Шляхов Анатолий Анатольевич :
другие произведения.
Шутя работать.(дискриминация и пытки художника)
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Шляхов Анатолий Анатольевич
(
mu@pop3.ru
)
Размещен: 19/03/2007, изменен: 02/07/2007. 15k.
Статистика.
Статья
:
Проза
Поэто-проза.
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Шутя работать.(дискриминация и пытки художника)
В свою бытность,
когда я, работал свободным художником, при фонде СССР.
Взялся, как-то, выполнять...
Вернее не взялся. Подвязался, привязался...
Предложили: " Да, да.
Нет, нет".
Поскольку в тот год,
худсовет с администрацией, меня гноили.
Так как, в год ранее,
заработок мой, был самый высокий на Севере,
и, сейчас, за мной приглядывали.
Рас. Пред. Ком.,
распределял мне, только самые бросовые заказы.
Итак:
мне поручили, создать,
высокие произведения, высочайшего искусства, всех времён и народов,
в виде четырёх вывесок,
какие часто висят, рядом с дверьми, различных, не совсем нужных учреждений.
Тобишь:
Исполком. Партком. Сельхозпром. Муслеспром... .
Но, поскольку я,
человек от природы Злой.
Гадкий. Коварный. Жадный.
И самый страшный Эгоист.
То. Опять, я,
обзвонил персонально, своих клиентов и пристыдил их:
- Господа!
Ой, извиняюсь, тогда ещё товарищ.
Итак, для всех сразу. Не мучая читателя. С красной строки и от пустого места:
- Товарищи начальники!
У вас, такие ммомомощные и важные конторы.
Не только для городов Талнаха и Норильска.
Но, для всего ССР.
А вы,
заказали, сделать для Вас, вывески на оргстекле.
Во-первых: это не практично - пыль, птицы поносят.
Во-вторых: недолговечно - царапины от злого заводонаселения, всегда и во все времена недовольного.
Или, какой-нибудь ошпаренный работяга кинет камень.
Обязательно кинет каменюку, и разобьет, если конечно он ошпарен, парами шестнадцатипроцентной серной кислоты.
Короче.
Я, сделаю Вам, вывески, в металле, с гербами и орнаментами,
с позолотой.
По секрету и только для Вас, Товарищ, позолота медная.
- Окей?
Все директора, четырёх крупнейших мероприятий.
Тьфу,
предприятий, сказали
- Окей.
Про себя думаю:
" Вот и ладненько.
Тю. Забыл.
Что ставлю ж только точки..
Вывеска на оргстекле - 20руб.
А в металле - извиняюсь 500 рублей.
А 500 рубь - зарплата заполярного металлурга со стажем;
ну-ка, на четыре.
Вот семь месяцев, можно и по потолку выплёвывать узорные композиции.
По девчушкам-крошкам и крошечкам, крохотуличкам, сладеньким-пресладеньким. Ух. Всех бы облизал".
Надоело.
Я, в знако - препинаниях и слово - сосчитаниях ни бум бум. Поэтому далее,
за собой, оставляю только точки и красные строчки.
А вы, читатель, доставьте мысли и малюсенькие значёночки с ересью сам.
Это и мне легче, а уж Вам, верняк, интереснее.
Ну, солянку - на худ, жаргоне это соляная кислота.
Я, в Цел. Хим. Гор.
найду.
Металл с Никелевого заводика. Разнорабочие - Друзья народов.
Мне за пузырь принесут.
А за ящик пузырей, Никелевый останется без никеля.
Поэтому аккуратней.
Тихесенько надо шутя работать. Тихонечко. Тихо.
Так.
Остаётся позолота.
Ну, пожалуй, за пару коньяков да шоколадку, мне на Медном заводе обмеднят даже с изнаночки.
Нет. Если три коньяка. Тогда изнаночка.
И вот, еду, неприкаянно, на Талнах, снимать размеры и размерчики.
Пришкандобываю на автобусстанцию.
Автобусом. Автобусом,
Господа.
Не настолько богат, чтобы покупать дорогие вещи.
Поездка занимает час 20.
Припарковываю, свои две ноги, в привокзальном талнахском буфетике.
Заглатываю, манюсенькую кружечку неключевой воды.
И в путь.
Одну конторку обмерил. Две конторы обмерил. Запыхался. Сел на пенёк.
В Норильске ведь, деревянные деревья не растут.
Одни карликовые да кроликовые, на кролей лишь тенью кроны и влияют.
А здесь, на Талнахе. Красота. Размах.
Могучие такие соснища и пеньки.
А это господа, потому. Что.
На Талнахе только копают.
