|
|
||
Александр ШЛЯХТИН
НАПАРНИЧЕК
На работу в милицию я попал случайно, можно сказать - с перепугу. Буквально через неделю после моего прихода из армии мама принесла из почтового ящика повестку в Центральный РОВД г. Кемерово. Первая мысль была: Все! Допрыгался! -- уж очень весело ехали на "дембель": в жесткой драке с летунами, а затем в вагоне-ресторане -- с комитетчиками я, несмотря на боксерские навыки, пропустил несколько плюх, и теперь под левым глазом у меня отцветал огромный синяк. В той вагонной драке не обошлось и без увечий: сам видел, как за Гусиноозерском из вагона с летунами в подъехавшие кареты Скорой помощи отгружали на носилках вышедших из строя воинов. Так что вполне возможно где-нибудь в Бурятии по факту драки уже возбуждено уголовное дело и вот - вышли по мою душу.
С опаской войдя в дежурную часть райотдела, я подал повестку дежурному - пожилому капитану с рыжими фиксами на верхней челюсти. Подал - и напрягся: сейчас вызовут конвой, потом - камера, следствие, суд и, -- здравствуй, зона, я твой тонкий колосок! Дежурный повертел в руках повестку и направил меня на третий этаж к капитану Кузнецову. Фамилия показалась мне смутно знакомой, но я не мог сразу сообразить, где мы с этим человеком встречались? Лишь войдя в кабинет на третьем этаже, я успокоился. За столом сидел мой давнишний знакомый, -- почти квадратный крепыш, Владимир Федорович Кузнецов, наш бывший участковый, а теперь -- старший инспектор уголовного розыска, -- из лейтенантов дослужился до капитана. Кузнецов встал мне навстречу, радушно улыбаясь, крепко пожал руку и предложил садиться. Он не скрывал радости:
-- Я в военкомат еще месяц назад запрос послал, чтобы сообщили, когда тебя ждать. А ты вон что: в июне заявился, когда уже все жданки прошли!
-- Последняя партия, - вздохнул я.
-- Что, поди, с "губы" не вылазил? -- остро взглянул на меня Кузнецов.
-- Да как сказать, -- смутился я. -- За два года чуть больше шестидесяти суток набежало...
-- Ну, ты дал! - восхитился Владимир Федорович. -- Я за три года - и то полсотни не набрал!
-- Так уж получилось... Ротный шибко "добрый" попался...
-- Понятно... -- протянул Кузнецов. - Следовательно, блестящей характеристики из части ждать не приходится?
-- Кто его знает, -- протянул я. -- Вообще-то, в части был на неплохом счету, лычки заработал без всякой учебки, был агитатором роты...
-- Хорош агитатор! - усмехнулся капитан. - Я так понял, что ты в основном губарей агитировал... За что только агитировал, интересно?
Я смутился и промолчал.
-- Ну, ладно, -- подвел итог капитан. - Признаться, я тут для тебя местечко инспектора угрозыска держал... Офицерская должность, мамлея сразу дают, да и знаю тебя, как облупленного... Думал, вместе поработаем, шпану погоняем, как раньше, когда ты еще внештатником был...
-- А что мешает? - набычился я.
-- Да вроде бы ничего... -- протянул капитан. - Тут дело вот в чем: вышел приказ Щелокова, буквально две недели назад, чтобы на офицерские должности принимать только после техникума, на крайняк - студентов-заочников. Так что...
-- Но я же поступать собираюсь, Федорович, -- поспешил я. - В августе вступительные экзамены, примут без проблем, вне конкурса!
-- Так то - в августе, -- остро взглянул на меня Кузнецов. - А мне вакансию закрывать надо "вчера"! Зашиваемся, сам понимаешь, должность тебя три месяца ждать не будет...
-- Что ты предлагаешь, Федорыч? - в упор спросил я.
