Шишов Игорь Иванович : другие произведения.

Кипусо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Художественный сценарий к фильму. Фильм, увы, снять не удалось - цензура не разрешила на главную роль Роллана Быкова. А автор и режиссер отказался менять актера.

Игорь Шишов

Господин Кипусо

Литературный сценарий

  
   Всем известно, пока тишь да гладь, толстосумы рядятся в одежонку фальшивой буржуазной демократии, а как только начинаются классовые бои, и рабочий класс с коммунистами встряхивает ветхий домишко устоев и законы толстосумов, вмиг на божий свет вытаскиваются затертые идейки фашизма, и валит в широко распахнутые ворота всякая нечисть в мундирах и без мундиров, со штыком, пулей и концлагерями.
   И произошло все это в некотором царстве, а вернее, государстве накануне рождественских праздников. Погода, правда, была не рождественская: снега нет и температура выше нуля. Но на площадях толпы. Барды, песни. Торговля бойкая. Серпантин, смех.
   В тишине ателье радиостудии два актера Кипусо и Лизи проводят последнюю репетицию перед записью детской сказки о жадном и хитром дикобразе. Кипусо играет дикобраза, а Лизи - добрую мышь, у которой дикобраз разорил нору и похитил все ее запасы. А когда дикобраз решил искупаться после сытной еды, ассистент усердно всплескивает руками воду в эмалированной ванне, изображая купание дикобраза.
   ... Рвутся в небе красными и синими искрами шутихи. Ветер несет по улице разноцветный серпантин. Кипусо и Лизи спешат домой. В прозрачном рассвете стынут размытые очертания домов. Улицы пустынны. На перекрестках танки. Яркими пятнами тут и там горят костры из книг. Пламя бросает длинные тени солдат на стены домов. Людей выволакивают из домов, заталкивают в машины. Крики, выстрелы.
  

* * *

   В тишине антикварного магазина генерал в черных очках с приближенными молча рассматривает тронные кресла. Каких тут только нет кресел: и короля Генриха IV, и Людовика XVIII, и Вильгельма I и много других.
   - Ваше превосходительство, - суетился хозяин магазина, - все эти тронные кресла -экземпляры не подлинные, но копии превосходные.
   Генерал остановился перед креслом с высокой резной спинкой: наверху орел с распластанными крыльями, в когтях - свастика. Генерал ткнул пальцем в кресло, офицеры подхватили его. И вот оно стоит в пустом дворцовом зале. Генерал садится в него, поспешно подвигает стол, достает из кармана два ореха, пытается раздавить их в ладони, морщится - не выходит. Офицер выхватывает пистолет, генерал протягивает ему орехи, тот быстро рукояткой пистолета раскалывает их. Генерал молча выковыривает зерна и отправляет в рот.
   - Конституция отменяется! Все партии запрещаются!
   Генерал остановился у окна. Раздался дикий скрип. Генерал вздрогнул и обернулся.
   - Кто?
   -У меня, Ваше превосходительство, сапоги скрипят, - виновато выговорил седенький полковник.
   - Снять! - гаркнул генерал.
   Полковника подхватили под руки и вынесли из зала. Тишина.
   - Президент - я! Состав кабинета министров будет объявлен позже!
   В зале тихо. Без сапог, в носках вошел полковник и скромно встал в стороне. Удар рукояткой пистолета по ореху. Генерал бросает в рот зернышки.
   - Капельмейстер! - крикнул генерал.
   - Я, Ваше превосходительство! - вперед вышел тощий майоp.
   - Новый гимн... Па - па - па. Тарам - та - та, ти -ти - ри - ти, пам, пам, ра-ра-ра - та... и так далее.
   Капельмейстер быстро записывает мелодию в нотную тетрадь.
   - Гимн исполнять один раз в день. Всем военнослужащим и полицейским, где бы их ни застал гимн, до конца исполнения стоять по стойке .смирно..
   Генерал замолчал, вперившись в полковника без сапог. Потом отошел от стола и остановился перед полковником, отвел руки назад и притопнул каблуками. Полковник тoжe отвел руки назад и глухо ударил пятками в пол.. Генерал мелкими шажками сделал круг и защелкал пальцами. То же самое повторил полковник без сапог. Капельмейстер взмахнул рукой - оркестр грянул танец. Генерал и полковник все быстрее и быстрее толкут пятками пол. И вот танец захватил всех присутствующих.
   ...А с заднего хода дворца уезжал свергнутый президент - миниатюрный, худенький. Сидит в кресле на лужайке, ножки до земли не достают, в платочек сморкается и печально смотрит, как чемоданы упаковывают на верхних багажниках машин. Потом всем раздали мешочки с землей родной, и он на шею повесил. Сели в машины и уехали.
  

* * *

   Одна из больших комнат перед залом заседания парламента. Здесь в мягких креслах чинно восседают депутаты либеральной партии. По комнате расхаживает круглый человечек в роговых очках, лысый, с розовыми щечками. Вдруг он останавливается и обращается ко всем:
   - Еще раз, господа, мне хочется слышать ваши заверения, что мы совершенно твердо стоим на своих позициях. Выработанные нами положения неукоснительно должны быть внесены в новый проект конституции.
   - Ну, сколько можно!
   - Да! Да! Да!
   - Заверяем! - со всех сторон послышались голоса депутатов.
   - Мне хотелось еще отметить, что в наступающий момент наша либеральная партия должна быть монолитна и крепка как никогда! - патетически, не обращая внимания на кислые гримасы депутатов, воскликнул розовый человечек, блеснув очками.
   - Господа, президент! - возгласил худой и неимоверно длинный депутат, сидевший у двери.
   Все встали. Из глубины соседней комнаты шел генерал в черных очках. Правая рука его засунута в объемистый карман френча и громыхает орехами. За ним два полковника и адъютант с пистолетом, который он держит за дуло.
   - Обратите внимание, - шепчет профессор истории редактору газеты "Ухо", - офицер держит пистолет за ствол, таким образом выражается лояльность военных по отношению к нам.
   - Какая лояльность? - тупо спросил редактор.
   - Ну, как вы не понимаете, то что офицер держит пистолет за ствол, это знак, что по крайней мере в нас не будут стрелять.
   Генерал вынул из кармана орех и протянул адъютанту. Тот проворно его подхватил, вложил в ладонь и рукояткой пистолета расколол орех. Генерал приостановился и, собрав зернышки с ладони адъютанта, стал медленно отправлять их в рот.
   - "Лояльность", "не будут стрелять"... Орехи вон колошматит пистолетом,- пробасил редактор.
   - Ну, не знаю... - пожал плечами профессор истории. - У вас нет никакого воображения.
   Розовый человечек бочком подлетел к президенту.
   - Ваше превосходительство, господин президент! Мы, депутаты от либеральной партии, настаиваем на самых скромных демократических свободах, - он выхватил из кармана листок и принялся читать. - Первое: свобода волеизъявления правительству. Второе: свободу парламентским депутатам. Третье: свободу парламентским выборам.
   - Полковник, nycть доложит на заседании,- обратился к военному президент и проследовал дальше.
   - Как вас объявить? - подлетел с блокнотом к розовому человечку полковник.
   - Пожалуйста, - бывший министр без портфеля, - и покорно склонил голову на бок, заглядывая в блокнот полковника, который медленно записывал.
   - Простите, вы написали министр без порт. Так сказать, некоторая двусмыслица, - засуетился министр.
   - Сокращенно. Ну и что? - угрожающе бросил полковник.
   - Добавьте: феля. Портфеля.
   Но полковник уже его не слушал. Он захлопнул блокнот и поспешил за свитой президента. Министр огорченно пожал плечами.
  

