Шмаков Сергей Львович : другие произведения.

Загородная поездка

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

     Месяц сменил в названии одну букву, и город обволокло жарой. Солнце неподвижно висело в небе, обвивая землю золотыми лучами. Жизнь где замедлилась, а где и замерла. Там и сям булькали бутылочки и жестяные баночки. Торговли и людей на улицах поубавилось, все попрятались в тень.
     В тени стояло и здание студенческого общежития, называемого в просторечии общагой. Здесь, почти на краю города, ещё сохранились высокие раскидистые деревья. Лужайка за задней стеной ещё чернела кругами от костров - удачные сдачи экзаменов было повадно отмечать пикниками, далеко в лес не уходя. А само здание словно вымерло - ни ошалелой музыки, ни девичьего смешка, ни крепкого словца коменданта. Впрочем, если хорошо прислушаться, то можно было уловить, как кто-то внутри стучит в дверь.
     А вот сейчас - уже барабанит, долго и безостановочно. Звук становился отчётливым, когда на миг стихал шелест листвы. Его должно было быть хорошо слышно с места вахтёра, но тот никакой реакции не подавал. Да и бдел ли он на своём рабочем месте? Все студы, кроме двух чудаков, разъехались на каникулы, чего ж зря на службе гореть? Жарко, знаете ли, чайку бы.
     Два чудака, а точнее - наши хорошие знакомые Ник и Тим, тоже слышали грохот, гулко разносившийся по пустым коридорам. Тим, в одних жёлтых плавках, лежал на диване, закинув руки за голову и уставившись в потолок, в его друг, в семейных трусах, сидел за столом и боролся то ли с простеньким сканвордом, то ли с жарой. Встать, чтобы посмотреть, кто это там разоряется, было просто лень.
     Друзья застряли в городе по прозаической причине - финансовой. Денег на путь в родную деревню не было, а переводы из дома запаздывали. Вероятно, отчаянные письма шли обычной почтой не так быстро, как электронной, но это дошло до парней слишком поздно. Оставалось ждать, благо на скромное житьё-бытьё деньжат пока хватало.
     Наконец, стук прервался, затем продолжился много тише. Вероятно, стучавший сменил руку. Левая выдержала совсем недолго. Напоследок раздалось глухое буханье, явно ногой с отчаяния, и всё затихло.
     Через полминуты раздался скрип лестницы. На лице Тима появилась улыбка:
     - А шаги знакомые, - лениво произнёс он. - Интересно, к кому это он так долбил? Пойду взгляну.
     Студент быстро нырнул в лёгкий тренировочный костюм, влез в тапочки, но дальше спешить не стал, ибо шаги теперь бухали по коридору, явно направляясь к ним.
     Вот начала поворачиваться ручка входной двери.
     - Здравствуйте, Куприян Венедиктович! - гаркнул Тим. Друг, полусекундой позже, поддержал.
     - Привет, друзья! - сказал доцент, входя в холостяцкую комнату. - А-а, по шагам признали! Или, может, в окно меня видели?
     Он положил на стол кожаную папку и стал растирать красные, отбитые ладони.
     - Ежели б видели, то крикнули бы, что никого тут нет. - Ник тоже нехотя оделся. - А вы к кому стучали, если не секрет?
     - Секрет, но не от вас, - усмехнулся Буров. - К Карпу. Позарез, понимаете ли, нужен.
     - Так он же первым, почитай, уехал домой, - сказал Тим. - Всегда так делает. Помнишь, Ник, как мы у него про Викентия узнать хотели? Карпуша у нас первым в своё село юркает. Купается, загорает, карпов и лещей ловит. А зачем он вам?
     - Нужен. Очень нужен. Подпись получить надо. - Кивок на папку.
     Доцент приходит к студенту за подписью и полчаса барабанит в дверь! Было от чего ошалеть. Но жара стушевала чувства.
     - А мы не можем подписать? - осторожно поинтересовался Ник. - Любого студента подпись сойдёт?
     - Нет, нужен именно Карп. Он представляет свой курс в учёном совете, а в явочном листе не расписался.
     - Может, не был, потому и не расписался? - спросил Тим, решив не задавать прямых вопросов, но суть дела выяснить. Может, понадобятся оплачиваемые сыскные услуги. Где же Карпово село? Он, кажись, шастает туда на электричке...
     - Да нет, мы всей кафедрой вспоминали, был он на заседании, видели его. Только опоздал и пришёл через верхнюю дверь. И через неё же, вероятно, ушёл, потому что мимо секретаря не проходил, а то бы она его расписала. Кворум-то был, вот она и не озаботилась, а потом дело иначе повернулось.
     - Кворум... А-а, понятно: сверху задним числом ужесточили норму кворума и теперь приходится собирать подписи. Так?
     - Нет, норм никто не менял, - сказал доцент. - Нужна конкретная подпись конкретного Карпа. А что, есть здесь его земляки, может, друзья, через кого можно быстро с ним связаться?
     - Никого во всей общаге нет, одни мы кукуем, - пояснил второй студент. - Но Карп вроде недалеко живёт, на электричке доехать можно. Вам его подпись очень нужна?
     - Куда уж очнее! Намёк я понял, но вот стоит ли мне ехать? Когда я заговорил о подписи, вы, друзья, сильно удивились. Наверное, слышали, как я полчаса в дверь бухал. Ещё бы не дивиться! А если я приеду в деревню, Карп вообще офигеет. Надо же - доцент едет к студенту в деревню за подписью!
     - Мы тоже ваш намёк поняли, - хитро прищурился Тим. - Но поехать не можем - на мели сидим. Если бы могли, мы бы не парились здесь, а рванули бы по домам. А кому конкретно нужна Карпова подпись? Может, он оплатит дорогу, раз такое дело?
     Куприян Венедиктович помедлил. Тайна была не его, но выбора, похоже, не оставалось.
     - Думаю, что оплатит, потому как деваться некуда. А вы и впрямь готовы ехать? - Кивки с интервалом в секунду. - Ну, тогда я должен вам рассказать, в чём дело. Собственно, половину вы уже знаете, на 'европейском экзамене' были.
     Да, друзья хорошо помнили то дело. Кажется, оно происходило в ноябре. Прохора тогда отчислили, похищенный цирконий вернули, и вроде бы всё закончилось.
     Оказывается, не закончилось. Отчисленный, но не сдавшийся нанял настоящего, профессионального женщину-адвоката. Она взялась за дело круто, под стать гонорару. Сначала опротестовала пункт 'европейского соглашения', по которому Прохор обязался не препятствовать своему отчислению в случае провала, как умаляющий его права и вследствие отклонения хода экзамена от протокольного. Потом стала подводить ушиб головы под производственную травму, поскольку виновником оказался насос Камовского из табельного оборудования лаборатории. Весь семестр длилась тяжба и полнился слухами факультет, и в июне состоялся компромисс: деканат оплатил больничный лист из внебюджетных средств, а Прохор подписал акт, удостоверяющий получение травмы уже после окончания экзамена, без влияния на его результат. И вот теперь последовал новый ход с их стороны. Ход хитрый и как раз подгадавший к отъезду Карпа.
     В ректорате откопалась интересная бумажечка, датированная временем начала 'реформ' и массового обеднения профессорско-преподавательского состава. Не говоря уж о лаборантском. Будучи не в силах поднять своим профессорам оклады, ректор решил поднять планку требований к ним, а заодно и отчитаться наверх о реформах. Отныне профессора должны были рекомендовать студентам не менее трёх учебников по своему курсу и на экзамене засчитывать изложение попавшегося вопроса по версии любого из них. Особым документом надлежало обосновать высокий уровень плюрализма рекомендуемого учебного материала. Но поскольку профессора были в большинстве своём немолоды и дело стало буксовать, позже им разрешили по достижении шестидесяти пяти лет или по медицинским показаниям подавать в учёный совет заявления о разрешении безвариантного преподавания. Этим правом Аристарх Афанасьевич и воспользовался, получив разрешение на том самом заседании, на которое Карп, тогда ещё зелёный совсем первокурсник, так безответственно опоздал.
     Приказ ректора молчал в части порядка информирования студентов о режиме приёма экзаменов, В это, а также в отсутствие подписи представителя курса в явочном листе и вцепилась Прохорова адвокатесса. Стратегия была ясна - доказать, что экзаменуемый не знал о безвариантности преподавания и отвечал по другому учебнику, причём абсолютно правильно. Требуй невозможного, советовал Наполеон, дабы получить максимальное. Ну, хотя бы троечку.
     На сегодня явочный лист удалось изъять, и Буров бросился в общагу. Но адвокатриса не зря ела свой хлеб с маслом, выбирая время демарша - Карпа уже не было. Это стало ясно сразу же, и весь остальной стук гремел от безнадёжности, для очистки совести и представляя, что бьёшь морду столь коварным врагам.
     - А ведь здесь кроется шанс, - вдруг сказал Тим, загораясь глазами. - Посудите сами: раз они ждали конца сессии, пока Карп убудет своим ходом, весьма вероятно, что его они обрабатывать не стали. Зачем разбазаривать гонорар? Он, небось, ни сном, ни духом. Значит, может и подмахнуть бумажечку, если натурально под руку её подвернуть.
     Ник недовольно заворочался, предчувствуя близкую поездку. В такую-то жару! И денег нет ведь.
     - Деньги будут, - заверил Куприян Венедиктович. - Аристарх Афанасьевич как раз отпускные получил, а вам ведь недалеко ехать. Ладно-ладно, от себя добавлю. - Послышался шорох купюр. - Вот, держи.
     - Лишнее вернём, - заверил главный сыщик, засовывая деньги в карман брюк. - Теперь адрес Карпа...
     - Придётся идти в деканат, - вздохнул Буров. - Кстати, вот явочный лист. - Из кожаной папки он вынул тонкую пластиковую, сквозь которую просвечивала напечатанная бумажка. - В самом конце, он же первокурсником был.
     - А может, от вахтёра позвонить в деканат? - предложил Ник. - Чего по жаре бегать?
     Друг хлопнул его по плечу.
     - Сиди, сбегаю я с Куприяном Венедиктовичем. Мне ещё одно дело обделать нужно. И вообще, если студенты перестанут навещать деканат, кому он тогда станет нужен?

