Все мужчины Химдыма были заядлыми рыбаками и охотниками. Охотничьим промыслом они не занимались, им ,,некогда'' было, точнее лень и вечные пьянки мешали, а на уровне любителей им было мало равных. Как-никак постоянная практика в любое время года и на любую дичь. Естественно, сроки охоты устанавливали сами и сами себе не гадили злостным браконьерством.
Весной любили ходить на глухариные тока. В кратце это выглядит так. Глухари начинают токовать еще затемно. Скорее, поздней ночью, чем ранним утром. Часа в 2, 3 ночи. Поэтому приходили в район тока с вечера и коротали ночь у костра. Ночью же и начинают охоту. В темноте проще подкрасться к токующему глухарю. Стрелять, правда неудобно, приходится выглядывать силуэт птицы на фоне звезд и часто, в таких случаях, расстреливали беличьи гнезда вместо сидящих на соседней ветке удивленных глухарей.
В тех краях охота на глухариных токах начиналась еще по снегу и на току, в основном бегали на лыжах. Глухарей в тех местах было много, и встречались тока где только токующих глухарей было больше пятидесяти. Прибавьте к токующим самцам еще столько же не токующих молодых петушков, так называемых скрипунов, и приплюсуйте сюда еще самок-курочек всех возрастов, в количестве чуть большем, чем все самцы любого возраста и вместе взятые. Сколько получилось? Весь этот курятник расположен на участке примерно в четверть квадратного километра. Птички своими сборищами привлекают всех окрестных хищников от крохотный ласки до медведя, и от совы сплюшки до филина и орлов. Охотники-люди порой на таких сборищах выглядели откровенно лишними.
Теперь представьте себе четырех охотников идущих на глухариный ток в темнеющей тайге. Бобер, я и двое молдаван. Идея сходить на ток возникла слишком поздно, собирались недолго и вот спешим, идем в темнеющую тайгу. В последних отблесках зари дошли до места и уже разбираем съестные припасы у только что разведенного костра в самом центре тока. Заодно слушаем сколько глухарей прилетело на ток.
Глухарь садится на ветку шумно, он на своем месте считает себя хозяином. С шумом отряхивается и дает знать другим петухам о своем присутствии. Курочки и скрипуны садятся потихоньку, им привлекать внимание к себе не хочется. Иногда глухари начинают репетицию и с полчасика, час могут потоковать. Скрадывать их в это время практически бесполезно. Зрение у глухарей намного лучше человеческого и человека он увидит издали. Подсмотреть (с биноклем) глухаря вечером можно, но на ружейный выстрел глухарь не подпустит.
Мы у костра заняты другой проблемой, самогонки и закуски много, а стаканьев и кружек оказывается не взяли. Вопрос: как будем пить чай? Все правильно, из одного котелка и через край когда чай остынет. Самогонку тоже. Когда рассветет, стаканчики можно будет сделать из бересты, но к тому времени стаканы будут уже не нужны. На Химдыме чаю напьемся.
Соли тоже не взяли. Супчик придется есть несоленым. Зато патроны есть у всех и к взятым ружьям подходят по калибру. В общем сплошные ХИ-ХИ и ХА-ХА.
На сосну рядом с костром уселся скрипун. Решили не стрелять и ток не портить. Скрипун будто знает о своей безопасности, ходит по ветке и рассматривает сидящих у костра. Подкинутая вверх шапка глухаря не пугает, нацеленные ружья тоже. В конце концов, к глухарю привыкаем и на его шевеление уже не обращаем внимания.
Закопченный котелок пачкает губы, снегом оттираться надоедает и скоро все сидим у костра с чумазыми лицами. Самогонку допили, спать не хочется, рассказываем анекдоты и страшные истории. Котелок с чаем остывает в снегу. К полуночи разговоры становятся вялыми и вот уже все спят. Спят как могут. В основном сидя и облокотившись на колени. Поза неудобная, затекает спина.
Бобер выдвигает предложение расстрелять скрипуна и двигать на Химдым. Аргумент веский. Утром можем запросто оказаться с пустыми руками, а тут верная ,,Синичка'' в руках. До скрипуна видимо дошла сама суть разговора и он, не дослушав до конца всех доводов, спешно улетает в темноту. На что Бобер торжественно заявляет, что один вопрос с повестки снят. Опять укладываемся, но сон не идет. Каждый вспоминает упущенного глухаря.
В конце концов, час ИКС наступил и все услышали, как где-то недалеко от костра защелкал и заточил глухарь. Бобер советует ориентироваться по звездам, точнее по Полярной звезде и ковшу Большой Медведицы, чтоб не заходить в чужой сектор. У каждого свой сектор и направление. Расходимся.