-- Да как тебе сказать, - чуть замешкался капитан. - Я тебе вот что хотел предложить: пока тары-бары вокруг тары, может быть, в патрульно-постовую службу пойдешь? Выслуга начнется, прочие льготы...А через три месяца, если на юрфак, на заочное поступишь, я тебя к себе возьму: кто-то на повышение уйдет, кто-то на инвалидность, сам понимаешь, текучка есть текучка.
Делать было нечего, я согласился. Оформление много времени не заняло. Пройдя дня за три медкомиссию, я целый день заполнял анкету вопросов этак на полтораста. Особенно мне понравился пункт: "Служили ли Вы раньше в белогвардейских частях, Армии адмирала Колчака, прочих формированиях, добивающихся свержения Советской власти?". Наконец, -- приказ о зачислении, удостоверение в малиновой кожаной обложке, и направление на вещевой склад УВД. Полученное там обмундирование я еле-еле допер до дома. Оказывается, каждому вновь принятому милиционеру полагалось два кителя с брюками, четыре серые и две белые форменные сорочки, три фуражки, шапка-ушанка, шинель, плащ, полушубок, бриджи, сапоги, валенки, ботинки, туфли, перчатки, портупея и еще целая куча всякой мелочевки, включая электрический фонарик и милицейский свисток.
Когда я со всем этим добром явился домой, отец поморщился и демонстративно ушел на кухню. Он явно был недоволен моим выбором: мечтал о продолжении семейной традиции и моем поступлении на журфак. Я решил не заводиться, и оставить все разборки на потом, а сам весь вечер готовился к предстоящему завтра первому дежурству. Для начала пассатижами сломал на новеньких хромовых сапогах кокетливую мелкую гармошку и загладил ее утюгом, израсходовав на это две банки силиконового крема. Вонь стояла такая, что пришлось добрый час проветривать кухню. Отец не выдержал такого издевательства и отправился гулять на улицу. В его отсутствие я одеколоном оттер утюг от остатков сапожного крема, тем же утюгом отгладил бриджи, рубашку и китель, после чего, наконец, успокоился и сел перед телевизором.
На первом дежурстве меня прикрепили к сержанту Боре Куршакову - плюгавому сорокалетнему мужичонке в мятой форме, с лицом не собирающегося завязывать алкоголика. При виде такого наставника, меня начали терзать смутные предчувствия и, надо сказать, они полностью оправдались. В служебном классе собрался весь взвод - тридцать милиционеров. Я - единственный новичок. Все, в основном, молодые парни, пожилых -- человек пять. Командир отдельного дивизиона - долговязый старший лейтенант Петров - зачитал сводку о совершенных за предыдущие сутки преступлениях: две квартирные кражи, групповое хулиганство на танцплощадке в городском саду, маньяк-насильник... Все ориентировки я старательно переписал в специально приобретенный для этого пухлый блокнот. После развода большинство ментов потянулись в дежурную часть получать пистолеты и патроны. Мне спешить было некуда: оружие новичкам полагалось только спустя несколько месяцев работы, не раньше. Боря проскользнул мимо дежурной части, стараясь, чтобы его не заметили. Увидев, что я курю на крыльце райотдела, Боря махнул мне рукой, и негромко буркнул:
-- Пошли скорей отсюда, напарничек! Нам тут сегодня больше делать нечего!
Я, недоумевая, поспешил за ним. Отойдя от здания райотдела метров на сто и выйдя на оживленный в этот час Советский проспект, Боря как-то приободрился, повеселел, перестал озираться по сторонам. Я со смешком спросил, кто его так напугал? Мельком взглянув на меня, Боря хмыкнул:
-- Хм-м-м, напугаешь меня! Тут другая история: утром, после дежурства спать хочется, зверски, сам увидишь! А тут разбирай этот сраный Макаров, чисти его, сдавай дежурному, получай заместитель... На все про все - полчаса минимум. Пока эти чудики из нашего взвода в дежурке толкутся, я уже у бочки пару кружек пива засадить успею!