* * *

   Зал парламента. Справа вразвалку сидит большая группа офицеров. Слева тесно сидит небольшая кучка либералов в черных костюмах. Из боковой двери выходит солдат-верзила со связкой наручников, громыхнув их на стол, уселся и, подперев огромной ладонью щеку, тупым взглядом уставился на либералов.
   Министр без портфеля беспокойно взглянул на солдата и наклонился к редактору газеты "Ухо".
   - Похоже, у этого верзилы там, на столе, наручники. Что бы это значило?
   - А мы сейчас спросим нашего просвещенного профессора истории, - сказал редактор и повернулся к профессору.
   - Профессор, как по-вашему, вон тот образина с наручниками, что собой выражает?
   - Очень просто, - игриво начал профессор, - я насчитал у него в связке пятнадцать наручников, ну-с, а нас сколько? Тоже пятнадцать... Немножко воображения, и нетрудно понять...
   - Что он говорит? - любопытствует министр без портфеля.
   - Нас столько же сколько там у него наручников, - зашептал редактор.
   - Не понимаю.
   - По-моему, не стоит лезть на трибуну с предложением наших демократических свобод.
   - Позор! Капитуляция! Нас не запугаешь! Мы твердо будем отстаивать свои принципы! - шепотом буйствовал министр без портфеля.
   За длинным столом поднялся председатель и объявил:
  -- Слово предоставляется бывшему министру без порт... феля!
   Министр подскочил:
   - Благодарю, господин председатель, я снимаю свое выступление.
   Верзила поднялся из-за столика, молча сгреб связку наручников и исчез в боковой двери.
   Когда министр сел, редактор растянул улыбку на своем грубом и плоском лице и сказал:
   - Я всегда говорил, что вы реально мыслящий человек, и всегда первый голосовал за ваше лидерство в нашей партии.
   - Ну, хорошо, хорошо, - отмахнулся министр, - а вдруг, как только мы выйдем, нам их наденут.
   - Кого наденут? - со свойственной туповатостью спросил редактор газеты "Ухо"..
   - Ну, наручники! Наручники! - paздражался министр.
   - Все может быть. Чему тут удивляться, - равнодушно ответил редактор.
  

* * *

   Кулуарный кабинет. Президент курит длинную сигару, полулежа в кресле перед низким столиком. Напротив с диктофоном сидит корреспондент иностранной радиокомпании. Он включает диктофон и подносит к губам микрофон.
   - Господин президент! Как вы определите политический курс нового правительства?
   - О чем в детстве мечтал? О двухколесном велосипеде, но отец был скряга и пришлось довольствоваться самокатом.
   - Можно ли предполагать, что программа правительства будет жесткой?
   - Из всех цветов люблю ромашку. На ней лучше гадать, чем на кофейной гуще.
   - Благодарю вас, еще вопрос: ликвидация коммунистической партии, социалистической, упразднение рабочих профсоюзов, не есть ли путь к фашистской диктатуре?
   - Сладкое? Не люблю. Люблю орехи.
   - Как расценить ликвидацию общества в защиту животных и объявление его членов марксистами?
   - Мое хобби? Нумизматика. Предпочтение отдаю золотому доллару, серебряному и зеленой спинке.
   - Господин президент, благодарю вас за беседу. Разрешите надеяться, что я беспрепятственно выйду?
   Президент промолчал. Корреспондент осторожно пошел к двери, толкнул её, опасаясь охраны, которая стояла по обе стороны двери, быстро прошмыгнул в другую комнату и выскочил на лестницу.
  
  
   ***
   Как только Кипусо под дулом автомата закончил перед микрофоном читать обращение нового правительства, его тут же отправили в одну из комнат радиоредакции.
   Большая комната с книжными шкафами была забита сотрудниками. Время от времени появлялся солдат и уводил кого-нибудь из сотрудников на допрос, и назад уже никто не возвращался. Люди взволнованно перешептывались, другие молчали, погруженные в свои тревожные мысли. Кипусо втолкнули в комнату. Он сел рядом с Лизи.
  -- У меня в столе письмо, - нерешительно говорит Лизи.
   - Они найдут его. Что в письме? - настораживается Кипусо. - Ну, говори!
  -- Я все не решалась отдать его тебе...
   - Лизи, что, что ты там написала! - еле сдерживается Кипусо. - Я должен знать.
   - Я писала, какой ты бесчувственный. Неужели ты не замечал, что я тебя...
   Кипусо похлопал ее по ладони и отошел к окну.
   Внизу на мостовой солдаты жгли костер из книг. Кипусо повернулся к Лизи и шепнул:
   - Быстро бери пачку книг из шкафа и иди за мной. Взвалив на руки по кипе книг, они вышли в коридор. Кипусо решительно направился к солдату, охраняющему выход.
   - Разрешите. Приказано сжечь.
   Солдат посторонился. Кипусо обернулся к растерянной Лизи.
  -- Не отставайте, у нас еще много работы...
   Остановились в дверях подъезда.
   - Иди, бросай книги в костер и уходи, только не беги, спокойно иди, - проговорил Кипусо.
   - А ты? Тоже. Иди.
   Кипусо напряженно следил, как Лизи подошла к костру, не глядя на солдат, бросила всю кипу в огонь, отступила назад и неторопливо пошла по тротуару. Как только она скрылась за углом, Кипусо подошел к костру.
  -- По одной бросай! - приказал солдат.
   Кипусо опустил книги на землю. Солдат взял из стопки толстый том с золотым обрезом и вслух прочитал на обложке:
   - История кубизма... Видал, понаписали про красную Кубу, обратился он к приятелю, который ногой толкал книги в костер.
   Кипусо засмеялся.
   - Чего ржешь? - уставился на него солдат с книгой.
   - Очень остроумно выразились.
   - Может быть ты мне ясней объяснишь, шелудивый! - Солдат поднес волосатый кулак к лицу Кипусо. - Ты чего ржешь?
   - В ней говорятся об определенном течении в живописи, которое называется кубизмом. Эта книга никакого отношения не имеет к государственному устройству Кубы.
   - Слыхал? - обратился солдат к другому. - Он меня учит.
   И неожиданно развернувшись, влепил кулаком в лоб Кипусо. Тот упал, затем вскочил и бросился бежать. Солдат вскинул автомат, дал очередь, но промахнулся. Кипусо бежал во весь дух. Солдаты хохотали.
   Кипусо свернул за угол дома и налетел на испуганную Лизи.
   - Почему ты здесь? - задыхаясь, проговорил Кипусо.
   - Я ждала тебя. Ты не ранен?
  -- Нет, скорей, скорей.
   Он схватил Лизи за руку. Пробежав по пустынной улице, они проходным двором выскочили к переулку, напротив которого был парк. Кипусо помог Лизи преодолеть ограду, перевалил сам, пробежали неглубокую впадину и остановились в кустах роз.
   - Посмотри, что у меня тут, - повернул Кипусо голову к Лизи.
   - Шишка, ничего... - Лизи с трудом переводила дыхание.
   - Кретин! Обезьяна с одной извилиной! - бушевал Кипусо.- Надо идти.
   - Подожди, я очень устала.
   Вдруг в стороне раздалось несколько автоматных очередей. Кипусо и Лизи замерли. До них донеслось частое дыхание и прямо на них на четвереньках выполз человек: рукав пиджака оторван, сорочка - в клочья, от галстука - жалкий огрызок, на левом запястье наручники, через плечо в желтой сумке - диктофон.
   - Сволочи! Мадам, месье, извините за мой вид. Не представляюсь, сами понимаете... Просто, корреспондент иностранной радиокомпании.
   Все это он говорил, доставая свой диктофон. Кипусо и Лизи молча смотрели на него. Он нажал пальцем на кнопку, выхватил тонкий серебристый микрофон и, прерывисто дыша, стал быстро говорить:
   - И тут я выскочил на узкую улицу. Сразу же ударила автоматная очередь, и я увидел бегущих солдат. Они стреляли в меня. Я бросился за пустой брошенный автобус. И хотя на его толстом заду была цифра тринадцать, мне повезло. Под прикрытием автобуса я проник в парк с поэтическим названием "Час мечты и вдохновения". Сзади еще слышались выстрелы. Я на четвереньках продирался сквозь заросли благоухающих и нежных самых прекрасных в мире, но таких колючих роз.
   Корреспондент повернулся к Кипусо.
   - Я не спрашиваю вашего имени. Кто вы по профессии? Корреспондент поднес микрофон к Кипусо.
   - Актер на радио.
   - О! Мы почти коллеги.
   - А вы? - обратился корреспондент к Лизи.
   - Тоже на радио.
   Корреспондент поднес к губам микрофон..
  -- Ваше мнение о происходящих событиях?
   Корреспондент подносит микрофон к Кипусо, но в этот момент послышался грозный окрик:
  -- Руки вверх!
   Все, остолбенев, медленно подняли руки. В кустах за спинами беглецов стоял старик, направив на них указательный палец и, оттопырив большой, изображая пистолет. Он противно захихикал. Все разом вскочили и повернулись к нему.
  -- Черт бы вас побрал! - воскликнул Кипусо.
   Старик меланхолически повернулся к Лизи.
  -- Что он сказал?
   Она отвернулась.
   - Давайте доберемся до ателье. Вам надo сменить одежду и избавиться от этого украшения...- показал на наручники Kиnyco.
   - Благодарю вас. Кто этот старик? - спросил корреспондент.
   - Мой сосед. Не обращайте внимание.
   - Он глухой?
  -- Ничего подобного.
   Они пересекли парковую дорожку, их догнала Лизи. Сзади плелся старик, опираясь на суковатую трость.
   Переодевшись в ателье госпожи Гипюр, и сбив с помощью Кипусо наручники с запястья, корреспондент иностранной радиокомпании на уговоры не выходить на улицу, не согласился, сказав, что он должен быть в гуще событий и, поблагодарив всех, выскочил из ателье.
  

