Ещё полчаса назад она лежала в мягкой чужой постели. Рядом ласкалось чужое мужское тело. Назвать по имени? Зачем? Он был просто одним из ..., очередным, промежуточным. Но уже чужим. Она была здесь, потому что секс с ним всегда был хорош. Но в этот раз, сильно истосковавшись по ней, он долго не продержался. Всё произошло как-то в один миг. И ей было скучно. Он чувствовал себя виноватым, а ей было просто его жаль. Он больше не был жеребцом из её табуна. Его стреножили, жестоко и неумело. Позвонила его жена. Пока он шептал ей: "...люблю, скучаю, целую...", - она оделась. "Прощай",- сказала она с порога. Он выглядел растерянным. Казался каким-то маленьким. "Ты - идеальная любовница. Спасибо". Испытав минутный материнский порыв, она нежно поцеловала его в лоб: "Не грусти. Всё будет хорошо", - и она подмигнула.
Теперь она шла навстречу приветливому солнцу. Почему и этому она не покорилась? Ведь когда-то любила его безумно. И вот он согласен бросить жену, отказаться от жизненных благ и бежать с ней на край света. Ведь именно она владеет его душой. В моменты тоски и одиночества он вспоминает именно её улыбку, именно её глаза, читает именно её письма. Почему-то теперь он ей не нужен, хотя она всё ещё по-своему любит его. И всегда будет любить. Когда-то она разочаровалась в нём. Он оказался слабым, но сильные перевелись. Она была ветрена, но серьёзность была не в моде.
Она провела тонкими пальцами по прохладной коже своих монгольских скул. Во всём виноваты её предки. Они оставили ей в наследство беспокойную душу и непостоянство натуры, стремление к дикости и неприрученности. Пока никому ещё не посчастливилось завладеть её душой и телом. Хотя она, как никто, жаждала быть покорённой, прирученной, обезволенной. Ей хотелось почувствовать чьи-то острые шпоры и чью-то неоспоримую волю. Она ждала своего монгола-варвара, который наденет на неё золотую узду. Некоторые, правда, и прежде пытались. Она, казалось, покорялась. Но всегда, улучив момент, сбрасывала всадника и уносилась в дикие прерии. Она искала свой табун. Она так истосковалась по вольным поющим гривам и глухому топоту неподкованных копыт. Ей претила холёность и искусственность. Ей хотелось пить живую воду из голубых озёр. Купаться в тёплой пыли. И срывать зелёные стебли с высокогорных лугов. Тереться блестящей от горячего пота шерстью о чью-то шею. Обнюхивать трепещущими ноздрями длинные морды жеребцов. И прясть ушами, услышав далёкий лай собак. Чтоб сорваться и понестись размашистым галопом в бесконечность.
Она остановилась. Кто-то позвал её? Оглянулась. Нет. Померещилось. Ей хотелось бы, чтоб кто-то позвал её. Но, увы. Вечно стремясь к одиночеству, она сама более всего страдала от него. Она открыла записную книжку: Саша, Олег.... Какая разница? Пусть будет Саша. Она позвонила и, получив радостное приглашение, согласилась приехать. Этим вечером она тоже не будет одна. Она взяла такси и поехала к одному из ..., очередному, промежуточному....