Обычный осенний день. На календаре красуется надпись, знаменующая начало учебного
года. Всем пора в школу.
Я подскочила с кровати после первого сигнала будильника, только что прозвеневшего,
и торопливо начала собираться на торжественную линейку, посвящённую первому сентября. Просто не хотелось опаздывать на такое важное мероприятие.
Расскажу пока о себе. Меня зовут Элаиза Сильвер, и я обычная, ничем не примечательная девчонка, которую многие называют "с причудами". Мне четырнадцать лет и я учусь на "отлично" в школе N 1 в Калируосе, в штате Олистор .
Но помимо уроков, я танцую, пою, изучаю углубленно английский и ещё дополнительно
несколько языков. Наверно где-то в глубине души я чувствую необходимость быть во
всем лучшей. Из-за этого, я думаю, все называют меня ботаником, заучкой и пихают
чуть ли не по всей школе. Если я подхожу к одноклассникам, которые говорят о чём-
либо между собой, то те просто меня будто не замечают, по крайней мере, я считаю,
делают вид.
Так же поступают и другие ребята из школы. Может, у них заговор?
Но ведь я - не заучка. Да и мой внешний вид вне школы, то так особо не назовешь. У
меня на голове волосы сложены в аккуратный хвостик или косичку, когда иду в школу.
После, либо вне школы волосы всегда распущены, я не люблю хвостики и косички.
Одежда у меня различная: платья разной длины и фасона, различные шорты, майки,
футболки. Внизу шкафов, где находится полный арсенал одежды, у меня очень много
различной обуви на любой случай. На вешалках вместе с платьями висят плащи и куртки.
Без дискотек жить не могу. Накрашусь, оденусь в нужную мне одежду (каждый раз
что-нибудь новое) и иду веселиться! Каждый раз ко мне подходят симпатичные парни,
хотят со мной познакомиться, приглашают танцевать и даже иногда провожают до дома,
но ни один из них мне не приглянулся. Ни один из них не походил ни на одного из героев
вампирских романов, которые я обожаю и жить без них не могу. И это, по-вашему, делает меня похожей на отличницу?!
Тем не менее, я особо не расстраиваюсь, когда все ребята в школе меня не замечают. Я
даже мирюсь со своим положением и на переменках, пока все общаются между собой, я
почитываю вампирские романы, стоя где-нибудь в стороне от сверстников, не обращая
внимания на высмеивание меня перед всей школой. Неудивительно, что мне казалось,
что все против меня.
Но, как оказалось, это было не так. За меня был дружный учительский коллектив во
главе с директором.
Выяснила это я в пятом ещё классе, когда, однажды, на одном из уроков, за меня заступилась наша классная руководительница (кому интересно - учитель родного языка) после моего подробного ответа у доски. Ведь после этого ответа дети начали называть
меня гадкими словами и кидать в меня чем только можно было. Но миссис Хорсес,
женщина с милым полуовальным личиком с большими голубыми глазами, в которых
можно было проследить мягкость и даже кротость, но в то же время ответственность и
даже иногда жёсткость, обладавшая стройным телосложением и достаточно "тяжёлыми" руками, наказала одноклассников и сказала, что так делать нельзя.
Вскоре, после этого происшествия, произошедшего на уроке русского, миссис Хорсес
подошла к заместителю директора, проходящему как раз мимо нашего родного кабинета, и что-то шепнула ему на ухо. И сразу же после уроков в том же самом кабинете состоялся экстренный педсовет, на котором было сказано о сохранении моей безопасности не только как самой лучшей ученицы школы (я сама сначала не могла в это поверить), но и как хорошего человека, с которым можно было обсудить многие темы. Как
я это поняла? А поняла я это с того момента, когда на следующий день директор нашей
школы, мистер Голдмен (мужчина тридцати пяти лет с приятной внешностью, чёрными
коротко выстриженными волосами, почти овальным лицом, на котором карие глаза показывали спокойствие) подозвал меня к себе перед первым уроком ( я просто прихожу в
школу за полчаса до уроков).
Приведя меня в кабинет и закрыв дверь, мистер Голдмен сел за своё место и предложил
мне сесть напротив. После долгих минут молчания директор посмотрел внимательно на
меня и спокойно спросил:
- Ну, Элаиза, рассказывай, как поживаешь? - наш директор не любил, можно даже сказать, не переносил жаргон. Он считал, что это верх неприличия, как и мат, ведь культура речи в нашей школе достаточно важна не только для нас, учеников, как для молодого
поколения, но и для учителей, работавших здесь.
