Аннотация: Новогодний мистический. 4-5 место на конкурсе рождественского детектива "РД-10(2015)"
Фауст в бутылке
(мистический детектив)
***
- Будь перед Рождеством в Назарее такая погода, - заметил Старый, - хрен бы волхвы увидели на небе путеводную звезду
Нам оставалось только согласиться.
Незнакомая платформа встретила нас ласково и приветливо. Начало положил заряд мокрого снега в наши физиономии, что мы приветствовали на все лады с искренним восхищением. Удовольствие закрепил промозглый ветерок.
Но еще большую радость мы испытали, когда увидели название станции.
- Разубедите меня, - с мольбой попросил Карел. - Куличкино.
- А надо? - спросил Молчун.
- А надо Курочкино, - мрачно ответил Старый. - Кто первый сказал: "нам выходить"?
Электричка между тем растворялась в сероватой дымке, радостно постукивая колесами.
- А следующая скоро? - осведомился Молчун.
- Костян, ответь человеку, - попросил Старый.
- Скоро, - сказал я. - Завтра, в это же время.
Новый год стремительно накрывался медным тазом, и мы это уже поняли.
И тут меня осенило.
- А чего мы вообще страдаем? Это же Куличкино? Вы что, забыли? Здесь же...
Старый просветлел.
- Парни, у нас появился шанс! - и полез за телефоном.
***
- Долго еще переться? - спросил Карел.
Мы играли в интересную игру - "пройдись по скользким шпалам и упади как можно смешнее". Парни на ходу делились впечатлениями, предсказуемо используя физиологическую терминологию для оценки событий. Молчал лишь я, мучительно вспоминая, кто из них посоветовал мне взять с собой лыжи.
- Сейчас свернем в лес, - обнадежил Старый. - А там рукой подать.
И свернули. На опушке леса сидел на пеньке мужик, похожий на партизана 1812 года розлива. У ног лежала свежесрубленная елка.
- Что, дядя, браконьерствуем? - крикнул Молчун. - А если егерь пройдет?
- Я сам егерь, - грустно просипел дядя. - Елочку не желаете?
- Коррупция уходит в леса, - прокомментировал Карел. - Надо за это выпить!
- Я - за! - отозвался Старый.
Засмотревшись на мужика, я поскользнулся и уронил лыжи в грязь.
- Черт!
- Не кличь, явится, - сказал егерь, он же браконьер.
- Так прямо сразу и явится?
- Не сразу, - ответил мужик так же грустно. - Захотеть надо. Только потом не отвяжется.
Старый сторговался с мужиком и перекинул елочку через плечо.
- А лыжи у тебя хорошие, - просипел егерь. - Красиво падают.
Остроумие синеносого аборигена было настолько неожиданным, что я не сразу нашел, что ответить.
- Иди к черту, дядя, - ласково послал я. - За новой елочкой.
- Дядя, ты мракобес, - констатировал я. - И браконьер. Прощай, не простудись на пенечке.
- И тебя храни Господь, - грустно ответил мужик.
***
Первый тост был, естественно, "за нас, мужики!" Внутри сразу потеплело, стало светло и радостно. А снаружи было и так неплохо, потому что к нашему приходу Котофеич натопил свой сарай.
То, что мы ошиблись остановкой так удачно, было невероятным везением. И еще большим везением была привычка нашего приятеля встречать Новый год на даче.
После первой я потащился вслед за хозяином, чтобы с глаз долой пристроить лыжи. Они прекрасно разместились под навесом среди дров, за что Котофеич на правах радушного хозяина нагрузил меня этими дровами до самого носа.
- Печку кормить надо, - пояснил Котофеич.
- Ага! - согласился я, дипломатично уронив ему на ногу только одно полено.
Второй тост был "за альма-матер".
- Стоя, - заявил Старый.
- Лежа! - заорал Молчун и откинулся на диван. Мы с Карелом тут же почтительно поставили на него стаканчики. Котофеич всхлипнул.
