Я стоял на стене замка и наблюдал, как мой отряд покидает пределы города. Его сопровождало уже меньше солдат, да и жители теперь не так явно таращились на кочевников. Наверное, по городу уже расползлись слухи о том, что варвары прибыли на переговоры. И что один из них остался в замке в качестве гарантии. Я все смотрел и думал: где же я совершил ошибку? Ведь все, что произошло, было как-то неправильно, неверно. Оставшись в замке, я вдруг очень отчетливо это понял.
Все мое пребывание в лагере, обучение и, вообще, то, что Символ Власти попал именно ко мне... Ведь так не бывает! Во всяком случае, так не должно было быть по всем правилам, которые заложены в головах людей. Я должен был продолжать разносить пиво в таверне, кочевники - продолжать устраивать набеги, руководствуясь своими обычаями. Все должно было пойти по-другому. Точнее, все должно было остаться на своих местах. Но что-то пошло не так, и я пытался понять, зависело что-нибудь от меня или нет. Ведь теперь я представлял собой нечто несуразное. Мальчик на побегушках ведет за собой бойцов, устраивает набеги, машет оружием. И все это вразрез с законами и обычаями народа, бок о бок с которым он теперь живет. И тем более того народа, среди которого он вырос.
Я совсем запутался. Мне была ясна одна мысль: я чужой и в своей деревне, и в лагере, и в баронском замке. Еще я поймал себя на том, что перестал строить хоть какие-то планы на будущее. Какие могут быть планы, если не знаешь, что будет завтра, если все перспективы, все будущее прописано для других, более логичных жизненных путей? Я просто наблюдал за течением событий, гадая, как все повернется дальше. Словно я шел по болоту, затянутому густым туманом. Каждый шаг делается в никуда, и не знаешь, правильно ли ты идешь и как далеко до ровной почвы.
Отряд скрылся за горизонтом. Я отвернулся и начал спускаться по лестнице со стены. Я уже совсем не обращал внимания на то, что за мной по пятам ходят двое "черепов". Мне оказали честь, доверили самым смертоносным и искусным солдатам. Внизу, во внутреннем дворе, неторопливо прогуливался Альфред. Вот кто по-настоящему счастлив. Его мечта сбылась, он вернулся туда, где ему все понятно, где он чувствует себя, как дома. За ним тоже следили "черепа". Естественно, полностью доверять ему пока никто не станет. Но я был уверен, что мой друг быстро обживется. И будет принят в замке, как свой, как равный. Как соплеменник.
- Что тебя беспокоит, Иоганн? - спросил мой друг, благодушно улыбаясь. Настроение у него было хоть куда. - Все идет, как нельзя лучше.
- Ну, да. Наверное, - отозвался я.
- Да что с тобой? - Альфред подошел и заговорил шепотом. "Черепа" не подавали виду, что им интересно, но все-таки говорить при них обо всем не хотелось. - Варвары ушли. Они, скорее всего, убегут. Ты сам им разрешил. Я думаю, они смогут уйти достаточно далеко, чтобы за ними было бессмысленно гнаться. У них есть время. Все обернулось как нельзя лучше. И они уйдут живыми, и от них больше никто не пострадает. Что тебя тревожит?
- Да, понимаешь, - начал было объяснять я, да махнул рукой. - Лучше скажи, что ты думаешь по поводу войны, которую устраивают бароны? Как все пойдет?
- Ну, - Альфред, похоже, был настроен самым оптимистическим образом, - раз барон думает, как бы обойтись без войны, будь уверен - придумает. Это очень мудрый политик. Может, он и не выглядит, как бравый рыцарь, но он очень умен. Он найдет выход.
Я смотрел на Альфреда, как на младенца. В его ясных глазах была такая подкупающая уверенность... Ни тени подозрения, что все может сложиться и по-другому.
- Хорошо, если так, но...
Я хотел сказать, что так просто ничего не бывает. Хотел, да так и остолбенел с открытым ртом. Альфред тоже застыл на месте. Мы смотрели на стену замка. Там стояла девушка. В последние месяцы я видел только женщин-кочевниц, то есть послушных кухарок или грубых воительниц. И вот я увидел что-то новое.
Это была очень красивая девушка в дорогих расшитых одеждах. Белокурые волосы были сплетены в толстую косу. В ее лице было все, что считается идеалом красоты. И нежная чистая кожа, и большие влажные очи. О таких девушках обычно поют баллады, наполненные неземными чувствами и восхищением.
Конечно, это была первичная реакция. Я быстро оправился и понял, что передо мной обычный человек. Но я не мог спорить с тем, что она была недурна. Девушка прошла по стене неспешными шагами, а потом обернулась к нам. Правильные черты лица, как на картине. Я еще несколько секунд любовался ею, а потом все же отвернулся. Мне подумалось, что благовоспитанным знатным девушкам, а именно такой она и была (это было видно каждому), не доставляет удовольствия, когда на них пялятся дикие кочевники. Альфред же продолжал таращить глаза. Он был похож на монумент, даже дыхание задержал.
- Эй, эй, - толкнул я его пару раз в бок, - вернись в наш мир, дружище. Не пропадай.
