Аннотация: Что может сделать горстка одарённых, после страшной войны будущего. Много, очень много, для того, что бы спасти мир. И, опять эта книга, о дружбе и, о любви. О обретении и восхождении. О борьбе и победах. Книга закончена.
МИТТ
1
Саша, Саша, если слышишь, ответь? - Появился, именно, появился, а не донёсся и не послышался, в спящем сознании, голос. Нежный и очень, очень тихий - если ты меня слышишь, не пугайся мой родной. Мы с папой живы и лю...
Сашка испуганно открыл глаза, полежал, приходя в себя и осторожно сел, спустив ноги с кровати. Серое, в синюю полоску, колючее одеяло, медленно сползло с колен на пол. Смятая простыня, которой он укрывался, чтобы одеяло не кололо, сиротливой горкой свалилась с другой стороны.
Тихо. Лишь сопение, да лёгкие всхрапывания спящих доносились со всех сторон. Но это не в счёт. А голосов никаких и нет.
Он покрутил головой, надеясь... На что? Да, ни на что, просто осмотрелся.
Но в полумраке курсантской казармы, разглядел только кровати в два яруса вокруг, да фосфоресцирующие часы над входом. На табло, которых, синеватым слабым светом горели цифры - 05-52...
- Сон... - С горечью, прошептал он и, что есть силы, воткнул кулак в невиноватую ни в чём подушку.
Звякнули пружины под матрасом, содрогнулась вся кровать.
- Сань, ты чего? - Свесилась сверху голова Лёшки, друга и товарища ещё по детскому дому-интернату, а теперь и по академии.
- Сон... Мама...
Сашкин голос дрогнув, сломался - мама? - пронеслось в голове, но он тут же отринул эту мысль - и, стиснув крепко зубы, схватил форменные брюки.
Лёшка спрыгнул с верхнего яруса и, поглядев на часы, зевнул, потянулся. Потом похлопал друга по плечу.
- Ничего Сань, мне тоже часто дом снится, мать, отец, сестра... Эх... Ладно, давай одеваться, все равно, через пять минут уже подъём, хоть умоемся спокойно - прошептал он.
И Лёшка, протянув руку, ухватил со своей тумбочки, аккуратно сложенную повседневную форму.
Они уже заканчивали свой утренний моцион, в одних форменных брюках и высоких не зашнурованных ботинках, когда в туалетную комнату хлынула основная волна курсантов.
- Вовремя мы Сань - проталкиваясь к выходу, пробормотал Лёшка, себе под нос.
Сашка в ответ кивнул, он не столько расслышал его слова, сколько угадал.
Лёшкину историю он знал. Эшелон, в котором они с родителями и сестрой ехали в эвакуацию, попал под огонь ходячих дронов. На его глазах умер отец, его просто разорвало на куски, когда ему в спину попал снаряд, вместе с ним погибла и сестра, а потом, следующий снаряд унёс и мать. А сам он оказался погребён под её останками.
Ему было семь, тогда. И нашли его через несколько часов солдаты охраны, отразившие нападение. После этого, Лёшка долго не мог говорить, молчал несколько лет. Но психологи сделали своё дело, и в двенадцать, после стольких лет молчания, Лёшка снова произнёс своё первое слово.
А вот свою жизнь, Сашка помнил, только с больничной палаты, какого-то военного госпиталя. И ему тогда, тоже, было семь.
Теперь им по четырнадцать. И сейчас они в военном училище, для "уродов". Так называли это училище в их интернате. Все воспитанники относились к этому училищу и к курсантам, что туда попадали после медкомиссии и распределения с видимым пренебрежением и высокомерием. Но это высокомерие и пренебрежение, было, вот именно, только видимым. Каждый в душе мечтал быть одарённым. Именно такие и учились, здесь. Пять лет, пять долгих лет в тылу. Когда другие, пройдя краткосрочные курсы гипно обучения, поднимали в небо стремительные истребители и многотонные бомбардировщики, или управляли дронами в любых родах войск. Пять лет, и это не смотря на, почти уничтожившую народы планеты, войну. Временами затихающую, а временами разгорающуюся с новой силой. И не потому, что не хотели воспитанники интерната идти воевать и умирать, нет, их готовили к этому с детства, а потому, что одарённый это... Это... Впрочем никто, толком, в интернате не смог бы сформулировать, кто, или что это, но как и все дети, они верили в чудеса, и с помощью этих чудес мечтали стать героями. О которых так много вещалось с экранов визоров.
И со всего их выпуска военного интерната, только они с Лёшкой попали сюда, в военно-медицинскую психоделическую академию. Двое с выпуска и с одного интерната, это много, это почти феномен. Одарённых во всей стране-то, вряд ли наберётся пара, тройка сотен, а тут... Потому и не разделили их, потому они и сейчас вместе.
Но Сашка, как и Алексей, не замечал за собой каких-то особенных способностей. Ну, да, память хорошая, учился, даже если не хотел, только на пятёрки. Да, неплохо разбирался в компьютерах последнего поколения, но были ребята и лучше. Да, стал победителем военного округа, год назад, по армейскому рукопашному бою, в своём суперлёгком весе. И всего-то... Вон Лёшка, полутяж и тоже чемпион. И уже два года подряд. Но...
