Аннотация: Она - главнокомандующий флота, он - молодой лейтенант. Она лжет каждым словом, он верит каждым взглядом, такой вот служебный роман.
На космических станциях отсутствует само понятие погоды. Температура в каюте всегда одинакова, в любое время суток. Более того, время - всего лишь условность, напоминание, что где-то там, за сотни тысяч космонов, планета Земля оборачивается вокруг своей оси за двадцать четыре стандартных единицы. Нет ни дня, ни ночи - лишь периоды бодрствования и сна, подчиненные распорядку дежурств. Черноволосая хрупкая женщина понимала, что это всего лишь иллюзия, игра разума, но каждый раз, подходя к обзорному окну, ежилась от холода, заглядывая в бархатную черноту, усыпанную серебряной звездной пылью.
На столике возле кровати стояла открытая бутылка, женщина плеснула в бокал немного зеленой жидкости, пригубила и отставила в сторону. Устроилась поудобнее на низком диване и достала планшет, перечитала последнее донесение. Если вкратце, то: прилетели, взорвали, улетели. Всем спасибо за внимание. Она уже наизусть знала оправдания: и корабль у них быстрый, и телепорт у них работает, и звезды таким образом в созвездия складываются, что Блейку сопутствует удача. Горстка преступников под предводительством горе-диссидента терроризирует Федерацию, а её продолжают кормить обещаниями: в следующий раз обязательно поймаем! Доходит до абсурда: она с нетерпением ждет этого пресловутого "следующего раза", зная в глубине души, что ей снова достанутся одни объяснения.
Севелан устала от пустых обещаний. Трэвис скуп на слова, но ему можно верить. С Блейком следует бороться его собственным оружием. Одержимость против одержимости. Ненависть - лучший стимул. Куда надежнее, чем любовь к Родине, верность Федерации, честь Офицера и прочие цитаты из этического кодекса. Жаль, что не все способны это понять. Назначение Трэвиса и без того обошлось ей слишком дорого, чтобы платить еще и эту цену. "Я ценю нашу дружбу, верховный главнокомандующий, но обязан сказать, что в вашем штабе есть офицеры, которые не согласятся служить вместе с Трэвисом! Этот человек - настоящий мясник!".
Ах, Рэй, Рэй! До чего же тяжело иметь дело с честными людьми. Они настолько беззащитны в своей открытости, что даже у нее рука порой не поднимается ударить. Именно поэтому она так и не сменила код на своей двери. Еще не поздно забыть, позволить себе маленькую слабость. Она играет с этой мыслью, тянет время, прекрасно зная, что утром не останется никаких сомнений.
Он приходит позже обычного, осторожно ставит на стол изящную бутылку с тонким горлышком. Темно-золотая жидкость сладко пахнет виноградным соком и оставляет пряное послевкусие. Они пьют медленно, смакуя каждый глоток:
- Ледяное вино, - объясняет он, повернув бокал так, что свет разбивается в гранях, - виноград собирают после первых заморозков. Раньше собирали, теперь каждый раз лотерея - получится ли подобрать нужную температуру. От холода ягоды становятся слаще. Его делают всего в нескольких мелких винодельнях в Североамериканском куполе. Этот вид лозы не прижился на чужой почве.
Вино заканчивается быстро - бутылки едва хватает на два полных бокала. Рэй и в самом деле дорого ценит их дружбу, она ведь знает, что у молодого лейтенанта нет других источников дохода, кроме жалованья. Он улыбается, словно прочитав ее мысли, и объясняет:
- Оно такого же цвета, как твои глаза. Жидкое золото. Я не мог удержаться.
Самое смешное, что он даже не в ее вкусе. Все в нем слишком мягкое: округлый подбородок и русые волосы с вечерней рыжиной, пухлые губы и загнутые ресницы. Кожа на кончиках пальцев и мочки ушей, голос и манеры. Ей всегда нравились сильные мужчины, достойные противники или соратники. Для них верховный главнокомандующий Федерации была наградой или госпожой, союзницей или соперницей, но никогда - просто женщиной. И только Рэй принимал ее как драгоценный дар, неведомым чудом попавший в его руки. Лишь этот мальчик целовал ее, словно пил вино из священной чаши. Она преображалась, отражаясь в его медвяно-теплом взгляде, очищалась от грязи, налипшей за долгие годы пути наверх. Встречала иную себя. Ту, которой так и не стала. Не дала ни единого шанса стать.