- Что?.. - слабо спросил он, неохотно отрываясь от зрелища.
- Нельзя так сразу буравить взглядом приглянувшуюся девушку, - сказал я. Как мне казалось, Альфред должен был опровергнуть мои слова. Обычно в таких случаях небрежно говорят, что ничего особенного в девушке нет, что никто и не думал буравить ее взглядом. Но Альфред был честен и прям, как настоящий благородный странник. Иногда я думал, что его помыслы не просто открыты для всех. Он их прямо-таки выпячивал.
- Это невероятно, - сказал мой друг. - Иоганн, она необыкновенно прекрасна.
Его голос был настолько восторженным, что я оторопел. Хотя чему тут было удивляться? Настоящий рыцарь должен и влюбляться, как в балладах. "Интересно, - подумал я, - а как должен влюбляться настоящий кочевник? Может, схватить ее за волосы и потащить в какой-нибудь укромный уголок? Это по-нашему, по-варварски". Мысль показалась мне забавной, но на всякий случай озвучивать ее перед Альфредом я не стал. В голове всплыли воспоминания о рыцарской защите дамы, ее чести и доброго имени. А ссориться с единственным другом я не хотел. Девушка тем временем прошла по стене и скрылась в башне.
- Кто она? - поинтересовался я.
- Не знаю, - обеспокоенно ответил Альфред. - Не знаю. Но я обязательно узнаю, Иоганн, - добавил он с забавной горячностью.
- Конечно, конечно, не суетись. А то со стороны выглядишь странно, будто с дерева на ежа рухнул.
* * *
Во второй половине дня, когда мы с Альфредом все еще бродили по замку, нас нашел Нортон. Сухо и кратко он передал нам приказ барона немедленно явиться на разговор. Собственно, ни мне, ни Альфреду приказывать никто не мог, но спорить было не с руки. Нас снова проводили в ту же комнату. Барон на этот раз принял нас один. Он сидел за столом, погруженный в свои мысли.
- Проходите, - пригласил он нас, снова садясь за стол. - Я хотел поговорить с вами. Сейчас много дел, но вы меня заинтриговали.
Надо же! Мы с Альфредом переглянулись. Что еще за сюрприз приготовил нам его светлость?
- Я хочу понять, как ты, Иоганн, попал к кочевникам, да еще добился у них такого расположения, что они сделали тебя своим командиром. Насколько мне известно, к чужакам они относятся недоверчиво - это мягко говоря.
Нет, определенно, в тот день все точно сговорились, чтобы довести меня до белого каления. Это было какое-то бесконечное испытание на прочность, стоило мне оправиться от напряжения, как сразу возникало новое, похлестче прежнего. Я смотрел на барона и соображал, не послышалось ли мне.
- Но... откуда вы знаете, - я запнулся.
- Когда я только увидел тебя, мне, как и моим советникам, показалось, что ты обычный перебежчик. Но потом, обдумав все, я решил, что тут нечто более сложное. Во-первых... - Барон встал из-за стола и начал прохаживаться взад-вперед. Как будто он был ученый и объяснял нам, студентам, принципы своей новой теории. - Будь ты перебежчиком, ты бы вряд ли осмелился явиться сюда. Правда, тебя могли заставить кочевники. Но, во-вторых, я довольно неплохо осведомлен о набегах на деревни, находящиеся на окраинах. В отличие от моего дорогого Ульриха, я как следует обдумал вести, пришедшие из тех мест. Отсеяв все ненужное, я сосредоточился на фактах. А они таковы: человек, по описанию похожий на тебя, возглавлял... как бы это сказать... самые миролюбивые набеги на моей памяти. Предводитель кочевников никого не убил сам, а одного из своих подчиненных даже ударил за то, что тот лишил жизни жителя деревни. Так-то.
Барон сделал паузу и с удовольствием посмотрел на мое лицо, которое все вытягивалось.
- Слухи слухами, а почти в каждой деревне найдется человек, который сможет рассказать правду кому нужно. Моя тайная канцелярия честно отрабатывает свое жалование, выискивая таких людей. Ну и, наконец, в-третьих. Мне приходилось видеть кочевников раньше. Ты не похож на них. Неопытный человек, конечно, не разберется. Но я хорошо рассмотрел черты твоего лица, твою походку, манеры. Полагаю, ты долгое время находился среди них, но в прошлом твоя жизнь была совсем иной. Так кто ты на самом деле, Иоганн, вожак племени кочевников?
- Разрешите мне присесть, пожалуйста, - жалобно попросил я. У меня совсем запутались мысли, и закружилась голова.
- Да, будь любезен, - вежливо ответил барон и сделал знак одному из "черепов". Тот скрылся в соседней комнате, а через мгновение уже стоял позади нас с Альфредом, предлагая удобные стулья. Я опустился на сидение. Как же давно я не сидел на хорошей мебели!
- Я, похоже, - на лице барона отразилось сожаление, - застал вас врасплох.
- Это точно, ваша светлость. - Я вытер пот со лба. - Но, возможно, я вас тоже сильно удивлю, когда расскажу все, как есть.