     Перед кассой пришлось поторчать в очереди - многие горожане старались вырваться на природу из пылающего духотой города. Друзья были в сетчатых майках и лёгких полотняных брюках. Тим обмахивался прозрачной папочкой с бумагами, затем отдал её другу, когда пришло время лезть в карман за деньгами. Тот заглянул внутрь, зашуршал.
     - Так, явочный лист, доверенность от деканата, ещё одна доверенность... Зачем? А это что - уведомление об отчислении. Ох! - Он посмотрел в никуда круглыми от страха глазами - видать, вспомнил, как в своё время зайцем ускользал от этого страшного документа. - Мы что, будем грозить Карпу отчислением, если не распишется?
     Тим в это время совал в кассу деньги и не отреагировал на вопрос. Разговор продолжили, выйдя с билетами на перрон.
     - На фамилию-то глянь! Это не Карпу, это его другу Герасиму отчисляк. И по легенде мы едем именно к Герке, он на остановку ближе живёт.
     - Как?! Не врубился.
     - Смотри, не упусти электричку. По-моему, вон та наша. Идём! Так вот, работаем под легендой. - Они крупными шагами махали по перрону. - Едем к Герасиму по важному поручению деканата, а курьерский аврал двоих оправдывает только отчисление. Ну, а поскольку Карп живёт поблизости, нас попросили попутно заехать и к нему и получить подпись на явочном листе. Понимаешь - заехать ненароком, проездом, да мы и сами напросились, чтобы провести денёк за городом за казённый счёт. Там, вроде, речка есть, они купаются, рыбу ловят.
     - И Карп не поймёт, что мы приехали специально и исключительно к нему?
     - Ты удивительно догадлив, друг мой. Сюда! Отдай тёте билетики. Оп-ля! Теперь ищи свободные места. Вот именно, что не должен догадаться, а то ещё закочевряжится, цену себе набивать начнёт. Да иди же ты, чего в окно уставился?
     - По-моему, там Фёдор прошёл, - сказал Ник, пытаясь выглянуть в узенькую щёлку поверх намертво приросшего к раме окна.
     - Фёдор? Это вряд ли. Он ведь тогда с мотоцикла свалился. Как врезался на ходу в бордюр, так через руль и перелетел, а сверху его ещё судки отбарабанили. Лечится, небось. Вот, давай сюда сядем. Видишь, какие девочки тут, не кутаются, молодцы. - Послышалось жеманное хихиканье. Вдруг Тим перешёл на шёпот в ухо: - Попросят окно сдвинуть - не надо! Пусть покровы дальше спадают.
     - Да я сам скорее сварюсь. - Атлетичный Ник, действительно, в вагонной духоте стал быстро покрываться каплями пота. - Не мало ли мы питья взяли? - Он встряхнул увесистым пакетом.
     - Много, пожалуй, давай-ка сократим. - Главный сыщик ловко выхватил бутылочку и присосался к ней, хотя от жары страдал меньше, будучи худощав и невысок. - Чмок! Ладно, держи остаток.
     Ник хотел что-то сказать, но тут электричка тронулась, пришлось упереться ногами. Поплыли, побежали лица за окном, здания, столбы, замелькали дома и деревья. Заперестукивали колёса. Засвистел воздух, тугой струёй стал врываться в щель скупо приоткрытых окон. Затрепетала девичья одежда. Друзья откинулись назад и отдались романтике путешествия.

     Тим мрачно сидел на откинутой скамеечке рядом с дверью в тамбур и ждал. Какой-то 'запорожец' засел в туалете, а выпитое полчаса назад упорно просилось наружу. Если этот чувак не выйдет через три минуты, я обо... пойду в другой вагон!
     За окном потемнело, солнце закрыла туча. Наш герой слегка расслабился, зевнул, закрыл глаза... Из приятного забытья его выдернул резкий неприятный голос:
     - Не ждал, что нас так много, приятель?!
     Тим испуганно булькнул горлом и разомкнул веки. Но рядом никого не было. Да и горлом булькнул, оказывается, не он, а кто-то по другую сторону тонкой перегородки. По матовому стеклу двери в тамбур метались зловещие тени. Крутой разговор затевался там.
     - Значит, к Герасимову едем, да, и расспрашиваем в поезде, как его найти, - в грубом голосе явно звучали угрожающие нотки.
     Сыщик затаил дыхание, вжался в угол и, перебарывая естественные позывы, стал напряжённо слушать.
     - Я не к Гера... Ребята, да вы чего, - вдруг сорвался на полувизг второй голос, показавшийся Тиму знакомым.
     - Ша! Молчать! Мы крышуем ЧП Герасимова, понял?! И чужаки нам не нужны. Быстро колись, сука, кто тебя послал! Или сам рэкетнуть хочешь?
     - Ребя... Ой-ой-ой, не на-адо! - Теперь студент уже точно узнал искажённый страхом голос Фёдора. - Ну зачем же сразу кастеты? Я всё-всё расскажу, я вовсе не в ваше ЧП, я к своему однокурснику Герасиму еду.
     Тут уж Тим жадно приник ухом к щели между панелями. Неужели кто-то прознал, что он взял в деканате 'липовый' отчисляк? Но когда же успел подключиться Фёдор, ведь он только забежал в общагу за другом и прямо на вокзал.
     - А вот Провокашка фурычит, что ты спрашивал именно Герасимова. А?
     - Верно, - загнусило на редкость противное голосёшко. - И у меня спросил, где, мол, Герасимов живёт.
     - Быстро колись, к кому едешь! Поверим - твоё счастье, а то здесь люди часто под откос падают. Да ты не в обморок падай, а колись давай!
     И Федя дрожащим, срывающимся голосом начал рассказывать. Слушая его сбивчивые оправдания, Тим забыл о своей малой, но нарастающей нужде и его глаза загорелись гневом.
     Они, студенты, о своём здоровье по молодости лет не задумывались и ежегодные медосмотры воспринимали как занудливую повинность. Скакали по коридорам поликлиники, ржали, отпускали шуточки, заставляя краснеть однокурсниц. Раскланивались с преподавателями, сидевшими в долгих очередях во 'взрослые' кабинеты, сжимающими в руках медицинские карточки. Чем человек старше, тем толще его история болезни, со множеством вклеек, диагнозов и каких-то складчатых графиков. Что ж, возраст приносит всё новые и новые болячки, приходится отдавать дань эскулапам.
     Но Тим никогда не думал, что смысл медосмотров совсем другой!
     Тогда, в советские времена, если человек не проходил по медицинским показателям, не получал заветное 'допущен к работе с...', ему подбирали в вузе другую работу, стараясь, чтобы он не слишком прогадал в окладе, но и не подорвал здоровье. А сейчас... Ну кто будет кому-то что-то подыскивать, в век повальных-то сокращений (если, конечно, это не 'свой' человек)? Бюджетное финансирование из года в год сокращается подобно шагреневой коже. Результаты медосмотра стали удобным предлогом для увольнения на радость врагам и конкурентам, и сотрудников спасала лишь леность врачей, которым проще тиснуть 'годен' и гаркнуть 'следующий!', чем вникать в жалобы и данные обследований. Но ведь врачей можно и настроить, если надо...
     И вот теперь Аристарха Афанасьевича подводили под диагноз 'дальтонизм', и эта сволочь Фёдор ехала к Герасиму как к основному свидетелю!
     Главарь малость поколебался.
     - Ладно, возьмём тебя с собой, покажем Герасимову, и если он против тебя ничего не имеет, лети к своему Герасиму ясным соколом. Ну, а ежели опознает, не обессудь, несчастные случаи не только на 'железке' бывают.
     Жгучая влага взяла-таки своё. Тим встал и, морщась и зажимаясь, побрёл искать свободное отхожее место. А Фёдор горячо и униженно клялся оправдать оказанное ему доверие.