- Э-э... от нас, типа, ушел, и все такое... - начал Старый.
- Ребята, вы чего? - испугался Молчун. - Стоя, так стоя.
Веселье плавно перетекло в темное время суток.
Мы дважды выходили под открытое небо именно за тем, о чем можно подумать, а заодно полюбоваться на черно-серый небосвод без единой звездочки, подставив лица под нежные прикосновения мокрых снежинок.
На высокой елке, что росла прямо у крыльца, Карел увидел звезду. После короткого консилиума мы решили ее сбить и начали искать подходящие снаряды. Швырять дрова Котофеич категорически запретил и, коварно улыбаясь, принес мои лыжи с палками. Я возмутился, и парни согласились, что кидаться спортивным инвентарем по естественным зеленым насаждениям - это варварство. Но не успел я отвернуться по своим делам, как обнаружил лыжи, висящими высоко на ветках.
- Какие же вы негодяи...
- Правильно, - согласился Карел. - Надо за это выпить.
- Я - за! - сказал Старый, и мы вернулись в дом.
В какой-то момент Карел и Молчун чуть не подрались, не желая уступать друг другу право очередного тоста. Тогда слово взял Котофеич.
- Мужики! - сказал он, и все замерли с ощущением чего-то важного. - Бывшие сокурсники! Товарищи по борьбе с этим... как его...
- Это не важно, - помог ему Старый. - Дальше.
- Не сбивай меня, - заплетаясь, попросил Котофеич. - Я все прекрасно помню. Помню даже, где Молчун прятал конспект во время экзаменов.
- Только зимой, - покраснел Молчун.
- Единственное, что я не помню, - грустно заключил Котофеич, покачиваясь. - Это что я хотел сказать...
- Костян, скажи тост, - попросил Старый. Я поднял стаканчик.
- За Деда Мороза!
Все выпили, а Карел заплакал:
- Душевно!
- Мужики! - громко спросил Молчун. - А какое сегодня число?
- Сегодня у нас тридцатое декабря, - сообщил Старый.
- Да? А когда же будет тридцать первое? - удивился Молчун.
Мы не нашлись, что ему ответить.
***
Все случилось глубокой ночью.
Мы успели употребить содержимое всех бутылок первой сумки. Вторая сумка стояла раскрытая, и среди ее матчасти наблюдался явный недобор.
- Завтра нас ждет великая сушь, - констатировал Котофеич.
Карел равномерно покачивался из стороны в сторону на табуретке, не реагируя на внешние раздражители. Каждый его наклон влево сопровождался легким стуком головой о шкаф.
Старый и Молчун дрыхли на диване. Молчун вырубился первым, поэтому смог занять больше места. Старый ненадежно расположился на самом краю.
Как два заговорщика, мы с Котофеичем склонились над спортивной сумкой, из которой торчали горлышки, словно ракеты из секретных стартовых шахт.
За моей спиной потрескивала дровами печка.
- Эти драгоценные сосуды надо сохранить, - заявил я. - Когда эти мурзики утром проснутся, - я махнул рукой в сторону наших временно невменяемых товарищей, - то первым делом... И на Новый год нам не хватит!
- Надо спрятать, - сказал Котофеич.
Он попытался взять сумку, но его рука наткнулась на мою.
- Сэр, - сказал я. - Из достоверных источников стало известно, что вы безнадежно пьяны и не в состоянии...
Я резко дернул сумку на себя, не удержался и завалился на спину. Сумка полетела дальше меня. Но не дальше печки.
Странно, но от грохота разбиваемых бутылок не проснулись ни Старый, ни Молчун. Карел втянул носом амбре, мгновенно наполнившее комнату, и, блаженно улыбнувшись, уронил себя на топчан.
- Спрятали, - выдохнул Котофеич.
- Черт меня подери... - сказал я.
Исследование места катастрофы дало неутешительные выводы. Целой посуды в сумке не осталось. Водочная лужа впитывалась в деревянный пол, и не было никакой надежды на лучшую жизнь.