-- А не стремно всю ночь без пушки? - поинтересовался я.
-- А ты не трогай никого, ебись оно конем! Будешь в каждую щель лезть, тебя и с пушкой прибьют! А еще хуже: по пьянке макара потеряешь - сразу срок! А если, не дай Бог, где-нибудь прижмет, так без макара даже спокойнее... Ну, набьют, на крайняк, морду - и все дела! А вот если кого зацепишь из него, даже при задержании, тут-то тебе полная хана! Сбегутся все: начальство, гестапо, прокуратура! Рад не будешь. Уволят обязательно, даже если ты сто раз прав, а то и посадить могут! Так что, лучше уж я с пустой кобурой похожу - так спать спокойнее. Да и стрелок из меня...
Боря взглянул на часы и поторопил меня:
-- Шире шаг! В полшестого нам в одном месте надо быть!
-- Это еще в каком таком -- одном месте?-- насторожился я.
- У Политеха...-- рассеянно протянул Боря.
Он вышел на обочину, высматривая какого-нибудь чайника. Наконец, выбрал жертву и властно махнул рукой. Около нас притормозил зачуханный Горбатый, из которого заискивая, таращился на нас пожилой толстяк-очкарик. Откинув переднее сиденье и пропустив меня вперед, Боря уселся рядом с водителем и скомандовал:
-- К Политехническому институту!
Уже через пять минут толстяк высадил нас в нужном месте и мгновенно умчался восвояси. Боря же повел себя как-то странно. Рядом с институтом в подвале жилого дома с незапамятных времен размещался винный магазин. Подъезд к магазину отделяли от института густые заросли карагача. Туда-то и направился мой новый напарник, приказав мне следовать за ним взмахом руки. Недоумевая, я поспешил к кустам.
-- Пригнись и не высовывайся! -- Боря подхватил лежавший тут же метровый обрезок бревна, перегородил им подъезд к магазину, затем удовлетворенно оглядел содеянное, бросил взгляд на часы, и устремился к месту импровизированной засады.
-- Ты чего это затеял? - с любопытством поинтересовался я.
-- Молчи громче, щас сам все поймешь! - ощерил в ухмылке кривые, давно не чищенные зубы Боря.
Я лишь пожал плечами и решил больше с вопросами не высовываться. Ждать пришлось недолго. Нещадно тарахтя изношенным мотором, к магазину приближался Беларусь с грузовым прицепом. По доносившемуся из кузова стеклянному звону было понятно, что он доверху набит ящиками с бутылками. Боря, уставившись из кустов в одну точку, видимую только ему, напрягся, словно спринтер на старте... Трактор был уже совсем близко. Послышался скрежет переключаемой передачи, и машина, уткнувшись в неожиданное препятствие, остановилась. Из кабины, матюгаясь, спустился тракторист, и принялся вытаскивать бревно из-под колес. В этот момент Боря пулей метнулся к заднему борту. Что он там делал - я из-за густой листвы толком не разглядел, но уже через пару мгновений, тяжело дыша, Боря стоял рядом со мной. Во внутренних карманах его кителя явственно проступали очертания двух бутылок. Ни хрена себе! - ошарашено сказал я сам себе. - Это же чистая кража, девяносто шестая статья, как минимум! Боря приложил грязный палец к губам, призывая меня молчать. Еще через пару минут из магазина вышли грузчики в заношенных синих халатах, с лязгом откинули борт прицепа и начали разгружать привезенное спиртное. Мы с Борей, осторожно пятясь, нырнули в тень институтского здания и через проходной двор выбрались на соседнюю улочку.