- Я бы не хотела об этом говорить, мне больно даже вспоминать об этом. - ответила я и
вздохнула.
Тут я будто почувствовала, как у Джерри Голдмена (так зовут директора) сильнее забилось сердце. Он смотрел на меня даже с каким-то волнением и так же взволнованно произнёс:
- Я понимаю, какого тебе. Меня тоже в твоём возрасте высмеивали сверстники. Ведь я тоже был отличником. - мистер Голдмен встал со стула и подошёл ко мне.
- Правда? - я тоже встала со своего места.
- Можешь себе представить. Но сейчас не об этом. Ты наша лучшая ученица, да я думаю, ты и сама это прекрасно знаешь. Поэтому весь наш учительский состав во главе со мной будет тебя защищать от всех напастей учеников нашей школы. Ты же понимаешь важность отличников нашей школы. У нас же в этом очень много хорошистов, но ты, ты наша единственная гордость нашей школы, и мы все хотим, чтобы ты была в безопасности. Ну и конечно же, ты очень интересный и нужный обществу человек.
- Вы правда так думаете? - спросила я сквозь слёзы. - Я действительно интересный человек?
- Ну конечно, без тебя жизнь нашей школы угасла бы. - мягко подтвердил Голдмен. - Поверь, любой бы учитель хотел бы иметь такую ученицу, как ты.
Каково было моё удивление, когда, вместо того, чтобы наорать на меня за то, что я плачу (у нас некоторые учителя так иногда делают), мистер Голдмен начал меня успокаивать. Он прижал меня к себе будто собственного ребёнка и начал гладить по голове, говоря:
- Не плачь, Элаиза, я рядом, всё хорошо. Мы с завучами и учителями не дадим тебя в обиду, я обещаю. Твоя жизнь изменится. - директор Голдмен достал из кармана своего пиджака платок и вытер мне слёзы. - Я знаю, ты умненькая девочка. Ладно, тебя уже
наверно, дома заждались. До завтра. И, кстати, говори мне всегда, если кто-либо из школьников тебя тронет, не держи боль в себе - это может ещё больше навредить. Я мигом разберусь.
Я и мистер Голдмен на этом попрощались.
На следующий день произошло всё именно так, как сказал директор...
Сейчас, в мои четырнадцать, меня также любит директор и его команда учителей, ценят
меня и защищают от напастей учеников.
Мистеру Голдмену стало уже тридцать девять лет, но его характер и манера одеваться
остались такими же, как и раньше. Да и учителя, пусть и стали старше, но остались такими же милыми, как и тогда, четыре года назад.
Я вовремя закончила воспоминания. Одетая в нарядную форму, я стояла перед зеркалом и заплетала мои светлые волосы в аккуратный хвостик.
Закончив приготовление, я взглянула на часы в надежде, что не опоздаю. Ведь в этом году я перехожу в седьмой класс, а там поблажек нет, особенно когда ты опаздываешь.
Когда я на часах увидела, что до торжества всего полчаса, я просто была в ужасе. Было так тихо, что, казалось, что никого не было дома. Схватив сумку, я ринулась к выходу, надела верхнюю одежду - пальто и средней высоты сапоги, вытащила из кармана ключи и, открыв ими двери и, не позавтракав, побежала в школу, предварительно закрыв дверь.
Школа находится примерно в сорока метрах от дома (мы живём почти в центре штата),
поэтому я решила не рисковать и пошла на автобусную остановку. Оставалось всего
двадцать минут до линейки, а моего автобуса не было. В животе бурчало от голода, но я
терпела, что есть мочи и ждала автобус. Наконец он приехал, я побежала и села на свободное место.
У нас обычный город, дома в основном в стиле Барокко, много памятников архитектуры и все всё время куда-то спешат.
В городе обычно каждый день из-за спешек людей жуткие пробки - большинство населения любят водить машины. Мне не повезло, ведь попала я в одну из таких пробок.
Пока я сидела в автобусе и ждала, пока рассосётся пробка - у нас в Калируосе пробки
практически во всём городе, у школы все уже собрались. Классы, с первого по одиннадцатый, стояли на своих местах рядом со своими классными руководителями. Откуда я знаю, что будет дальше? У нас линейки в каждом году ничем друг от друга не отлича-
ются. Директор с завучами и пришедшими на торжество учителями стояли возле
крыльца.