- Давай выжмем в какую-нибудь кастрюлю, - предложил я. - Должен быть выход.
- Трубы горят? - недружелюбно спросил Котофеич.
Я с трудом поднялся, опираясь на печку.
- Такой сушняк, что я прямо сейчас черту душу бы продал... За глоток. Или стакан. Нет, лучше сразу за ящик...
- Полцарства за коня, - проворчал Котофеич.
- А я продам, - во мне проснулась непонятная решимость. - Где черт? А подать сюда...
Я бросился к входной двери.
- Костян, стой! У тебя что, белочка?
Распахнув дверь, я вылетел наружу и сразу столкнулся со столбом.
Столб упал, я тоже. Сидя на пятой точке, я обнаружил, что у столба есть две ноги, а на голове узкополая шляпа не по сезону.
- Здравствуйте, - незнакомец прикоснулся двумя пальцами к шляпе. При свете фонаря я разглядел остренькую бородку без усов. - А я к вам. По экстренному вызову.
- Чего сказал? - не понял я. - Самолетом не ошибся, дон Педро?
- Костян? - спросил меня незнакомец. - "Выпить и побыстрее"?
Сидеть было холодно и неприятно, и я предпринял попытку встать.
- Откуда знаешь?
- Работа такая, - сообщил незнакомец, снимая шляпу. Под ней обнаружились аккуратные прямые рога. Я застыл в позе на четвереньках.
- Э... вообще-то я вроде как атеист..., - начал я, но рогатый перебил:
- Я вроде как тоже. Давайте зайдем в дом и обсудим условия договора. Не волнуйтесь, у нас честный бизнес. Пять тысяч лет в сфере услуг. Еще никто не посмел пожаловаться.
При виде рогов у пришельца Котофеич впал в ступор. Черт огляделся, принюхался и удовлетворенно крякнул.
- Ну-с, мне повезло с вами, а вам повезло со мной. Специально для встречи Нового года я готов предоставить вам праздничный набор.
- Чего?
- Все отработано и соответствует отраслевому стандарту, - сообщил черт. - Прошу удостовериться. - Он извлек из черной кожаной папки рекламный проспект. - Набор для встречи Нового года. Водка, сорок градусов, из экологически чистых продуктов, двадцать бутылок по ноль пять литра. Сок томатный, четыре пакета. Банка маринованных огурцов, конфеты с начинкой. Можно поменять на карамельки.
- Это кто? - сдавленно спросил Котофеич.
- По-моему, - ответил я. - Это и есть белая горячка.
- Обратите внимание на ваш стол, - попросил черт, он же бред нашего воспаленного воображения. И мы увидели посередине стола бутылку с прозрачной жидкостью и вполне однозначной этикеткой.
- В целях упрощения диалога фирма предоставляет бета-версию предлагаемой услуги, - сообщил черт. - Отпробуйте. Разумеется, в счет заказа.
Котофеич осторожно взял бутылку, со щелчком открутил пробку и понюхал. Затем деловито достал три новых пластиковых стаканчика и профессионально разлил грамм по пятьдесят.
- Выпей и ты из моего кубка, боярин.
- Это вы мне? - осведомился черт.
- Тебе, родной, - улыбнулся Котофеич.
- Я на работе, - гордо сказал черт. - И вообще, я пью только бургундское.
- Не получится у нас разговора, - сказал я.
- Хорошо, я выпью, - быстро сказал черт. - Дайте стаканчик.
После дегустации черт выдохнул и извлек из своей папки еще один лист.
- Это договор, экспресс-форма, - пояснил он. - Услуга оказывается сразу после подписания.
В тексте уже стояли мои паспортные данные, а также и сообщалось, что представитель фирмы, в дальнейшем именуемый "черт", обеспечивает немедленное предоставление услуги сразу после подписания оного договора господином имярек, в дальнейшем именуемым "Костян", и так далее, и так далее. Ответственность сторон, взаимные гарантии, срок действия договора - до тридцать первого декабря включительно. Буквы расплывались.