Сашка не признавался даже себе, просто не мог поверить в это... Да, он немного чувствовал, чего хотят от него люди, при общении с ним, и потому выдавал то, что требовалось. Может быть, это и есть его способность? - Размышлял он, особенно, в последнее время - нет вряд ли, об этом никто не знает, да, даже и не догадывается. Да и вообще это бред. Вон пятикурсники, взглядом кирпичи кидают и воду ради шутки в унитазах первокурсников замораживают, вонь потом стоит на весь их этаж. Вот это способности. А чувствовать..? Нет дичь...
- Пошли - кивнул Сашка другу, зашнуровав ботинки и расхохотался, глядя в удивлённое лицо друга.
Высокого, плотного парня. С всегда хмурым выражением на простом русском лице. Вьющиеся светлые короткие волосы, взлетающие вверх даже от движения лифта, и не важно, вверх он едет, или вниз. Широкий нос с небольшой горбинкой, наследство боевых исскуств, круглый подбородок и чуть полноватые губы. Но самое выразительное, это небесно голубые глаза вечного мечтателя. Так ласково говорила их нянечка в интернате, когда они были еще совсем маленькими, и Лёшка, тогда ещё молчал.
- Блин, Саня, ты меня, пугаешь - я ведь только хотел сказать - пошли на зарядку.
- А ты опередил...
- Да, ты каждое утро говоришь одно и то же, а потом хватаешь меня за воротник и тащишь, хорошо хоть не как в интернате, под мышкой не таскаешь. А то и здесь бы все ржали надо мной.
- Если кому зубов не жалко, пусть попробуют - ухмыльнулся тот.
- Вот-вот... Чуть что, так в зубы... Эх, нарвёмся мы как-нибудь...Нам, тех ещё, туалетных, не забыли...
- И хорошо, что не забыли... Пошли, давай, нам еще пятирик под дождём, да по грязи бежать...
- Под дождём? - в свою очередь удивился Сашка - Откуда знаешь? Над нами ведь, метров двадцать сверх прочного бетона.
- Да, хрен его знает, знаю и всё...
- Способности проявились?
- Не знаю Сань, не приставай. И не говори никому. Даже Валерке.
- Ладно, пошли под дождь - вздохнул Саня и первым направился к выходу, к лифтам.
Наверху и правда, моросил мелкий холодный дождь, смешавшись с резкими ледяными порывами позднего осеннего ветра. Небо всё, сплошь затянуто серой непроглядной хмарью, с редкими, мелькающими то тут, то там, на разной высоте, серыми же, с блестящими мокрыми боками, зондами-шарами противоракетной обороны.
Но бежалось легко, привычно и даже немного радостно. Ведь сегодня ему приснилась.... Мама? Да, мама - твёрдо сказал он сам себе - и пусть только её голос, пусть... Но всё же это голос мамы, МАМЫ - хотелось крикнуть ему, но он сдержался, только широко улыбнулся на бегу.
Завтрак, занятия, обед, физическая подготовка, потом психологический тренинг, потом немного личного времени, потом отбой - представил себе Сашка ежедневную рутину обучения первого курса, особо выделив последнее - отбой. И может быть, снова приснится мама и я, наконец, всё вспомню. Скорее бы.
Сашка оглядел растянувшуюся вереницу курсантов, впереди и позади себя.
- Оп-па, а Валерка-то где? То-то, чувствую, чего-то не хватает...
Он отёр мокрые от дождя глаза и снова огляделся - нет, нету... И Ваньки нет...
Все уже привыкли к их матерному соперничеству, а сегодня тихо, даже необычно как-то. Чего-то не хватает.
Валерка, это неформальный лидер их небольшой группы, невысокий белобрысый парень, с вечной улыбкой на лице. Группы? Скорее компашки, на которые разбились первокурсники. Одна, Валеркина, к которой, так уж вышло, прибились и они с Лёшкой. Другая, банда, так они себя называли, группка-компашка Ваньки Лешего. Немного повыше Валерки, чернявого, смуглого, с чуть раскосыми глазами, парня. Правда, фамилия у него не Леший, совсем даже не мистическая, совсем даже обычная, русская, Фёдоров, но всем он представлялся как Иван Леший. Оба и Валерка и Ванька, заводные и компанейские, с ярко выраженными организаторскими способностями, так выразился как-то, правда немного с сарказмом, их старшина и воспитатель, Петрович. Но вот, почему-то, ни тот, ни другой, на дух не переносили друг друга. И была ещё третья группка, молчунов отшельников, этакие, независимые и сами себе на уме, даже без вожака. Но те держались особняком, да, и не очень-то были, и дружны.
Сам же Сашка, лидером не был. И зависимым, от кого либо, тоже, просто не хотел, да и в душе, наверное, и не смог бы. Но вместе веселее, одному скучно. Он не высокий, худой, если не сказать худющий, с тёмным кучерявым ёжиком волос, но со светлой кожей и правильными чертами узкого лица. Серо стальные, на первый взгляд, равнодушные глаза. Но, если узнать человека получше, это окажется совсем не так. В них может плескаться и тепло участия, и холод ненависти. Всё это, и лицо и глаза, и, конечно, независимый характер, привлекало к нему людей, особенно, девочек в интернате, и в то же время отталкивало парней. Потому и друг у него был только один - Лёшка. Все остальные приятели.
Сашка немного прибавил и догнал друга, поравнялся. Тот бежал и как будто не замечал, что бежит, дышал спокойно и ровно. Это с его-то ростом и весом.
- А где Валерка-то с Ванькой, их нет... Неужели в нарядах, опять?
