Прежде чем отправиться на "Надежный", мне сначала пришлось дожидаться Пучка, который зашел к капитану, едва я от него вышел.
Однако Пучок успел попросить:
- Не уходи. Поможешь перенести мои вещи, - и я был вынужден задержаться.
Думаю, Пучку не столько требовалась моя помощь, сколько он не хотел выпускать меня из виду даже на то время, пока Кадык отдает ему последние указания.
Свое прозвище Пучок получил оттого, что на вопрос: "Как дела, приятель?", всегда отвечал с неизменной серьезностью в голосе: "Все пучком!" Отсюда и повелось. Переходя на грузовоз, он формально подпадал под юрисдикцию Эйтуары, но фактически сохранял независимое положение, исполняя единственную возложенную на него командорским советом функцию моего личного надзирателя. Внешне он производил впечатление недалекого увальня, и я был даже склонен рассматривать его в качестве своего слуги или телохранителя, разумеется, не выпуская из ума его качество тупо следовать приказам хозяина, свойственное всем дебиловатым субъектам. А хозяином своим он, без сомнения, считал Кадыка, который, я уверен, обязательно поручил ему не только приглядывать за мной, но и доносить обо всем, что творится на "Надежном".
Как я уже заметил, своих личных вещей у меня на "Проныре" не было. Весь скарб Пучка уместился в двух коробах, которые мы снесли на "Надежный".
Поскольку моя прежняя комфортабельная каюта уже была занята бывшим вторым, а теперь, после повышения, первым помощником капитана Хоботом, то нам пришлось довольствоваться одной из остававшихся свободными кают для матросов.
Я сказал "нам" и не оговорился: свою каюту я вынужден был отныне делить с Пучком. Непрерывный надзор - вот главное условие моей свободы передвижения на "Надежном". С этим приходилось смириться. Хорошие времена для меня, видно, кончились.
Пучок же, напротив, ощущал себя на гребне волны. Еще бы, у него было особое задание плюс перевод на другой, более чистый и удобный для проживания корабль, плюс каюта на двоих, хоть и без трида, но с широким голографическим дисплеем, на котором он в любое время мог смотреть любимые им мультфильмы. Потому что, как я сильно подозреваю, ничего другого его недоразвитый ум просто не переварил бы.
Не успели мы обустроиться на новом месте, как в нашу каюту заглянул вестовой (ох, уж мне эти новые порядки!) с приказом для меня незамедлительно явиться к капитану.
Любопытно, чего от меня хотела Эйтуара?
Узнать это можно было только от нее самой. Я и не пытался строить предположения, потому что женщины, знаете ли, такой народ, что даже в случае, когда им не остается ничего другого, кроме как сказать "да", они и тогда умеют нас удивить.
Вестовой передал, что она ожидает в капитанской. И поскольку она выбрала для встречи не рубку управления, где отныне всегда будет находиться вахтенный офицер, то я понял, что она не собирается щеголять передо мной своим новым положением, а желает разговора с глазу на глаз.
Когда я вошел в капитанскую каюту (а Пучок, всюду следующий за мной тенью, остался за дверью, что теперь становилось нормой), Эйтуара, не оборачиваясь, меня спросила:
- Что тебе сказал Кадык?
Хотя в помещении было темно, я отчетливо видел ее силуэт на фоне лазурного неба и безбрежного, сверкающего солнечными бликами океана. Казалось, она стоит при выходе из укромного грота, а неутомимый прибой вновь и вновь с шумом накатывает и разбивает громадные волны о скалы у самых ее ног. Свежий бриз с запахом моря колыхал ее волосы - рыжие, а не белокурые, о чем я не забывал ни на секунду, хоть сейчас и не различал их цвета. И все-таки выбор пейзажа меня удивил. Он никак не гармонировал с тем настроением торжества, которое должно было бы царить в душе Эйтуары: ведь она действительно одержала большую победу. Не без моей помощи, о чем смею скромно напомнить! Вместо этого, если кто разбирается в психологии, легко можно было бы определить, что Эйтуара тоскует. Вот только по ком?
Подстраиваясь под это ее настроение, действительное или наигранное, я подошел сзади и осторожно обнял ее за плечи.
- Что с тобой?