- Подписать есть чем? - спросил я. Котофеич отлепился от бутылки и изобразил лицом попытку полета мысли. Что-то внутри меня попыталось возмутиться против происходящего, но все уже неумолимо превращалось в трагический фарс.
- О, да, у нас особый метод, - сказал черт и молниеносно уколол меня в палец.
- Больно, дурак!
Черт протянул мне ручку с золотым пером.
- Моментальный забор и смешивание с чернилами, достаточно разбавить одну вашу каплю крови. Вот здесь и здесь подпишите.
Котофеич потянулся ко мне, словно пытаясь остановить, и в следующее мгновение я уже вернул ручку черту.
- Тут надо еще подумать... - начал я, но черт довольно улыбнулся.
- Думать нечего. Вы же подписали, - и сунул мне в нос лист договора.
На моих глазах чернила из красных стали коричневыми, бумага как-то пожелтела и по ней пробежала искорка.
- Услуга оказана, - провозгласил рогатый. - Можете удостовериться, если выйдите на крыльцо.
- Что-то мы не то сделали, - пробормотал Котофеич, направляясь к двери. Вернулся он с ящиком.
- Девятнадцать, - сообщил он. - Одну таки вычли, жлобы. Костян, ты как себя чувствуешь?
- Странно, - ответил я, и это было правдой. Казалось, что меня одновременно держат сотни маленьких ручек. Помотав головой, я чуть не упал.
- Прекрасно, - черт потер руки. - Сейчас я должен откланяться. Но перед этим мне необходимо рассказать, что вы должны сделать...
- Стоп, - решительно встрял Котофеич. - А обмыть сделку? Сам понимаешь - надо. Тем более, что на улице промозгло. Заболеешь еще...
И он решительно протянул черту уже наполненный стаканчик.
Сквозь пелену в глазах я пытался вчитаться в текст договора. Черт неоднократно порывался забрать у меня бумагу, но всякий раз Котофеич ему подливал и начинал рассказывать о своей нелегкой судьбе.
Не удержавшись на краю дивана, на пол свалился Старый. Он открыл глаза, потянул носом и поморщился.
- Это не печка, - сказал я, уставившись в текст договора. В самом конце мелким шрифтом шла речь об обязательствах клиента. И в моих жилах медленно застывала кровь.
- ...и обязуется до истечения указанного срока, - прочитал я вслух, - совершить над своей физической оболочкой акт насильственного характера, нанеся себе травмы, с жизнью не совместимые.
- Ты о чем? - подозрительно осведомился Старый.
- А это ос-собые условия договора, - ответил изрядно пьяный черт, с трудом выговаривая слова. - В связи со срочностью з-заказа... В дополнение к основному пункту.
Старый уставился на черта и протер глаза.
- Не исчез, - сообщил он. - Вот ты каков, северный олень...
- По меньшей мере, ты третий, кто его видит, - заметил я. - Нас уже много. За это надо выпить.
- Я - за, - согласился Старый. - А что такое "основной пункт договора"? Какого договора?
- О продаже индивидуальной метафизической субстанции, - ответил черт, заваливаясь на Котофеича, и уже с закрытыми глазами продолжил. - В просторечии, о передаче за оказанную услугу, путем аналогичного обмена или за наличный расчет человеческой души в количестве одной.
***
Ночью мне привиделся Некто в белых одеждах и лицом того самого егеря, который продал нам елочку.
Некто грустно вздыхал и говорил мне: "Каким глупым ты бываешь иногда, человек! Зачем ты вступил в сделку с Врагом рода людского? Ну, как же ты так, а?"
Мне стало неловко - действительно, как же это я? А Некто-в-белом продолжал:
"Запомни, глупый человек. Враг силен лишь своим коварством. Не забывай, глупый человек".
Я кивнул - конечно, запомнил. Несложно. Некто задумался.
"Это я сказал, об этом я предупредил... И еще одно. Веселье на Руси есть питие. Но надо знать меру, глупый человек. Можно бутылку выпить. Можно две. В крайнем случае - даже три. Но зачем же так надираться, глупый человек?"