-- Вот теперь можно и на объект! - довольно пробурчал Боря, и мы двинулись в сторону сквера. Я молчал, лихорадочно соображая, что мне делать в этой ситуации? Объект, - длинный ряд ларьков школьного базара, -- выходил на Красноармейскую улицу. В киосках в преддверии учебного года продавали игрушки, школьную форму, учебники, писчие принадлежности и прочую мелочевку. В этот час ларьки готовились к закрытию. Мы с Борей обошли все киоски, расписались в журналах о приеме их под охрану, проверили, правильно ли заперты и опечатаны торговые точки. Затем двинулись к месту нашего ночного прибежища: метрах в десяти, в гуще огромных тополей, стояла маленькая бревенчатая избушка с единственным подслеповатым оконцем.
Пошарив под половичком на крылечке, Куршаков извлек спрятанный там ключ, открыл им хлипкий навесной замок и, шагнув в комнатенку, включил свет. В комнате из мебели были только потертый дерматиновый диван, колченогий однотумбовый письменный столик с древним телефонным аппаратом и два табурета. Боря выдвинул ящик стола, покопался там и извлек два замызганных граненых стакана. Сорвав зубами бескозырку с бутылки Стрелецкой, он до краев набухал себе в стакан резко пахнущей жидкости и, поднеся бутылку ко второму стакану, спросил:
-- Тебе сколько лить, напарничек?
-- Не буду, -- отрезал я. Впечатлений от едва начавшегося первого дежурства и так хватало.
-- Хозяин - барин! - равнодушно пожал плечами Куршаков, и в три глотка расправился с содержимым. Закусывать не стал, вновь приладил бескозырку на початую бутылку, и спрятал обе бутылки за стол. Присев на диван, сержант прикрыл глаза и блаженствовал минуту-другую. Потом встряхнулся:
-- Ну, не хуй тут рассиживаться! Пора и на маршрут! -- Заявил он и встал.
Я естественно, не возражал. Закрыв дверь на замок, мы вышли на свежий воздух. Медленно накатывал вечер, потихоньку остывал раскалившийся за день асфальт. На улицах было многолюдно. Народ спешил с работы по домам. У ближайшего винного магазина на улице Дзержинского толпилась очередь: любители спиртного торопились отовариться до закрытия. Боря, выйдя к ларькам, не спеша огляделся, потом повернулся ко мне:
-- Проверяющие начнут разъезжать по постам ближе к девяти, час-полтора у нас еще есть... Пойдем, я тебя с маршрутом познакомлю!
За следующий час мы обошли весь маршрут патрулирования. Он был в принципе невелик: отрезок Красноармейской, окрестности Политехнического института, кондитерская фабрика, пивной бар Улыбка и с полдюжины магазинов. Внезапно Боря вновь взглянул на часы и поспешил обратно к школьному базару. Причину его спешки я понял только тогда, когда мы подошли к булочной. У магазина стоял ЗИЛ - фургон с надписью Хлеб. Боря требовательно постучал в стекло кабины. Высунувшись из-за приоткрытого окна, пожилой водитель расплылся в улыбке и, без лишних слов протянул Боре газетный сверток. Боря сунул его мне, и я через газету ощутил тепло свежеиспеченного хлеба. Попрощавшись с водилой, мы двинулись к нашей избушке на курьих ножках.
Там сержант быстро допил остатки первой Стрелецкой и закусил свежим хлебом. Мне выпить он уже не предлагал. Затем мы принялись ждать проверяющих. Вскоре на улице скрипнули тормоза, захлопали дверцы и через минуту в избушку, сразу ставшую тесной, вошли двое: командир взвода лейтенант Дидик и замкомвзвода старшина Ефремов. Дидик, приняв от Куршакова доклад по полной форме, досадливо потянул носом:
-- Боря как всегда, в своем амплуа! Два часа как дежурство началось, а от него уже прет, хоть закусывай! Учти, Борис, у тебя и так залетов, как у собаки блох! Если не завяжешь - пеняй на себя, сниму с дежурства, так и знай! Чему ты только молодого учишь!
Долго задерживаться проверяющие не стали, и вскоре уехали. Боря оживился:
-- Ну, теперь жди их только под утро! Можно и покемарить! Ты как?
-- Пойду пройдусь! - буркнул я. - Где-нибудь поблизости буду!