Отойдя метров на пятьдесят от костра, я стою и приучаю свои глаза к темноте. Слышу нескольких токующих глухарей. Выбираю самого ближнего и войдя в ритм глухариного точения успеваю сделать пару шагов. Щелкает, стою и слушаю. Заточил, успеваю сделать пару шагов. Скоро уже не дожидаюсь точения и по щелчкам определяю когда начнется точенье и синхронно с глухариным точением делаю два шага. Больше не получается. До глухаря еще далеко и пара ошибок в синхронности пока не страшны. На фоне белого снега торчат черные стволы деревьев и дымкой кустарник. Закрыл глаза и двигаюсь на звук, видимость не намного хуже. Открываю глаза, чтоб не врезаться в дерево и не оступиться. На ясном небе яркие звезды, проблескивают среди ветвей. Глухарь замолчал, прислушивается. Я тоже затаился и слушаю. Вдали щелканье и шипенье других глухарей, где-то далеко забормотали тетерева, но я слушаю то, что творится в непосредственной близости от себя. Кто-то идет и шуршит по насту, но не на лыжах. Тишина, шедший тоже затаился и слушает. Глухарь защелкал, но точить не стал. Провоцирует противника и противник шагнул-прошуршал. Глухарь захлопал крыльями и улетел. Послышалось гуканье. Это росомаха скрадывала того же глухаря, что и я. Леша Хохол предупреждал, что на этом току видел следы двух росомах и двух лисиц. Лисицы обычно молчком переживают неудачу или (несолидно) тявкают, а росомаху я услышал впервые. Пошел в ее сторону, гуканье прекратилось. Росомаха, почуяв меня, убежала. Я сориентировался по звездам и пошел скрадывать другого петуха. По пути вспугнул целый выводок самок, и опять пришлось менять направление и токующего глухаря.
В ночи уже чувствовалось приближение утра. Было что-то неуловимо не так. Немного было обидно, только разгулялся и скоро конец охоте. Очередной глухарь заливался как автомат и я подходил к нему все ближе. Но рядом со мной еще кто-то скрадывал этого же глухаря. Я посмотрел на звезды, попробовал сориентироваться. Вполне возможно, что это именно я закрутился и перепутал участки. Шел к глухарю и ждал встречи с кем-то из своих. Вот уже вижу тень на фоне снега. Кто это разобрать невозможно, слишком темно. Фигура какая-то странная. Зачем он пригнулся-то, в темноте все равно не видно как подходишь к глухарю. И вообще участок скорее всего мой. Сейчас сойдемся и пусть этот захватчик и перепутальщик в такой же позе уматывает на свою территорию. Идем, сближаемся под глухариное точенье. Два шага под песню и стоим, опять два шага и опять стоим. Вот сейчас обойдем кустики и встретимся. Это явно не Бобер, у Бобра глаза по всему телу. Его научили осматриваться. Это кто-то из молдаван. Надо будет заодно этому молдаванину намекнуть, чтоб по сторонам лучше смотрел, на всякий случай. Тайга вокруг все-таки.
Между нами расстояние метров пять, шесть. Кустики кончаются, впереди полянка, я стою и жду выхода молдаванина. Выходит под песню (глухаря) вовсе не молдаванин, а медведь...
Смотрим друг на друга и под глухариное точение, разворачиваемся и расходимся в разные стороны. Два шага прошли и стоим ждем, в основном подлянки друг от друга. Опять два шага под глухариную песню и опять ждем когда запоет-заточит глухарь... Отойдя подальше, я зарядил ружье пулями и пошел за медведем. По шуршанью определил, что мишка зашел на чужую территорию. Стал скрадывать под песню. Впереди медведь, позади я. Приближаюсь все ближе и ближе, можно стрелять. Беру на мушку и жду когда мишка выйдет на открытое место. Вышел молдаванин...
В темноте я оказывается, скрадывал молдаванина. Молдаванин прошел мимо, не заметив меня. Я тут же прислонился к ближайшему дереву и закурил, выкурил подряд, наверное, штук пять сигарет. Стало светлее, охотиться расхотелось, да и толку от охоты уже не было, я пошел к костру. У костра сидел Бобер, кипятил чаек. Я рассказал ему о своем приключении. Бобер тоже, оказалось, пытался обезопасить остальных от этого медведя, и точно также ему расхотелось охотиться. Кого из нас он скрадывал, так и не сказал. Предложил мне не принимать случившееся близко к сердцу. Ошибки у всех бывают.
Скоро подошли молдаване, и подсели к костру. Все были без добычи и вспоминали вечернего глухаря-скрипуна. Получилось как предсказывал Бобер. Опять ХИ-ХИ и ХА-ХА. В это время, метрах в семидесяти на корабельной сосне уселся скрипун. Бобер потихоньку командует, стреляем на раз-два. Выстрелом из всех стволов мы его достанем. Прицелились и по команде пальнули. Глухарь комом повалился на землю, но перед самой землей оправился и спланировал куда-то за деревья. Одели лыжи и побежали искать добычу.
Искали долго, когда услышали выстрел, пошли к костру. Точно, один из молдаван несет уже закостеневшего глухаря и рябчика. Говорит, что услышал посвист рябчика и после выстрела увидел недалеко от убитого рябчика засыпанного снегом глухаря. Снег был с водой и видимо поэтому, глухарь так быстро застыл.
Часам к девяти (утра) подошли к Химдыму. Солнце изрядно припекало. Еще издали были слышны детские крики. Бобер расцветал, прям на глазах. Он думал, что это играют его дети. Подошли (на лыжах) поближе и увидели, что это дети Леши Хохла купаются в луже на дороге. Разделись до нага и бегали с брызгами, по луже туда и сюда. Нас, случайно встречал сам Хохол, и он на экстремальные игры своих детей не обращал никакого внимания. Насчет нашего глухаря он сказал, что для скрипуна глухарь больно черен и слишком бородат. Он дней десять назад потерял там подранка и возможно этот глухарь его.
Действительно, у глухаря были уже запавшие глаза и он полноправно принадлежал Хохлу.