...Проснувшись посреди ночи, в полумраке комнаты я увидел, что черт лежит лицом в тарелке. Рядом с ним стоял кто-то и рылся в папке. Я хотел позвать его, но понял, что забыл имя, и не сказав ничего, снова провалился в мерзкое постылое пьяное забытье...
***
Пробудился я позже всех. В комнате горел свет, печка громко потрескивала дровами. Со стола было убрано, а на плите печки булькала картошка, издавая приятный аромат. О вчерашнем видении не напоминало ничего.
- И впрямь, не стоило так напиваться, - произнес я и схватился за голову. Голос отдавался прямо в мозг.
- И здесь нет, - из-под стола вылез взъерошенный черт.
Захотелось перекреститься. Но, будучи полным нулем в этом вопросе, я не знал, какой рукой это делают и с какого плеча начинают.
- Я точно помню, что положил его в папку...
- Что? - я сел. Оказалось, что я лежал на топчане, и меня кто-то укрыл толстым одеялом.
- Договора нет, - сказал черт. - Нигде. Это очень плохо.
Я встал и подошел к нему.
- Шутка удалась, но пора бы закончить. Снимай рога.
- Они не снимаются, - зловеще сказал черт. - О другом думать надо. Пропал договор. А это очень плохо и для тебя, и для меня. Если это ты взял - верни.
Держась за голову, я вышел на крыльцо. Погода со вчерашнего дня резко изменилась - светило солнце сквозь тучи и подвалило еще снега.
Елочка, которую Старый купил у егеря, стояла тут же у стеночки и выглядела неважно. Наверное, как и я.
Молчун, фыркая, умывался. Котофеич лил ему в ладони горячую воду из чайника. Старый и Карел фехтовали моими лыжными палками.
- Проснулся, бедолага! - закричал Молчун. - Привет с большого бодуна! Еще плесни...
- А где... этот? - спросил Старый и получил лыжной палкой по голове.
- Случилось невероятное событие, - высунулся черт из-за двери. - Я стал жертвой кражи. Наглого беспринципного воровства.
- Парни, я ничего не понимаю, - сообщил я. - Мне так хреново... Кто помнит, что было ночью?
- Лучше объясни, что это за хрен? - сказал Карел.
- Судя по всему, это черт, - ответил я.
- Чертей не бывает.
- Не будем заострять, - попросил черт.
- Этот пряник сказал, что ты продал ему душу, - сообщил Карел. - Мы его послали, но он настаивает.
Внезапно все случившееся вспомнилось неумолимо ясно.
- Было, - упавшим голосом сказал я.
Парни застыли с открытыми ртами. Падал снег.
- Что именно было? - спросил Старый.
- А была сделка, - встрял черт. - Подписан договор с особыми условиями. А ночью этот документ кто-то из вас украл.
Карел и Старый переглянулись и синхронно сунули руки в карманы. Замер Молчун, вытиравший лицо полотенцем. Котофеич стыдливо потупился и начал поигрывать чайником.
- Моя память, - сказал Старый, - что-то подсказывает про "особые условия". Что-то очень неприятное.
- Моя память о том же подсказывает, - мрачно кивнул я. - Пока не истек срок, я должен покончить с собой любым доступным способом.
- Иди ты! - побледнел Молчун.
- Точно, - я кивнул. - Вот навернем сейчас картошечки, и сразу покончу. Котофеич, там уже почти сварилось.
- Ты пошутил? - спросил негромко Котофеич.
- Истинная правда. Сварилась картошка.
- Так, стоп, - поднял руки Карел. - Я от вас с ума тронусь. Какой-то тип нацепил рога, сунул Костяну бумажку с глупым текстом, а вы делаете вид, будто все по-настоящему! Сначала выясним простую вещь. Эй! - Карел обратился к черту. - Ты хохмач или жулик?
- Мне часто приходится сталкиваться с грубым недоверием, - высокомерно заявил черт, задрав нос. - Ставлю вас в известность, что наша фирма серьезная, филиал зарегистрирован в районной управе.
