|
|
||
КНИГА ПЯТАЯ СВЯЩЕННЫЙ ГОРКАЛИС III ГОРКАЛИССКОЕ САФАРИ Я уже говорил, что плато, на котором раскинулась саванна, заканчивалось глубокой пропастью, которая со стороны реки выглядела отвесной скалистой стеной. Однако не всюду по длине разлома стена имела одинаковую высоту, а в некоторых местах в ней и вовсе имелись бреши, там, где она обвалилась, образовав уступы с пологими склонами, по которым просто было взобраться на плато. К одной из таких брешей восточнее города как раз и вела дорога, по которой пылили колесницы. Очень быстро флаер нагнал их, находясь на приличной высоте, чтобы не быть замеченным, и перегнал, двигаясь вдоль дороги дальше, потому что Филя обнаружил впереди всадников, которых воины колесниц, по-видимому, преследовали. Всадников было трое, но сидели они только на двух лошадях. По этой причине лошадь, которая несла одного седока, все время вырывалась вперед, и ее наезднику приходилось постоянно ее сдерживать, даже кружиться на одном месте, поджидая, пока другая лошадь с двумя его спутниками сровняется с ним. После чего обе лошади снова пускались в карьер. Было видно, что вторая лошадь сильно устала, неся на себе двойную ношу. Расстояние между всадниками и их преследователями заметно сокращалось, а впереди предстоял еще тяжелый подъем. Неожиданно первый всадник, перегнувшись на стременах, ухватил за узду вторую лошадь и заставил обе остановиться. Потом соскочил на землю и, преклонив колено, начал что-то говорить, обращаясь к двум своим спутникам. Тот из них, что сидел спереди, оглянувшись в сторону погони, и, вероятно, признав, что уйти от нее не удастся, если не предпринять решительных мер, также спешился, поднял товарища с колен и обнял как брата. Потом вручил ему свой лук и колчан полный стрел, вскочил на его лошадь и, увлекая за собой другую лошадь с теперь уже единственным седоком, помчался прочь. Оставшийся на дороге всадник помахал им вслед рукой, желая тем самым удачи, после чего развернулся лицом к погоне и опять встал на одно колено, но теперь уже держа лук в боевой готовности на вытянутой руке с вложенной в него стрелой. - Так, так, так, - пробормотал я. - Ну-ка, Филя, зависни ненадолго над этим местом. Любопытное тут разворачивается действо. Вмешиваться мы с тобой пока ни во что не станем - не стоит обнаруживать себя преждевременно. Но хотелось бы все-таки разобраться, что происходит. Флаер неподвижно застыл над местом предстоящей схватки. Вереница колесниц неумолимо приближалась вместе с облаком поднятой ею пыли, но спешившийся всадник и не думал сходить с дороги. С завидным хладнокровием он поджидал момент, когда первая упряжь окажется на расстоянии выстрела и даже ближе, чтобы уж наверняка. И когда это случилось, он стал слать стрелу за стрелой, целясь в возницу, а не в коней, защищенных нагрудными панцирями. В ответ с колесницы на него пролился ответный поток стрел, пущенных лучником, которого возница то и дело прикрывал щитом. Однако ни одному из противников не удалось быстро поразить цель. Между тем, положение спешенного всадника с каждым мгновением становилось все более угрожающим, поскольку несущаяся на него колесница грозила вот-вот его раздавить. Когда до столкновения оставалось не более сорока шагов, метко посланная стрела свалила все ж таки возницу, не успевшего прикрыть голову щитом, и он вылетел из кузова, со стрелой, угодившей в глаз, не выпуская вожжи из судорожно сжатых рук. Его тело грузно ударилось о землю, поводья натянулись, лошади восприняли это как приказ повернуть и взяли круто влево, сбегая с дороги. Колесницу занесло, и она с грохотом опрокинулась, кувыркаясь и мелькая в воздухе еще вращающимися колесами, подняв огромное облако пыли, напугав еще больше лошадей, которые поволокли ее за собой в поля. Вылетевший из кузова лучник кубарем покатился по дороге и, перевернувшись в последний раз, так и остался лежать без движения, должно быть, свернув при падении шею. Но даже если он и не умер сразу, дело очевидно довершила вынырнувшая из облака пыли следующая колесница, переехав его пополам. Избегая повторить его судьбу, смелый спешившийся всадник метнулся с дороги в сторону, противоположную той, куда отвернула первая колесница. Но смерть уже поджидала его там: он был тут же смят третьей колесницей, которая покинула ради этого строй, съехав на обочину. Таким образом, героический поступок смельчака, стоивший ему жизни, оказался бесполезным, и погоня продолжалась, не