* * *

   Старик, сосед господина Кипусо и тетушки Панети, живет на втором этаже, занимая две маленьких комнаты.
   Стуча палкой и шаркая ногами, он подошел к тусклому зеркалу и, с видимым удовольствием, стал себя рассматривать. Мешковатый пиджак на нем был подхвачен офицерским ремнем с черной кобурой на боку. На голове вылинявшая гитлеровская фуражка с тусклым лакированным козырьком и набок скособоченной высокой тульей, на шее, на замызганной шелковой ленте висел рыцарский крест. Полюбовавшись, старик зашаркал к столу, поставил рядом палку и сколько позволяла сутулость, расправил плечи и вытянул руки на стол. Так он просидел несколько секунд, затем взглянул в открытое окно. На ветке дуба сидела громадная ворона и тоже смотрела на него. Старик оживился, расстегнул кобуру и трясущейся рукой вытащил тяжелый парабеллум и, взведя курок, прицелился в ворону. Рука тряслась, он, поддерживая eе другой рукой, нажал на спусковой крючок, послышался сухой щелчок. Он снова взвел пистолет, и снова выстрела не последовало. Тогда старик несколько раз встряхнул пистолет, потом вынул обойму с патронами, внимательно осмотрел её и, загнав в рукоятку, снова прицелился в ворону - и опять сухой щелчок. Он сунул пистолет в кобуру, поднялся, взял свою палку, еще раз оглядел себя в зеркале и вышел из комнаты.
  

* * *

   Тетушка Панети выскочила из своей комнаты с вазочкой варенья, бутылкой вина и скрылась в дверях господина Кипусо.
   Кипусо, отвернув штору смотрит в окно. На мостовой и тротуаре возле крытой машины толкутся солдаты. Офицер что-то им говорит. Несколько человек перебегают улицу и скрываются в доме напротив. Другие выстраиваются вдоль тротуаров. Кипусо отходит от окна. Лизи и тетушка Панети накрывают стол. На столе несколько бутылок, фрукты, печенье.
  -- Лизи, наполни наполовину бокалы. Будто мы уже давно сидим.
   - О господи, к чему вы все это затеваете, - ворчит тетушка Панети.
   - Помолчите! - одергивает её Кипусо. - Если они ввалятся в дом и увидят нас трясущихся от страха, нас наверняка арестуют. Кипусо снова подлетел к окну и отвернул штору.
   - Ну, что там? - замирая от страха, спросила Лизи.
   - Пока стоят у машины. У нас нет другого выхода. Здесь единственный психологический расчет. Если они придут, мы веселимся, приветствуем военный переворот, предлагаем им выпить.
   - А как мы будем приветствовать переворот? - спросила Лизи.
   - Ну, надеюсь, ты понимаешь, не надо орать, что мы рады новому правительству. Кипусо заглянул за штору и тут же отпрянул.
   - Идут! Лизи, музыку!
   Лизи бросилась к магнитофону. Тетушка Панети забегала возле стола.
   - Боже мой! Боже мой!
   - Сядьте, сядьте, тетушка Панети! Вот сюда! - Он усадил её в кресло. - Вот бокал! Смотрите на нас и подпевайте!
   Кипусо подхватил Лизи и закружился с ней под игривую музыку.
   - Улыбайся, Лизи. Тетушка Панети, не смотрите на меня с таким ужасом!
   Тетушка Панети принялась подпевать с бокалом в руке, силясь улыбаться. Кипусо и Лизи с натянутыми улыбками кружились в танце. Вдруг за окном послышался рёв машины. Кипусо бросился к окну и медленно отошел.
   - Уехали...- с облегчением тихо сказал он и сел на тахту.
   Лизи выключила магнитофон и опустилась на стул. Тетушка Панети поставила на стол бокал и уставилась в одну точку. Все молчали. Раздался нетерпеливый стук в дверь, затем она распахнулась и старик, напевая какой-то марш, в мятой фуражке, с крестом на шee и пистолетом на боку, колотя палкой по полу, строевым шагом ввалился в комнату. Кипусо, Лизи и тетушка Панети обалдело смотрели на него. Он, сделав поворот кругом, при этом чуть не упал, бесцеремонно уселся за стол.
   - Раз этот генерал провозгласил себя президентом, и принялись выбивать марксистский дух из народа, мне больше ничего не остается как только приветствовать eго:
   - Ура! - Старик поднял бокал и выпил.
   - Вы из ума выжили! - воскликнул господин Кипусо.
   - Что он сказал? - обратился старик к тетушке Панети.
   - Он говорит, вам идет эта фуражка. Старик поправил фуражку и, мигая выцветшими глазами, с грустью посмотрел на Лизи.
   - О, Лизи, если б ты могла меня видеть тридцать пять лет назад. Белокурый, красивый, тридцатидвухлетний майор вермахта к вашим услугам.
   Старик под столом шаркнул ногой, хотел встать, но не смог, налил себе вина в бокал и выпил.
   - Так вы самый настоящий фашист? - удивилась Лизи.
   - Солдат, который должен был делать грязную работу во имя кристально чистой идеи.
   - Господин Сандри, или как вас там звали, когда вы якшались со своим Гитлером! Мы слушать не хотим про ваши идеи! - взвилась тетушка Панети. - Хорошенькое дело! Сколько времени у нас над головой живет эта развалина, и мы о ней ничего не знали.
   - Что она говорит? - спросил старик Лизи.
   - Если бы вы пошли к себе, то тетушка Панети принесла бы вам любимые фисташки.
   - Зачем фисташки. У меня теперь и зубов то нет! - старик вздохнул, и кротко глядя перед собой на пустой бокал, тиxo заговорил:
   - Я долго задержался на этом свете. Я много скитался по разным странам, был молод. Теперь устал от старости и часто мечтаю об ином мире.
   Вдруг он подтягивается, вскидывает голову, сжимает кулаки и кладет их на стол.
   - Но когда я вижу костры на улицах и черные хлопья пепла пляшут в языках пламени, во мне воскресает прежний дух. молодости.
   - Вот видите, как хорошо, теперь мы будем знать, как только в вас воскресает дух молодости, то вы засовываете в карманы все, что вам попадает под руку. В прошлый раз у тётушки Панети вы ухитрились сунуть в карман кофейник.. А сейчас потрудитесь вынуть из кармана бокал, кстати, он не хрустальный, а из обыкновенного стекла.
   - Что он сказал? - Повернулся Сангри к тетушке Панети.
   - То, что вы слышите! - вскочил Кипусо и, подбежав к старику, выхватил у него из кармана бокал и поставил на стол.
   - Не позволю! Оскорбление офицерской чести! - взвизгнув, Сангри, расстегнул кобуру и выхватил парабеллум.
   Лизи с криком выскочила из комнаты, тетушка Панети за ней. Кипусо бросился на четвереньки за спинку кресла, но тут же поднялся и вылетел за дверь. Старик поднялся и, зацепившись за ножку стола, упал.
   Кипусо запер дверь тетушки Панети.
   - Садитесь в этот угол! Он может стрелять через дверь,- быстро проговорил Kипyco и прислонился к стене. Панети и Лизи прижались на стульях возле шкафа.
   - Старая тварь! Выползла на белый свет в своих фашистских обносках! - возмущалась тетушка Панети.
   - А тебе нечего было на него орать. Подумаешь, спер паршивый бокал, - упрекнула Лизи, трясясь от страха..
   - Этого старого клептомана я давно собирался проучить!
   - Пока он нас проучил и заставляет здесь трястись.
   - Тише, Лизи! - одернула Панети.
   Кипусо прислонил ухо к двери.
   - Ни звука, - сообщил Кипусо.
   - Может он отправился к себе? - спросила Панети.
   - Мы бы слышали... Спокойно, я выйду,- Кипусо повернул ключ в двери.
   - Не смей, он подкарауливает с пистолетом! - взмолилась Лизи.
  -- Замолчи! Я не намерен перед ним ползать!
   Кипусо открыл дверь и прошмыгнул в холл. Секунду он постоял перед дверью, прислушиваясь, затем очень осторожно приоткрыл её. В щелку он увидел старика в кресле. Тот встряхивал парабеллум, потом он взвел затвор, поднял над головой пистолет и нажал на спусковой крючок. Послышался сухой щелчок. Кипусо решительно открыл дверь и, широко улыбaяcь, шагнул в комнату.
   - Извините, господин Сангри, я вас оставил одного.
   - Вот, совсем плохо с пистолетом. Не стреляет...
   - Кстати, зачем вам эта игрушка, к тому же испорченная? Если вдруг ее обнаружат в доме у нас, у всех могут быть серьёзные неприятности. Если б вы мне отдали пистолет, я сумел бы хорошенько запрятать его.
   - Это совсем не игрушка, господин Кипусо. - Старик сунул пистолет в кобуру и пошел к двери. Кипусо посторонился.
   Старик вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице к себе.
  -- Личное оружие никому нельзя передавать!
   Из комнаты тихонько вышли Панети и Лизи. Все трое молча провожали его взглядом. Старик остановился на повороте лестницы.
   - У меня к вам будет просьба, господин Кипусо... Ну, это как-нибудь в другое раз. - раздумал старик и скрылся за дверью.
   Кипусо не отпустил Лизи домой. Она ночевала у тетушки Панети. Сам Кипусо ночь спал плохо, а утром что-то стало громыхать наверху у Сангри, будто он двигал шкафы. Кипусо окончательно проснулся, оделся. Раздался настойчивый стук в дверь. Кипусо выглянул. Старик Сангри в том же одеянии с кобурой на ремне попросил Кипусо подняться к нему. То, что Кипусо увидел у Сангри, нисколько его не удивило. От этого рехнувшегося старика ожидать можно было всего. На длинном овальном столе стоял роскошный глазированный гроб с пышными серебряными кистями по углам. Крышка лежала на кровати. Солнце било в окно, и ярко горела люстра, а посреди комнаты на штативе стоял фотоаппарат.
   - Никак я не успеваю, - по-деловому сосредоточенно говорил Сангри, - не успеваю лечь в гроб. Автоспуск срабатывает сразу, как я сажусь.
   - А для чего вам этот спектакль понадобился? - Кипусо проверил фотоаппарат, навел его на резкость.
   - Я хочу на себя посмотреть прежде, чем наступит тот час.
   - Ну, идите, ложитесь, - Кипусо передвинул штатив.
   Сангри, кряхтя влез на стул, затем коленками встал на стол и, наконец, оказался на четвереньках в гробу.
   - Будете стоять? Ну, ложитесь, ложитесь!
   - Сейчас, я ищу равновесие - Сангри перевернулся и лег.
   Кипусо сделал три снимка и тут по радиоприемнику услыхал сообщение, запрещающее находится людям в чужих квартирах.
   - Забыли, забыли, - сидя в гробу, замахал руками Сангри, - свечу забыли!
   Но Кипусо уже бежал вниз по лестнице.
  