- Не видел, Сань - ответил тот - не знаю... После зарядки на разводе узнаем. Хотя-а... Нет, не узнаем. Петрович ничего не скажет и дежурный тоже... А тебя вызовет ректор...
- Что-о? - Сашка, аж, подпрыгнул и, чуть было не запнулся, но Лёшка вовремя вздёрнул его за шиворот, и просто перенес через, валявшийся на дороге камень.
- Осторожнее, говорю, под ноги смотри...
- Откуда, знаешь, что Петрович с дежурным ничего не скажут и меня вызовут.
Лёшка, на бегу пожал широкими плечами - знаю и всё, сам не пойму, откуда. Не приставай Сань. Разберусь, расскажу. У самого башка кругом. Как будто на апперкот нарвался. Смотри вон тот длинный, Ванькин подпевала, сейчас в лужу рюхнется... Во... Видал... Прямо как неуправляемая торпеда...- Хохотнул он.
Сашка, раскрыв рот, остановился, но тут же опомнился и вновь догнал друга.
- Лёш?
- Не приставай, сам знаю... Вчера это почувствовал. А сегодня проснулся, за минуту, до того, как ты кровать начал трясти. А ты чего, сам-то, на кровати, утром скакал. Верку Никодимову вспомнил?
- Лёш, кончай, а? Ты же знаешь, не было у меня с ней ничего.
- Знаю, шучу я Сань, отвлечься от мыслей хочу. Расскажи чего-нибудь, о то хреново мне...
Впрочем, не так важны слова. Сашка сказал, и всё тут. Ему, очень хотелось, что бы это была именно она, очень. - а я, дурак, испугался и проснулся.
- Значит жива, матушка твоя, помнишь тётя Зина рассказывала... Если мёртвые снятся, то помянуть их нужно. Но они никогда с живыми не говорят. А если вдруг, заговорят, то живы они, значит. Только живые с живыми говорить могут.
- Помню... Теперь дождаться отбоя не могу. Может опять приснится...
- А зачем ждать, сосредоточься, и сам с ней поговори, вот сегодня на психотренинге... Нам же по четырнадцать, а в этом возрасте, "псих" говорил, просыпаются способности. Не у всех, но у большинства. Может это твоя такая способность проснулась.
- Может... Тогда лучше бы до поры, до времени, что б никто, ничего не знал, а то "псих" замучает, как "толстого". Ни минуты покоя. Расскажи, опиши, напиши, покажи...
- И..? Ну, покажешь, может, чего нового увидит - расхохотался Лёшка.
Сашка, тоже прыснул.
- Всё, двести метров осталось... Эх, я бы ещё кружочков пять нарезал... А потом бы в спарринг - проговорил Алексей огорчённо и прибавил скорости. Выкладываясь по полной.
- Ну, держись Лёха - крикнул ему в спину Сашка, тоже прибавляя - кто первый, тому компот.
Сашка, впрочем как всегда легко обошёл грузного друга и встретил того за финишной чертой. Простым бревном, положенным поперёк круговой беговой дорожки, вокруг громко именуемого полигоном, заросшего кустарником холма.
- Ну, что? Компот мой? - Рассмеялся Сашка, хватая друга за рукав.
- Ага, щас, шишь тебе, я с тобой не спорил... И так уже три дня компот не пил. Хитрый ты Саня... И откуда, только, такой взялся..? Сам придумал, сам выиграл...
Сашка весело и громко заржал...
- Курсант Мирт. Выйти из строя...
Прозвучали слова дежурного офицера после поверки личного состава первого курса.
Сашка строевым шагом, как и положено, вышел.
- К начальнику академии, бегом марш - скомандовал дежурный.
Александр, козырнув и ответив - есть, бегом к начальнику - сорвался с места.
- Курсант Александр Мирт... - Задумчиво посмотрел на него ректор академии, когда Сашка доложился по всей форме.
- Расскажите курсант, какими такими судьбами вы оказались в нашей академии? - И, не выслушав ответ, нажал кнопку на столе - Людмила Михайловна, личное дело курсанта Мирта, мне, пожалуйста. Его нет в базе данных. Только имя и номер - бросил начальник академии, немного в сторону.
- Да, Евгений Александрович... - Послышался женский голос из скрытых динамиков.
- И откуда ты такой, на мою голову? - вновь перевёл взгляд на Александра, стоящего на вытяжку перед ним, ректор - файл личного дела не открывается. Вся информация, я подозреваю, удалена. С какой целью? Александр, не подскажите?
- Иркутский военный детский дом-интернат, господин ректор - отрапортовал Сашка - больше я ничего не знаю.
- Понятно, сирота со способностями, и хотел бы выгнать, да не могу... И где-то очень высоко, у тебя сидят покровители.. Что даже базу данных академии подчистили. Собственно, поэтому я тебя и вызвал, хотелось посмотреть, кто же это у нас, такой особенный.
В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошла полная пожилая женщина с папкой в руке.
- Разрешите, Евгений Александрович? Личное дело на Мирта Александра Евгеньевича, две тысячи сто тридцать третьего года рождения, по данным обследования. Первый курс.
- Давайте - вздохнул ректор - хорошо, хоть до бумаг пока не дотянулись...
- Евгений Александрович? - Прошагав через весь обширный кабинет, секретарь положила ему на стол бумажную тощую папку - что-то ещё?
- Да, два чая с лимоном и сахаром, если можно...
