Аннотация: Соблазн и тайные желания бывают иногда более разрушительны, чем любое оружие в галактике... (Фанфик по Warhammer 40000)
Осада началась неожиданно.
И первые её заражению подверглись городские дороги. Они вмиг забились гудящими пробками из машин, когда начался арт обстрел. Никто не мог из них выбраться, слишком большой был поток. И машины под испуганные крики своих владельцев быстро стали ими же и покидаться, продолжая стоять в длинных и хаотично выстроенных цепях, постепенно приглушая свой голдеж из динамиков, словно замолкая и смиряясь со своей участью быть взорванными артиллерийскими снарядами.
Бомбили безжалостно, в лучших традициях предателей хаоситов. Бомб и снарядов не жалели, и они огромными стаями обрушивались на город, в поисках своих целей. Рвали и крушили, превращая город в огромный кирпичный могильник с торчащими из обломков человеческими костями - останками гражданских и обороны.
Город от обстрела словно гнил. Гнил быстро, покрываясь чёрной кирпичной щетиной обломков день за днём рушившихся угрюмых готических построек, которые при всей своей величественности и крепких конструкциях не могли противостоять мощным взрывам бомб и разбушевавшемуся пламени. Который без контроля разгулялся по всему городу, медленно переходя от здания к зданию. И пожирал их, поддерживаемый дружественным басом бомб, и отравляя собой воздух, заставляя его по ветру распространять удушливый дым с копотью.
Пожар и до сих пор гуляет, даже после того как перестали бомбить.
***
Там, где разрушений было больше всего, обречённо возвышался храм бога-императора. Место это и вовсе превратилось в пустыню, усеянную грудами битого кирпича с редко торчавшими из них кусками остовов. Храм скривился, окружённый огромным рвом из обрушившихся фундаментов, но всё еще продолжал возвышаться и грозить небу своей острой и чёрной крышей как ножом, а она глухо посвистывала сквозняками через простреленные в ней дыры.
***
Прошедший день был в особенности жаркий, пожары жгли обломки и душили защитников дымом, пачкая их лица копотью и гарью, а солнце точно в сговоре с огнём высушивало и перегревало воздух в пыльной духоте. Поздно вечером, когда ночь начала пытаться зачернить всё вокруг, в чём ей яростно противостояли три голубых луны в небе, жар постепенно спал, а бушующее пламя пожарищ по кругу на горизонте стало казаться пламенем горящих полей. Так горят поля на многих имперских мирах со стандартным климатом весной, и сложно было представить, что горит не поле, а развитый город.
Ночной тьмы было немного, и кому-то её явно не доставало. Из развалин, из каждой их щели медленно стали выползать щупальца неестественной и пугающе мрачной темени. Сначала они ползли, тесно прижавшись к земле, словно испытывая страх перед храмом, к которому они направлялись. А когда они соединились, взяв его в единое кольцо, их мрак, словно воодушевившись, стал подниматься всё выше и выше. И уже через несколько минут все развалины вокруг храма были сокрыты чернотой. Из него начал доноситься топот ног, пробиравшихся через шуршавшие и осыпавшиеся обломки, и подбадривающие возгласы, а чуть позже всплыли сотни тёмных силуэтов.
Защитники в храме уже нацелились на них и ждали команды. Едва заметив образование колдовской тьмы, они подняли тревогу и заняли все окна храма. Его конструкция и так служила неплохой крепостью, да и планетарная оборона, насколько это было возможно, дополнила её за время ведения боев. Огромный склад боеприпасов, скрытый в бункере-подвале храма, обеспечивал защитников снаряжением и позволял им не волноваться по поводу боеприпасов и не жалеть их на еретиков, которые уже месяц пытались захватить храм. Их гниющие трупы, грудами скопившиеся у стен храма и валявшиеся по всему периметру, хорошо доказывали оборонные возможности храма.
- Огонь! - прозвучала команда лейтенанта, который дополнил её, взмахнув своей металлической аугментикой правой руки, крепко сжимавшей силовую саблю.
Сразу зазвучал оркестр выстрелов и засверкали вспышки стволов автоматом и лазганов. Гулко заколошматили пулемёты: на каждую сторону храма было выставлено несколько штук.