Выйдя на свежий воздух, я прошелся по Красноармейской, у бара Улыбка утихомирил кучку подвыпивших подростков, и отправил их по домам. Затем прогулялся до здания института. Уже быстро темнело, улицы пустели. Теперь народ появится только после закрытия танцплощадки в городском саду, после одиннадцати. Вернувшись к нашей избушке, я услышал какое-то невнятное шушуканье и смех. Секунду поколебавшись, толкнул входную дверь. В комнатке было темно. Со стороны дивана раздался голос Бори:
-- Ты, напарничек, погуляй с полчасика, а мы тут с дамой свои дела пока закончим... Если хочешь, можешь потом присоединиться!
После короткой возни раздался пьяненький женский голос:
-- А чо ты его, Боря, гонишь, такого молодого и красивого? Пусть идет к нам, не помешает, даже - наоборот!
Чертыхнувшись, я вышел из избушки и громко хлопнул дверью. Боря, судя по всему, уже допил остатки Стрелецкой и окончательно пошел вразнос. С тоской я подумал о том, как же мне повезло с напарничком. Дай Бог, чтобы только проверяющие сейчас не нагрянули! Словно в ответ на мои мысли в десяти метрах от меня, у обочины, раздался знакомый уже скрип тормозов. Влипли! - пронеслось у меня в голове. Бежать и предупреждать напарника было уже поздно. Знакомые высокие фигуры проверяющих быстро приближались ко мне. Я сделал четкий шаг вперед и резко бросил руку к козырьку фуражки:
-- Товарищ лейтенант!...
В глубине души я надеялся, что, услышав меня, Боря по-быстренькому выкинет из избушки свою марамойку и выйдет навстречу проверяющим. Дидик властным жестом прервал мой доклад, отстранил меня в сторону и вместе с Ефремовым почти бегом кинулся к избушке. Оттуда послышался мат, вязкие удары, а через секунду - визгливые женские крики. Из распахнутых дверей избушки вылетел скомканный ватник, потом, как видно после увесистого пинка - растрепанная бабенка. Секунду постояв на четвереньках у крыльца, она суетливо поднялась на ноги и, покачиваясь, скрылась в густых зарослях за избушкой. В сторожке продолжался шум, громкие голоса, потом вышел Дидик и взмахом руки подозвал меня. Был лейтенант зол и взволнован:
-- До утра сможешь один подежурить?
-- Так точно!
-- Давай, дежурь потихоньку, никуда не высовывайся, будь поосторожнее! Твоего старшего я с дежурства снимаю, утром на разводе разберемся!
В этот момент Ефремов выволок из сторожки мертвецки пьяного Борю. Было понятно, что за время моего отсутствия он не ограничился одной Стрелецкой, а может, его просто развезло на "старых дрожжах". Китель у сержанта был расстегнут, мутный взгляд блуждал, ни на ком не останавливаясь.
-- Вали домой, по-быстренькому! - посоветовал ему Ефремов.- Да смотри: на вытрезвиловку не нарвись!
Проверяющие загрузились в УАЗик, и скрылись. Боря, покачиваясь, с минуту постоял у сторожки. Валявшийся у входа ватник о чем-то ему напомнил и, обращаясь ко мне, он пробормотал:
-- А Манька... Манька где?
-- В Караганде! - сплюнул я. - Но потом махнул рукой в сторону зарослей, куда минуту назад удалилась Манька.
-- По-о-о-нял! - сразу повеселевшим голосом протянул Боря и, подхватив ватник, направился искать Маньку по зарослям.
На утренний развод Куршаков не явился. Дидик заставил меня написать рапорт о происшедшем, а потом, отводя взгляд, сказал:
-- Тут, понимаешь, какая штука... Гнать, конечно, этого урода из ментуры надо, чего зря говорить! Но у нас процедура долгая: обсудить, направить на медкомиссию, потом - на кадровую в ГУВД, потом - в УВД... Месяц пройдет, как минимум! А у меня и так людей не хватает. Так что, не обессудь, еще несколько раз сходишь на дежурство с этим... -- лейтенант проглотил ругательство, и в ожидании посмотрел на меня.