- Сейчас, одну минуту - развернулась она и с любопытством окинула взглядом Сашку. В приёмной она на него и не смотрела, только рукой махнула.
И вдруг замерла - Саша? Митт? Твоя фамилия Митт?
Сашка, по граждански пожал плечами и, вдруг, в голове всё перемешалось, сознание помутилось и стало темно, и... И... И всё равно... Ни волнений, ни тревог.
Он открыл глаза. С графином воды над ним маячило лицо секретаря ректора.
- Ну, слава богу, пришёл в себя. Только не вставай, полежи ещё немного. Как ты себя чувствуешь?
Но ответить Сашка не смог, не успел, в голове бился в истерике тот же голос, что и утром - Саша, Сашенька, что с тобой, я потеряла с тобой связь... Что, что с тобой..?
Он вновь закрыл глаза и прислушался к этому голосу - мама? - спросил он мысленно.
- Саша, родной мой, говори, говори со мной, не пропадай, ради бога, не пропадай...
- Мама? - Опять спросил он.
- Да, да, это я? Что с тобой?
Сашка и не заметил, что повторил это слово вслух, не открывая глаз.
- Сара? Ты меня слышишь?
- Слышу, кто это с тобой рядом, сынок. Чей это голос, знакомый, но вспомнить не могу.
Сашка тихо и нерешительно ответил, и опять вслух - женщина, секретарь нашего ректора.
- Люда? Но ты же погибла... Сашенька скажи, то, что я говорю, только вслух попросил голос.
Сашка подчинился.
- Нет, Сара я не погибла, мне повезло. Лечилась долго в Красноярске тридцать шесть... Потом... Потом... Спроси лучше у Жени...
- Люд, что с Сашей?
- Раз вы можете разговаривать, значит с ним всё в порядке, и если ты не спрашиваешь, где мы, значит, знаешь, а я о нём теперь позабочусь, не беспокойся. Только дай Александру немного времени прийти в себя. Не мучай мальчика. Потерпи, пару часов. К нему, вместе с инициацией дара, вернулась память.
- Хорошо, хорошо... Два часа, два часа...
И голос исчез из головы Сашки, как и не было.
Сашка сел, открыв глаза, а потом и, с помощью секретаря ректора, переместился на широкий мягкий, кожаный диван. Голова кружилась, подташнивало, но он крепился. Вскоре в руке у него появилась кружка горячего, сладко кислого чая. Ему помогли сделать несколько глотков, так как руки его, просто, ходуном ходили, и стало легче. Допив кружку, Сашка сам того не ожидая, провалился в глубокий крепкий сон.
Проснулся он на всё том же диване и в том же кабинете. Никого не было. На настенных часах красовались цифры "23-10".
Сашка откинул, заботливо наброшенный на него мягкий пушистый плед и сел. Кабинет освещала довольно широкая полоса жёлтого света из приоткрытых дверей.
В животе заурчало, да так громко, что Сашка от досады застонал. Не хотел он никого тревожить, хотел тихо выскользнуть отсюда и также тихо очутиться в своей кровати. Но торопиться не стал, а откинулся на мягкую высокую спинку, вспоминая всё, что произошло утром. Потом, прикрыв глаза, позвал - мама?
Ответили сразу.
- Сашенька, ты проснулся, как ты себя чувствуешь? Я ждала, ждала, я чувствовала, что ты спишь, и не мешала тебе.
- Мама, это правда, ты? Я, кажется, вспомнил, вспомнил... Но не всё...
- Расскажи, расскажи, что ты вспомнил, как жил всё это время? Мы искали тебя с отцом. А нашли только сегодня утром, ты откликнулся... Женя возьми наушник с микрофоном, брось ты свой ящик, Саша проснулся - послышался отстранённый голос матери.
То, что это мама, он, теперь уже, не сомневался.
- Здравствуй сын - ворвался в голову мужской сильный голос.
- Здравствуй...те... - робко ответил Сашка.
- Понятно, Саша, ты еще не привык к ментальному общению, ничего, привыкнешь, тогда обстоятельно поговорим, а пока с матерью пообщайтесь. А я послушаю.
- А вы где? - спросил он, всё ещё неуверенно.
- Всё там же, Сашенька, двадцать два чёртовых километра под землёй. Я уж думала, не докричусь до тебя, отсюда. Как появится возможность, так сразу заберу тебя к нам. Отец уже отслеживает всё, что с тобой происходит. Дар у тебя сильный, и проявился резко, это хорошо, значит, устойчив и способен к развитию. Ой, что это я опять о работе. Рассказывай... Расскажи о себе...
И Сашка, не торопясь, стал рассказывать. Что вспомнил. Впрочем, вспомнил он не много. Зелёные деревья, яркое тёплое солнце, руку женщины, что обхватила его ладошку, как позже рассказала мама, это была бабушка, папина мама, и запахи... Потом... Потом море огня и дыма, оглушительный грохот. Крики людей и плачь детей... И боль, невыносимую боль в груди. Потом госпиталь с ласковыми медсёстрами и злыми врачами... Потом интернат. И вот теперь академия психоделики. Первый курс. Уже два месяца здесь.
Сашка замолчал, молчали и в голове, только слышно было как в ней, в голове, кто-то всхлипывает.