Оставалось пять минут до начала линейки, а машины всё так же организовывали пробку. Несмотря на то, что до школы оставалась пара метров, я не могла больше ждать,
поэтому попросила водителя открыть дверь и, выскочив из автобуса, понеслась в школу
изо всех ног. В животе все так же бурчало от голода, но я старалась не обращать на это
внимания. Я продолжала нестись в школу.
Погода оставалась достаточно солнечной после, собственно, жаркого лета, несмотря на
осень. Легкий ветерок обдувает меня, да и не только меня - весь наш городок. Но он
мне, тем не менее, не помогает, ведь, помимо голода, меня хочет остановить подташнивание и лёгкое головокружение, которое я чувствую в этот момент. Я остановилась и вздохнула с облегчением: на горизонте показалась школа, моя любимая школа! Мой спаситель! И я побежала туда с намерением не опоздать, хоть и оставалась минута.
Пока я бежала, как могла, до школы, директор Голдмен вышел из кабинета и, выйдя на
крыльцо школы, увидел, что учителя ещё больше стали беспокоиться. Обратился к стоящим рядом учителям:
- Извините, но я не понимаю, что тут произошло. - сказал мужчина, почесав затылок. -
я всего на пару минут ушёл. Ладно, пора начинать линейку.
- Элаиза не пришла, - сказала миссис Лориццо, учительница истории, женщина достаточно высокого роста (189 см!), худенькая, с овальным лицом, одетая в неброское сероватого оттенка платье и почти такие же туфли. - может, с ней что-нибудь случилось?
Она ведь ни разу не опаздывала ни на одну линейку!
- Да и не только на линейку. - поправила, казалось бы, женщину миссис Беккерс, ничем
не отличавшаяся от миссис Лориццо (только была ниже и полнее и одевалась почему-то
во всё пёстрое), учительница географии. - Вообще на все мероприятия! И на уроки!
( Голдмену) Вы же не думаете, что Элаиза прогуливает?
- Нет, ведь она прилежная девочка, ведь я же сам веду у её класса алгебру с геометрией.
Элаиза сложные задачки щёлкает как орешки. Ладно, пора начинать. - сказал мистер Голдмен, тяжело вздохнув, будто таскал грузы, а не говорил по телефону, и дал знак миссис Тэтчер, завучу с большой буквы (кстати, она была достаточно подвижной, несмотря на ей достаточно приличный возраст - пятьдесят лет. Одевалась тоже достойно!) для начала торжества.
Прозвучал гимн школы - его придумали ещё с самого открытия школы (у нас так всегда
принято), затем завуч начала свою речь.
Я в это время подбежала к воротам школы. Хоть и прошло пять минут, но я слышала
очень отчётливые слова нашей миссис Тэтчер. Я уже, хоть и с большим трудом, но добежала до своего класса; одноклассники будто и не заметили меня.
Тут же я заметила то, что не могло не остаться незамеченным - взволнованный взгляд директора Голдмена, который заметил меня, ещё бегущей к классу. Мужчина, наверное
заметил мой бледный цвет лица и понял, что я не просто опоздала, а забыла ещё что-то
сделать, что-то очень важное. Голдмен хотел было подойти ко мне, как вдруг ему дали
слово, и, опять тяжело вздохнув, вышел к микрофону.
Когда только мистер Голдмен подошёл к микрофону, все сразу замолчали: все любили,
почетали и уважали нашего директора.
Линейка продолжалась ещё полчаса. Я старалась держаться, но не получалось - голод,
по-моему, уже начал мной управлять. У меня кружилась голова, к горлу подступала
тошнота, тряслись колени, но я старалась держаться, ведь я любила свою школу и была
готова ради неё на всё. Хоть пойти на криминал.
Директор Голдмен окончил свою речь и, подойдя к одной из завучей (всего их у нас
было четыре), шепнул ей что-то на ухо. Та кивнула головой, и мужчина зашёл в школу.
Пока он заходил, на сцену выбежали нарядно одетые мальчики с девочками и стали
кружиться под мелодичную музыку вальса. А вообще-то, линейка получилась очень
даже интересной!