- Что же ты документами разбрасываешься, такой солидный? - удивился Карел. - Раз нет бумажки с подписью, то ты ничего предъявить не можешь. Короче, катись-ка ты, пока не надавали по рогам.
- Оставьте мои рога в покое, - нервно попросил черт. - Если бы все было так просто, наша фирма прогорела бы еще при Навуходоносоре. При заключении сделки происходит инициализация клиента для установления неразрывной связи с контрольным органом центральной канцелярии. Промежуточным звеном и двусторонним передатчиком является сотрудник, который проводил оформление. Если договор не будет утвержден до завершения рабочего дня, то связь с клиентом обнулится, а сам инициированный будет деструктурирован. Вы понимаете всю серьезность произошедшего?
- Кто-нибудь понял, что он сказал? - спросил Карел.
- Я буду... того, - пояснил я. - До конца рабочего дня. Сколько сейчас?
- Время детское, - ответил Старый. - Что это значит - деструктурирован?
- Он умрет, - сказал черт. Я громко икнул.
- Так все там будем, - возразил Молчун.
- Это произойдет сегодня, - пояснил черт. - Примерно так.
Он щелкнул зажигалкой и поднес ее к елочке, купленной у егеря. Огонь молниеносно перекинулся на ветки.
Котофеич по-тигриному прыгнул к елочке и плеснул на огонь из чайника.
- Дом спалишь!
- Это демонстрация, - сказал черт. - Но с вашим приятелем не пройдет номер с чайником. Огонь будет настоящим. И очень ярким.
Я снова икнул. Не то, чтобы поверил, но уж очень ярко загорелись ветки.
- Чтобы окончательно развеять сомнения, - продолжил черт. - Извольте убедиться. Первое: у инициированных меняются документы. Таковое свойство активно до утверждения договора в канцелярии. Документы есть?
- Паспорт, - я зашарил по карманам. - Всегда с собой, старая привычка...
- Рекомендую всем взглянуть, - сказал черт. - Очень необычно и эффектно.
В этом он оказался прав. Это действительно было эффектно. И очень необычно. Представьте, что вы открыли свой затертый паспорт, фотография в котором всегда напоминает о временах минувших. И ничего нового там невозможно увидеть в принципе. А я увидел.
На фотографии мне было лет девяносто. Смотреть на это было жутко неприятно. Но еще более неприятна была запись на соседней страничке.
"Дата смерти - 31/12". Тридцать первое декабря.
Парни столпились вокруг меня и были подавлены.
- И второе доказательство, - сказал черт. - В этом доме есть зеркало?
- В шкафу, - убито прошептал Котофеич.
Мы зашли в дом.
Я боялся смотреть в зеркало, но посмотрев, не мог оторваться.
- Красавец, - сообщил Карел. Он отражался нормально. И Котофеич - тоже. А между ними стоял древний высохший дед в моем свитере. Волосы у деда росли только на ушах и в носу.
- Теперь, когда все присутствующие убедились в правдивости моих слов, обсудим нашу проблему, - заявил черт. - Кто забрал договор?
И в этот момент Молчун обрушил ему на голову табуретку. Я провалился в темноту.
***
Очнулся от того, что к лицу мне прикладывали мокрую тряпку. Голову уже не просто ломило, она раскалывалась.
У печки на стуле сидел черт со связанными руками. Над ним с кочергой возвышался Котофеич.
- Очнулся, - сообщил Старый. Я напряг извилины и сообразил, что это про меня. Я, значит, очнулся.
- Не успел сказать, - черт заерзал на стуле, - что, являясь передаточным звеном во взаимной связи клиента и центральной канцелярии, я автоматически транслирую в обе стороны любое воздействие на себя. Включая физическое.
Я пощупал свою макушку.
- То есть били тебя, а огреб я?
- Почти, - ответил черт. - Ты получил только половинный импульс. От полного, предполагаю, ты бы мог и не очнуться.