- Саша - вновь раздался мужской голос - твой дар, что сейчас проявился у тебя, он не единственный. Дар ментала, он многогранен, ты не только можешь говорить с нами, это, кстати, от матери, но и внушать, внушать на высоком уровне. Это от меня. И это, скорее всего, проявится довольно скоро. Но никто не может сказать, каков будет твой личный вклад в наше наследие. Мы с матерью изменили твой геном... Хотя это, пока, лишняя для тебя информация. Но раз уж слетело с языка, держи это в секрете. Так что, не пугайся, если, что-то проявиться неожиданно и сильно. И послушай, сын, моего совета, я повторюсь... Не всё можно рассказывать о себе людям, а лучше вообще ничего. Я потом объясню, почему. И все силы приложу, что бы забрать тебя. А теперь запоминай код связи. Любого ментала можно заблокировать, но есть ещё и технические средства, ненадёжные, хрупкие, но пока выручают. Запоминай...
И длинный ряд символов уложился в отличной памяти Александра.
- Запомнил?
- Да...
- Молодец... И ещё вот, что? Я удалил, всю электронную информацию о тебе, со всех источников. Ты ментал, а это очень востребованная способность, тебя захотят, и будут использовать, все кто сможет дотянуть до тебя руки. А кто не сможет, попытаются уничтожить. Мы уже отправили людей за тобой. Будь осторожен. Мама всегда с тобой на связи. Присмотрись к Людмиле... Васильевой. Мы сейчас свяжемся с ней... Пока, сын, отдохни, а завтра мы начнём обучение. И я расскажу тебе всё о нас с мамой.
Голоса в голове стихли. Сашка подождал ещё немного, но сам звать не стал, хоть и хотелось, очень хотелось.
Он осторожно поднялся и выглянул за дверь. В просторной приёмной на него улыбаясь, смотрела Людмила Михайловна.
- Ну, что поговорил с родителями? - Всё с той же улыбкой спросила она.
Сашка неопределённо пожал плечами.
- Да, ладно - рассмеялась она - а, то я не знаю твоего отца и мать. Они, наверное, уже ищут способ индивидуальной связи со мной. Иди, поешь вот. Голодный ведь. Последний раз на завтраке был. Кстати, как ты себя чувствуешь?
- Нормально...
- Это хорошо... Твой отец уже говорил с Евгением Александровичем. Сейчас он сам сюда придёт, я ему сказала, что ты проснулся. Так надо Саша. Надо сразу расставить все точки над "И". Так отец твой просил. Он хочет, что бы ты знал, что тебя ждёт в ближайшем будущем. А твоё будущее, пока, зависит от Евгения Александровича. Ну, давай, присаживайся, ешь...
Людмила Михайловна, сдвинув всё, что было у неё на столе и, спустив в пол экран визора, расставила перед ним тарелки, исходящие аппетитным паром.
Сашка отнекиваться не стал, просто не было на это сил. Желудок требовал пищи.
Он ел и размышлял. Не просто размышлял, а удивлённо и недоверчиво прокручивал в голове всё, что произошло с ним, за утро. За одно, только утро. Его нашли родители. У него проснулся дар. И он, как утверждает отец, это слово он произнёс, уже с полным правом - я ментал. Знать бы ещё, что это такое. Но отец обещал всё объяснить.
Сашка отодвинул пустые тарелки, выпил, залпом, стакан компота, поблагодарил за ужин и беспокойно заёрзал, оглядываясь по сторонам.
- Туалет, вон та дверь - подсказала ему Людмила Михайловна, заметив его ёрзанье.
Когда он вернулся в приёмную, там уже стоял ректор, высокий сухой седой старик, в домашней одежде, и о чём-то тихо разговаривал с секретарём.
Сашка охватил его взглядом. Потёртые джинсы, непонятного цвета свободная рубашка и старомодные очки на носу. Руки в карманах. На ногах обычные тапочки. Не то что, утром, в строгом тёмном костюме и галстуке.
Тот повернулся на шорох закрываемой двери санузла.
Сказав ещё несколько слов Людмиле Михайловне, он повернулся к Сашке и жестом пригласил его в свой кабинет.
Сашка вновь вытянулся по стойке "смирно".
И Евгений Александрович, улыбнувшись, скомандовал - вперёд курсант Митт, занимайте стратегическое место на диване, шагом марш. Ну, и горазд же ты спать, курсант, весь день проспал...
Сашка строевым шагом прошагал в кабинет и, осторожно, присел на краешек дивана, куда и было сказано.
Ректор же, прикрыв дверь, зацепил мимоходом хромированный, из ряда вдоль стены, стул, поставил его перед диваном и верхом оседлал его.
- Ну-с, Александр Евгеньевич, Почти тёзка, начнём разговор.... И, так... Ваш отец, не последний человек в нашей иерархии власти. Скажу больше, один из первых... А что, ты так округлил глаза? Впрочем, это для тебя абсолютная новость. То, что я тебе сейчас скажу, не услышишь с экрана визора. Но Евгений Семёнович, просил разъяснить тебе, вкратце, что происходит за стенами нашей академии. Правильнее было бы сказать, за потолком. Ну, да ладно. Вкратце, вкратце - покатал он задумчиво это слово на языке.