- Не знаю... Сама не понимаю себя... Мне всего мало. Ни на чем не могу остановиться, все время стремлюсь куда-то вперед, а потом, оглянувшись, жалею о том, что сама же разрушила.
- Разве прошлое стоит сожалений? Оно всего лишь прошлое.
- Это так. Только, чем оно дальше, тем больше вспоминается хорошего и меньше плохого. Так что кажется, что все хорошее только там и осталось. Я была такой же, как Эля, когда познакомилась с Хорхом, наивная и сумасбродная. Хотелось посмотреть на мир, пожить в удовольствие, поэтому сбежала из дому и окунулась в городскую жизнь. Наверное, там бы и пропала, в каком-нибудь борделе, если бы Хорх не подобрал меня на улице.
- Ты его любила?
- Поначалу мне казалось, что да. По-своему он тоже меня любил, старался оберегать от всех, многому научил, что считал для себя полезным. Но скоро я поняла, что даже за место при нем мне необходимо бороться... Появлялись тут малявы... вроде этой Эльки. Приходилось с ними разбираться... Когда мы взялись за это дело, с Хомшией, оно казалось таким простым. Кто мог предвидеть, что все так обернется? Хорха убьют, я попаду к вам на корабль...
- Тебе было у нас плохо?
- В том-то и дело, что нет. Вы все были очень милые... хм, особенно Ник. Не то, что наши грубияны с "Проныры". Я уже свыклась с мыслью, что лечу вместе с вами, тем более Хорх погиб на моих глазах. А с его смертью мой прежний мир рухнул безвозвратно... И вдруг, эти позывные...
- Почему ты нам сразу все не рассказала?
- Шутишь? Даже сейчас мне трудно об этом говорить... А тогда я боялась... Боялась, что брат Хорха на борту "Проныры", что у них есть нэшка Хомшии, и что если я не подчинюсь, они попросту взорвут "Надежный". Они не раз уже уничтожали торговые звездолеты, которые оказывали им сопротивление. Впрочем, даже если те сдавались на милость, экипаж все равно вырезали, как баранов. Всех до единого. "Свидетелей не оставлять" - таково первое правило Хорха. Удивляюсь, почему Кадык отложил вопрос о вашей судьбе на потом. Но будь уверен, вы останетесь живы лишь до тех пор, пока находитесь под моей защитой.
Она повернулась ко мне лицом и попыталась заглянуть мне в глаза, несмотря на полумрак.
- Так что сегодня ты не просто помог мне стать капитаном "Надежного", - заключила она. - Ты спасал жизнь, как себе, так и своим друзьям.
- Хочешь сказать, что раз в моем поступке прослеживается своекорыстие, я не должен рассчитывать на твою благодарность? - я провел ладонью по ее щеке.
- Хочу сказать, что я и есть моя благодарность, если ты готов такую принять, - прошептала она, целуя меня.
Ну вот, пошло-поехало! Теперь осталось только подхватить ее на руки и разложить на удобной кровати. Беда в том, что никакая кровать, даже самая неудобная, для капитанской каюты не была предусмотрена. Потому, в потемках спотыкаясь на каждом шагу и чертыхаясь про себя, я направился прямо к столу со светящейся поверхностью и, сметя с него все на пол, уложил на него Эйтуару.
О, нет, не Эйтуару - Мириэль. И даже еще короче - просто Миру. И, похоже, она ничуть не возражала ни против стола, ни против того, что я снова так ее называю...
Под самый финал меня почему-то очень сильно начал занимать тот вопрос, что думает по поводу столь долгой аудиенции у капитана Пучок? Стоит он все еще под дверью, верный порученному делу или удалился восвояси, махнув на меня рукой?
Только поймите меня правильно, это был далеко не первый финал, а всякое удовольствие, если оно длится долго, в конце концов, превращается в изнурительную работу.
Эйфорию Мириэль - нет, теперь уж лучше Эйтуары, - если только она не приняла наркотик, в чем я лично сильно сомневаюсь, не трудно было понять: сегодняшние события ее здорово завели. Я же не чувствовал в себе подобного подъема, а в последние несколько минут, признаюсь по секрету, не испытывал ровно никакого подъема вообще. Нигде. А потому мысли о Пучке стали одолевать меня все с большей и большей силой.