Окончание торжества. Завуч Мэри, милая молодая женщина с ярко-жёлтыми очень
бросающимися в глаза волосами, одетая в синюю блузку и розовый жакет, которые вообще не сочетаемы; снизу клетчатая до колен юбка, под которой "красовались" чёрно-белые в ромбик туфли на высокой платформе, протараторила:
- Девочки и мальчики, пора вам зайти в школу и посмотреть на ваши классы, какие они
стали чистенькие и шелковистенькие. Начнём с младшеньких, они ж у нас такие сюси-пуси!!! - как же меня раздражает её речь, очень сильно схожая с речью Маргарет! Кто
такая Маргарет я расскажу вам несколько позже.
Я не могла дождаться, когда запустят наш класс. Директор Голдмен пришёл, но увидев,
что классы потихоньку двигаются внутрь школы, решил остаться внутри. Наконец запустили и нас. Я двигала ногами, как могла. Мистер Голдмен при виде меня подошёл к нашему классу и быстро выхватил меня из толпы. Отошёл со мной к раздевалкам и,
осмотревшись вокруг в надежде, что никто не подслушивает (разговоры директора Голдмена ученики, из-за уважения к нему, никогда не подслушивали), спросил:
- Что с тобой? Я наблюдал за тобой на линейке. У тебя бледный вид. Что-то случилось? - Голдмен внимательно смотрел на меня.
- Я просто не хотела опоздать в школу, поэтому, подготовившись к первому сентября, я побежала на автобусную остановку. Думала, что успею. Но пробка помешала мне, а
оставалось всего полчаса до начала, а потом... - я не смогла договорить от слабости.
Мистер Голдмен покачал головой . - Ты же знаешь, что ты не сделала самого главного
- не запаслась энергией, а ведь энергия необходима нашему организму.
- Я просто не хотела опаздывать. - слабо повторила я. - Вы понимаете, что я люблю
школу и готова на всё ради неё и её благополучия?
- Я понял это ещё с первого дня твоего прихода в нашу школу. - директор попытался
улыбнутся, но улыбка на фоне волнения получилась вымученной. - Пойдём ко мне в кабинет, у меня кое-что есть для тебя. Ты сможешь идти сама?
- Надеюсь... - вздохнула я, почувствовав, как подгибаются ноги.
Мы дошли до кабинета директора. То есть, полпути я шла сама, как могла, полпути мне
помогал мистер Голдмен. В кабинете Голдмен усадил меня за нормального для его кабинета, что был чуть больше среднего, стол, помельтешил передо мной и, наконец, сказал:
- Элаиза, милая, я понимаю твою настойчивость, когда ты настаиваешь на своём мнении, уважаю крепкий характер, пусть он проявляется не в моём присутствии, ценю всё то, что ты делаешь для школы. Но я не могу понять твоего отношения к здоровью: ты поздно ложишься, рано встаёшь и почти ничего не ешь с утра. - в голосе Голдмена слышалось беспокойство. Откуда ему это известно? - Делая другим добро, ты не должна забывать о себе. Надеюсь, ты учтёшь это на будущее, а пока держи, наберись энергии.
С этими словами мужчина достал из шкафа булочку и бутылочку сока, протянув всё
это мне. Я была в шоке:
- Что вы, что вы! Я...
- Ничего и слышать не хочу! - крикнул было Голдмен, но, поняв, что делает что-то не так, смягчил тон. - Ты очень важна всем нам. Да и вообще, видела бы ты себя в зеркале - на тебе лица нет. Поешь, легче станет.
Что мне оставалось делать? Я взяла в руки булочку и откусила кусочек - мне действительно полегчало. И я продолжила трапезу.
Мистер Голдмен за всем этим вполне нормально наблюдал. А когда я поела и встала со
стула, Голдмен подошёл ко мне и спросил:
- Тебе полегчало?
- Да, мистер Голдмен. Ничего, что я вас так называю? А не как все остальные - дирек-
тор...
- Ничего, - засмеялся директор. - главное, чтобы тебе было со мной комфортно. Да и не
только со мной - со всеми учителями. Ладно, пошли в класс. Нас там, наверное, уже
заждались.
- Вас точно, меня - не знаю. Вы им нужней, чем я. - тяжело вздохнула я.
- Да ладно тебе, Элаиза. - мягко возразил Голдмен - Это ещё ничего не значит, поверь
мне.
С этими словами он подошёл к двери и открыл её, пропуская меня вперёд.
- Может, мне не идти? - усомнилась я.
- Брось дурить. Не бойся - ты ведь знаешь, как дети меня уважают. - подтолкнул меня
профессор.