     - Вот сволочь эта адвокатесса! - в сердцах выругался Ник, ибо тех самых девиц рядом уже не сидело - ушли к открытым окнам, не желая распахиваться. - По нескольким путям работает! Не так Аристарха достанет, так эдак. Шантажировать будет увольнением, да?
     - Разумеется, - подтвердил главный сыщик. Облегчившись, он был настроен более оптимистично. - В общем так - разделимся. Ты едешь к Карпу и действуешь, как договорились. Возьми бумаги. - Послышалось шуршание. - Ручку возьми. Об отчисляке скажешь устно, что я, мол, повёз. Это теперь правда, поэтому он должен поверить. А я сойду раньше и постараюсь предупредить Герку.
     - А ты знаешь, где он живёт?
     - Ну, поспрашиваю. Вряд ли там деревня большая. Найду уж как-нибудь. Но помни - у тебя ответственности больше, надо доставить явочный лист назад в целости и сохранности, причём до конца рабочего дня. Поэтому меня не жди, получишь подпись - и скорей назад, в деканат. Минерва Степановна будет тебя специально ждать, не уходя. А я только скажу Герасиму, кто к нему едет, и тоже обратно. Если повезёт, встретимся в обратной электричке. Если нет - буду ждать у деканата, чтобы душа спокойна была. Вопросы есть?
     Ник чуть было не спросил, зачем забираешь отчисляк, если не будешь показывать его Герасиму, но вовремя понял - для легенды. Вдруг напорется не Федьку? Тот, как мы видели, уважал только численное превосходство и кастеты.

     Тим сошёл с электрички, протрусив до того в самый дальний вагон, и постарался сразу же укрыться за чужими спинами и чемоданами. Из-за них он фрагментарно увидел, как несколько бритоголовых качков ссадили Фёдора и повели куда-то за вокзал. Пошли они своим ходом, сели в автобус или в поджидавшую их машину - узнать не удалось, не добежал вовремя, как там уже никого не было.
     Поспрашивал у прохожих. Услышав 'Гера...' и не дожидаясь окончания, те в один азимут указывали в сторону уже известного нашему герою ЧП. Тим испугался, что может попасться ещё один Провокашка, и стал объяснять подробно, кто ему нужен, относя имя в конец фразы. Но его однокурсник, в отличие от бизнесмена, не был здесь широко известен.
     Оставалось идти к этой чёртовой лавке и, дождавшись в отдалении конца разборок, увязаться за Фёдором, если тот останется в живых. Опередить его не удастся, но можно помешать остаться с Герасимом наедине, а там уж изыскать способ предупредить. И легенда прочная есть - вот он, отчисляк, в кармане.
     До ЧП Герасимова можно было доехать не автобусе, но сыщик, боясь опоздать, побежал бегом. Путь себе выбрал между деревьев, через посадки сбоку от шоссе, но не теряя магистраль из виду. Здесь попрохладнее, а откуда-то издалека доносится плеск воды и детский визг. Но сейчас было не до купания. Вперёд, и ещё раз вперёд!
     Главный магазинчик посёлка был виден издалека. Бизнесмен местного разлива г-н Герасимов перенёс на сельскую почву все городские приёмы кидания в глаза. У шоссе появился аляповатый теремок с броской вывеской и зарешёченными витринами. Чего там только не было! Но самое главное, конечно, - это крепкая крыша.
     За оконными витринами копошились люди, слышался плаксивый тенор Фёдора. Тим успокоил дыхание и не спеша обошёл здание. Ага, вот тут служебный вход. Надо занять место, откуда видны обе двери. Может, покупателей пугать не будут и выведут жертву через заднюю дверь.
     Студент зашёл за могучий дуб, из-за развилки которого было удобно выглядывать, и стал ждать. Мало-помалу до него стало доходить, как хорошо жарким летом на селе. Тут нет раскалённого асфальта, шелестят листья под порывами ветра, зелень под солнцем яркая-яркая... И всего в ста шагах кипят страсти по наживе.
     Ждать пришлось недолго. Задняя дверь резко распахнулась, из неё что-то высунулось. Тим быстро нырнул за дубовую защиту, но выглянувшее снова скрылось. Потом опять вынырнуло и задвинулось. На третий раз сыщик понял, что жертву раскачивают для известных целей. И сразу же из двери вылетел большой комок, подлетел вверх метра на два и с ужасным хряком шмякнулся на утоптанную землю. Из двери прозвучал гогот и она захлопнулась. Теперь извлечению прибыли из покупателей ничто не мешало.
     Фёдор кое-как поднялося на ноги и, даже не отряхнув одежду, тяжело побежал прямо на тот самый дуб. Тим сменил позицию, но тому было ни до чего, только бы отбежать подальше. Воздух со свистом вырывался из груди. Топот был очень тяжёлый, подошвы так шваркали о землю, будто ноги были чугунными.
     Сыщик снова передвинулся и теперь глядел уже вослед бегущему. Шаги становились всё медленнее и тяжелее, наконец, бегун перешёл на шаг, завершившийся тяжёлым падением прямо на поляне.
     Ярко светило солнце, щебетали птицы, в траве шныряла какая-то живность, а человек в мятой заземлённой одежде лежал и не подавал признаков жизни. Одна брючина задралась, кулаки вынесенных вперёд рук сжаты, голова чуть отвёрнута вбок.
     Тим замер, напряжённо размышляя, что делать. Судя по услышанному в поезде, Фёдор сам не знал конкретного пути к Герасиму. Успел ли узнать до того, как его потянули на расправу? Ждать, пока отживеет, и продолжать следить или пускаться на поиски самому? Вон там, за деревьями, какие-то дома, и может...
     Хорошо одетый человек вдруг свернул с шоссе и быстрыми уверенными шагами подошёл к распростёртому телу. Несколько мгновений постоял, разглядывая, воровато озирнулся и быстро нагнулся. Что-то блестящее сверкнуло в воздухе и опустилось в его карман. Человек стал нагибаться снова, но тут сзади захрустели коряги под ногами Тима. Тогда он выпрямился и, не оборачиваясь, столь же деловитыми шагами пошёл к шоссе.
     Студент нарочито громко шумел, подходя к контуженному. Не хватало только, чтобы на его глазах разобрали имущество бедняги! Ведь в одних трусах оставят вместо помощи! И то повезёт, если в трусах...
     Фёдор лежал в прежней позе. Часов ни на одной руке у него не было. Тим смерил глазами расстояние и потащил тело за ноги к ближайшему дереву. На траве оставался широкий примятый след.
     Помучиться нашему слабосильному герою-таки пришлось. Тело на ползку хрипело, издавало страшные звуки, но не дёргалось. Наконец, голова легла между двух толстых корневищ, приподнявшись. Мутные глаза приоткрылись.
     - Э-э... М-м... Хто ты, а?
     - Это я, Федя, я - Тимофей. Как ты себя чувствуешь?
     - Хр-реново! - Слово вырвалось пополам с храпом, получилось пикантно. - А? Кто? Тимофей? - Веки поморгали, взгляд немного сосредоточился. - И вправду, Тим! Эх ты!
     Фёдор попытался повернуться, устроиться поудобнее, но тут же застонал от боли во всём теле.
     - Св-волочи, все печёнки отбили. Ну, погодите, подожгу я ваш шинок вместе с хозяином!
     - Тише, Федя, тише! - забормотал сыщик, оглядываясь. - Я ничего не знаю. Иду со станции, тут ты лежишь. Часы с тебя ещё до меня сняли.
     Правая рука хлопнула по запястью левой.
     - Иди ты! И верно. О-ох! А ты-то как тут оказался?
     - А меня деканат послал к Герке предупредить об отчислении. Вот! - Перед глазами Фёдора возникла легендарная отчисляка - вот где она пригодилась! - Он чего-то сдал условно, а препод уходит в докторантуру, больше вести и принимать ничего не будет. Накрылся Герке зачёт.
     - Герке? - Фёдор потёр лоб, потом оперся руками о землю и всё-таки приподнялся повыше. - Я, вообще-то, тоже к нему шёл. По делу, - нехотя добавил он.
     - Теперь тебе ходить нельзя, полежи, отдохни, - услужливо предложил сыщик. - Я к нему сам схожу и дело твоё передам, если хочешь. А там и 'Скорую' вызовем, она тебе сейчас нужна. Слушай, а когда это ты успел перевязать ногу?
     - Это старая повязка, после падения с мотоцикла. Тогда полтела отбил, сегодня мне добавили. О-ох! Ну ладно, иди сам, только дела я тебе не доверю. Пригласи Герку сюда, ко мне, и карету пущай кличет. Плохо мне, ох, как худо!
     - Мухой обернусь, - пообещал Тим. - Только скажи, как добраться. А то мне в деканате дали только почтовый адрес и назвали станцию. Я думал, тут все всех знают, а меня в какое-то ЧП Герасимова направили.
     - Ох, не ходи туда, не ходи! - вдруг заорал Фёдор, аж привстав, и снова рухнул на корневища. - М-м-м! Вон видишь за моим плечом дома? Свернёшь на вторую по счёту улицу и найдёшь восемнадцатый дом. Или где-то поблизости. Там увидишь.
     - Ну, я пошёл, Федя. А ты только не обмирай, а то обчистят ведь всего. Бодрись, крепись, дело своё в мелочах припомни.
     Собеседник промычал что-то невнятное и отвалил голову набок. Всё, совесть Тима была спокойна. Впрочем, нет. Он похлопал по толстым бледным щекам.
     - Фе-дя! Очнись, Федя! Вот что - если я Герку огорчу, он к твоему делу плохо отнесётся. - В мутных глазах появилось удивление - чтобы к нему, да такое внимание?! - Давай скажем так: я приехал с тобой, чтобы показать дорогу, на моих глазах тебе стало плохо от старых ушибов, поэтому мне пришлось задержаться. А когда ты с ним все дела сделаешь, сам отчисляк и отдашь. Вот, держи! - Шелестнула бумажка. - Согласен, что так лучше будет?
     Будь Фёдор в полном здравии, он ответил бы: 'Не хочешь сам в морду получить за скверную весть - а мне оно надо?' Теперь же он молча кивнул и спрятал бумажку в карман. По хитрым глазам было видно, что отдавать её Герасиму он и не собирается. Тим отвернул голову в сторону, чтобы глаза его не выдали. Теперь легенду для Герки он имеет от Фёдора, легенду для Фёдора - от деканата с добровольным уничтожением им оной, вдобавок узнал путь и опережает конкурента, успеет поговорить с однокурсником наедине. Нет, чёрт возьми, всё-таки полезны эти мини-маркеты, разбросанные предприимчивыми людьми по сельским местечках нашей бескрайней страны!