А в Норильске, плавят да дымят.
Так задымили сернистым хлором.
Что дымовая завеса, два раза вкруг шарика нашего, облетает. Космические витки, значит, нарабатывает, упаковывает, набирает желтизной цинга - тифозной.
Люди и людишки гибнут за металл. Да - Да. Никто и этого классика не отменял.
Эх,
Как, хорошо было бы,
Такие речения классиков, рассматривать в каком-нибудь всемировом музеище.
Дышать чистейшим воздухом.
Пить родниковую водицу. Кушать негенетическиотравные продукты.
Для генетическимудифицированных.
Футы Как длинно. (Сколько букв?)
продуктов.
Нужен генетическимодифицированный желудочный сок. В банках. А то, как желудок будет переваривать ген ландыша в отварном картофеле.
Кто любит, есть ландыши, поднимите руку?
О!! Вот вас сколько!
Эх, жизнь. Пшёл.
Третью контору с обмерчиком посетил. Четвёртая..
- Товарищ! Товарищ?!
Эх, товарищ, товарищ.
Мне ж без тебя, четвёртую контору не найти.
Заблудился я.
А ты.
Видишь как. Не остановился.
Не оглянулся даже.
Ладно.
- Так.
Товарищ!! Уф.
Неискренне извиняюсь,
непростите,
как пройти, к Рудшахтстрою?
А на карте може...
не можете.
Ну, тогда на пальцах.
Так.
Левым указательным. 200 метров.
Правым безымянным.
Вправо.
Что? Ещё вправо.
Это, что ж, большим, что ли? Так.
Так и рисуем.
Господин,
не не простите меня.
На рисунке же фига.
Что?
Сам дурак.
Я дурак.
Эх. Господин товарищ. Дорогуша. Мы, здесь все, в дураках.
Доброго вам зазадравия.
Ухожу.
Вроде не обиделся.
Аккуратно.
Тихо надо, шутя работать.
Ведь с любовью не шутят.
Сказала в такси одна, расплющенная прогрессом цивилизации, дама нелёгкого поведения.
Когда возле коробки скоростей
Сглатывала
Белую жидкую
С запахом и вкусом никотина (только у курящих)
Что?
Сам читатель догадайся.
Обмерил четвёртую конторку.
Возвращаюсь, без шуток, к привокзально - талнахскому буфетику.
Что-то скучно.
А пить нельзя.
Да. Да. Господа.
Пить - здоровью плохо, неправильно.
Курить - тоже здоровью нехорошо.
Жить - да, да, - здоровью немыслимо, невыносимо, и этим,
очень даже можно, ох, как можно, ох же очень, страшно, навредить.
Автобус,
так, медленно; метров 180, от писателя, закругляется к автостанции.
Вхожу в очередь.
Стою.
Наблюдаю, медлительный автобус. Нет.
Не 102.
Не мой. Отошёл от очереди.
Закурил.
Тихо.
Вернее шум есть, Но он, как от пчёл.
Увеличенных.
Смотрю.
На задней площадке Лиаза.
Львовский экспериментальный автомобильный завод, значит.
Ну и имена.
Опять с красной строчки.
Два мужика.
Один большой, упитанный. То есть упитанный очень.
Другой,
просто замухрыжк, какой-то, в валенках солдатских, не по размеру, но по сезону.
Машут руками, перед лицами друг друга, сняв интеллигентно интеллигентные перчатки.
Пар дыханий, усиленно, набирая обороты, повалил к небесам.
Подошёл поближе
Так они еще, и орут, друг на друга, нехорошими словами. Да. Раскраснелись!
Не до шуток.
Народ раздался.
Шофёр. Би-би. Би-би.
Би-би. Би-би.
А они, так раскричались, в запале. Разволновались.
Не слышат.
Толстый, грудью вперёд, руками-мельницами, как крыльями.
Согнутыми, правда, в локтях.
Животом наддал.
Наддал.
Малой и выпал.
В грязный солярочный снег. Изгваздался. Заплакал.
А крепкий, который плотный, за наддверную перекладину, задней части автосалона, левой рукой держится.
Высунулся.
Развеселился.
Орёт:
- Ты с-сукин сын! Падаль вонючая! Если я, тебя, козла, сра...
дальше всё по матери. По матери!!
Что, читатель.
Про Би. Би.,
Не забыл. Еще?
Ведь это ж, сигнал к отправлению.
Троганью значит.
А, это что?
А это двери тю-тю Закрываются.
А у Лиаза двери шустрые. Резина жёсткая. Сами крепкие.
Про ти во тол пно у дар ны е,