- Начну с того, что твой отец, это мирное небо над нашей академией, это финансирование, впрочем, в наше время деньги немного значат. Вот продовольственные и хозяйственные склады, под контролем твоего отца, это значит многое. Территории и сельскохозяйственные угодья под контролем твоего отца, это тоже значит много. Армия одарённых и высокотехнологическое вооружение, сохранённые производства, поддержка оставшегося на поверхности населения, спасающегося на контролируемой им же территории, это... Это... В общем, вижу запутал я тебя. Начну по порядку. Четырнадцать лет назад, как ты знаешь, из уроков истории, западно-европейский альянс нанёс, вполне ожидаемый удар по территориям нашего содружества. Содружество ответило. На этом, казалось бы, и всё, урон с той и другой сторон, небольшой, ядерного оружия не применялось. Лидеры сели за стол переговоров. Но тут вмешалась ещё одна, третья сила. Внезапно ядерные грибы выросли на месте, почти всех крупных городов планеты. И ядерные, да и не только, удары, были нанесены с орбиты. Кто за этим стоял и стоит, выяснить, так и не удалось. Все обвинили всех. И началась междоусобица. Теперь уже нет, ни западного альянса, ни европейско-азиатского содружества. Вот такие дела, Александр. Наша страна выжила и выживает, поддерживается кое-какой порядок. Сохранена армия. Правительство пытается наладить диалог со всеми, и кое-что, уже, получается. Но не всё. Ты же смотришь новости. Военные конфликты возникают на пустом месте, то там, то тут. Твой отец директор крупного, в прошлом, исследовательского центра психоделики. И после бомбардировки, сумел, с помощью той горстки людей, что его окружала, в основном, конечно охраны, сберечь наш регион от хаоса, тогда воцарившегося по всей стране. Чем и сейчас, в общем-то, и в основном, занимается. Но он не всемогущ, да, и насколько я знаю, ему это не интересно, он учёный, а занимается не свойственным ему делом. Вокруг него много людей, и каждый второй... Ну, это я так думаю, не упустит свой шанс, если таковой представится, занять его место. Но Евгений Семёнович чрезвычайно везуч и ему всецело и безоговорочно доверяет президент. Вы Александр ментал, я знаю, и понимаю тревогу ваших родителей. Вас можно использовать против вашего же отца. А ваши родители, всё отдадут за вас и за вашу жизнь. Я это понял, уж поверьте, всего лишь из короткого разговора с ним. Но тогда, это смерть нашей академии и нашего региона. Да, я думаю, и мирного неба над головой. На какое-то время. Когда еще, сюда доберутся правительственные войска. Вот и всё о чем меня просил поговорить с вами ваш отец. Подумайте молодой человек над моими словами, очень хорошо подумайте. А теперь спать, шагом марш - со смешком скомандовал ректор и поднялся со стула.
Сашка обескураженный, вываленной на него информацией, подскочил и, коротко, по уставу, кивнув, строевым шагом направился к дверям.
Старик же стёр с лица улыбку и отошёл к своему столу - и, что мне теперь, под замок его посадить? - проворчал он, и громко позвал - Люд, зайди...
Людмила Михайловна зашла, включила верхний свет, подошла к ректорскому столу, обошла его, выдвинула один из ящиков. Достала трубку и картонную коробку с табаком, набила её, раскурила и подала старику.
Ректор с благодарностью её принял - спасибо Люда...
Евгений Александрович сделал несколько мелких затяжек, выпустил струю дыма и посмотрел в глаза секретарю.
- Что вы так смотрите, Евгений Александрович. Да... Вы правы, я послана сюда профессором Миттом. Он знал, или, если правильно говорить, предполагал, что если его сын жив, то должен будет стать одарённым. И если это так, то ему прямая дорога только сюда. Сканирование мозга в интернате определило нужные отклонения. И вот он здесь. Я узнала его, он очень похож на отца. А то, что он не Митт, а Мирт, то это легко объясняется. Мне, вот только что, об этом рассказала его мать по кодированной академической связи. Уж простите, я ей воспользовалась без вашего разрешения. К семи годам, Александр, только-только начал выговаривать букву "Р". И вставлял её в каждое слово. Вот и, скорее всего, в детском распределители, когда его спросили фамилию, он ответил не Митт, а Миррт.
- Ну, хорошо, Люда. А что, мне с ним делать? Под замок его посадить и не показывать никому? Узнает служба охраны, узнает весь мир. Ты же понимаешь.
- Я думаю, он сам всё понимает. В детском доме слабые не выживают. Шутка - улыбнулась она - я сама через него прошла, в своё время. У меня на столе, еще два личных дела, для вас. Так что давайте отдыхать, у вас много дел на завтра. С утра комендатура, что поймала тех двух оболтусов. Потом встреча с воспитателями женской части академии, потом встреча с представителями армии, что заказывали одарённых, потом...
- Всё, всё... - Взмолился Евгений Александрович - не перечисляй, я иду спать.
Утром, Сашка, молча, бежал рядом с другом. Внутри, где-то в груди, было как-то неуютно, тревожно и непонятно от чего. Вроде бы и всё хорошо, родители его нашли. Утром опять говорил с мамой, и теперь знал, что у него есть маленький братик Игорь. Ему всего четыре годика. Что скоро, его самого заберут из академии, вместе с другом, он сам попросил. Но... Но что-то во всём этом не складывалось, не понятно, что, но не складывалось...
- Ты, чо молчишь-то, всё утро, Сань? - Спросил Лёшка, с уханьем перепрыгивая через лужу.
- Не знаю...
- Не знаешь, почему молчишь? Ну, ты даёшь...
- Нас с тобой скоро заберут из академии...
- С чего это?
- Меня родители нашли. Оказывается моя фамилия не Мирт, а Митт, только отец просил не говорить никому, но ты же мой друг...