     Нужный дом наш частный детектив нашёл почти сразу, ошибившись лишь дважды: первый раз - попав на нечётную сторону широчайшей деревенской улицы, второй раз - двинувшись по ней не в ту сторону. На ходу он вертел головой, всё было непривычным. Да, сам Тим жил в крохотном посёлке размером с деревню, но там всё же стояли двухэтажные дома с большими квартирами, возле каждого - маленький аккуратный дворик, из живности - кошки да собаки, как в большом городе. Здесь же всё было по-сельски. Одноэтажные разбросанные по большой площади избы, деревянные ограды, широкая улица со следами луж и грузовичных колей. Заворачивая за угол, натыкаешься на корову или пугаешь стаю кур, ветерок доносит запах навоза, изредка прокричит петух.
     Навстречу попались две очень молодые девушки. Они шли так спокойно и уверенно, как по улицам ходят девушки в городе, но одеты были гораздо легче. Та, что пониже и потемнее волосами, - в сплошной чёрный и очень блестящий купальник, а повыше и порусее - в зелёное стринг-бикини, тела отличались приятной полнотой, волосы были собраны в пучки. Купальники были тонкие-тонкие, а стринги ещё и узкие-узкие, и Тим с удовольствием осмотрел ладные фигурки со всеми их выпираемостями и выпучиваемостями. Девчонки тоже на него покосились, что-то сказали друг другу, прыснули. Ни тени стеснительности. Скорее, это он здесь выглядит комично в одежде, хоть и легка она.
     Нет, парень на стал раздеваться до плавок, но сетчатую майку с себя скинул. Раз тут не церемонятся, что ж под мышками потеть! За спиной снова послышалось прысканье. Телом был наш герой бел и худощав, да и вообще, сессия здоровья не прибавила.
     Наконец, на горизонте появился дом с искомым номером. Студент подошёл к калитке, прищурился - да, восемнадцатый. Но как быть дальше? Можно ли открыть калитку и войти? Не будет ли это посягательством? Или, может, кричать и стучать? Деревенские обычаи были ему мало знакомы.
     Девушки уже скрылись из виду, а то можно было бы спросить, заодно и поболтать. Тим помедлил - во дворе никто не появлялся. Натруженно гудели то ли шмели, то ли пчёлы, день плескал в лицо ленивой, расслабляющей жарой.
     - Ге-ра-а! - тихонько крикнул наш герой, сложив руки рупором. - Гера-а-сим! Где ты-ы?!
     В ответ хрюкнула свинья и взлетела курица, устремляясь вдаль. Крылья похлопали и снова повисла тишина. Ну, как тут быть? И дом, как назло, стоит в глубине, в окно не постучишь.
     Тим оглядел пустынную улицу и, поколебавшись, отворил калитку, зашёл. Медленно, опасаясь собаки, двинулся к дому. Свинья нехотя отступила, а больше остановить чужака было некому.
     В дверях дома белела записка. Сыщик, подумав, вынул её, развернул и прочитал.
     'Людка', - почерком Герасима лепились слова, - 'Если придёшь раньше, подожди меня, я скоренько. Гера'.
     Ну что ж, раз Люда должна ждать, подождём и мы. Тим сел на крыльцо. А если она придёт, то и вместе поскучаем. Интересно, это его сестра или девушка? Или, может, жена брата? Неплохо бы, если сестра, да ещё на пару лет помоложе... У-а-у! Жаль только Фёдора, может, он там пить хочет. Ну, ничего не поделаешь. Отдохнём, воздухом свежим подышим. Ох, что-то мне... Поискать нечто будочку? Ладно, терпимо пока. Я лежу, а Ник работает. Его дело главное. Ого, какое небо голубое! У-а-у-у!
     Парень закинул руки за голову, коснувшись локтями стоек перил, откинулся на ступеньку, ещё раз зевнул и задремал,

     Проснулся он от того, что кто-то дёрнул за правый локоть. Вздрогнув, Тим сделал усилие, но встать не смог, лишь смешно дрыгнул ногой и шмякнулся попой. Кто-то, пока он спал, привязал его локти к стойкам перил - левый локоток послабже, а на правом затянул, чем и разбудил.
     - Твою мать! - ругнулся парень, пробуя распрямить руки и морщась от причиняемой боли. - Кто это?
     Человек, прятавшийся сбоку от крыльца, выпрямился, и Тим увидел перед собой девичье лицо. Девочка-подросток лет четырнадцати - пятнадцати была затянула в серебристый купальник, на волосы натянута резиновая шапочка, лицо задорное, смешливое. Она что-то сказала, кажется, 'Привет!'
     - Ты, наверное, Люда? - догадался сыщик. - Здравствуй! Помоги мне отвязаться, а то видишь, какое дело.
     - Посмейся вместе со мной, тогда отвяжу, - сказала Людмила, хитро улыбаясь.
     - Как - посмейся? Ты что? Отвяжи, говорю! - Он дёрнул распятыми руками, поставил предплечья параллельно перилам, напрягши ноги, попробовал выскользнуть из локтевых петель - напрасно, левый ещё так-сяк, а правый локоть был закреплён прочно.
     - Да ты не стесняйся, все сейчас в поле, - ласково говорила девочка, просовывая руки сквозь стойки перил и шевеля пальцами. - Никто и не услышит. Ну, делай, как я! - И её смех прозвенел колокольчиком.
     Нашему герою смеяться не хотелось, а пришлось - пальчики с длинными ноготками вдруг въехали ему прямо в подмышки (мать их!), нащупали слабые места и зашебуршились. Вмиг спёрло дыхание, затем чем-то едким шибануло в нос, на выходе брызнули скупые мужские слёзы, а за ними попёр смех. Люда умела щекотать! Одна рука терзала подмышки, а вторая гуляла по обнажённому торсу, истязала живот, поскрёбывала по рёбрам.
     Тим хохотал самозабвенно, страстно, не успевая ничего говорить. Иногда, в паузе, Люда издавала свой мелодичный смешок, и снова звучал раскатистый мужской хохот. Как будто играет на клавесине, - проносилось в голове. Ноги смешно дёргались, голова чуть не билась о ступеньки, верёвка немилосердно тёрла и пережимала локти.
     Жара быстро напомнила о себе жаждой. Вода в организме была, но - ниже, чем надо. Смех стал колоть рот, громкость упала. Воспользовавшись приступом кашля, девочка вывернула из-за крыльца, взбежала по ступенькам, широко расставила ноги по бокам распростёртого тела и нагнулась. Теперь её рукам стал доступен весь обнажённый торс с обеими подмышками, а до пупка она добралась, расстегнув пояс брюк. Ой-ёй-ёй, я же обос...
     Парня с новой силой закружило в водовороте смеха пополам с сухим кашлем. Его взгляд блуждал по раскрасневшейся, вспотевшей девушке, висящему и скользящему под купальником юному бюсту. Наподдать мучительнице ногой в мягкое место он не решался, да и сил, скажем прямо, на это не оставалось - удержать бы позывы. Профессиональная щекотуха знала, что делала.
     Свет стал меркнуть для нашего кашляющего героя, а живот угрожающе размякать, когда издали донёсся голос:
     - Людка! Опять?!
     Девочка взвизгнула и исчезла. Через несколько секунд крупными шагами подошёл Герасим, ахнул и принялся отвязывать незадачливого сыщика.
     - Да это ж ты, Тим! - удивлённо воскликнул он. - Вот негодяйка, ну погоди она у меня! Ух, как затянула! Ну, кажись, всё. С тобой всё в порядке?
     В порядке было почти всё, но живот растрясло, размесило настолько, что срочно хотелось облегчиться. Хозяин предложил просто зайти за высокое крыльцо, что Тим и проделал. Герасим, стоя на стрёме, говорил под мерное журчание:
     - Ты уж извини нас, она такой маньячкой растёт в нашей глуши. Всех девчонок местных перещекотала, и некоторым нравится, сами напрашиваются. Визг стоит на всю округу, многие обдуваются под конец, а поди ж ты - снова и снова идут. Освоила щекотку из-под воды, сегодня вот купаться ходила, наверное, тем и занималась. Представляешь - плывёт девчонка брассом, а Людка в маске под неё подныривает, развивает ластами ход вровень, а руками щекочет, щекочет, щекочет. Как только дыхания хватает? Мало кто выдюживает, особенно, если неожиданно. Сам видел: плывёт, плывёт брассом, потом так сильно всхрапнёт и нырк! Ну, да Люда спасает, никто ещё не утонул. Ну как, полегчало?
     - Полежать бы надо, - пробормотал Тим, выходя из-за крыльца и растирая локти. - И попить бы. Кх-х!
     - Пойдём вон туда, под деревья, там гамак висит.
     Гамак весьма подошёл. Расслабленно раскачиваясь, сыщик приходил в себя и слушал рассказ брата о шалостях младшей сестрёнки.
     - Эх, как она тебя! - Герасим рассматривал красные полосы на торсе Тима, подмышки пылали, так что он снова закинул руки за голову. - Давай чайку попьём, что ли.
     Чай стали пить по-сельски, из блюдечка, с сахаром вприкуску и вприсвистку. Смущённый хозяин не решался спросить, чему обязан визитом, а гость сам не спешил, реализуя свой план. Временами он казался самому себе Чичиковым, объезжающим помещиков в их деревнях.
     - Подмышки - это ерунда, - говорил он лениво и как бы между прочим. - Погорят и перестанут. Бывает хуже. Помнишь, как Аристарх Афанасьевич стеклом порезался, так что с месяц в пластыре ходил? Ты ведь поблизости был, когда это стряслось?
     - По ту сторону двери стоял, - подтвердил собеседник. - Еле отскочил, когда зазвенело.
     - А зачем они вообще меняют створки двери? - как бы невзначай спросил сыщик, опустив глаза и наливая чай. - То левая работает, то правая. Людей только путают.
     - А чёрт их знает! Может, хотят, чтобы петли равномерно изнашивались? Я тогда входил через левую, а выходил уже под обед, и пошёл на автомате в правую створку. Ну, поскольку с обратной стороны. Смотрю, навстречу Аристарх идёт.
     - И что, он не увидел сверху красный флажок? Ведь им отмечают неподвижную створку, да? А куда можно идти, там зелёный висит.
     - Да он на меня смотрел, а не вверх, - объяснял Герасим, протягивая гостю носик чайника. - Я ему ещё рукой сделал - мол, проходите! - и взялся за ручку двери. Дёрнул - а она ни с места. А Аристарх шёл так, как будто дверь вот-вот распахнётся, он же меня видел. Ну, и врезался в неподвижное стекло. Как зазвенит, я сразу морду вбок, чтоб не задело. Чуть не упал, покачнулся, но обошлось.
     - Погоди, а кто-то говорил, что Аристарх дальтоник и перепутал красный флажок с зелёным. Это что, не так? Это ты ему помог пораниться?
     - Какой ещё дальтонизм?! Говорю тебе - вверх, на флажки он и не смотрел. Выдумают тоже - дальтоник!
     Тим облегчённо вздохнул. Значит, Фёдор идёт по ложному следу. Вот теперь пора ему помочь, а то люди ведь такие - обберут, но не помогут.
     - Я, собственно, к тебе вот чего зашёл, - Тим перевернул блюдце в знак конца чаепития. - У Фёдора к тебе какое-то дело, он спросил меня, как к тебе добраться. Ну, я напросился в провожатые, чтоб денёк за городом провести, развеяться. На вокзале он знакомых встретил, мы разминулись, я походил там поблизости, поискал его, потом пошёл к тебе, смотрю - он под деревом лежит. Избила местная шпана, встать не может. Пойдём к нему, надо же помочь, может, 'Скорую' вызвать.
     - Чего ж молчал, пойдём, конечно! - Герасим вскочил. - Вот дура Людка, как тебя притомила. Пошли-пошли, а то я наших знаю. Когда он там улёгся, говоришь? Пари держу - часов уже нет. Чего ты так уставился?