Математика проходила довольно хорошо. Профессор Голдмен объяснял нам новую
тему, мы (не знаю, как остальные, я - уж точно!) всё слушали и пытались воспринимать...
Вот и уроки по полчаса кончились. Я пошла к раздевалке, оделась и вышла на улицу.
Погода оставалась такой же солнечной. Несмотря на это солнце и начало нового учебного года, которому я должна была радоваться, я была задумчивой и даже какой-то грустной. Я шла и думала о том, что мне может ещё преподнести эта странная и сложная для нашего понимания вещь - судьба...
Глава 2
Хорошо, что второе сентября - воскресенье. Ведь воскресенье - день, когда можно отдохнуть трудящимся и отличникам в школе и ещё один лишний день для лентяйничества двоечникам. Хоть и стало холодать, солнце стало чаще прятаться, но это был даже стимул для отдыха - больше ничего не хочется, кроме того, как спать.
Я вообще любитель поспать, поэтому поспала до двенадцати дня и встала, зевая и потягиваясь. Честно говоря, я в будние (школьные) дни встаю, так же как и ложусь, рано и
встаю так же по звонку, но в остальные дни, особенно в каникулы, делаю исключение.
Двенадцать дня - отличное время для того, чтобы встать в этот выходной, единственный
день после школьных будней, чтобы хотя бы ненадолго отбросить в сторону школьные проблемы, которые я стараюсь решить в субботу. Я встала, потянулась и пошла в ванну, что находится на первом этаже возле кухни, чтобы привести себя в порядок и быть готовой ко встрече нового дня.
Вы, наверное, думаете, что у нас большой особняк с видом на море? Нет, я и мои родители живём всего лишь в большой двухэтажной квартире, находящейся на третьем этаже почти в центре штата Олистор. Но это тоже престижно, не так ли?
На первом этаже комнаты, как говорит Маргарет, "первой необходимости": приличных размеров кухня со столом, равным двум соединённым вместе партам, на котором всегда
лежала белоснежная скатерть. Возле стола стоит восемь стульев французского стиля,
явно стоивших дороже школьных парт. Естественно, помимо стола со стульями, здесь
также расположены и плита с духовкой, и машина для мыться посуды, и шкафы для кухонной утвари... - в общем всё нужно для любой кухни абсолютно в любом доме.
Справа от кухни у нас находится огромная просторная гостиная, в которую я пошла по-
сле утренней трапезы. На стенах гостиной с красивыми в крупный цветочек обоями висят картины художников современности. Кроме картин, висевших, кстати, не только в гостиной, но и в других комнатах, кроме ванной и туалетной, квартиру украшали и статуэтки различных известных скульпторов. Слева от двери расположился мягкий уютный диван с многочисленными подушками; рядом - кресла той же модели. Напротив этой мебели стояло то, чем я больше всего гордилась - большой шкаф с книгами, растянувшийся на всю стену.
Но, даже несмотря на этот шкаф, заполненный книгами, у нас, сразу же за книжными
шкафами гостиной следовала большущая библиотека. В ней было всё, что нужно для счастья. И даже вампирские романы, которые я очень любила! И сейчас люблю! Некоторые перечитывала и перечитываю до сих пор по нескольку раз.
Ну а что насчёт верхнего этажа? Тут уж всё намного проще: две широкие просторные спальни - моя и родителей, отделённые друг от друга стеной. У родителей кровати стоят раздельные. На самом деле, мои родители не очень любят друг друга; Маргарет подумывала об отдельной спальне, но решила ограничиться раздельными кроватями.
Раз уж речь пошла о родителях, расскажу о них подробнее.
Моя мачеха, Маргарет Скайл ( она оставила себе девичью фамилию из-за не очень сильной привязанности к мужу; хоть он ещё на свадьбе настаивал на том, чтобы Маргарет изменила свою фамилию на его, но эту женщину невозможно заставить что-либо сделать, если она не хочет) - женщина с овальным лицом, заостряющимся внизу, на линии подбородка. На этом лице особенно ярко вырисовываются среднего размера мутно-зелёные глаза и правильный, но такой же острый, как и подбородок, нос. Сверху этого лица можно наблюдать коричневые коротко остриженные волосы, не обращая внимания на замечания мужа. Одевается она, несмотря на свой достаточно молодой возраст (тридцать пять лет) всегда в строгие официальные костюмы различных фасонов. Другие стили не переносит, так как считает их не уникальными - для Маргарет её одежда в офисном стиле куда лучше остальной. Маргарет работает директором крупной финансовой компании, но всё время рвётся в правительство - мечтает стать министром финансов. Что мне не нравится в Маргарет - она всё время тараторит при абсолютно любом разговоре, даже деловом. Я называю её по имени, поскольку не могу привыкнуть ни к ней, ни к её характеру ни к её манере одеваться.