Поэтому, когда все, наконец, благополучно завершилось, первым, что я произнес вслух, было:
- Вик, Пучок все еще стоит под дверью?
- Мне ему отвечать? - поинтересовался Вик у Эйтуары.
- Милый, а почему это так тебя волнует? - в свою очередь спросила она у меня. - Кстати, Вик, включи свет, - добавила она, прикрывая ладонью глаза.
- Он обязательно доложит Кадыку, что мы провели наедине больше трех часов.
- Ты не знаешь Пучка, у него не хватит ума сделать правильные выводы, - смеясь, отмахнулась Эйтуара.
- Ему и не надо. Выводы сделает Кадык, Пучок ему только доложит.
- Ну и о каких выводах ты беспокоишься, что их сделает Кадык? Что мы снова любовники? Думаю, отпуская тебя сюда, он заранее знал, что такое возможно. И что с того?
Я пожал плечами.
- Ничего. Он всего лишь решит, что мы с тобой в заговоре против него.
- Пусть его! Лучше скажи - только говори правду - чего он хотел от тебя, когда вызвал к себе после сходки? - спросила она, начиная одеваться.
- Естественно, чтобы я шпионил за тобой.
- И ты... - она по обыкновению, кокетливо склонила голову вбок.
- Конечно, пообещал ему.
- И намерен сдержать обещание? - спросила она, сощурив глазки.
- Всенепременно!
- Даже после того, что между нами только что тут было?
- А что такого тут между нами было?
- Салащев, ты подлец! - ласково сделала вывод Эйтуара.
- Нет, только учусь, моя очаровательная госпожа капитанша, - и, наклонившись к ней, я поцеловал ее в губы. - Как говорится, с волками жить, по-волчьи выть.
- Так уж и будешь ему все докладывать?
- Ты серьезно?
- Ну да.
- Только то, что ему следует знать.
- Значит, я все-таки могу тебе доверять?
- А тебе есть что? - я сразу навострил уши.
- Может быть.
- Ну, так не тяни: сказав "А", говори уже и "Бэ"!
Она нахмурила лоб.
- Видишь ли, я подозреваю, нет, даже уверена, что на Амальгаме Кадык постарается от нас избавиться. То есть, от всех нас, кто есть теперь на "Надежном"! Я хорошо его изучила за то время, что провела на борту "Проныры". На всех этих людей, которые последовали за мной, он уже никогда не рискнет положиться. Отныне он никому из нас не доверяет, но добровольно никуда не отпустит. Тем более не станет делиться сокровищами. Пока курс до Амальгамы остается для него секретом, он будет с нами считаться. Но как только мы прибудем туда, он сделает все, чтобы нас уничтожить!
- Уверена, говоришь?
- Да. Поэтому, - спросила она, пристально глядя на меня, - обещаешь ли ты мне свою поддержку, когда дело дойдет до драки? Обещаешь играть на моей стороне всегда и везде?
- А как быть с Ником, с Элей, с Владом? - спросил я, отвечая таким же внимательным взглядом.
- Кажется, ты всегда утверждал, что они твои работодатели и только? С чего теперь взяться такому интересу к их судьбе?
- Эти ребята могут оказаться нам очень и очень полезны.
- Мне нравится это твое "нам", - прошептала она, потянув меня к себе. - Ну, так и используем их там, где нам это будет выгодно!
- Так не пойдет! - заявил я, отстраняясь.
- Это еще почему?
- Мы с ними хороши, только когда играем в команде.
- А вот это твое "мы" мне уже нравится гораздо меньше, - рассердилась Эйтуара.
- Что поделать, - обреченно вздохнул я.
- А какие у меня будут гарантии, что ваша, - она сделала ударение на слове "ваша", - команда не начнет играть против меня и моих людей?
- А я? - спросил я с видом настолько простодушным, что кажется, развеял все ее сомнения. - Разве я для тебя не достаточная гарантия?
Она мне улыбнулась и снова притянула к себе.
- Ладно, мы придумаем, как задействовать их уже теперь, - пообещала, подставляя губы для поцелуя.
"Ничего не поделаешь, - со вздохом подумал я, - придется заходить еще на один круг". Потому что повода избежать этого я не находил, сколько ни искал.