     Не хватало не только часов - в жутком дефиците оказалась совесть. Тим издали увидел, что Фёдор сидит на траве и пытается поймать, кажется, ящерицу. Но когда с Герасимом они приблизились, тот уже лежал и казался полумёртвым. Кроме стонов и мычанья от него ничего нельзя было добиться.
     - Вызывай 'Скорую', Герка, - вздохнув, предложил Тим. - Где твой мобильник?
     - Какая тут у нас 'Скорая'! - отмахнулся абориген. - Была поликлиника, да как землю под ней продали, так она и сгинула. За ноги, за подмышки - и потопали.
     Сыщик оказался у щиколоток 'бесчувственного' тела, за них и ухватился. Однокурснику достались подмышки и основная тяжесть. Фёдор чуть-чуть приоткрыл один глаз, как приподняли его, но тут же закрыл. Глаза студента-сыщика были остры, и искушать судьбу не стоило.
     Провисшее тело заколыхалось в такт шагам.

     Пострадавшего затащили в сарай с одуряющим городских жителей запахом сена.
     - Что пил чай, что не пил! - Тим тяжело дышал.
     - Иди в горницу, - сказал Герасим. - В холодильнике квас есть пряный. А я его устрою и осмотрю, серьёзно ли покалечен. И кто, блин, так его?
     Тиму показалось, что Фёдор тихонько хрюкнул.
     - А там открыто?
     - Вот ключ. Валяй.
     - Ну, скорей ты тут, а то весь квас выпью.
     Опасливо оглядываясь - не подкрадывается ли щекотуха? - студент пошёл в дом. Но девчонка, видать, была сильно напугана и ушла ловить жертву в другое место. Гостя подстерегала другая опасность - лежащий поросёнок, о которого он споткнулся, но всё обошлось.
     В горнице было прохладно и очень чисто. Тим расшнуровал кроссовки, в одних носках прошёлся по полу. Вот он, холодильник, и квас в нём есть. Ага, и кресло. Неплохо живут сельские жители!
     Студент развалился в кресле и тянул холодный квас, от которого ломило зубы и стискивало язык, как вдруг послышался знакомый голос:
     - Руки вверх! Щекотать буду!
     От испуга Тим нелепо поднял свободную руку, а стакан чуть не опрокинул, ставя поскорее на скатерть. Опомнившись, руку опустил. Не хватало ещё позориться перед девчонкой! Отшлёпать её, поймав! Ну, где она?
     Послышался заливистый смех, потом окрик повторился:
     - Руки вверх! Щекотать буду!
     - Тьфу!
     Тим поднялся, сбросил с края стола газету и достал из-под неё мобильник. Из динамика слышался знакомый смех. Предваряя очередные 'руки', гость нажал на кнопку и приложил трубку к уху, глухо сказав:
     - Алло!
     - Это ты, Герка? - послышался в трубке взволнованный голос Карпа. - Голос чего такой у тебя?
     - Ем, - невнятно промычал Тим, делая жевательные движения. - Чего там у тебя?
     - Беда, Герка! - заговорил его сельский друг. - Деканат гонцов рассылает. Мне вот сейчас Никифор на подпись бумажку привёз, а тебе, грит, Тимофей отчисляк везёт. Слушай, смойся ты поскорей до ночи куда-нибудь! Если в получении не распишешься, ничего они потом не докажут. Алло, ты слышишь?
     - Угу, - ещё невнятнее промычал 'Герасим'. - Спасибо! - Щелчок кнопки.
     Вот солидарность-то! Ну, чёрт с ним, что предал одного однокурсника, выручая другого, только бы явочный лист подписал.

     С мобильником в руке его и застал вернувшийся хозяин.
     - Уснул, похоже, - сообщил он. - А что, звонил кто-нибудь?
     - Уши надери своей Людке, как она тебе его озвучила! Карп звонил. - Тим решил сказать почти всю правду. - Паникует, говорит, деканат гонцов рассылает. Ему привезли подписать какое-то обязательство, и кто привёз, говорит, что к тебе тоже едут и отчисляк везут. Ты что-то условно сдавал?
     - Блин! - аж подпрыгнул Герасим. - Я уж и забыл об этом. И верно, Фома-то ушёл в политех, а зачёт в его блокнотике остался. Раскопали в деканате, мать их!
     - Я бы на твоём месте осмотрел его карманы, - кивнул в сторону сарая сыщик. - Он темнил чего-то насчёт дела к тебе. Может, его простить обещали, коли грязное дело деканату сделает.
     - Пойдём, - решительно сказал хозяин. - Будешь свидетелем, что ничего лишнего я не взял. А потом извини, но уезжай скорее, пока Федька не очнулся. Опосля приезжай ко мне с Ником хоть на неделю, тут у нас лепота! И Людка не такая уж плохая, поближе только с ней познакомься. Головную боль так бесконтактно снимает - не уследишь!
     - Мне и контакта хватило, - Тим поёжился, подмышки напомнили о недавней пытке жжением. - Ладно, пошли, осмотрим его багаж.

