Вышли в обратный путь почти через час после восхода солнца. В нашем отряде наверняка были "особо заинтересованные" в делах приезжих из далека россиян и именно они не могли понять суть нашей экспедиции к обломкам самолета. Вот эти особо заинтересованные и провоцировали весь отряд на беспорядки. Местные копы то забыли собрать и забрать имущество, то были заняты поиском спящего часового, то снова разбирались, кто в какой группе идет, то вдруг оказалось, что половина копов не успела облегчиться по большому перед походом... А когда вышли, наши копы больше напоминали туристов на оздоровительно-развлекательной тропе вокруг захудалого санатория. Почти все группы возглавляли местные копы. Мы (россияне) шли одной группой в предпоследней пятерке и решили, что возложенная на местных командиров групп ответственность постепенно передастся всем остальным, однако опять начались разговоры между бойцами-копами из разных групп, кто-то чего-то рассказывал, а за ним шла толпа и обсуждала рассказанное. Нас (россиян) вообще демонстративно не желали видеть и понимать. Мало того, когда мы прошли место вчерашнего, второго боя появилось спиртное и по цепочке бойцов стали передавать литровые бутылки с виски. Кто хотел, отхлебывал. Правда бутылок было только две и на такое количество людей хватило лишь по глотку на каждого желающего. Но и это было явной демонстрацией смены власти. Переводчики объяснили, что местные копы и без нас теперь знают как отбиться от дикарей, зато нам теперь придется отвечать за потерю шестерых бойцов и уничтожение двух местных племен ради бесполезного похода к самолету.
Тропа, по которой мы шли, была нам знакома, мы по ней шли к обломкам самолета. На этом участке тропы угроза нападения дикарей была минимальной. Только теперь дикари уже знали, где мы пройдем и куда идем. Если нам не встретились ловушки по пути к самолету, то на обратном пути мы наверняка и неоднократно узнаем много нового о местном разнообразии ловушек на людей и инженерном искусстве охотников каменного века. Началось с того, что один из копов провалился ногой в узкую ямку с набитыми по стенкам бамбуковыми колышками. Гибкие и очень острые колышки торчали из стенок на три четверти ширины ямки и "пропустив" ногу в ямку, впивались в ногу при попытках её вытащить. Чтобы вызволить ногу несчастного из ямы пришлось почти час окапывать яму, извлекая колышки из высохшей, камнеподобной глины. Все сбежались к потерпевшему и помогали в основном советами. В это время никто кроме нас и не подумал выставить охрану отряду. Нашей пятерке пришлось разделиться и встать на охрану тропы с головы колонны и с тыла.
Пострадавший, провалившись в ямку, еще умудрился порвать связки между ног и основательно повредить себе колено. Ходить самостоятельно он не мог и его пришлось тащить двум копам на своих ремнях. Потом замаскированные ямки с колышками на тропе стали привычными. Но следопыты из копов быстро поняли, где ожидать очередного сюрприза от дикарей и просто втыкали в очередную ямку-ловушку подобранные на ходу ветки и палки. Предупреждая, таким образом, о ловушке остальных в колонне.
Пытаясь поднять очередную палку возле тропы, один из идущих в колонне копов задействовал насторожку новой ловушки и сзади вдоль тропы откуда-то сверху упал и прошелся над колонной идущих, как на качелях, громадный ком глины со множеством торчащих кольев. Ком был подвешен на лиане к одной из веток над тропой, стоящего возле тропы дерева. Я никогда не забуду звуков нескольких, последующих ударов, дробящих кости и разрывающих живую плоть, сдавленные всхлипы и вскрики попавших под ком людей. Последствия от действия ловушки оказались ужасными. Четыре человека были убитыми и двое серьезно покалеченных.
Если по пути к побережью потерь больше не будет, что вряд ли, бойцам нашего отряда в основном придется тащить своих убитых и раненых товарищей, а отбиваться от возможных нападений и распознавать очередные ловушки на тропе будет некому. Надо было вызывать авиатранспорт на подмогу. С соседней американской, военной базы нам могли помочь вертолетом, но для нас (россиян) эта помощь была возможна только в очень крайнем случае. Такой случай как раз наступил.
Старенький вертолет "Ирокез" будто ждал нашего радиовызова и через несколько минут вынырнул из-за горы. В открытых проемах с обоих бортов торчали за пулеметами улыбающиеся до ушей стрелки в громадных шлемах. Вертолет завис низко над землей недалеко от нас. Один из пилотов выпрыгнул на землю и не обращая внимания на подбежавших к нему копов, подошел к нам и пояснил, что может забрать не больше пяти человек. Вертолет этого типа на большую нагрузку не рассчитан, а большей помощи они оказать нам не могут и больше не прилетят.
