфологический звук в женской форме. (Повторяет скептически.) Благоухание... откровение... (Пауза.) Разве правда то, что написано? Кто теперь за неё поручится?.. Скоропортящееся лакомство - вот что она такое... И хранить её надо в особых условиях, чтобы оставалась собою, и расходовать - бережно, осмотрительно... (Пауза.) Эй этому так и не научился... (Пауза.) Придет время... Царствием неотвратимо... Эй... А был ли он теперь?..
З д е н к о. Быть - малость, не избыться - суть.
Ц е р б е р. Точно. Вы говорите - как будто перебираете... учет ведете.
З д е н к о. Тунеядцы блага.
Ц е р б е р. Да, да. Вы тоже помните?.. (Пауза.) Давать ярлыки... мерить по образцу... подобию... Какая близорукость! Он исповедовал реальность, так наивно доверял времени. (Переступает ногой. В полу сцены скрипит доска.) А что такое реальность? В чьем восприятии её больше? в чьих глазах?.. И как угадать время? Каким оно выйдет? откуда? Дисциплине его научить - как? (Пауза.) Он правильно поступил. Он сделал свое дело. Хотя и поздно... (Пауза.) Знаете, Зденко, мне кажется, отныне нам всем будет легче... Даже Орфею... Импровизировать в собственной судьбе... Нет, не поэтому. (Пауза.) Когда в мире происходит трагедия и при этом я знаю, что в нем в этот момент присутствовала чья-то воля, которая допустила это, мне становится неудобно перед самим собой... стыдно. Я начинаю расстраиваться сознанием - двоиться... троиться. Я вхожу в распад. Я неуместен в существовании. А теперь терпеть проще - неловких вопросов больше нет; не надо искать объяснений, оправдываться, обманываться, не надо защищать веру перед самим собой. И - думать ответственно о других.
З д е н к о. Непорядочно.
Ц е р б е р. Да, непорядочно. Зато честно. (Кивает в сторону зрительного зала.) О них хлопочете? (Пауза.) А они - порядочны? Думаете, они всерьез - за нас? Думаете - переживают? (Усмехается. Пауза.) Свет поднимается... а часы - бьют... а души - чавкают... Потребители... Гурманы... Смотреть, как не складывается судьба... именно потому, что не складывается... именно потому, что выхода нет... смаковать отстраненно крушение... содрогаться ответной благодарностью на поданное горе... Снисходительность и цинизм... (Пауза.) Они переживают лишь собственные эмоции, которые мы им преподносим... как острые блюда. (С сарказмом.) Горе - это вкусно, человечность - пикантна. Да еще такая - свежая, натуральная, под соусом. Пиршество!.. Пролог - аперитив, десерт - финал: наслаждайтесь раскрыто, уплетайте с жару до глубины души... И приходите ещё на наш кулинарный аншлаг... пока брюхо исправно... (Пауза.) Брюхо - три четверти души. Тем более - когда её в достатке, по целой - каждому.
З д е н к о. Десерт - песок и соль. На ветре и воде. (Пауза.) Бадья - на сто персон.
Ц е р б е р. А это уж как получится. Не наш удел заискивать и обслуживать второпях. Трудности рождают эгоизм. Справиться со своими судьбами, понять, кто мы, - вот наша текущая неразрешимость. И одолеть её никто не поможет. (Пауза.) В самом деле, Зденко, кто мы? Кто мы - в этой бесконтрольной стихийности? Бескровные тени мифической древности? Или персонажи без крыши над головой - в пьесе, отвергнутой автором?.. А может, просто мусор, брак... компромат авторской гениальности... (Вновь кивает на зрителей.) А впрочем, и их можно понять... по-своему... И у них, наверное, тоже случаются трагедии... катастрофы... постыдные марши истории... И вот они пришли сюда... чтобы отвлечься, выйти забывчиво из себя... отмыться. Пришли прожить часть своей жизни - отдать её нам... А мы перед ними - скромничаем... скупимся... постным потчуем... (Пауза. Цербер усмехается) Непорядочно... (Пауза.) А ведь им, пожалуй, даже труднее... тягостнее... (Продолжительная пауза. Слышно приглушенное пение сверчка.) И во всех этих трудностях - странно - у нас с ними есть какая-то совместность... диалектика родства... Ведь мы здесь, вместе с ними тоже потратили часть себя и стали, как и они, тяжелее временем. И проблема, которой они не прониклись, быть может, торчит в их мире другой стороной... (Пауза.) Как распознать настоящую человечность? Как отличить живого от мертвого?.. (Пауза.) Искра малая, неутомимая слабостью, - вот единственно подлинное... (Задумывается.)
З д е н к о. (Подсказывает.) Удостоверение жизни.
Из-за ограждения "прорывается" неожиданно громкий, пронзительный отголосок музыки, сопровождаемый вспышкой белого света. Он производит эффект встряски. Цербер и Зденко вздрагивают, смотрят в сторону ограждения, затем долго, напряженно и даже с опаской прислушиваются. Убедившись в тишине, смотрят друг на друга.
З д е н к о. Шальной аккорд - отбитое мгновение души.
Ц е р б е р. (С уличающей иронией.) Подслушиваете!
З д е н к о. (Тем же тоном.) И вы!
Ц е р б е р. О чем я говорил?
З д е н к о. (Указывая в зрительный зал.) О человечности.
Ц е р б е р. (Обращается к зрителям.) Ах, да, господа! (Увереннее.) Между прочим, вы напрасно здесь сидите. Десерта уже не будет. Время-то идет! Ведь именно сейчас, в эти минуты происходит наше главное действие...
З д е н к о. (Поддакивая.) Аккумуляция и крах прошлого.
Ц е р б е р. Величайшая издевка судьбы!.. Но происходит оно не здесь. Оно - там! (Указывает в сторону ограждения.) Там сошлись в тесноте судьбы, там - оправдание ваших интересов, клубника со сливками. А здесь - всего лишь кулисы... перекур... кухонное место для пересудов. Поймите нас правильно: мы не хотим жертвовать своими ценностями только ради вашего созерцательного удовольствия...
З д е н к о. Инверсия переживаний.
Ц е р б е р. Вот именно. Мы не можем тасовать события, происходящие одновременно.