     Они склонились над деревянной скамейкой, на которую хозяин выкладывал содержимое Фёдорова бумажника.
     - Вот он, отчисляк! - вдруг сказал Тим. - Похоже, что он, - тут же исправился он. - Читай, что там?
     Герасим развернул помятую бумажку и углубился в чтение. Побледнел.
     - Действительно, отчисляют меня. Сво... - Остальные слова в адрес деканата Тим, как примерный студент, пропустил мимо ушей, и вернул себе слух, лишь увидев протянутую для пожатия руку. - Спасибо, друг! - Крепкое рукопожатие. - Выручил ты меня. Приезжай, когда хочешь, с Ником и Настей своей и гостите у меня хоть до сентября. А теперь сматывайся, чтобы мне сподручнее было невинные глаза делать.
     Тим ещё раз пожал дружескую руку и пошёл к калитке. Он и сам хотел убраться побыстрее, пока Герка не понял, что при Фёдоре нет доставочной книжки, где расписываются получатели скверных известий. Какой же тогда это гонец деканата?

     Время до ближайшей электрички ещё было. Наш герой решил пройти в тот конец улицы, куда направлялись встреченные им девушки и где смутно виднелась река. Надо же прикинуть, сколько времени испытывать гостеприимство Герасима в следующий раз! Шёл он медленно, отдохновенно, дело было сделано. Живот побаливал - сначала щекотка, потом переноска тяжести. Жаль, что нельзя связаться с Ником, но он дело знает, сделал, небось, уже.
     Ряд домов сменился рощицей, деревья - кустарником, в просвете завиднелся берег. Там кто-то мелькал и повизгивал. Пожалуй, спешить не стоит, поглядим-ка из-за кустов.
     На травянистом берегу сидели трое и играли в карты. Мужчина сидел по-турецки лицом к сыщику, но целиком сосредоточился на картах, видно, очень хотел обставить своих подружек. А те, судя по купальникам, чёрному и зелёному, были те самые, что тогда шли к реке.
     Вот, наконец, торжествующе брошены карты, вероятно, тузы - мужской замысел удался.
     - Проиграла! - послышался голос. - Выполняй уговор.
     По действиям девушки в зелёном бикини Тим понял, что игра шла на раздевание. Освободившись от верха, та для приличия поприкрывалась руками и повзвизгивала, а потом со смешком побежала вдоль берега. Мужчина вскочил, он оказался в плавках, и бросился вдогонку. После короткой загогулины по траве они кинулись в воду и продолжили догонялки уже там. Плеск, визг и гогот наполнили тишину.
     Брюнетка в чёрном осталась сидеть, безучастно перебирая карты, вроде бы искала, не наколоты ли они. Но вот Тим увидел, как она как бы невзначай подобрала зелёную одёжку подруги, а потом её рука скользнула в ворох лежащей на траве мужской одежды. Из кармана она что-то достала и, встав и пятясь, начала отходить, не отрывая взгляда от резвящихся в воде. Кроме мужских вещей, бутылок и разбросанных карт, на траве ничего больше не просматривалось.
     Отходила-отходила и вдруг натолкнулась на дерево. Вскрикнула - 'дерево' оказалось с руками. Собственно, это был Тим.
     - Шаромыжничаем? - спросил он, тоже оглядываясь на реку. - А ну-ка, покажь! Да не лифчик, тьфу!
     В другой руке испуганной девицы оказались мужские наручные часы. Вероятно, это были украденные у Фёдора.
     Сыщик схватил дрожащую девчонку за руку и затащил в рощицу, подальше от воды. Сопротивление было невеликим.
     - Хочешь выкрутиться? - зашептал он на фоне далёкого визга, плеска и 'Не надо-о!'. - Эти часы краденые, хозяин сейчас гостит в восемнадцатом доме вон той улицы. Дуй туда и отдай часы Герке, пусть покажет Федьке. А это оставь в залог. - Он выдернул из её подмышки зелёные чашки с лямками. - И без шуток, а то крикну ему, - кивок в сторону реки, - и заложу твою подельщицу. Без верха она далеко не уйдёт, ваши, деревенские её съедят. А Герка пусть сюда бежит, мы втроём твою подружку выручим, отобьём.
     Девица была глуповата и сильно напугана, а глаза Тима были честными, взгляд - настойчивым. Зажав часы в руке, она быстро пошла к той самой улице. Сыщик некоторое время шёл за ней следом. оглядываясь на реку, но вдруг остановился и испуганно охнул. Под деревом на траве сидела его мучительница в том же серебристом купальнике и надевала ласты. Рядом лежала маска с трубкой. Глаза смотрели весело и задорно, в каком-то хищном предвкушении.
     - Ты эту, - кивок на реку, - щекотать будешь? - Людка кивнула, затягивая резиновую лямку. Брюнетка отошла уже довольно далеко. - Слушай, а слабо тебе перед щекоткой надеть на неё вот это? - Он передал щекотунье зелёный бюстгальтер. - Играла, понимаешь, на раздевание, а куда она без него? А то мне с кавалером встречаться неохота. Заревнует ещё.
     - Хм... - Ныряльщица повертела вещицу в руках, надела поверх своего купальника - сразу стала выглядеть забавнее, но солиднее. - Что ж, щекотка без этого интереснее будет. Верну потом, когда из воды вытащу. А ты беги скорее, а то такие кавалеры из воды скачут, так от берега за алиби бегут, когда подружка тонет, что прямо рекордсмены! Страх, знаешь, сильнее ревности.
     - Лады.
     - Ты не дуешься на меня? - Людка встала, неуклюже переступая ластами, и вдруг чмокнула нашего героя в щёку. - Прости уж. Геркиных друзей я уважаю. Слышала, как он тебя приглашал. Приезжай, всё для тебя сделаю, всё по твоему желанию. Многим ведь массаж, да и щекотка нравятся, когда вникнут, а не с непривычки. Ну, пока! - Она подхватила маску и поластила к реке.
     Тим всё же проследил за брюнеткой взглядом издали, пока позволяло время. Перед тем, как свернуть с улицы на дорожку к вокзалу, оглянулся. Из калитки выскочили две фигуры, мужская с ломом и в чёрном купальнике с коромыслом, и помчались к реке.