* * *

   Кипусо провожал Лизи узкими переулками. Они были уже недалеко от Лизиного дома, когда свернув за угол, наткнулись на оцепление солдат. Вскоре они были втиснуты в крытый грузовик и через несколько минут оказались на большом дворе цирка, до отказа забитого людьми.
  

* * *

   Красивый стройный парень в красной рубашке возвышался над толпой. Он на чем-то стоял, перебирая струны гитары и покачиваясь, пел песню о свободе. Её знали все. И когда не было уже человека, который бы не пел эту песню, раздался выстрел. Парень качнулся и исчез в толпе. Подхватив у него гитару, тут же на его месте очутилась девчонка, продолжая звонким голосом песню. Конвоиры бросились в толпу. Но люди стиснули их, не давая возможности пробиться к девчонке. От ворот раздалась автоматная очередь. Пули защелкали о металлические конструкции цирковой машинерии, сваленной у стены. Девчонка продолжала петь. Кипусо с Лизи оказались около нее. Кипусо с силой дернул её за руку на себя. Девчонка полетела в толпу. Он придержал её и сунул под конструкции, потом он туда же подтолкнул Лизи. Под конструкциями был пролом в стене. Девчонка и Лизи ползком скрылись в проломе, а за ними Кипусо и еще несколько человек, которые были поблизости.
  