-- Годится, -- согласился я.
-- Ну и ладненько! - облегченно хлопнул ладонью по столу лейтенант. - Оружия этот урод больше не увидит, а тебе я временный заместитель к следующему дежурству выхлопочу!
Заместителем называлась плотная пластиковая карточка с личным номером сотрудника милиции. Приходя на дежурство, "заместитель" сдавался в оружейную комнату, а взамен милиционеру выдавали табельный ПМ и к нему пластмассовую коробочку с шестнадцатью девятимиллиметровыми патронами.
Через двое суток, на третьи, я вновь прибыл на очередное дежурство. С Борей, как видно, побеседовали серьезно. Скромненько, не отрывая от пола взгляд, он просидел в углу учебного класса весь инструктаж. На этот раз мы с ним всю ночь должны были находиться на территории кондитерской фабрики, так как в ее заборе был обнаружен свежий пролом, и не исключалось, что ночью через этот пролом попытаются вынести конфеты, шоколад, сгущенку и прочий дефицит. Вместе с другими милиционерами я спустился в дежурку, получил Макарова и патроны, снарядил обоймы и, чувствуя приятную тяжесть оружия, двинулся к выходу. Боря ждал на крыльце. На этот раз он уже не командовал, да и вообще все больше помалкивал. До проходной мы добирались пешком. Проходя мимо Политехнического, Боря невольно бросил взгляд на двери подвала, где размещался винный магазин. При этом кадык его как-то непроизвольно дернулся. "Забудьте, Боря, забудьте! Кончились крыловские времена!" - злорадно подумал я, прибавляя шаг.
Боря угрюмо поспешил за мной. На проходной сидели две ветхие старушки -- под семьдесят. В их задачу входило задерживать всех, кто пытался вынести продукцию фабрики через проходную. Вооружены были бабки основательно: на двоих им полагалась старенькая берданка-однозарядка двадцать второго калибра. Пока Боря расписывался в журнале сдачи-приемки дежурств, я от нечего делать взял стоявшую в углу берданку, пощелкал вхолостую затвором, поглядел через ствольное отверстие на свет. Было ясно, что в последний раз берданку чистили только вскоре после ее изготовления, но никак не позже.
Затем, отложив берданку, я с любопытством оглядел сторожку. Было чистенько и уютно, -- в углу -- топчан, застеленный стареньким клетчатым пледом -- здесь бдительные сторожа по очереди отдыхали от службы. У двери, в верхнем углу, мерно тикали дряхлые ходики с гирями-противовесами, трухлявый гардероб, стол и три стула. На стенах -- инструкции по несению сторожевой службы, выцветшие плакаты по гражданской обороне. На столе -- маленькая самодельная электроплитка с неуклюжим чайником, а у самого выхода, прямо на полу, навалена груда полиэтиленовых мешков и мешочков. Перехватив мой любопытный взгляд, одна из старушонок пояснила:
-- Вот, сынок, только после первой смены столько конфектов отобрали! И тащут, и тащут... После одиннадцати, как вторая смена закончится, еще больше будет. Приходите с Борей вместе чай пить. С конфектами!..
Я поблагодарил за приглашение и сказал, что обязательно приду на огонек. Топтавшийся у двери Боря поторопил меня:
-- Давай, двинули, потом наговоришься!