- О, бл... Так ты сын нашего губера?
- Да, Лёш.
- То-то тебя, вчера, целый день продержал ректор.
- Нет, не из-за этого, у меня в его кабинете началась инициация, я целый день был в отключке. Только вечером узнал, кто я. И то, после того как сам "голова" рассказал. Оказалось, мою инициацию почувствовала мама. Она тоже одарённая. Среди таких как мы, такое бывает. И отец сразу же связался с академией.
- Повезло тебе Сань, тогда чего такой смурной..?
- Не знаю, не пойму, что-то не по себе мне... Лёш, а что будет сегодня на разводе?
Лёшка, ненадолго, замолчал, легко перебирая ногами по скользкой беговой дорожке.
- Валерку с Ванькой перед строем, чехвостить будут. Рядом с ними двое из комендатуры... Потом тебя опять отправят к ректору... Нет я тебя на руках понесу, ты потеряешь сознание...
- Вот блинн, опять отключусь... Да и хрен с ним... Мама говорила, что так и будет. Лёш, я рассказал маме, сегодня утром, про тебя и про твой дар, прости Лёх...
- И..?
- Она сказала, что нас с тобой переведут в специализированную бригаду. С таким даром как у тебя, в этой академии делать нечего. Мы с тобой не... Короче, наше место, среди аналитиков, а не в боевом строю.
- Ну и трепло ты Саня... А если я не захочу..?
- Мама говорит, если не захочешь, никто настаивать не будет...
- Ладно, спасибо, хоть, и на этом... А у тебя самого-то, какой дар проснулся?
- Отец просил не говорить никому, но тебе, как другу, скажу... Только от тебя, после того как ты это узнаешь, будет зависеть моя жизнь и жизнь моих родителей и брата, и судьба академии. Говорить?
- Да, уж... Ну, говори...
- Я ментал Лёха...
- О, бл... А кто это?
- Воздействие на сознание разумных и полуразумных... Как-то так...
- Хе... Так, значит ты можешь сделать так, что весь компот, сегодня будет наш?
- Нет... Для этого нужно учиться, потому нас с тобой и переводят... - Он особо выделил "нас с тобой".
- Во, блин... Круг остался, зарубаюсь на компот, я первый буду. На такой дистанции ты фиг меня сделаешь.
И Лёшка, резко ускорился. За ним рванул и Сашка. Но догонять и обгонять не стал. Фиг с ним, с компотом.
2
Долго стояли в строю, дежурный офицер распинался о недопустимом проступке двоих курсантов, что стояли, повесив головы, перед ними.
Оказалось, что Валерка и Ванька, а это были именно они, два дня назад, ночью, прошли инициацию. И оба получили один и тот же дар. Тактильное и дистанционно энергетическое воздействие на электронику. То есть, прикасаясь к электронным системам боевых машин, посредством мысли и собственной энергетики, могли сжечь любые защищённые электронные платы. Они это почувствовали, когда занимались на тактических учебных тренажёрах, разнеся мозги компьютеров в хлам. Их, конечно, вычисли сразу, а затем отправили к психоделику академии, другими словами к "психу". После него, они сговорились, отбросив всю личную неприязнь, и на следующее утро, перед утренней физической зарядкой, рванули прямиком, как они думали, на фронт. Но попались в руки комендатуры. Сожгли их шокеры... Но вот с огнестрельным древним оружием, сделать ничего не смогли. По одной простой причине, там попросту нет никакой электроники. Оба получили по пуле в ногу. Попали в госпиталь... И, вот теперь, опираясь друг на друга, стояли перед всей академией.
Осень, небесную хмарь прогнал прохладный, но не студёный ветерок, и над плацем академии, ярко засветило солнышко, приятно согревая лицо и грубую ткань формы.
- Год исправительных работ в спец бригаде исследовательского центра - был вынесен вердикт ректора.
Сашка широко улыбнулся, он-то, теперь, знал, что такое исследовательский центр и чем пугал остальных курсантов ректор. Значит, учиться дальше они будут вместе. А для всех, это была кара в последней инстанции, никто ещё не возвращался после такого вынесенного приговора.
По щекам Ваньки и Валерки текли слёзы.
Он смотрел на них и ему захотелось их успокоить и подбодрить, но тут.... Опять накатило и Сашка потеряв сознание, вывалился из строя, гулко приложившись головой о бетонные квадраты плаца.
Очнулся он опять в кабинете ректора, на том же диване. Рядом сидел, Лёшка и смотрел в одну точку на стене.
Сашка пошевелился и поднёс руку к гулко гудящей голове. Та, оказалась, вся в бинтах.
Лёшка вскочил и кинулся к дверям, прокричав в приёмную - Людмила Михайловна, Саня очнулся...
Тут же появилась и она сама с доброй улыбкой на губах и стаканом в руке.
- Ну, зачастил ты к нам Александр, теперь...
Она резко остановилась, как будто ударилась о стену, расплескав воду, улыбка медленно сползла с её губ.
- Прекрати - строго сказала она - ещё одна такая выходка и я тебя переведу в карцер. И останешься там, пока за тобой не приедет отец.
Саша осторожно сел, обхватив голову руками, и непонимающе уставился на неё.
В голове проявился голос отца.
- Очнулся Сынок? Хорошо. А теперь сосредоточься и расслабься...
Сашка закрутил головой, не понимая, чего от него требует отец, он вроде бы и не напрягался.