задержавшись ни на мгновение. Два всадника, приостановившие лошадей только для того, чтобы стать свидетелями печальной участи своего товарища, тут же подстегнули их вновь. С того места, где они находились, дорога тянулась в гору, петляя по склону. Хоть она была достаточно широка для колесниц, все же одиночные всадники имели на ней некоторое преимущество. Беда в том, что одно из животных сильно устало, что не позволило беглецам уйти в отрыв. Более того, когда они уже почти взобрались на плато, лошадь, побывавшая под двумя ездоками, окончательно выбилась из сил и пала. Так оба всадника вновь оказались верхом на одной лошади. Положение их становилось безнадежным: на открытом пространстве саванны негде было укрыться, а в скорости они очевидно проигрывали своим преследователям. Их затея с бегством заранее была обречена на провал, тем не менее, они упрямо продолжили гонку, хоть разумнее в их ситуации было бы сдаться на милость врагу. Впрочем, как знать, может они не смели надеяться на пощаду, и только этим объяснялось их крайнее упорство? Я решил выяснить и это, хоть многие поспешат обвинить меня в черствости и жестокосердии. Ведь, находясь в безопасности на трехсотметровой высоте, я сверху безучастно наблюдал настоящее сафари на людей. Взобравшись на плато, пять оставшихся колесниц развернулись во фронт, стремясь охватить беглецов с флангов, а те, в свою очередь, всеми силами пытались выскользнуть из уготовленной для них ловушки, маневрируя на местности, умело используя неровности, холмики да ложбинки вместе с редко растущими деревьями, кустарниками и камнями, коварно скрытыми в высокой траве. На один такой камень, между прочим, вскоре налетела одна из колесниц, в результате сломала ось и навсегда выбыла из гона. Однако четыре других все ближе подбирались к беглецам, пока крайняя слева не пересекла, наконец, путь уставшей лошади, и та не остановилась. Замкнув кольцо, колесницы принялись кружить вокруг двух спешившихся ездоков и их взмыленного скакуна. Спрыгнувшие на землю лучники с обнаженными мечами подступили к беглецам, которые и не думали обороняться; вместо этого, они стояли, обнявшись, будто прощаясь друг с другом навеки. Когда с головы одного из них сползла полосатая накидка, какую тут носили, по-видимому, все, обнажив длинные белокурые волосы, я понял, что то была женщина. - Вот черт! - выругался я. - Парень, похоже, собирался выкрасть девчонку, а я ему в этом не помог. Но с другой стороны, если бы я вмешался, обо мне стало бы известно в городе - не убивать же, в самом деле, всех свидетелей! А достигни слух обо мне зловещих владетелей - и мне бы точно не поздоровилось. Ну не горел я желанием изведать на собственном опыте, куда девались пропадавшие на Горкалисе контрабандисты и все тут! Другая передо мной стояла задача, и распыляться на пустяки я себе позволить не мог! Таким вот нехитрым способом - то есть, затолкав пинками аргументов в угол - я заставил заткнуться привычную к подобному обращению с моей стороны собственную совесть. - Что будем делать дальше, командир? - поинтересовался Филя, читая досаду и нерешительность, написанные на моем лице. - Летим обратно в лагерь? - Нет, погоди. Что-то подсказывает мне, что пленением дело не кончится. Давай-ка проводим их хотя бы до равнины. - Как скажешь, командир. Тем временем четверо воинов разняли обнимавшихся беглецов, скрутили и развели их в разные стороны, после чего связали им спереди руки и усадили каждого на отдельную колесницу. Воины-лучники снова заняли места рядом с возницами, те защелкали длинными хлыстами, загикали, подгоняя животных, и отряд, вытянувшись вереницей, тронулся в обратный путь. Лошадь, на которой спасались беглецы, семенила рядом, привязанная к одной из колесниц. Поскольку погоня увела ее участников далеко на юго-восток, отряд не стал искать прежнюю дорогу, чтобы по ней вернуться назад, а просто двинулся в сторону отвесной пропасти, чтобы потом, следуя вдоль нее, выехать к спуску на равнину. Мой флаер по-прежнему сопровождал колесницы, паря чуточку в стороне. Шло время. Возницы то и дело лениво взмахивали кнутами. Воины-лучники, стоя рядом с возницами, переминались с ноги на ногу, а некоторые из них и вовсе присели на борт деревянного кузова. Унылые пленники, уронив головы на грудь, тряслись и раскачивались, подскакивая на каждой кочке и каждом ухабе, сидя свесив ноги, со стороны задней, открытой части кузовов. Поездка начала приобретать