Но её тип разговора - это ещё не всё. Помимо того, что "мама" тараторит при разговоре, так она ещё не смотрит в лицо говорящему. Глаза, эти болотные глаза, бегают по окружности, но не смотрят в лицо говорящему! Как я это в ней не люблю!
Мой папа, Брайан Сильвер - мужчина годами старше мамы (сорок лет), с круглым лицом с синими глазами и носом с узкими ноздрями. Вообще-то папа - успешный банкир, но почему-то в последнее время его можно застать дома на диване сидящим с бутылкой пива и смотрящим телевизор. Я сама была в ужасе, когда впервые увидела его пьющим
- раньше он таким не был! Странно, почему всё так произошло? Я сама не могла этого
понять, ведь, несмотря на свои блистательные знания, я не всегда понимала замашки
взрослых, т.е. всё, что у них там на уме. Но я пыталась и пытаюсь сейчас, поверьте мне!
Когда я прошла в гостиную, папа меня будто не заметил - сидел в своём обычном положении и пил пиво. Я не стала ждать, пока он обратит на меня внимание, повернёт голову - бесполезно, я ведь знаю! Поэтому я, не мешкая ни минуты, подошла тихонько, как мышка, к папе и тихонько позвала:
- Пап! - сказала и тут же замолчала в ожидании ответа.
Но ответа не было. Папа будто притворился глухим - он не слышал меня. Но я не люблю сдаваться, поэтому решила попробовать ещё раз:
- Папа, папочка, ты меня слышишь? Я хочу с тобой поговорить!
Но и на этот раз меня будто проигнорировали. Собственный отец! Мне стало так же больно, как и Белле, когда от неё куда-то сбежал Эдвард. Мне хотелось закричать, но я сдерживалась, как могла.
Я не могла сдерживаться вечно. В сердце будто иглой кололи - так мне было больно. Я
думаю, с вами бы то же самое произошло при игнорировании вас собственным же родственником. Я не выдержала и сказала, даже почти заорала:
- Ты бесчувственный эгоист, не замечающий ничего вокруг, кроме себя! Я думала, ты не такой, как все отцы: не пьёшь, не сидишь целыми днями на диване?! А если бы у нас был телевизор, ты бы его целыми днями смотрел? Я не могу только представлять нас счастливой семьёй! Ты только и делаешь, что пьёшь, а мама только работает! Мы ни разу не собирались и не делали что-либо вместе! Может, хотя бы сегодня, в выходной
день, в воскресенье, мы соберемся всей семьей, сходим в кино, в кафе или в любое другое место? Если не втроём, то ты и я, ведь мама целыми днями работает. Разве у нас нет такой возможности? Молчишь? Ладно, не буду мешать вам, господин выпивала!
И я уже подошла, было, к двери, как тут последовал вопрос, изданный мужским приятным, но явно не трезвым голосом:
- А? Кто? Эдаиза, это ты? Отлично, милочка, что ты тут, ты мне нужна. Пивка принеси.
- Сколько можно повторять: я - Элаиза! Не Эдаиза! - возмутилась я и закрыла с этими словами дверь с обратной стороны.
Я стояла уже в прихожей, где Маргарет одевалась на работу. Да, нелегко приходится таким женщинам, как Маргарет - приходится работать и по выходным. Зато отпуск у деловых женщин, женщин с большой буквы, не умеющих тратить время попусту и знающих толк в деле, больше, чем у остальных людей - не только женщин, но и мужчин. Я подошла к Маргарет поближе и сказала:
- Маргарет, я хочу с тобой поговорить. Я...