* * *

  
   Правление либеральной партии, куда собрались депутаты, представляло большой холл, в который выходили двери четырех кабинетов. Помещение было разгромлено. На полу валялись обломки мебели, бумага, перевернутые столы, люстра покачивалась на электропроводке, стойка бара была перевернута. Уцелела только полка со стоявшими на ней винными бутылками.
   Сбившись в кучку у бара, депутаты все вместе кричали, махали руками. Только один депутат, казалось, был безучастен. Он сидел на стойке бара, наливал из плоской бутылки в колпачок и опрокидывал в рот.
   - Господа, нужно немедленно принимать крайние радикальные меры! - над всем гвалтом прозвучал голос длинного худого депутата.
   - А кто будет стрелять? - Спросил депутат, сидевший на стойке бара с бутылкой в руке, пьяно обведя всех взглядом.
   Bсe разом повернулись к нему.
   - То ecть, как стрелять? - недоуменно спросил министр без портфеля.
   - Раз радикальные меры, значит, стрелять... А кто будет в этого генерала-президента стрелять? - заплетающимся языком проговорил депутат с бутылкой.
   - Я ничего подобного не говорил. Господа, подтвердите,- испуганно заговорил длинный депутат.
   - Это провокация? - выкрикнул министр без портфеля депутату с бутылкой.
   - А вы-то, что подразумеваете под радикальными мерами? - спросил долговязого депутата редактор газеты "Ухо".
   - Ничего... Я просто выношу на общее обсуждение... - совсем перетрусил длинный депутат.
   - "Ничего". Так помолчите, черт бы вас побрал, и советую пореже открывать рот! - грубо одернул длинного депутата редактор газеты "Уxo".
   - Господа, я не закончил, - засуетился министр без портфеля. - И кpайне была непонятна последняя фраза президента, когда он мне сказал: "мы просто забыли о вас", и, этакая capдоническая улыбка.
  -- Профессор, по-вашему, сие что означает? - спросил редактор газеты "Уxo".
   - Я обращаю ваше внимание только на факты. Оглянитесь вокруг себя. Правление нашей партии разгромленo. Вы прекрасно помните, как на заседании демонстративно присутствовал верзила с наручниками. И, наконец, эта peплика: "Мы просто вас забыли". Мягко выражаясь, нашу либеральную партию упразднили. Tеперь немножко воображения и нетрудно представить, что нас ждет или тюрьма, или концлагерь, в лучшем случае - домашний арест. Я выбираю худший вариант и буду звонить домой, чтобы мне приготовили теплые вещи. Господа, вы понимаете о крайних мерах, которые к нам могут быть применены, я не говорю. Ожидать можно всего.
   Воцарилась мертвая тишина. Все сидели с опущенными головами.
   - Профессор, не сгущайте краски, - очнулся министр без портфеля. - Пока у нас депутатские мандаты, мы неприкосновенны.
   Длинная автоматная очередь за окнами мигом сдула со своих мест либералов и они бросились за стойку бара. Только один депутат с бутылкой по-прежнему остался сидеть на стойке. Он слегка наклонился, увидел за стойкой примостившегося на корточках редактора газеты "Ухо" и пьяно пробормотал:
  -- Я бы советовал вам в связи с политической переориентацией изменить название вашей газеты "Ухо" на "В ухо", - он снова налил себе в колпачок и опрокинул в рот.
  -- Дубовая входная дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился человек. Егo покачивало. Он, тяжело дыша, молча уставился на депутата с бутылкой, затем сделал несколько шагов и прислонился к стене. Он был ранен в плечо. Депутаты вылезли из-под стойки, секунду рассматривали его, потом бросились к нему.
   - Он ранен! - патетически воскликнул министр без портфеля.
   Человек прикрыл глаза. Профессор и редактор подхватили раненого, ввели в один из кабинетов и осторожно усадили его на диван.
   - У нас нет бинта... где взять бинт... - запричитал длинный депутат.
   Министр без портфеля молниеносно сбрасывает пиджак и протягивает руку.
   - Рвите рукав!
   Длинный депутат с таким усердием дернул, что половина белой рубашки министра осталась у него в руках. Примеру министра последовали все, кроме депутата с бутылкой. Каждый с усердием друг у друга с треском рвал рукава сорочек. Когда раненого перевязали, он открыл глаза.
   - Спасибо. Мне можно здесь переждать?
   - Конечно, конечно. Пожалуйста, - улыбнулся профессор.
   - Простите, кто вы? - спросил редактор газеты "Ухо".
   - Рабочий завода "Аврис Стейн". Я не хотел бы называть имя.
   - Ради бога, пожалуйста! - замахал руками министр без портфеля. - Может, вы хотите прилечь?
   - Нет, я так посижу. Спасибо.
   - Как вы чувствуете себя?
   - Ничего.
   - Не будем вас беспокоить, - и министр, раскинув руки, вместе со всеми вышел из кабинета и прикрыл дверь.
   - Господа, продолжим, - министр без портфеля надел пиджак и уселся в колченогое кресло. - Мы должны дать onpeдeление возникшей политической ситуации.
   - А кому от этого легче? - спросил редактор газеты "Ухо".
   - Оставьте свой пессимизм! - одернул его министр без портфеля.
   - Тут нет двух мнений! Политический курс нового правительства - фашистская диктатура. И я предлагаю немедленно уйти в подполье, - высказался долговязый депутат.
   - А что мы там будем делать? - забеспокоился профессор истории.
   - Я предлагаю дать нашему председателю подпольную кличку "Крошка", - подал голос пьяный депутат с бутылкой, восседавший на стойке бара.
   - Я прошу меня правильно понять, - обратился ко всем депутат, до этого времени ходивший вдоль стены. - Мы подвергаем себя опасности, я бы сказал, даже смертельной опасности. Я сейчас прислушался к своему внутреннему голосу...
   - Ну, и что там ваше чрево вещало? -- спросил редактор газеты.
   - Не перебивайте меня! Э... Э... Э... как бы сказать, мы проявили гуманность, оказали посильную помощь раненому. Я хочу сказать, что если его здесь вдруг застанут военные патрули, в каком критическом положении будем мы, укрывающие его?
   - Да, да, он не назвал даже своего имени, - подсказал министр без портфеля.
   - А вдруг он коммунист или социалист? - от испуга округлил глаза профессор.
   - Так, ясно. Хватит болтовни, - оживился редактор газеты "Ухо".
   - Ведите себя поприличней, - поморщился министр без портфеля.
   - Постараюсь. Итак, пойти к этому несчастному и попросить его очистить помещение я предлагаю нашему уважаемому председателю,- редактор газеты "Ухо" поклонился министру без портфеля.
   - Почему я? - пожал плечами министр без портфеля и обратился к депутату. - Вы первый высказали весьма здравые опасения, вам и идти.
   - Я понимаю, обязанность не из приятных, но сделать это нужно. Мы сейчас бросим жребий, - депутат вынул блокнот.
   Но депутат с бутылкой остановил его:
   - Зачем жребий? Я к нему пойду.
   Все встали и молча повернулись к депутату с бутылкой. Тот слез со стойки бара и, слегка покачиваясь, скрылся в кабинете.
   Увидев депутата с бутылкой, раненый слабо улыбнулся.
   - Здорово болит плечо?
   - Терпимо.
   - Вот, подкрепитесь, - он налил в колпачок рому и протянул раненому. Тот выпил.
   - Еще?
  -- Нет.
   Депутат налил себе.
   - За ваше здоровье, - и сел рядом на диван.
   - Мы там языками трепали... и решили ценою своей совести спасти шкуры... Подыхать-то кому хочется? Никому! Вот они там вздыхают с елейными рожами, пальчиками виски трогают от волнения...
   Министр без портфеля и долговязый депутат оторвались от двери.
   - Возмутительно! Что он говорит! - зашептал министр без портфеля.
   Долговязый депутат сообщил всем:
   - Говорит, что у нас елейные рожи, продаем совесть, спасаем свои шкуры... Он пьян, его нельзя было пускать!
   Раненый встал с дивана, депутат сидел и наливал ром в колпачок.
   - Да, чего себя терзать, - усмехнулся раненый. - Раз надо уйти - пойду.
   Он открыл дверь, депутаты отлетели от нее и замерли, как вкопанные.
   - Спасибо, господа, - быстро проговорил он и вышел.
   Раненый шел вдоль изгородей особняков, держась в тени деревьев. Улица была пустынна. Потом он перешел улицу, но тут из-за угла вышли три солдата. Раненый остановился и встал за дерево. Солдаты его заметили и направились к нему. Раненый отскочил от дерева и побежал назад. Ударила короткая очередь. Он упал и пополз вдоль ограды. Вторая очередь прошила его, и он остался лежать на тротуаpе. Трое солдат подошли, перевернули его на спину и, подтащив ближе к ограде, ушли.
   Подавленные депутаты медленно отошли от окон. И в тишине, как удар, прозвучал пьяный голос депутата с бутылкой.
   - Человека убили!
  -- Молчать, подлец! - взвизгнул министр без портфеля и бросился на депутата с бутылкой, тыкая маленьким кулачком, пытаясь достать до его физиономии.
  -- Все разом тоже бросились на него с криками и ругательствами, но депутат с бутылкой отпрянул к полке. А остальные, спотыкаясь о стойку, падали, пытаясь встать, отпихивали друг друга. И наконец, принялись дубасить один одного. И только депутат с бутылкой сидел в колченогом кресле и осторожно наливал ром в колпачок, не обращая внимания на разгоравшуюся драку депутатов.
   И никто не заметил, как в холле появился офицер с двумя солдатами. Они совершенно равнодушно смотрели на драку.
   - Автомат! - приказал офицер.
   Солдат передал ему автомат. Офицер поднял его вверх. Ударила оглушительная короткая очередь, депутаты, как горох, посыпались на пол. А депутат с бутылкой быстро сунул её в карман и выглянул из-за спинки кресла.
   - Встать! - гаркнул офицер, отдавая автомат солдату.
   Депутаты мигом вскочили с пола.
   - Вы не имеете права. У нас депутатские мандаты.
   - Молчать! - оборвал офицер. - Руки на затылок! Живо! - и кивнул солдатам.
   Солдаты быстро обыскали депутатов.
  -- Выходи! Быстро! - командовал офицер.
   Когда все депутаты высыпали за ограду, офицер взглянул на часы и скомандовал:
   - За мной! Бегом!
   И шеренга депутатов припустила за офицером. Последним бежал солдат, справа бежал другой. Они пробежали всю улицу до конца и свернули в переулок. Здесь стояли три больших крытых грузовика, полные букетов цветов в желтых корзинах. Цепь солдат расступилась, и к одной из машин подбежала шеренга депутатов. Солдаты из машин дали каждому депутату по букету цветов, и шеренга снова бегом устремилась за офицером.
   За министром без портфеля бежал депутат теперь без бутылки и наступал ему на пятки. Обернувшись на бегу и размахивая букетом, министр без портфеля крикнул:
  -- Если вы еще раз наступите мне на пятки...
   Но договорить ему не пришлось, впереди остановились. И министр без портфеля, врезавшись в депутатов, расталкивая их по сторонам, очутился около офицера.
   - Куда! Назад! - гаркнул офицер.
   - Извините! - икнул с перепугу министр без портфеля и юркнул обратно.
   По обе стороны широкой улицы стояли шеренги солдат. За ними с букетами цветов толпился народ. Депутатов тоже поставили за одной из шеренг солдат.
   - Президента приветствовать весело! Обозначить улыбку, и чтоб искра была в глазу! - давал депутатам инструктаж офицер.
  