Защитники уже привыкли к этим штурмам и, заведомо зная, в каких местах будет залегать противник, стали посылать туда гранаты из барабанных гранатомётов.
Хаоситы заметались из стороны в сторону, ошеломлённые упорным огнём планетарной обороны. Они пытались стрелять по окнам, но только выдавали себя пристрелявшимся защитникам, они пытались залечь в ямах или среди развалин, но туда сразу прилетали гранаты, убивали или калечили их.
Так продолжалось почти всю ночь до рассвета. Автоматы трещали, звенели лазганы. Горы тел еретиков росли, пополняясь скатывавшимися из руин убитыми. А защитников бой, казалось, и вовсе не зацепил, из них никого не убили, только ранили несколько человек слепой стрельбой.
Но хаоситы не думали отступать, они всё бежали, не сбавляя напора, в надежде хоть как-то навредить обороне. Но многие из них падали замертво, даже не успев выстрелить.
Планетарная оборона хоть и не страдала так, как еретики, но даже такая обстановка требовала полного внимания с их стороны. Поэтому они не сразу заметили силуэты звёздных кораблей, неожиданно появившихся на фоне лун. Да и не особо интересовали они защитников своим равнодушным пребыванием в космосе.
Только когда еретики заметили их и на удивление защитников скрылись в руинах, прекратив сражение. Один из бойцов доложил лейтенанту, что в небе появились корабли. Пробежав взглядом по всем огневым точкам и убедившись, что еретики отступили, лейтенант, схватив бинокль и подозвав к себе троих сержантов, вместе с ними поднялся на крышу. Нацелив бинокль, он стал озадаченно рассматривать чёрные полоски в небе, которые выдавали себя только на фоне ярких лун. Его сухие и поцарапанные пальцы кропотливо настраивали окуляры в попытках максимально увеличить изображение и сделать его наиболее точным.
- Ничего не понятно, - огорчённо промолвил он.
И передал бинокль сержантам, а сам отошёл от окна, протирая своё вспотевшее и грязное молодое лицо. Ему было ещё только тридцать лет, а звали его Мартин.
Сержанты по очереди посмотрели, каждый настраивал бинокль по-своему в попытках приблизить изображение и разглядеть корабли. Но ни у кого из них не вышло это осуществить.
- Так, - промолвил последний сержант, - это скорее всего наши корабли.
- С чего ты вдруг решил? - спросил его предыдущий сержант, запрокинув свою кудрявую голову с крючковатым носом. Звали его Красс.
- По ним видно, что это боевые корабли. Но точно не хаоситские, потому что - почему еретики тогда бежали? - продолжил сержант с биноклем. На его грубом, морщинистом и узком лице застыло выражение тревоги, смешанной с упрямством. Флиц - так звали этого сержанта - не принимал ничьего мнения, кроме собственного.
Красс ничего ему не ответил и он передал бинокль обратно лейтенанту, а тот вернулся к окну и снова попытался опознать корабли:
- Скорее всего, наши.
- Думаете, наши? - воскликнул тот сержант, который первый взял бинокль - здоровенный детина по имени Пьер, со скуластым лицом, покрытым густой щетиной, и огромными крепкими кулаками, которыми он взмахнул и добавил: - Если это наши, то мы с ними сметём всех этих ублюдков из города!
Лейтенант ещё немного посмотрел в бинокль, потом отвёл его от глаз, безнадежно вздохнул и повернулся к сержантам:
- Если наши - то сметём, если нет - то сметут нас. Вообще всю планету погубят!
Здоровенный сержант был неугомонным. Он с безнадёжно глупым воодушевлением воскликнул:
- А что же они нас тогда месяц выкурить из храма не могут? Планета им не дастся даже с флотом - это точно!
Лицо лейтенанта слегка напряглось, воодушевление сержанта, пусть и здравое, но всё же неуместное, вызвало у него раздражение.
- Вы, сержант, не совсем понимаете, по какой причине еретики день за днём пытаются взять храм!