- Ой, милая, извини, не могу уделить тебе время, работа не ждёт. - перебила меня Маргарет своим тороторящим голосом. - Если ты опять жаловаться на Брайанчика, то оставь это дело. Он тебя любит, ты знаешь, каким бы он не был. Ну неважно, скажи мне, как я выгляжу. Это тоже не столь важно, я пошла. Ты у меня такая умненькая, ты знаешь... Ладно, я пойду... Так, всё ли я взяла? А как же... Неважно. Мне пора, меня ждут. - последние фразы слышались так, будто женщина говорила сама с собой. -пробормотав эти с первого раза непонятные слова, Маргарет потрепала меня по голове и отправилась восвояси.
Я осталась одна в коридоре. Уже привыкшая к своему положению быть в одиночестве,
я посмотрела вокруг и подумала об этом своём одиночестве, зачем оно вообще существует на этом и без того бездушном свете. Это не пессимистические мысли, нет. Просто рассуждения о своём существовании здесь, на этой планете. Я очень сильно верила, что на свете есть точно такие же люди, как и я - без друзей, без поддержки взрослых.
Создать бы своё общество, полное этих людей, и научить их отстаивать права на личную жизнь...
День в самом разгаре. Солнце стоит в самом зените - день удался солнечным и безоблачным, но это меня не радовало. И это солнце, приветливое и лучезарное, меня не грело; на душе было холодно и пасмурно. Пойти бы погулять, но есть ли в этом смысл, если у тебя никого нет? Я пошла к себе и уселась на диван. Уроки были сделаны ещё вчера. Что ещё остаётся несчастной девочке, кроме как читать? Я подошла к столу, взяла лежавшие на ней "Сумерки" и открыла на той странице, что остановилась.
Я не просто читала, я страдала. Всё ещё мечтая оказаться на месте главной героини, Беллы, я судорожно бегала глазами по строчкам. Шёпот, с которым я читала диалоги Эдварда с Беллой, был всё более и более загадочным. С каждым разом я не просто хотела быть на месте главной героини романа. Вот бы мне, как и Белле пойти куда-нибудь погулять с таким же Эдвардом... Жаль, что это всего лишь мечты!
"Стать бы самой героиней такого вампирского романа" - подумала я.
Сердце пылало и вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. В детстве я считала невообразимым не только просто дружбу вампира и человека. Я даже думала и была уверена, что между этими двумя совершенно разными стихиями не может быть любви! Это то же самое, что заставить огонь с водой жить вместе. Но теперь, при чтении этой книги "Сумерки" я смогла понять какую-то взаимосвязь между "убийцей", как называл себя и вампиров в общем сам Эдвард, и Беллой, обычным человеком. Я смогла понять любовь, которая может возникать между вроде бы не совестимыми между стихиями...
Дочитав книгу до конца, я выглянула в окно. На улице по-прежнему сияло солнце. Я
открыла окно - в комнату повеял лёгкий ветерок. Но даже он не смог помочь мне преободриться - так мне было грустно, ведь у меня не было даже домашнего животного,
которое бы разделило мою боль вместе со мной. Я думала, этот день никогда не кончится.
Я закрыла окно и приоткрыла форточку. Ветерок, всё такой же лёгкий, продолжал заполнять мою комнату приятным холодком. Но на душе будто скреблись кошки, и я, не зная чем бы таким заняться, легла на кровать. Я смотрела в потолок и рисовала себе мысленно картину: у меня есть друзья. И вот мы гуляем вместе по осенней, засыпанной листьями улице, веселимся - мы счастливы вместе! Но жаль, что всё это - всего лишь мечты. Хотелось бы всё это в своей, настоящей жизни. Я мечтала хотя бы об одном, но близком, самом близком друге, поддерживающем меня всегда, при любых обстоятельствах. Чтобы он был со мной всегда-всегда!
Я рассуждала во время лежания на диване и сама не заметила, как мои глаза закрылись.
Я погрузилась в глубокий сон...
Я даже не подозревала, что со мной может случиться на следующий день. Но я даже во
сне надеялась, что когда-нибудь наступит такой день, когда я обрету счастье...
Пока я спала, солнце уже опустилось за горизонт, ночь окутала Олистор и весь Калируос. Ночь хоть и была тихой и звёздной, но ветерок не переставал дуть - форточка была открыта и я чувствовала это приятное дуновение. Уже понедельник, но я не подозревала, что же со мной произойдёт в этот новый день новой учебной недели. Я спала и надеялась на лучшее...