* * *

   Мастерская скульптора. Высокий застекленный потолок. В центре возвышается огромный кипельно-белый памятник президенту. Он изображен во весь рост с вытянутой вперед pyкой и указующим перстом вниз. На постаменте золотом выведено: "Отныне и вовеки!"
   В мягком кресле у распахнутых дверей мастерской сидит президент в черных очках. Рядом его супруга с сигаретой в неимоверно длинном мундштуке и огромной шляпе. Позади - генералы, полковники. Все глубокомысленно молчат, разглядывая памятник. Молчание нарушает супруга президента:
   - Колоссаль! Как интересно!
   Пpезидент откидывается на спинку кресла.
   - Куда это он рукой показывает? - спрашивает президент.
   Скульптор, седой, с могучей фигурой, в просторной вельветовой куртке пророкотал басом:
   - Классический жест римских императоров: "Здесь, на земле, все подвластно мне". Надпись на пьедестале подтверждает этот жест: "Отныне и вовеки".
   Снова молчание.
   - А зачем он белый? Совсем как неживой. Такими вот надгробья делают, - ляпнул генерал, стоящий позади президента.
  -- Белый цвет олицетворяет чистоту помыслов и справедливость, - отрезал скульптор.
  -- Но президент выглядит таким фарфоровым, хрупким, - заметила супруга президента.
   - Это только кажется. Скульптора изготовлена из прочного органического соединения (достижение современной химии) - сесквисульфиднополивинило-этиломитилоуглеродистого хлорида.
   - Как интересно! - замечает супруга президента.
   - Господа, прошу пистолет.
   - Дайте ему. - кивнул президент адъютанту. Тот выхватил из кобуры пистолет и протянул скульптору.
   Скульптор вскидывает пистолет и три раза стреляет в скульптуру.
   - Пpoшy вас подойти. Вы не найдете пробоин, за исключением незначительных царапин.
   Все бросились к скульптуре и принялись ее осматривать. Скульптор отдал пистолет адъютанту.
   - Господа, прошу занять свои места. - пророкотал скульптор.
   Президент с супругой уселись в кресла. Свита послушно встала за креслами.
  -- Преимущество материала совершенно очевидно, - скульптор два раза хлопнул в ладоши.
   Два молодых человека, помощники скульптора, выхватили из коробок на полу несколько гнилых помидоров и тухлых яиц и запустили в памятник. Красные и желтые подтеки поплыли по скульптуре.
   - Как интересно! Какой yжac! - прошептала супруга президента.
   Тут же один из помощников направил струю воды из шланга на памятник, и следов яиц и помидоров как не бывало.
   - Он прекрасно моется, - прокомментировал скульптор.
   - И наконец, - скульптор снова два раза хлопнул в ладоши. Молодые люди проворно накинули веревочную петлю на шею скульптуры, и она с грохотом распласталась на полу.
   - Обратите внимание. При свержении памятника из гранита или мрамора, как правило, отлетают или голова или конечности или то и другое. При восстановлении затрачивается очень много времени. Здесь же вы видите фигуру совершенно целой. Кроме того, на ее восстановление уходят считанные минуты, благодаря незначительному весу предлагаемого материала.
   - Прошу, - два хлопка скульптора.
   Молодые люди подхватывают поверженного президента и водружают его на пьедестал, на специальные штыри.
   - Господин президент, у меня все, - и скульптор поклонился.
   - Вы на что намекаете? - взорвался полковник. - Стреляете в изображение президента, заляпывайте грязью, свергаете с пьедестала! А?
   - Вы очень догадливы, полковник, если памятник будет утвержден, и как только он будет поставлен на площади, его будут обливать помоями, а потом непременно сковырнут. Правде надо смотреть в глаза. Я прожил довольно долго нa этом свете и не помню ни одного президента, который бы спокойно устоял на своем месте. Я повторяю. Предложенный мной вариант дает возможность быстрого восстановления скульптуры.
   - Да, да! А вы помолчите, полковник. В прошлый, раз вы придрались ко мне за то, что я надела красное платье на вечер. Косились на меня так, будто я впереди демонстрантов с красным флагом иду, - встрепенулась супруга президента, вставляя в мундштук новую сигарету.
   - Дай волю полковнику, он запретил бы продажу и употребление в пищу помидоров лишь потому, что они красные, - сердито проворчал генерал позади президента.
   - Я прошу оградить меня! - взвизгнул полковник и топнул ногой.
   - Довольно! Тихо! - гаркнул президент.
  -- Да! Довольно! - поддакнула супруга президента и тут же обратилась к скульптору:
   - Вы так интересно все показали и в ладоши забавно хлопали. Памятник очень практичный. Соглашайся, - обратилась она к президенту.
   - Утверждаю, - возгласил президент и направился со свитой к выходу.
   Супруга президента послала воздушный поцелуй скульптору и засеменила вдогонку за свитой.
  