- Делай, что я тебе сказал - прикрикнул тот на него, а потом спокойнее добавил - ты автоматически выставил психологический барьер, и что бы его снять, надо почувствовать его, а для этого необходимо заглянуть в себя, в своё сознание. Пробуй, я помогу.
Саня закрыл глаза и окунулся в себя, как учили на психологических тренингах.
И, о чудо, он видел то, о чём даже представить себе не мог, Вокруг него сияла синеватая пелена... Чего? Да фиг, его знает, чего. Но вплотную с ней, стояла, со стаканом в руке, Людмила Михайловна.
- Папа, папа, я вижу её, вижу её, искрящуюся дымку - вскричал в голос Сашка.
- Видишь? Хм, интересно. А должен был только почувствовать. Ладно, а теперь погаси её, просто пожелай этого... Давай...
Сашка сосредоточился ещё сильнее, нахмурил брови, и от усилия даже покраснел, приказывая дымке исчезнуть. Но она висела как ни в чём не бывало - не получается - прошептал он.
- Расслабься сын, просто расслабься и спокойно, не словами и не желанием, а представь, что её нет.
Тот выполнил всё как советовал отец и... И в самом деле, дымка медленно истаяла.
- Я... Я, кажется, сделал это, да я сделал это....
- Молодец, ладно я отключаюсь, дальше тебя поведёт мама. У меня куча дел.
В это время в кармане у Людмилы Михайловны, что-то забренчало. И она торопливо вынула из него, допотопный, сотовый телефон.
- Да, да не буду... Сара, прости... Я думала он развлекается... Да, да я поняла... Ага, пока...
Секретарь подошла к Сашке и, оглядев его любопытным взглядом, подала стакан с чем мутным и остро пахнущего лекарствами - Пей Саша... Надо, доктор сказал...
Затем провела рукой по его торчащим сквозь бинты волосам, и улыбка вернулась на её губы.
- Вот так же в молодости развлекался и твой отец - то подножку кому-нибудь подставит, то заставит приседать или прыгать. С вами менталами не соскучишься.
Она повернула голову к стоящему истуканом с выпученными глазами у дверей Лёшке.
- А ты чего, провидец, мог бы и предупредить?
- Я-а?
- Ты конечно, тут больше провидцев нет.
- Я, я не смотрел... Не смотрел, что будет...
- Не смотрел он - проворчала женщина - Ладно, мыть руки и марш за стол, в приёмную. Приказано провидца и ментала кормить, как на убой... Тьфу... Тьфу... Тфу... - Сплюнула она три раза через левое плечо - ну, чего застыли, быстро я сказала.
Пока мальчишки жадно опустошали тарелки, Людмила Михайловна, подперев щёку кулаком, неторопливо рассказывала о Сашкиных родителях.
- Раздолбай в молодости был твой отец, Саша. Он, когда появился в нашей лаборатории экспериментальной медицины, молодой красивый, аспирант. Все девчонки в него влюбились. А он хвостом, с первого же дня, начал ходить только за нашей Сарочкой, маленькой худенькой лаборанткой, твоей будущей матерью. Чего только не вытворял, что бы она его заметила и благосклонно посмотрела. Но ей на него, было, плевать с высокого дерева. Вот он и строил ей козни, вернее пытался. Но всё напрасно было, не поддавалась она его внушению. По-моему, одна из всей лаборатории. А вот мама твоя, на потеху всем, вертела им как хотела. Он, даже, пробирки за неё мыл и полы в аудиториях. Долго это продолжалось, пока в один прекрасный день, мы не увидели у них пальцах обручальные кольца. На этом все злоключения с сотрудниками прекратились, а вскоре родился и ты... Вот и сегодня, я подумала, что ты, как и твой отец, просто развлекаешься, так что, не обижайся на меня Саша. А ты провидец не закрывай свой дар, от себя самого, я имею в виду, постоянно сканируй потоки времени, пока не научишься этот дар свой контролировать. Так он быстрее развиваться будет. Станет сильнее и устойчивей. Даст бог, научишься управлять самой загадочной стихией в мире, если, так можно назвать время. Говорят в глубокой древности, только волхвы могли им управлять. Для этого, для вашего развития, вас и переводят в спец бригаду. Там учителя, не нашим чета. Нет, тут, конечно, не плохие, но там лучшие. Вот только менталов, осталось двое, такой силы, вернее, теперь трое. Твои родители Саша, и ты сам. Может быть, и брат твой тоже им станет. Время покажет.
- А вы, у вас Людмила Михайловна, какой дар? - Спросил с набитым ртом Лёшка.
- Левитация, но очень слабая. Как не бились над его развитием в лаборатории, ничего не получилось. Он так и застыл на уровне полуметра от пола. В итоге, ему нашлось только одно применение, тяжести перетаскивать. Но с изобретением антиграва и этому стала грош цена - вздохнула она - Ну, да ладно, чай и компот сами себе нальёте, поедите и на занятия, а мне пора. Будете уходить, дверь плотнее прикройте.
Она взглянула часы, что висели на стене, старые, со стрелками ещё, и заторопилась - всё, пока... - Произнесла она, скрываясь за дверьми приёмной.
- И откуда она узнала, что я... Этот... Как его... Провидец, вот. Я же никому не говорил, кроме тебя, А Сань? - с прищуром посмотрел на Сашку друг.
- Не знаю... Наверное, от моих родителей. Я же говорил, что рассказал им о тебе.