     За электричкой пришлось бежать. План вперёд пройтись вдоль вагонов, высмотреть атлетичную фигуру Ника, и войти в тот же вагон провалилися. Мало того, что еле вскочил на подножку, пришлось ещё объясняться с проводницей, норовившей закрыть дверь. Взгляд у тётки был бешеный, волосы растрёпаны, форменная блузка с погончиками промокла от пота до полупрозрачности. И куда они все лезут, эти пассажиры? И дверь-то уже задраиваешь, а всё норовят прыгнуть с разгону. Билет-то у него хоть есть?
     Билет у Тима нашёлся. Закончив объяснения с толстухой, он не спеша расквитался в укромном месте с Геркиным квасом, прошёл в вагон и задумался. Пройтись вдоль вагонов снаружи не успел, стоит ли идти по поезду изнутри?
     Студент открыл переходную дверь и тут же захлопнул её. Внизу неслось не разбери что и страшно грохотало и лязгало, вдобавок мелькало и рябило в глазах. Нет, по мостику сейчас ему не пройти, благоразумнее подождать.
     Он отошёл к закрытой двери тамбура и стал задумчиво смотреть в окошко сверху. Задание вроде бы выполнено - с его стороны. Ник, скорее всего, не подкачал - такого страху нагнал на Карпа, что тот рад подписаться под чем угодно, только не под квитанцией о получении отчисляка. И в деканат успеваем, слегка опосля обеда приедем, ждать себя не заставим.
     Мимо мелькали столбы и проносились зелёные равнины. Обращало на себя внимание, что поля засеяны далеко не все, явно не злаки бурьянились на больших площадях, где и вообще ничего не было. Комбайнов удалось насчитать всего один, и тот сломанный. Бурыч, кажись, говорил, что в советское время тяготился поездками 'на картошку', а вот в наши дни изменил своё мнение. Если отнести падение покупательной способности доцентского оклада целиком и полностью к отмене поездок на сельхозработы, то картошечка получается поистине золотой. Ох, лучше бы на неё тогда ездить!
     За окном уже мельтешилась станция, поезд замедлял ход. Вдали послеполуденное солнце золотило купол неожиданно высокой церкви. Запестрели прилавки с фруктами явно не местного урожая, замелькали разбитые скамейки, мусор на перроне, наконец, выплыл и сарай с вывеской станции.
     Тим отскочил от двери, начавшей открываться. Принял снизу несколько чемоданов, пособил людям взобраться по лесенке. И только когда проводница начала закрывать дверь, вспомнил, что хотел пролететь по вагонам, пока стоим.
     Внезапно в дверь постучали. Проводница огрызнулась и сделала отталкивающий жест. Студент выглянул из-за её плеча и увидел, что на перроне стоит человек в чёрной рясе и просит впустить его в вагон. На потной шее у проводницы болтался модный крестик, но готовности помочь старшему по духу не было никакой. Ведомственные инструкции дороже.
     Если бы тётка ушла, Тим сам отворил бы дверь, но она торчала тут, держа ручку и ругаясь на опоздавшего. Бороться было глупо - ещё сам вылетишь за борт. Священник повернул голову - кто-то то ли звал его из другого вагона, то ли делал знаки. А тут ещё поезд стал трогаться. Тим решил, пока скорость не набрана, перейти в другой вагон.
     Прошёл через первую дверь, очень осторожно перешёл по чугунным мосткам внахлёстку, а вот вторая дверь заупрямилась - что-то мешало по ту её сторону. Студент, чувствуя усиление тряски, грохота и липкое чувство страха, дёрнул изо всех сил и проскочил в образовавшуюся щёлку.
     В тамбуре на четвереньках стоял человек, блокируя дверь, и держал что-то снаружи вагона. Тим его своим рывком сдвинул с места, и Ник (а это был именно он) смешно дёрнул ногой и матюгнулся. Как оказалось, он помогал висящему на подножке в неуклюжащей рясе священнику подняться, и от толчка в бок выпустил одну его руку. Тим тут же пришёл на помощь, и общими усилиями они втянули пассажира в вагон.
     - О-ох, благодарствуйте на добром деле, отроки! - послышался густой, какой-то 'нездешний' голос.
     - Не за что, батюшка! - ответил вежливый Тим, в то время как его друг приводил себя в порядок и отряхивал колени. - Пойдёмте, мы вам найдём место.
     Навстречу уже торопилась злая проводница. Священник предъявил билет, а двое друзей, встав в сторонке, приняли такой смиренный вид - ну, ни дать, ни взять послушники сопровождают святого отца в его паломничестве. Отдельных билетов им, как детям, не полагается. И сразу же повели начальника на сидячее место.
     Сами сели сзади. Первым делом Тим спросил друга о Карпе.
     - Конечно, подписал, - был ответ. - Карп аж затрясся, услыхав об отчисляке, и куда-то выбежал. Потом вернулся, несёт мне горсть черешни. Взятка, что ли? Я говорю: не боись, тебе только явочный лист подмахнуть. Слышал бы ты, с каким облегчением он вздохнул!
     - Это он бегал Герасима предупреждать по сотовому. - Тим коротко поведал о случившемся.
     - Бумажка при тебе? - вдруг, оборвав речь, спросил он, подозрительно глядя на пустые руки друга.
     - Чёрт, я её за скобы там сунул, перед тягой попа, - и Ник помчался за забытым.
     Вернулся с папочкой и увидел, что его друг разговаривает со спасённым человеком в чёрной рясе.
     - Это отец Евлампий, настоятель местной церкви, - пояснил Тим. - Оказывается, чертыхаться нехорошо и надо говорить не 'поп', а 'священник'.
     - Извините покорнейше, отец Евлампий! - Ник стал припоминать из книг, как разговаривать с духовными лицами. - Спешил зело, аще не помянул бы имя диявола всуе.
     - Это Божье имя нельзя всуе, - сурово возразил священник, - а диаволова вообще не поминай. Студенты, наверное, с профессорами так не разговариваете.
     - Да, мы студенты, - признались друзья. - Но не богословы ведь, а химики.
     - Химики? - вдруг просияло лицо отца Евлампия. - Нет, правда? Вы-то мне и потребны.
     - Вы-то мне и нужны, - вполголоса перевёл Тим.
     - Мы?! - в недоумении рявкнул Ник. Пассажиры заоглядывались.
     - Тише, тише, - поморщился священник. - Вы, отроки, ведаете студента, Леонтием наречённого?
     Друзья наморщили лбы. Да, они краем уха слышали о таком первокурснике, перевёдшемся к ним на факультет аккурат из семинарии. Якобы благочестив он и смиренен. Однокурсники над ним посмеивались. Как-то раз кто-то вырубил громкую музыку, обычно включаемую шустрожорцами на большой перемене, и наших сыщиков пригласили расследовать это дело. Но причина отыскалась столь быстро, что с подозревавшимся семинаристом они даже познакомиться не успели.
     - Да, есть такой на первом курсе, - осторожно проговорил Тим. - Но сейчас у нас каникулы, никого не найти.
     - Отыскивать его не надобно, он в селе моём живёт. Прихожанин он мой. Возложил на меня Леонтий некую обязанность, для исполнения коей потребно мне пособороваться с учёными людьми с вашего факультета. Могли бы вы меня препроводить к одному из оных, имя вперёд огласив?
     - Да ведь каникулы же, - повторил Тим, как несмышлёнышу. - Вам сегодня надо? Кроме доцента Бурова, вряд ли кто в корпусе есть, он нас ждёт. Может, с ним вам поговорить?
     - А какой он кафедры будет? - поинтересовался святой отец. Достал из-под рясы бумажку, развернул, пошевелил губами, кивнул. - Сойдёт. Ведомо тут, с коими советоваться без пользы. А Буров - сойдёт.
     Ещё больше его расположило имя-отчество доцента - Куприян Венедиктович. До самого города священник с воодушевлением говорил об исконно русских именах, избавив друзей от тягот поисков темы для беседы со столь необычной личностью.

     Поезд замедлял ход, стоящие на перроне фигуры уже не бежали, а как бы медленно проплывали мимо окон. Трое наших героев готовились выходить. Внезапно Тим хмыкнул, подмигнул другу и тронул священника ща плечо.
     - Отец Евлампий, видите того парня в клетчатом батнике? Это великий грешник с нашего курса.
     - Вели-икий?
     - Сколько профессоров замучил одной и той же пересдачей! Теперь вроде раскаивается, ходит к электричкам встречать отца Фёдора, священника из пригородной церкви, чтобы исповедаться кому подальше. Своим-то, городским, не хочет, стыдится. А отец Фёдор как раз сегодня приехать не может, мы случайно узнали, были в его селе. Нам он может не поверить, а вам поверит. Может, скажете ему, чтоб не ждал сегодня?
     - А что такое с отцом Фёдором? - поинтересовался коллега. Проводница уже возилась с ручкой двери. - В каком селе он живёт?
     - В Герасимовке. - Ник не удержался, чуть-чуть хрюкнул и тут же почувствовал хлопок по ноге. - У него дальтонизм был, а потом вдруг исчез. Наверное, бог помог. И теперь он не поймёт, что делать. В город позже приедет.
     - Ну, коли так... - В это время сзади стали напирать, дверь-то уже открыли. Пришлось сойти, оборвав разговор.
     Студенты отбежали за угол, образованный выступом вестибюля вокзала, и стали наблюдать, как человек в чёрной рясе, резко выделяющийся на фоне полураздетой публики, подходит к Прохору. По шевелению губ, мимике и жестам можно было предположить такой примерно разговор:
     - Здрав буде, отрок-грешник!
     - Ой! А... Э-э... Здрасте!
     - Отца Фёдора поджидаешь? Знаю-знаю.
     - Гэк! А откуда... откуда вы знаете? Не отца, а самого Федьку.
     - Ой, грешен ты боле, чем я разумел. Нешто пристойно так священника называть? Нету тебе прощенья!
     - Извините, святой отец!
     - Вот так-то лучше. А то куда это - 'Федьку'! Тьфу! Так вот, ведомо мне, что приехать он сегодня не в силах.
     - Как - не может? Мы же договорились!
     - Не может, значит, не может. Он из Герасимовки, верно?
     - Ну да, к нему ездил. А что случилось-то? Вы его видели?
     - Самоглазно не видел, но ведаю. Страдал святой человек дальтонизмом...
     - Ой! Он что, и это рассказал?
     - Не перебивай старших! Так вот, помог ему всемилостивейший и всемогущий Отче наш, и сгинула проклятая хворь бесследно.
     - Э-э... Как?! Не может быть! Не верю я!
     - В Бога ты не веруешь, отрок, в том и беда твоя. Так вот, не знает теперь отец Фёдор, что ему делать. Сгинул дальтонизм, сгинул, и следа малого не осталось. Посему не жди доле. Домой ступай. А лучше - в святой храм Божий и раскайся. Сколько разов ты экзамен пересдавал, признавайся!
     - Шесть раз... Вы и это знаете? Простите, святой отец, простите великодушно!
     - Вот так-то лучше. А исповедоваться должно в ближайшем храме, на дальние веси резону не клади. Внемлешь, отрок?
     - Я... я всё сделаю, как велите. Только отпустите меня, отпустите душеньку на покаяние!
     - Крест вот поцелуй. - Чмок! Пс-с-с-с! - Ну, вижу, начал ты путь к истинной вере. Иди и помни - Бог всемогущ!
     - Всего вам... всего доброго, святой отец!
     Напуганный Прохор рысью понёсся к дверям вокзала. Трясущиеся от смеха заговорщики еле успели отступить подальше. Досмеивались секунд пятнадцать-двадцать, пока священник, скованный в движениях рясой, неспешно дошёл до них.
     - И впрямь грешник ваш приятель, но не безнадёжен. Узнайте опосля, начал ли он посещать храм. Леонтию накажу, чтобы пособил. А теперь идёмте скорей к вашему Куприяну свет-Венедиктычу, я к себе до вечерней службы вернуться должон.