Вслед за Борей я вышел на территорию фабрики. Она была с полгектара. Впереди маячил старый трехэтажный основной корпус из потемневшего кирпича. Правее, вот уже который год строился новый -- из стекла и бетона. И старый корпус, и недостроенный новый со всех сторон облепили деревянные времянки, в которых располагались разные вспомогательные службы: тарный цех, лаборатория, склады сырья и готовой продукции. К одной из таких времянок и направился мой старший напарник. Подойдя к двери, запертой на висячий замок, Боря воровато огляделся и, вытащив из кармана небольшой гвоздик, стал ковыряться им в замке. Я мысленно ахнул. Это уже пахло не девяносто шестой статьей, а намного круче! Шагнув вперед, я крепко ухватил напарника за худенькое плечо:
-- Слышь, сержант, завязывай борзеть! Не хватало еще, чтобы из-за тебя и я в блудняк попал! Завязывай, говорю, пошли отсюда!
Боря, оторвавшись на минутку от замка, злобно посмотрел на меня:
-- Тебе чего надо, салага? Ну-ка, грабки прибери! Большой вырос, да? Не нравится, - вали отсюда, не отсвечивай! Старший наряда пока что я, сам за все и отвечу! Иди пока, погуляй по периметру, может, кого и отловишь! Лычку вне очереди дадут!
Сплюнув от досады, я двинулся прочь, вглубь территории. Черт его знает, какие в этой ментовке порядки! Может, здесь все так и заведено? Скорей бы сентябрь, поступлю на заочное - и к Кузнецову! Там народ совсем другой, не то, что в дивизионе...
Обойдя территорию, я двинулся в обратный путь к проходной. Бори возле бытовки уже не было. Встретил я его на вахте. Как видно, он уже изрядно принял на грудь, -- глаза блестят, от прежнего недоброжелательства не осталось и следа. Увидев меня, Боря просиял, как будто между нами и не было только что стычки, и весело заорал:
-- О, напарничек! Двигай сюда, смотри, что я у грузчиков надыбал!
Откуда-то из-под стола Боря вытащил две замызганные бутылки -- по "ноль семь". В одной из них плескалась жидкость темно-коричневого цвета, в другой - темно-зеленого.
-- Вот везуха! - балагурил меж тем сержант. - Я думал, как обычно, композицией разживусь, а тут, как в ресторане, на выбор: хошь ром, хошь - ликер! И ведь где, суки, прятать наловчились: в сапогах! С понтом, никто не найдет! Но Боря - сыскарь старый, у него не забалуешь! Короче, реквизировал я это дело, не хуя технологию кондитерского производства нарушать!
-- Мамаша, тара есть? - обратился Боря к одной из сторожих. Та с готовностью вскочила со стула и, покопавшись в навесном самодельном шкафчике, выставила на стол чистенькую фаянсовую чашку. Потом, не спрашивая у Бори, вытащила из конфиската пригоршню шоколадных конфет и высыпала их на стол перед сержантом:
-- Ты бы, Боренька, закусывал, не дай Бог, проверяющие тебя таким увидят...
-- Все нормалек, бабуся, не тревожься! Из ментуры меня все равно...
Боря на секунду прервался, налил в чашку рома, подозрительно понюхал, задержал дыхание и опрокинул в рот.
-- Ого-го! - еле отдышался Боря. -- Это сколько ж здесь градусов будет, а? На прикид - семьдесят, не меньше! А из магазина - всего-то сорок три! Как такое может быть?
-- Здесь-то он идет неразбавленный, в конфеты - объяснил я. - Вот и градусы соответственные...
-- Хорош.... -- никак не мог успокоиться Боря. - Тебе не предлагаю - все равно не будешь... А вы, бабуси, за кампанию, а?
-- Что ты, что ты... -- засуетились бабуси. - И думать не моги! Сейчас вторая смена пойдет, потом бригадир наш, Семен Иванович, с проверкой заявится... Что ты!
-- Ну, как знаете! - Боря вновь нацедил рома, теперь уже до самых краев вместительной чайной чашки. - А я - приму! За ваше здоровье!