До сегодняшнего дня она и не подозревала, что эти губы умеют сжиматься в твердую линию, а подбородок упрямо задираться вверх. Сегодня зеркало разбилось, и у нее нет ни сил, ни желания собирать осколки. Нет оружия страшнее слов. Севелан замечает, словно невзначай, развязывая пояс халата:
- Трэвис отправился на охоту. Он предпочитает экипажи из мутоидов, так что некоторые, - выделила она многозначительно, - офицеры напрасно беспокоились - им не придется пятнать свои парадные мундиры, выполняя его приказы.
- Я знаю, - он подхватывает соскользнувшую с ее плеч шелковую ткань и бережно опускает на спинку стула, - но дело ведь не в том, кого он предпочитает. А в том, кто он есть.
- Он, - женщина, улыбаясь, проводит ладонью по его груди и упирается указательным пальцем в ямочку между ключицами, - тот, кто доставит мне Блейка и "Освободитель". И это единственное, что имеет значение.
- Я понимаю, - тихо отвечает Рэй и накрывает ее пальцы своими. Он и в самом деле понимает. Что это их последняя ночь. Что дверь этой каюты больше никогда не откроется для него. Он понимал это уже в тот самый миг, когда просил разрешения говорить открыто. Только не хотел верить. Новый код будет знать Трэвис. До поры.
Их тела словно созданы друг для друга. Как будто в незапамятные времена их отлили в одной форме, а потом разделили на две части. Ее грудь как по мерке ложится в его ладонь, ее затылок умещается на сгибе локтя. Даже дышат они в унисон, выдох-вдох, выдох-вдох, сердца бьются в одинаковом ритме. В его прикосновениях нет страсти, в ее движениях - ответной жажды. Но каждый раз они одновременно достигают пика, отметив торжество коротким то ли вздохом, то ли вскриком.
Потом она поднимает жалюзи, впускает в каюту холодный звездный свет и стоит, прислонившись лбом к стеклу, словно наказывает себя за тягу к теплу. Он молчит, но не засыпает, пока она не скользнет под одеяло, и только ощутив на руке привычную тяжесть ее головы, закрывает глаза. Они никогда не разговаривают после. Только до. Слишком драгоценно их хрупкое единство, хватит одного неосторожного слова, чтобы разрушить его навсегда.
Обычно она не позволяет своим "друзьям" оставаться на ночь, но для Рэя делает исключение. С ним хорошо в одной постели. Засыпать, уткнувшись в плечо, впитывая жар другого тела, чувствовать сквозь сон тихое дыхание. Просыпаться неторопливо, потягиваясь, подставлять обнаженное лицо под теплые губы. Пугающая, но столь притягательная открытость. Утром он убегает, на ходу застегивая мундир, а она присаживается к зеркалу и, зачерпнув из баночки крем, наносит на кожу первый защитный слой. Пудра, румяна, тени, тушь - притворная нежность, иллюзия слабости, фальшь в каждом взмахе ресниц, в каждой улыбке.
***
За ним приходят во время обеда, прямо в офицерскую столовую. Только что сменилась утренняя вахта, все столики заняты, небольшое помещение заполнено ровным гулом дружеских разговоров, стуком приборов, урчанием кофейной машины. Тишина наступает мгновенно, как только наряд военной полиции переступает порог. Капитан и два штурмовика в непроницаемых черных шлемах. Рэй встает еще до того, как они подходят к его столу, замечая боковым зрением, как отшатываются сослуживцы, поперхнувшись последними сплетнями. Ему зачитывают ордер, заводят руки за спину. Государственная измена, торговля военными секретами, растрата, подстрекательство к мятежу - в списке обвинений отсутствует лишь одно, единственное, в чем он действительно виновен. Но за это он давно уже осудил себя сам.