Другие сержанты молчали, они понимали, по каким причинам еретики пытаются взять храм целиком, но их товарищ эту причину всерьёз не принимал, хотя они уже неоднократно пытались объяснить ему, как она важна и страшна. От рядовых её вообще скрывали.
А лейтенант продолжал:
- Они давно бы его смешали с землей! Им он нужен, чтобы творить свои тёмные дела, им не часто выпадает возможность творить их на нашей святой земле, - последнее он произнес тихо, но вкрадчиво, пристально глядя на сержанта своими суровыми, большими и чёрными глазами.
Сержант потупился, раздумывая. Мысль о том, что храм императора нужен еретикам только для очернения и проявления своей дикой ненависти к святому богу всего человечества в мерзком вандализме, и что даже ради этого они готовы месяц биться за него и терпеть огромные потери, казалась ему нереальной и бессмысленной. В таком случае культисты хаоса проявляли даже большее рвение и стойкость, чем державшие удачную оборону лояльные солдаты.
- Это так, - огорчённо выдохнув, ответил здоровяк, но всё же про себя не согласился со своими товарищами и молодым лейтенантом. Он просто не мог признать столь горькую правду.
- Выставим дозорного сюда - пусть наблюдает за ними, - предложил сержант Красс.
- Да, нужно, пусть наблюдает, - согласился лейтенант, - выставите ответственного солдата, которому можно доверить наш единственный бинокль.
Так и было сделано.
Лейтенант пытался связаться хоть с кем-нибудь по рации, но даже в полевом штабе ничего не знали про эти корабли и только ещё пытались установить с ними контакт.
Луны зашли, и корабли скрылись в лучах жарящего солнца, но дозорный продолжал стоять и наблюдать за небом. Так весь день и прошёл. И только под вечер раздался радостный крик дозорного:
- Господин лейтенант! Господин лейтенант! - он в суматохе сбежал по лестнице с крыши, заботливо прижимая бинокль к груди. Но лейтенанта нигде не было, были только его сослуживцы, удивлённо обернувшиеся к нему. - Смотрите! Смотрите - летят к нам! - радостно он крикнул им и побежал дальше в поисках своего начальника.
Лейтенант попался ему не скоро, за время поисков дозорный успел обежать весь храм и вызвать среди сослуживцев суматоху своими криками: 'Там спускаются с неба капсулы!' И когда он всё же наткнулся на лейтенанта, сказать ему ничего не успел.
С северной стороны, в направлении главного скопления врага, неожиданно раздались громкие и звонкие сотрясавшие землю удары металла о кирпич, заставившие всех защитников перебежать к северным окнам. И как лейтенант ни пытался их остановить и вернуть на свои посты, ничего у него не вышло, да он и сам в итоге побежал на звук странных ударов, вдруг показавшихся ему вестниками спасения и победы в этой войне, длившейся уже восемь лет.
- Это космодесант! - весело воскликнул Пьер, первым подбежавший к окну.
Солдаты, не веря его словам, толпой бросились проверять, и к их радостному удивлению, перед их взором открылись красные дредподы космодесанта. Правда, никто из солдат не знал, что это был за орден, но он был точно лоялен империи, потому что на каждой капсуле виднелась аквилла. Возгласы радости раздались в рядах обороны, когда высокие воины в красных доспехах один за другим начали выходить из капсул.
В своих угрюмых шлемах несколько космодесантников помахали защитникам, от чего те ещё громче заликовали. Но совсем не на радость солдатам космодесантники углубились в руины, куда приземлилась основная часть их капсул.
Лейтенант сразу побежал к рации и связался со штабом. Оказалось, что штаб уже пытался выйти с ними на связь, но никто не ответил, все отвлеклись на десантирование астартес. Штаб передал, что космодесант прибыл на помощь и первая его цель - отбросить врага от храма, а потом и вовсе уничтожить осаждающих еретиков.
Уже давно лейтенант не чувствовал себя так свободно и легко, как сейчас, наконец-то у них появился шанс победить и избавить этот так долго мучившийся мир от проклятых еретиков. На его лице даже появилась улыбка. Он присел прямо на голый и грязный пол, развалился на нём, расслабляясь под радостные крики своих солдат, которые стали постепенно заглушаться мощными выстрелами болтеров.