характер скучного деревенского путешествия, и я засомневался, а не принять ли предложение Фили и не отправиться ли обратно в лагерь? К этому времени колесницы уже минут десять как продвигались на запад в доброй сотне шагов от края обрыва. Вдруг пленник, ехавший на второй с головы колеснице, встрепенулся, как будто только что принял для себя окончательное и какое-то совершенно отчаянное решение, после чего неожиданно спрыгнул с кузова и быстро, насколько ему позволяла высокая трава и связанные руки, побежал в сторону глубокой отвесной пропасти. Ошибиться в его намерениях было невозможно: он задумал броситься вниз, чтобы свести счеты с жизнью, предпочтя смерть плену, в котором оказался. Колесницы резко остановились, воины попрыгали с них и кинулись догонять пленника, а он, понимая, что времени на предсмертную речь ему не дадут, что-то выкрикивал на бегу, я так думаю, прощальные слова, обращенные к женщине, с которой его теперь навсегда должна была разлучить смерть. Она порывалась последовать за ним, истошно крича и плача, но ее быстро поймали и удерживали возле колесниц возницы. Тем временем мужчина, не замедляя бега и ни секунды не раздумывая, - и вполне вероятно, не только потому, что его могли настигнуть преследователи, но еще из опасения струсить в самый последний момент - со всего разбега прыгнул в пустоту и полетел, кувыркаясь, к земле с полукилометровой высоты. Воины, оказавшиеся у края пропасти на мгновение позже, сначала сочувственно следили за удаляющейся фигуркой, а после принялись ссориться, хватая друг дружку за грудки, так как им всем теперь предстояло держать ответ перед грозным начальством в том, как могло такое случиться, по чьему недосмотру и кто лично виноват, что пленник, которого им поручено было доставить живым и невредимым, принял смерть по собственному почину, избежав того сурового наказания, которое заслуживал и должен был понести. Признаться честно, усыпленный неторопливостью, с которой до этого продвигался отряд и видимым смирением пленников, я и сам едва не упустил миг, когда один из них спрыгнул с колесницы и ринулся к пропасти. Хорошо, что Филя сразу обратил на это мое внимание. - Блин, до чего ж прыткий парень! - вырвалось тогда у меня, и я тут же приказал Филе: - Лови, лови его скорей! Дважды повторять бортовому компьютеру не было нужды. Флаер мгновенно словно провалился в воздушную яму, на ускорении обошел камнем летящего к земле горе-самоубийцу, затем поднырнул под него и мягко принял на поверхность корпуса. Незамедлительно я высунулся в открытый люк, ухватил удивленного парня за шиворот и втянул в кабину, причем тот совершенно не сопротивлялся, похоже, потеряв от удивления дар речи. Еще бы, ведь он уже распрощался с жизнью - и вдруг оказался лежащим на чем-то твердом и прозрачном, через что немного размытая, но все же виднелась далеко внизу земля. Умом он понимал, что под ним что-то есть, какой-то объект, невидимый, но искажающий изображение, подобно испарениям над почвой в жаркий день, когда воздух струится и зыбится, вынуждая мерцать предметы вдали. А потом на пустом месте прямо в воздухе открывается дверца, и кто-то, должно быть, демон, затаскивает его не иначе как в преисподнюю. Тут было от чего разинуть рот и впасть в ступор. Силой я заставил нечаянного гостя протиснуться мимо меня в кабину и с трудом усадил в соседнее кресло, пока флаер вновь набирал высоту. Весь сжавшийся от страха, парень, которому на вид нельзя было дать больше двадцати лет, забился в самый угол, хоть я и не обещал, что съем его. Осоловело он озирался вокруг, бросая особо пугливые взгляды на мониторы, на которых - на одном виднелась стена пропасти и маленький отряд неподалеку от ее края, на другом крупным планом - рыдающая женщина в колеснице, а на третьем - равнина, город с его величественными пирамидами и широкая полноводная река. Местное солнце, увеличившись в размере, покраснело, уже готовое сесть за горизонт, потому саванна окрасилась в алые тона. На город со стороны стены, как предвестник ночи, бочком наползала зловещая тень и только верхушки пирамид еще некоторое время ярко горели в закатных лучах. Впрочем, пока мы кружили над колесницами, возобновившими движение вдоль обрыва, погасли и они - ночь в этих широтах падает стремительно. - Ну, а теперь, Филя, - весело сказал я, обращаясь к бортовому компьютеру, - можем смело рулить к дому, то есть к лагерю: здесь нам уж точно больше ничего не светит.
|