По улице обманчиво кралась весна. Она с протяжным стоном бежала по моим следам и лизала мою окровавленную душу. И мне захотелось грубо ударить её стертым каблуком. Пусть знает своё место! Да и не унять ей мою долгую, тягучую, как изжеванная жевачка, боль! Не унять ей мою наступившую на горло усталось! Не унять ей изводящую меня тревогу и душащую тоску!
О, весна, лучше возьми моё сердце! Только дай мне смертельный покой! На, возьми! Я отдаю его тебе без сожаления! Тебе оно послужит лучше, чем мне. Пусть оно избавит тебя от мучительного голода!
О, друг мой! Ты больше не скулишь! Ты спишь в сытом изнеможении! Но что тебе снится? О, уволь меня знать об этом. Меня ужасают мысли о твоих снах! Не мои ли кошмары заставляют содрогаться твои веки и оставляют белесую изморозь на черных крышах? И отчего подснежники так безрадостно уткнулись взглядом в черную землю? Бедные дети весны! За что вам моя мука?
О, есть за что! За чуткость. За нежность. За ранимость. Мука всегда даётся способным выстрадать её. Мука может быть радостью, даже достижением! Не каждый способен принять её! Не каждый! Но вы несёте её с неотразимой гордостью. И я спокойно могу уйти! Ведь моя мука не умрёт со мной! Она вселится в сердце каждого, кто обронит свой неосторожный взглят на ваши зеленовато-белые головки. О невинные дети весны! Подснежники!