* * *

   Хозяин нотного магазина бегал по комнате и возмущенный читал проповедь сыну-солдату, сидевшему за столом и хлебавшему из большой тарелки суп.
   - Видите ли он служит в караульной роте, а поэтому не причастен к арестам и расстрелам ни в чем неповинных людей! Причастен!
   - Перестань третировать ребенка! Дай ему поесть, - в комнату вошла жена с тарелкой макарон и поджаренного хлеба.
  -- Не вмешивайся! - отмахнулся хозяин нотного магазина.
  -- Я сейчас сделаю твой кофе, - мать пододвинула сыну еду и ушла на кухню.
   - Меня перевели в город на контрольно-пропускной пункт. Я проверяю машины, идущие в город и из города. Ты это можешь понять?
   - Я одно понимаю. Эта форма на тебе уже делает тебя соучастником преступлений! - выкрикнул хозяин нотного магазина и хлопнул дверью.
   В магазине в разных углах сидели с трубой и тубой два монаха, Пибл и Фабл. В другом углу - понурый полицейский с флейтой.
   - В чем дело? Почему не играете? - влетел в магазин хозяин. - Почему сидите в разных углах?
   Пибл поднялся и, поглаживая ладонью трубу, начал елейным голоском:
   - Вы знаете с какой любовью мы относимся к музыке и какое нам доставляет удовольствие поиграть в вашем любительском оркестре...
   - Покороче, Пибл, можно?- в нетерпении бросил хозяин нотного магазина.
   - Да, конечно. Мы с Фаблом были свидетелями, как полицейские избивали двух женщин, бросившихся к арестованным мужьям, которых заталкивали в машину. И нам стало невероятно стыдно. Мы сидим здесь и спокойно музицируем в свое удовольствие, а там - горе человеческое. И потом играть вместе с полицейским невыносимо. - Пибл покосился на понурого полицейского.
   - Что ты выдумываешь, Пибл? - набросился хозяин нотного магазина. - Какой он полицейский? Каптенармус в полицейской бане. А тебе я сколько раз говорил, чтобы ты переодевался, когда приходишь сюда!
   - Я не успел. Прямо с дежурства, - виновато оправдывался полицейский.
   - Сними мундир! - приказал хозяин нотного магазина.
   - У меня вопрос, - подал голос Фабл, - что такое каптенармус?
   - Отвечай! - повернулся к полицейскому хозяин нотного магазина.
   Полицейский, снимая мундир, встал и как на уроке отчеканил:
   - Должностное хозяйственное лицо, обеспечивающее личный состав чистым бельем, мылом и полотенцами.
   Хозяин нотного магазина вдруг задумался.
   - Минутку, я сейчас, - и скрылся в дверях.
   Сын-солдат сидел за столом, прикусив нижнюю губу, вырезал ножницами из цветной бумаги силуэты разных животных. Влетев в комнату, хозяин нотного магазина снова набросился на него:
   - Если бы у тебя была голова на плечах, ты бы мог устроится в банно-прачечную роту каптенармусом.
  -- Папочка, ну ты жe не хочешь, чтобы твой сын был инвалидом?
  -- Что ты мелешь!
   - Так ведь у нас, например, каптенармус - инвалид он хромает, да в придачу с приветом, - и парень покрутил пальцем возле виска.
   - Это твои генералы и полковники - рехнувшиеся громилы! Вовлекают честных парней в преступную авантюру!
   Парень отложил ножницы, взял в руки веером несколько вырезанных фигурок и стал с улыбкой их рассматривать.
   - Помнишь, как мы с тобой усаживались за стол и вырезали к рождеству целый зоопарк. Смотри, не разучился, - он показал отцу.
   - Жираф плохой. Я лучше его делал.
   - Почему плохой?
   - Шея кривая. Дай, - отец взял желтый лист, ловко егo свернул и также как сын, закусив губу, быстро заработал ножницами. Получился стройный красивый жираф.
  -- Красавец, - улыбнулся сын.
   Отец бросил ножницы и, пытливо посмотрев в глаза сына, тихо спросил:
   - Это правда, что восемь младших офицеров отказались выполнить приказы командования?
  -- Да, их расстреляли. Это были настоящие парни, - сын, задумавшись, смотрел в окно.
   Отец, опустив голову, рассматривал носки своих ботинок. Потом повернулся и медленно ушел в магазин. Как только вошел хозяин нотного магазина, Фабл встал:
   - Позвольте мне поделиться некоторыми своими соображениями, - начал он.
   - Ну, что еще? - вяло спросил хозяин нотного магазина.
   - Совсем недавно введен новый гимн, который один раз в день исполняется во дворцовом парке. При этом все полицейские чины и военные обязаны немедленно встать по стойке "смирно", где бы их этот гимн ни застал и стоять до окончания исполнения гимна.
   - Совершенно верно, - оживился полицейский. - Мы имеем по этой части строгое указание.
   - Не понимаю. Вам что, не терпится его разучить? - спросил хозяин нотного магазина, ехидно прищурившись.
   - Вот именно. Я снова возвращаюсь к этим несчастным женщинам, которых избивали полицейские, и к арестованным. Ведь представьте, если бы в этот момент наш любительский оркестр заиграл гимн, полицейским пришлось бы встать по стойке "смирно". Тогда бы женщины и арестованные смогли бы разбежаться и скрыться. - Фабл сел.
   - Фабл, не изображай из себя борца. Как только ты дунешь в свою тубу, тебя схватят и бросят в концлагерь.
   - И все же мы хотим его сыграть, - упорствовал Пибл.
   - Так значит, вы его знаете? - удивился хозяин нотного магазина.
   - Да, - ответил Фабл, - мелодия этого гимна до глупости проста. Мы хотим отрепетировать.
   - Ну, валяйте! - согласился хозяин нотного магазина.
   - А как же мне быть? Я должен встать по стойке "смирно", - растерялся полицейский.
   - Не валяй дурака! Tы что, и в спальне жены вскакиваешь по стойке "смирно"?
   Монахи стыдливо потупили глаза.
   - Нy, начали! - махнул рукой хозяин нотного магазина и грянул гимн.
   - Пибл, тянешь, тянешь! Престо! Престо надо! - энергичный жест рукой сделал хозяин нотного магазина и вдруг, спохватившись, выбежал из магазина и как вкопанный остановился в раскрытых дверях: его сын стоял по стойке "смирно", бессмысленно вперив глаза в стенку.
   Хозяин нотного магазина прикрыл дверь и вернулся в магазин, бормоча:
   - Как оболванивают! Ай, aй,...ай!
  

* * *

   Прошло две недели. Kипусо бегал по городу в поисках хоть какой-нибудь paботы, но все напрасно. Тётушка Панети упрашивала его взять хоть немного из ее сбережений, Кипусо наотрез отказался. Лизи сидела у себя дома простуженная и перебирала свои скромные туалеты, намереваясь что-нибудь продать. Кипусо забегал ее навестить и говорил, что теперь за это барахло ничего не дадут, и снова пускался в бега по городу. Два раза попадал в облавы, но удавалось ускользнуть. И когда уже не было никакой надежды, Кипусо вспомнил своего знакомого хозяина нотного магазина, любезностью которого он частенько пользовался в студенческие годы.
   Позади нотного магазина была водонапорная колонка, которой пользовался хозяин нотного магазина для поливки сада. Если снять шланг и до отказа открутить кран на колонке, то широкая струя воды стремительно бежала под изгородь, неслась по переулку, выскакивала на улицу, и там во впадине быстро образовывалась большая лужа. Чтобы перейти на другую сторону, непременно нужно было шлепать по колено в воде.
   Хозяин нотного магазина открутил кран. Кипусо, поблагодарив его, спустился на нижнюю улицу и, прислонившись к стене дома, наблюдал, как мостовую затопляло водой. Как только по обе стороны стали толпиться прохожие, не зная как им перейти на другую сторону, Кипусо предлагал свои услуги, и за небольшую плату переносил прохожих туда и обратно. На его спине в основном восседали старики и старухи, иногда дети. Молодые женщины отказывались и, сбросив туфли, отважно шлепали по луже.
   Вскоре Кипусо был уже не один, к нему присоединились трое рабочих, а потом еще четверо парней. И под конец, устав, Кипусо переносил на спине солдата и, не удержавшись на ногах, упал посреди лужи. Солдат подхватился и начал избивать Кипусо. Если бы не подоспевшие рабочие и четверо парней, Кипусо здорово бы досталось. Они набросились на солдата и принялись его колошматить. Прохожие припустили врассыпную. А вскоре и все разбежались, увидев в конце улицы бегущих полицейских, оставив посреди лужи мокрого солдата, который поднимал тучу брызг, пытаясь встать на ноги.
   Через два дня недалеко от своего дома совсем не на видном месте на бетонном столбе недостроенной бензоколонки Кипусо прочитал скромное объявление: "Для городской управы требуется выполнение работы. Подробности по договоренности. Обращаться к господину Лафу".
   Дверь с табличкой: "Господин Лафу" была распахнута настежь. Кипусо вошел в пустой кабинет и остановился.
  -- Помогите, пожалуйста, - послышался довольно бодрый голос.
   Кипусо оглянулся, но никого не увидел.
  -- Я здесь.
   И тут над краем большого письменного стола Кипусо увидел лысую макушку и светлый глаз. Кипусо обошел стол. Господин Лафу был прочно втиснут в продавленное кресло так, что ягодицы его почти касались пола, а острые колени торчали на уровне ушей. Повалив господина Лафу на пол, Кипусо освободил его из кресельного плена. Лафу бодренько вскочил на ноги и, ощупав себя, заговорил:
  -- Очень приятных два молодых человека, как только услышали мое предложение, тотчас нашли применение своей молодой энергии. Но дело не в этом. У меня вот есть даже пистолет, - Лафу подскочил к столу и выхватил из ящика браунинг.
   Кипусо отступил назад.
  -- Не бойтесь. Мне на днях его вручили. Я даже с двух шагов не могу попасть в бутылку. Но дело не в этом. Я выработал свой метод для развития глазомера, - почти весело говорил он. - Вот видите на стене мишень, а вот кисточки, - Лафу взял со стола короткую стрелу с оперением, бросил в мишень и не попал. - Но дело не в этом.
  -- Я пришел по объявлению, - наконец сказал Кипусо.
  -- Догадываюсь, догадываюсь. Человек вы, смотрю, тихий. Полагаю, не броситесь на меня с кулаками. Но дело не в этом. Я предлагаю вам работу, суть которой сводится к следующему... - тараторя, господин Лафу поспешил закрыть дверь, и дальше слов его не было слышно.
  