Глава 3
Я проснулась оттого, что кто-то толкал меня рукой в бок - я лежала на спине в этот
момент. Когда я продрала глаза, то обнаружила, что это была Маргарет. Она предчувствовала мой уже, по-видимому, затянувшийся сон и заговорила так, будто у неё в горле
находится моторчик, который постоянно заводился при разговоре, то есть привычным
уже голосом тараторки:
- Элаиза, хватит уже спать, ведь утро на дворе! Так, ладно, вставай иди там готовься
или что тебе там нужно сделать, и я тебя отвезу в школу. Ой, ты моя умница, моя прелесть, ты уже встала. Так, ладно, не будем тратить драгоценное времечко на болтовню.
Я пойду, а ты будь готова вовремя... - Маргарет тараторила невпопад, не давая мне сказать ни слова.
Я вымылась, оделась, заплела себе косичку и пошла завтракать на кухню. Папа сидел на
том же месте, пил пиво и что-то бурчал себе неразборчиво под нос. Я не смогла понять,
даже подойдя чуть ближе и прислушавшись.
На кухне, когда я туда пришла, никого не было. Я достала себе с полки хлопьев, насыпала в миску, залила их молоком, что достала из холодильника и присела за стол, облегчённо вздохнув. Но только я начала трапезничать, в комнату вошла Маргарет, с очень весёлым видом осматривая кухню. Проходя мимо меня, женщина так потрясла меня, что я чуть не подавилась. Затем она остановилась прямо напротив меня и начала своим быстрым темпом говорить речь:
- Итак, Элаиза, ты идёшь уже в седьмой класс. И я хочу сказать, то очень знаменательное событие, ведь это ж тебе не начальная школа...
Пока Маргарет тараторила эту "речь" (хотя для меня это просто набор слов), я взяла
пачку печенья, лежавшую на столе, и убежала, только чтобы не слышать эти бессмысленные фразы.
Я вышла на улицу и осмотрелась. На улице не было ни тепло, ни холодно, солнце ещё
не вышло. Я, что есть мочи, понеслась к автобусной остановке. И мне всё равно, что
портфель доверху набит школьными вещами - сегодня физкультура, поэтому мешок с
формой пришлось положить сверху, чтобы не были заняты руки.
Я ношу портфель - именно его, а не сумку. Сумки у меня не для школы - большинство
из них слишком маленькие для массы учебников, что нам приходится таскать на уроки.
Ну и помимо этого, по-моему, портфель - самая приемлемая школьная сумка. Не понимаю, почему мои одношкольницы-ровестницы этого не воспринимают всерьёз? Их проблемы, однако. А ещё я предпочитаю рюкзаки, потому что в них много помещается вещей.
Итак, я побежала, уже на автобусной остановке, к синему двухъярусному автобусу (у
нас в штате они все такие) и села на второй ярус. На этот раз всё обошлось и я доехала
до школы вовремя - на дороге не было пробок. Успешно, без происшествий, доехав до
школы, я выскочила из автобуса и быстро зашагала к школе, несмотря на то, что времени было ещё, как говорится, вагон и маленькая тележка. Шапки на голове не было, но, пускай даже утро и не было таким хорошим, как хотелось бы, я не чувствовала холод. Меня не пугал этот самый холод. И пускай я так легко одета.
Так же успешно дошла до школы как доехала до неё на автобусе. Хоть и шла я быстро.
И не зря - первой, как бы это странно не звучало, у нас физкультура, и эта быстрая
ходьба - своего рода разминка перед этим, одним из жизненно важных уроков, как мне
кажется.
Я зашла в двери, временно служившие входными - парадные двери ремонтируются. Да,
прямо на глазах у нас, учеников! А лето на что? Зашла в раздевалку, переоделась. Хотела пойти в раздевалку для девочек рядом со спортзалом, но в это время мимо проходил директор Голдмен. Он увидел меня, подошёл и сказал восторженно, да так, будто он - ребёнок, которому подарили игрушку и он этому рад:
- Элаиза, милая, рад тебя видеть. - сказал так весело Голдмен, но сразу его голос стал
более серьёзным. - Не ожидал увидеть тебя в школе так рано. Даже, понимая твою любовь к школе, я не понимаю, зачем же приезжать так рано?
- Поверьте, вам лучше не знать, что творится в моём доме... - начала было я.
- Знаешь, Элаизочка, дорогая моя, я не хочу, чтобы ты шла в раздевалку. - директор перебил меня и, покраснев, встревоженно посмотрел вокруг. - Пошли в мой кабинет, переоденешься там. - прошептал мужчина мне на ухо.