     Минерва Степановна несколько секунд с удовольствием и даже с каким-то восхищением разглядывала подпись Карпа на чуток помятой бумажке.
     - Ну всё, не будет теперь у Прошки никаких зацепок. Если бы вы знали, ребята, как Аристарх Афанасьевич настрадался, бедняга! Раз вот прямо на этот диван повалился, как допекла его Прошкина адвокатесса. С той поры в аптечке специально сердечное держу.
     - Да, но теперь все претензии будут к Карпу, - рассудительно произнёс Тим. - Именно он должен был довести до всеобщего сведения, что экзамен будет безвариантным. А мы Карпушу-то слегка обманули с этой подписью.
     - Ничего, вы молодые, вы всё выдюжите. Сердца у вас крепкие покуда. Карп, тем более, вас же нанять может, вы же вроде как людей выручаете.
     - Чего там нанимать специально! Юридически, будет слово Карпа, что оповестил, против слова Прохора, что смолчал. Экзамен все остальные так-сяк сдали, а это как-никак семьдесят человек. Мы пустим слух, что если Прохор победит, экзамен всем пересдавать придётся, так что Карп в беде не останется.
     - Ну, ваши слухи меня не касаются, - нахмурилась секретарша. - Ведомость закрыта, почитай, год назад и поди теперь её найди в этом бардаке. Я вот твою почту найти не... Да, а чего ты утром-то ускакал шустро? Я ж говорю - есть что-то для тебя и друга, найти только не могу. Куприян Венедиктович аж в окно тебе кричал.
     - Чтоб на электричку не опоздать, чтоб вам же короче нас ждать было. Почта подождёт. Верно? - Ник машинально кивнул.
     - Но теперь-то забери, а то я со следующей недели в отпуске. - Она зашевырялась на столе.
     - Никифор поможет вам разобрать, а меня отпустите, а! Как бы Куприян Венедиктович не ушёл, мне его повидать надо.
     - Ну, иди. А ты, дружок, ну-ка подними вот эту 'стопочку' на верх вон того шкафа!

     Доцент Буров поморщил лоб и оглянулся на скрипнувшую дверь.
     - А-а, входи и присаживайся. По-моему, я понял, что тревожит отца Евлампия и его прихожанина. Ничего, что я своему коллеге обычными, мирскими словами расскажу?
     - Конечно. Мы, церковь, науке не указ. - Священник удобно устроился в кресле и прихлёбывал чай 'с леопардами'.
     - Так вот, Тимофей, Леонтий вскоре по поступлении на первый курс попросился на научную работу и попал к 'молодому доктору'. Ну, мы знаем, о ком речь. Весь год его заставляли, образно говоря, мыть пробирки, типа послушника он у них был, а на лето дали ему кипу своих статей, чтобы вошёл в курс дела. С сентября планировали ему экспериментальную работу. И вот Леонтий, начав в своём селе читать эти статьи, наткнулся на что-то такое, что счёл сомнительным и даже богопротивным. - Отец Евлампий закивал. - Главное, что мы-то, сотрудники факультета, на это и внимания не обращали, привыкли, а вот верующего человека не проведёшь! Ну-ка, Тимофей, прочитай аннотацию вот к этой статье.
     Тот взял оттиск на лощёной бумаге и, с трудом соориентировавшись, начал читать:
     - Всесторонне изучена система...
     - Ну язык дальше не ломай, - прервал его доцент. - Опускай специфические термины. Просто - некая многокомпонентная система.
     - Предложена схема топонимической трансинверсии диафрагмы межфазогенности названной системы в интервале температур...
     - Всё, дальше не надо, - сказал Буров. - Достаточно этого. Ничего такого не замечаешь?
     Студент задумался, поскрёб в затылке, потом замотал головой.
     - Эх ты, а ещё третий курс окончил! Леонтий-то на пару лет моложе, а углядел-таки.
     - Вера - она и учёному человеку на пользу, - веско пробасил святой отец.
     - Но вы сказали, что сотрудники факультета тоже...
     - Да-да, конечно. Но проясним дело. Берётся некая сложная система и медленно нагревается. То, что с ней происходит, отражается на бумаге некими рисунками. Эти загогулины плавно меняются при нагревании, причём иногда изменения бывают и качественными. Скажем, отрезок может сжаться в точку, а точка, наоборот, разрастись в отрезок. Всё вместе это и составляет схему превращений.
     - Эдакими словами и мне понятно, - сказал отец Евлампий.
     - Вот в языке-то всё и дело, - продолжал Куприян Венедиктович. - Что исследователь делает с этой схемой, какой глагол здесь употребить? Он её наблюдает, описывает, снимает показания, то есть его роль здесь пассивная. Конечно, он может проявить и литературное дарование, принять на себя активную роль, но - не по отношению к объекту изучения. А тут, как видите, стоит расхожий активный глагол 'предложена'. Слово стёрлось, мы как-то подзабыли, что предложить можно только то, что выработал сам, и предложить другому человеку или людям. Скажем, учёный разработал метод исследования и предлагает его химикам-аналитикам. Или свёл факты в некую систему и предлагает ею пользоваться коллегам. И так далее. А что у нас в случае этой статьи? Человек описал свои наблюдения за объектом, нарисовал схему. И теперь предлагает - спрашивается, кому?
     - Вот Леонтий и спрашивает меня: они что, Богу, что ли, предлагают таким макаром управлять этой частью мира?! - возмутился священник, звякнув бокалом о блюдце. - Или диаволу?
     - А может, они предлагают схему вниманию читателей? - пытался охладить страсти студент-сыщик.
     - Во-первых, тогда так и надо писать: 'предлагаем вашему вниманию'. - Доцент был рассержен не хуже попа. - А во-вторых, этот оборот для устной речи, ну, может, ещё для журналистской статьи, но никак не для аннотации. Нет, здесь просвечивает желание наблюдаемое возвести до уровня разработанного, тихой сапой примазаться к учёным совсем другого уровня. Нет, чтобы сказать: 'Описана принципиально новая схема поведения таких-то систем на примере такой-то системы'! Ведь создать условия для осуществления наблюдения, суметь что-то нащупать, измерить порой не менее, а то и более трудно, чем что-то разработать.
     - Вот именно - порой, - фыркнул Тим. - А если десятки лет мучить один и тот же метод...
     - Ну, дело ясное, - резюмировал доцент. - Гордыня - так это у вас зовётся?
     - Гордыня непомерная, - пробасил священник. - Неверующие они, эти ваши учёные, даже с крестами ежели.
     - Система такая, - вздохнул Буров. - Ещё Шерлок Холмс говорил: 'В этом мире неважно, сколько вы сделали. Главное - убедить людей, что вы сделали много'. Скромность в науке мешает.
     - Не в науке, а в чиностяжании. Не завидую я вам, миряне. Ну, а Леонтию-то моему что делать присоветуете?
     В это время на пороге возник Ник, держащий в руках какие-то бумажки.
     - А что, у Леонтия проблемы? - от двери поинтересовался он. - Смеются над ним, что верующий? Перестанут смеяться, отец Евлампий, бицепсами своими клянусь! - Он продемонстрировал их во всех красе.
     - Нет-нет, оставь, бить никого не надо! - наперебой заговорили присутствующие.
     - Ну, что делать, что делать? Знать, что это, - доцент потряс статьями, - не намеренное богохульство, а наивная попытка 'надуть щёки', преувеличить достигнутое. Наивная с точки зрения честных верующих людей. Так что ваш прихожанин может молчаливо чувствовать себя морально выше своих руководителей. Пусть решает сам, уходить оттуда или остаться и выйти на приличный уровень научной работы, такой уровень, чтобы с его мнением стали считаться. Тогда и возвысить свой голос против гордыни и слуги её - обмана. И мелкого обмана - натяжек, преувеличений, фразёрства.
     Отец Евлампий начал благодарить доцента Бурова и прощаться. Увидев, что друг манит его, Тим отошёл к двери.
     - Знаешь, чего ты не взял в деканата утром? - свистящим шёпотом спросил Ник. - Это ж наши переводы пришли! - Он показал плотные серые карточки.
     - А почему в деканат? Мы же на общагу выписывали!
     - Так вахтёра на месте не было, вот почтальон и принёс квитки в деканат. Куда же ещё?
     - М-да... А-а, до свидания, отец Евлампий, приятно было с вами познакомиться.
     Священник ушёл, шурша рясой. Доцент Буров стал собирать вещи в кейс.
     - Знаете, что с нами там приключилось? - Тим начал рассказывать. Ник тоже слушал, ведь в поезде они беседовали только с церковником.
     Когда рассказ дошёл до того, как Фёдор лишился часов, Тим вдруг остановился, наморщил лоб:
     - Э-э, постой-постой... Так ты говоришь, что вахтёра не было? И когда мы выходили, я его не видел.
     - И я не видел, - подтвердил доцент. - Ни когда входил, ни когда выходил.
     - А вещи?! Наши вещи! Ключи-то мы повесили на дощечку, думали, вахтёр на минутку вышел, а его, оказывается, с утра не было!
     - Да, бегите, друзья, раз так. Потом как-нибудь дорасскажете.
     Студенты опрометью выбежали с кафедры. Буров осмотрел всё вокруг и тоже пошёл к выходу. Тут дверь открылась и показалась взъерошенная голова главного сыщика.
     - Вот что у нас осталось, Куприян Венедиктович. - Он передал купюры с горстью мелочи. - А то ведь до сентября не увидимся.
     - Ну ладно, Кстати, раз уж вернулся: а ты слышал, как я тебе тогда из окна деканата кричал, что это вам с другом переводы пришли? Ну, не сразу Минерва Степановна нашла, но мог бы и вернуться.
     - Вы сами городской, Куприян Венедиктович?
     - Да, всю жизнь тут живу.
     - Тогда вам не понять, как тянет домой, когда в руках перевод с до боли родным почерком. От того и убегал, дабы долгу не изменить.
     Вместо ответа доцент крепко пожал студенту руку.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"