Вновь трижды дернулся кадык на худой, как у петуха, Бориной шее. Новая доза легла, как видно, хорошо. Боря расслабленно прикрыл на мгновение глаза, совсем уже пьяно улыбнулся и потянулся к конфетам. В этот момент дверь резко распахнулась, и в сторожку вошли трое: лейтенант Дидик, замкомвзвода Ефремов и сам командир дивизиона - старший лейтенант Петров. Машину, видно, они оставили где-нибудь неподалеку, и к проходной подошли пешком. Одного взгляда на Борю всем троим было достаточно.
-- Хватит, настрадались! - Петров был зол, как никогда. -- Грузите этого урода в машину, до утра в вытрезвителе перекантуется, на дежурства я его больше не допущу! Ты, младший сержант, - взгляд Петрова остановился на мне, - ноги в руки - и на территорию! Сегодня точняк вынос будет - обехаэсники информацию выдали. Сейчас от них два представителя прибудут, поступаешь в их распоряжение! Все понятно?..
-- Так точно! - по струнке вытянулся я.
Борю Куршакова я видел после этого только однажды. Как-то ночью проходили мы с новым напарником по задворкам винного магазина на Арочной улице и обнаружили его спящим на дворовой скамейке. Был уже сентябрь, вечерами заметно холодало, и к утру лужицы покрывались первым ледком. Боря, поджав худые ноги, натянув на голову милицейский плащ без погон, в неудобной позе скорчился на скамейке. Растолкав его, я не сразу признал в небритом худом алкаше своего бывшего напарника. Узнал его мой новый старший - старшина Климчук.
Брезгливо оглядев недавнего сослуживца, Климчук презрительно протянул:
-- Явился, не запылился... И что с тобой теперь прикажешь делать? В вытрезвитель сдавать? Ты хоть где сейчас работаешь, обитаешь?
-- Ну, где... -- протянул Боря, опуская ноги на асфальт и закуривая. - Из общаги ментовской выгнали через две недели после увольнения... Устроился грузчиком на овощебазу, дали койко-место... Не потянул - работа тяжелая, здоровье не то. С неделю, как получил окончательный расчет, а вчера - из общежития выкинули. Вещи пока у бывшей жены оставил, а вот самого она даже на порог не пустила...
Я закурил и отошел в сторонку, давая возможность бывшим сослуживцам поговорить без свидетелей. К Боре я никакого сожаления не испытывал. Возможно, потому, что и знал-то его всего ничего, да и то не с самой лучшей стороны. Наверное, те, кто проработал с ним дольше, знали его гораздо лучше. Да и вряд ли все десять лет службы в милиции Боря оставался таким вот полным раздолбаем... Через минуту огромный старшина Климчук, подошел ко мне и прогудел низким басом:
-- Ты, это... Про Борю пока никому из наших не рассказывай, хорошо? Я тебе потом как-нибудь все объясню на досуге, идет? А сейчас давай-ка, отведем его в слесарку ЖКО, тут рядом... Замерзнет еще, бедолага...
Мы отвели Борю в слесарку, расположенную в теплом подвале неподалеку. Климчук о чем-то пошептался с дежурным слесарем - кряжистым мужиком средних лет, и мы ушли...
Вскоре я перевелся в уголовный розыск, с бывшими сослуживцами из дивизиона практически не встречался и не общался. Захлестнули другие заботы, появились новые приятели и интересы. Лишь через полгода, столкнувшись с лейтенантом Дидиком в одной из пивных, я поинтересовался, известно ли что-нибудь о Боре. Дидик, будучи уже здорово навеселе, не сразу вспомнил, о ком именно идет речь, а потом пренебрежительно махнул рукой:
-- А, этот... Зарезали его пару месяцев назад на одной блатхате. Он в последнее время бомжевал, жил, где придется. Пристроился в квартире у одного ранее судимого, в Нахаловке. Что уж там у них произошло, что не поделили, хрен его знает... Короче, пришла заява от соседей - семейное происшествие. Дежурный с помощником приехали - да поздно... Боря уже пузыри пускает - десять ножевых, в том числе и проникающие. В итоге даже до больницы не довезли... А ты чо спросил то?...
16
14
|