* * *

   Ночь. Белая скульптура президента четко вырисовывается на фоне вековых лип, полукружьем обступивших пустынную площадь. В последний раз окатив памятник упругой струей из шланга, Кипусо выключил воду у фонтана, свернул в кольцо шланг и спрятал его в ящик у парапета. Затем он поднял большую корзину цветов и, сорвав с нее целлофан, поставил к подножию памятника.
   Удар был короткий и оглушительный. Памятник в глазах Кипусо взметнулся к черному небу и тут же исчез. Он упал лицом вниз. Двое парней, заломив ему назад руки, связали ремнем. Девчонка сдернула с шеи платок, упала на колени и, обхватив голову Кипусо, завязала ему глаза.
   Парни подхватили Кипусо и побежали через сквер. Девчонка впереди. Оглядываясь по сторонам, они выбежали на узкую улицу. Прижавшись к ограде, в тени каштана стояла малолитражка. Девчонка открыла заднюю дверцу. Парни проворно сунули на заднее сиденье Кипусо и залезли сами. Девчонка рванула машину с места, и через несколько секунд они скрылись за поворотом.
   У Кипусо сняли повязку с глаз, развязали руки. Двое парней уселись в кресла и задымили сигаретами. Прислонившись к дверной притолоке, скрестив руки на груди, стояла красивая девчонка с черными блестящими волосами, спадающими на плечи.
   Кипусо, потирая запястья, оглядел небольшую комнату. Он сидел на стуле за столом. Молодые люди молча рассматривали его.
   - Ну, так я слушаю. Кто вы такие и что хотите от меня? - невозмутимо обратился к ним Кипусо.
  -- Вот это да! - подскочил в кресле парень, блеснув очками в толстой роговой оправе. - Он думает, мы его сюда притащили для пресконференции.
  -- Мы отправим тебя к праотцам за твое лакейское усердие, - вмешался второй парень.
  -- Начинаю понимать. Подпольная организация молодых патриотов. Гип-гип, ура! - усмехнулся Кипусо.
  -- Заткнись! - крикнул очкарик.
  -- Как только придет шеф, твоя песенка будет спета, - сказала девчонка.
  -- Еще и шеф есть? В Кипусо закипала злость, но он сдерживался.
   Ерзая на стуле, закинув ногу на ногу, он откинулся на спинку стула.
   - Пить!
  -- Принеси ему воды, - бросил девчонке очкарик.
  -- Кофе! - крикнул Кипусо.
  -- Нет, ты смотри, какой нам попался экземпляр! - всплеснул руками очкарик.
  -- Будем гуманны, исполним его последнее желание. Принеси кофе, - сказал второй парень девчонке.
  -- И коньяк, - добавил Кипусо.
   Воцарилось молчание. Все как-то особенно пристально смотрели на Кипусо.
  -- Ладно, и коньяк, - медленно проговорил второй парень, и девчонка вышла из комнаты.
  -- Сигарету! - тоном приказа сказал Кипусо.
   Второй парень протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой.
  -- Благодарю, - Кипусо встал, взял в руки гитару, но тут очкарик подлетел к нему и выхватил гитару из рук.
  -- Не трогать!
   Кипусо молниеносно сбил его с ног. Второй кинулся к нему. Кипусо свалил его на стол. Вбежала девчонка и сзади повисла на нем. Парни вскочили на ноги и, заломив ему руки, вытолкнули в коридор. Кипусо пытался вырваться, но парни крепко его держали. Девчонка открыла дверь, они впихнули Кипусо в узкую комнату и тут же закрыли на ключ.
   Помещение с маленьким окошком походило на чулан или кладовку. Кипусо уселся на ящик из-под консервов и задумался. Отблески уличного фонаря скупо проникали в помещение. И вдруг Кипусо поднял голову, он почувствовал, что здесь еще кто-то есть, и обернулся. Вдоль стены на полу рядышком сидели уже знакомые нам депутаты. Правда, ряды их очень поредели.
   На Кипусо тревожно уставились министр без портфеля, профессор истории и долговязый депутат, вытянутые ноги которого почти касались противоположной стены. Кипусо поднялся с ящика и, закинув за спину руки, стал медленно прохаживаться по комнате. Долговязый депутат подобрал ноги. Профессор истории наклонился к уху министра без портфеля и зашептал:
  -- Надо полагать, этот тип - подсадная утка.
  -- Причем тут утка? - шепотом отозвался министр без портфеля.
  -- Это один из провокационных методов, существующий в тюремной практике.
  -- Но мы-то не в тюрьме, - недовольно отозвался долговязый депутат.
  -- Не имеет значения. У вас нет никакого воображения, - ответил профессор и, замолчав, взглянул на ходившего Кипусо.
   Тот остановился и, приподняв руку, наконец сказал:
  -- Приветствую вас, господа.
  -- Здравствуйте, - недружно ответили депутаты.
  -- Сопляки обещают отправить нас к праотцам, - указав большим пальцем на дверь, тихо сказал Кипусо.
  -- Мы будем протестовать! - вскочил на ноги министр без портфеля. - Это нарушение элементарных норм морали, а с юридической точки зрения, мы имеем право на защиту!
  -- Бросьте, - махнул рукой Кипусо. - Если эта генеральская шпана пришла к власти и все партии объявила вне закона, расправляется с демократией пулей и концлагерями, то этим ребятам ничего не остается, как тоже кое-кого пощелкать в защиту демократии. Вот это и есть элементарный закон морали.
  -- Нас тоже упразднили, - вмешался профессор истории. - Мы депутаты от либеральной партии. Теперь, разумеется, бывшие. И наша партия, всем это известно, стояла на демократической платформе.
  -- Помню. Помню. В газете как-то была большая фотография: министр социального обеспечения в рабочих кварталах...
  -- К вашим услугам, - с видимым удовольствием шаркнул ножкой министр без портфеля. - Я, действительно, тогда был министром социального обеспечения.
  -- Вот, не думал, не гадал, а судьба свела меня, хотя и с бывшим, но министром, - засмеялся Кипусо. - Вы на той фотографии девчушке рабочего дарите коробку конфет.
  -- Совершенно верно, - улыбнулся министр без портфеля.
  -- А потом в рабочем квартале развернулось строительство домов, и они росли как грибы, - улыбка не сходила с губ Кипусо.
  -- Мы тогда утвердили через парламент большие ассигнования. Рабочие жили в тяжелых условиях, - заторопился долговязый депутат.
  -- Временно семьи рабочих переселили в двухэтажные дома барачного типа с одной кухней на шесть семей и с одной ванной. И когда на месте снесенных лачуг рабочих выросли красивые многоэтажные дома со всеми удобствами, вы с неподражаемой добротой распахнули настежь двери перед семьями рабочих. Но они оказались неблагодарными и не переселились в эти новые дома. А вскоре в вашей газете "Ухо" появилась статья о психологии человека, как над ним давлеет сила привычки. И всякий бред о традициях быта. Там, в частности, писалось, как дорого бывает человеку порой самое неуютное жилье, в стенах которого он прожил долгую жизнь. Были там и горе, и радость, и оно, это жилище, становится частью его самого.
  -- Но они действительно отказались вселяться в дома, - возмутился министр без портфеля.
  -- Да, отказались! Но было маленькое "но". Вы забыли, господа, какая была плата за квартиры в этих прекрасных домах. Все было рассчитано заранее. Вскоре дома были заселены всякой богатой швалью, и вы, совладельцы, имели отличные доходы. Так о какой же демократии вы говорите?
  -- Вы подсадная утка! - рассвирепел профессор истории.
  -- Вас подбросили к нам для провокации! - вторил ему долговязый депутат.
  -- Кто вы такой, отвечайте! - наседал на Кипусо министр без портфеля.
  -- Не орать! Назад! -Кипусо замахнулся ящиком.
   Депутаты снова уселись на пол рядком вдоль стены и засопели. Кипусо уселся на ящик.
  -- У кого есть часы? Который час?
   Долговязый долго на руке рассматривал часы:
  -- Без четверти два.
  -- Какая жуткая ночь, - вздохнул профессор истории.
  -- Кипусо вытянул ноги. Прислонился головой о стену и прикрыл глаза.
  -- Невольно вспомнишь великого Шекспира: "Молилась ли ты ночь, Дездемона?"
   Депутаты с ужасом уставились на Кипусо.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"