Вертолет в это время отлетел немного подальше и уселся на сравнительно ровную и открытую площадку. Копы уже тащили и грузили туда убитых и раненых. Вращающиеся винты вертолета гнали на нас прохладный ветерок. Не верилось, что где-то сейчас зима с трескучими морозами и моя милая училка, может быть, глядя на заснеженную улицу, еще вспоминает меня. Вертолетчик благородно сделал вид, что не обратил внимания на перегруз, двух лишних пассажиров и махнув рукой полез в кабину. Прославленный в голливудских фильмах вертолет "Ирокез" с трудом оторвался от земли и с медленным подъемом пошел вдоль русла реки в сторону океана.
Толи среди улетевших убитых и раненых был главный виновник неподчинения нам отряда копов, толи наши копы все же одумались и дальше каждый боец не забывал своих обязанностей, и наши указания исполнялись быстро и четко. Кроме ямок с колышками обнаружили еще два заряженных кома над тропой и прошли большую часть пути без приключений. На низинной равнине с террасами и оврагами где мы подверглись первому нападению, надо было найти останки наших убитых товарищей.
То, что мы увидели, потрясло даже местных копов. Тела и наших товарищей, и дикарей были расчленены. Голов, гениталий, кистей рук и ступней уже не было. Костяки от рук и ног были аккуратно сложены в одну кучу. Срезанное ремнями мясо с конечностей сушилось на ближайших кустах и ветках деревьев. Туловища со вспоротыми и выпотрошенными брюшинами висели отдельно. Что меня удивило это то, что мух над туловищами и мясом от конечностей практически не было. Зато над кучей кишок и костей было гудящее облако черно-синего цвета. Тут же была масса птиц всех размеров и мечущихся крыс. Все эти твари пытались поймать мух или прихватить кусочек плоти для себя. И довершала картину кокетливо улыбающаяся нагая дева. Ожерелье из крупных цветов на ее шейке и узенькая набедренная повязка мало, что скрывали на её прекрасном теле. Видимо, увлекшись работой, она просто не успела убежать и сейчас медленно уходила по малозаметной тропе в густой кустарник. Её руки, грудь и спина были испачканы запекшейся кровью. Виляя бедрами, она уходила по тропе все дальше и дальше в джунгли.
Борясь с приступами рвоты, я вынул пистолет и стрельнул в её сторону вдоль тропы. Девушка сломалась и неестественно, сложившись назад, упала. К ней тут же подскочила старуха с подобием бамбукового меча и стала отрубать ей голову. На узкой тропе и в окружении густого кустарника это зрелище мог видеть только я. И я уже прицельно попал в старуху, а затем во всех кто подходил к ним и был виден для меня. Дикари не понимали, как их соплеменников скрытых от врага густыми зарослями находит смерть. Мои напарники, давясь от рвоты, тоже непонимающе смотрели на мою стрельбу в никуда, думая, что я свихнулся. Но я снова и снова нажимал на спуск пистолета, видя новую подходящую фигуру.
Один из наших выбил у меня пистолет и толкнул меня на землю. Я подобрал свой пистолет и больше не стал выискивать щель в кустарнике над той тропкой. Мы, не сговариваясь, вдруг всем отрядом побежали по своей тропе в сторону побережья. В это время опять начался ливень. Мы, скользя и падая в мокрую глину и лужи, сначала бегом, а затем шагом стали уходить прочь от страшного места.
До побережья добрались без потерь. На следующий день нас на гидросамолете отвезли обратно на первый остров, где мы целый день составляли отчеты и писали объяснительные. Уже к вечеру мы сидели в пассажирском самолете и улетали в ту страну, где впервые встретились друг с другом. А еще через день я расставшись на сухую со своими товарищами, со своими зимними вещами и прочим багажом на транспортном самолете летел через Среднюю Азию в Москву с приказом "Прибыть и отметиться по основному месту жительства об увольнении из армии по ст. 46 (по служебному не соответствию) без сохранения всех льгот и выслуг..."
Так уж получилось, что сам я поехать на Дальний Восток не мог и на мои письма "на деревню девушке" мне приходили мои же конверты с указанием дать более точные данные адресата. Сколько параллельных жизней можно иногда прожить, и как непонятны правила возвращения в одну из прошлых жизней. А уже следующим летом меня опять повесткой вызвали в родной военкомат и военком лично предложил мне снова послужить отчизне...