- Ох, меня уже давно ничего не удивляет, Иоганн. Но не томи. Мне очень интересно.
И я снова поведал свою историю. Барон внимательно слушал, выражение его лица не менялось. Уже второй раз я пытался завоевать доверие, излагая свою необыкновенную историю.
- Что ж, - сказал барон, когда я остановился, - и правда, не каждый день услышишь такое.
- Вы мне не верите? - скорбно спросил я. Наверняка он мне и не поверил до конца. Я всегда удивлялся, как это Альфред так быстро поверил.
- Почему же? В твоем рассказе есть логика, есть искренность. Значит, для кочевников это ожерелье, - барон указал на Символ Власти Леро Первого, - очень важный артефакт? Так сказать, признак настоящего лидера.
- Да. Есть еще два таких символа. Где они, никто не знает.
- И кочевники пришли в наши края за ним... - барон задумался. Мне показалось, что его мысли ушли в какие-то далекие дебри. Более далекие, чем просто осмысление значительности ожерелья.
- Хорошо, - барон очнулся от своих размышлений и заговорил о другом. - Скажи честно, Иоганн, ты ведь отдал приказ своим людям, чтобы они бежали? Или как?
Я промолчал. Барон был очень умен, Альфред не обманул. И как тут ответить правильно?
- Ладно. Я бы очень хотел при помощи кочевников избежать большой войны. Но, если они убегут по твоему приказу или нет, можно найти другой путь. А ты, - барон посмотрел на меня в упор, - что думаешь делать?
- Понятия не имею, ваша светлость. Ведь по законам я - преступник.
- Не без этого. - Барон снова сел за стол. - Как-никак набеги ты совершал. Пусть они были не такими жестокими, как обычно. Тем не менее были убиты люди, насколько мне известно. Ты посягнул на мои земли. И закону все равно, как это случилось, пусть, даже, ты был под принуждением. Я понимаю, что тут не совсем обычная ситуация. Но закон этого не учитывает.
- Меня посадят в тюрьму? - Неожиданно эта мысль показалась мне соблазнительной. Меня сажают в каземат, а дальше мою судьбу будут решать другие люди. Мне придется только терпеть неволю. Все остальное будет уже зависеть не от меня, и не придется постоянно делать выбор, искать выход, бояться за то, что что-то я сделал неправильно. На секунду я почти смирился с этой мыслью.
Но, с другой стороны, это было бегство от самого себя. Я хотел спрятаться от мира, отказаться от какой-либо ответственности.
- Трудный вопрос. Вообще, Иоганн, твой случай очень необычен. Твоя судьба необычна. По закону кочевники - бандиты, грабители и убийцы. Никогда раньше они не приходили в этот замок в качестве парламентеров. И опять же по закону парламентеров нельзя сажать в тюрьму или наносить им вред.
- Ваша светлость, - Альфред, до этого молчаливый и незаметный, встал со стула, - прошу вас, выслушайте меня. Вы, похоже, не верите словам моего друга. Иоганн - честный человек. Он сказал вам чистую правду. Если вы не верите, я даю вам слово солдата, служившего и воевавшего под вашим флагом, что Иоганн сделал все, чтобы никто не погиб в той деревне, чтобы не было жестокости. И теперь он ведет себя честно. Я прошу вас, не относитесь к нему, как к преступнику. Это было бы несправедливо - посадить его в тюрьму.
Добрый прекраснодушный Альфред. Мне и самому было понятно, что барон говорит гораздо меньше, чем думает. И что его вежливость и доверие могут быть показными, а на самом деле он только и ждет, чтобы бросить меня в казематы.
- Ну-ну, Альфред, - барон снисходительно усмехнулся. - Я, кстати, уже успел найти твоего командира, мой племянник Роберт помог мне. Он уверил меня, что ты - сама доблесть и благородство. И то, что ты стал странником и бескорыстно помогаешь людям, только подтверждает это. Безусловно, я верю в твою искренность. Но согласись, положение довольно щекотливое. Ни ты, ни Иоганн не можете с этим поспорить. Пока мы поступим так: вы оба будете находиться в замке под присмотром. В дальнейшем, я думаю, удастся прояснить все до конца. Мы еще поговорим. А сейчас можете осмотреться в замке. Вам предоставят комнаты для ночлега. Еще увидимся.
* * *
Комната оказалась простой, но достаточно удобной. Небольшая кровать, стол со стулом, умывальник (кувшин с водой и тазик). И даже дверца в маленькое помещение, где можно было справить некоторую потребность организма. Альфред говорил, что у Вульфгардов всегда считалось за правило следить за чистоплотностью. И их замок был построен так, чтобы естественные отходы вытекали в подвальные помещения, а оттуда - в быстрый подземный поток, выходящий в реку. Во владениях других баронов все нечистоты могли просто вываливаться прямо на улицу и гнить там. Вульфгарды такого не допускали, отчего в городе рядом с замком было гораздо меньше болезней. Я-то не привык к таким правилам, учитывая, в какой глуши я рос. В Солнечной Поляне просто были вырыты выгребные ямы, а уж о манере кочевников справлять нужду в ближайших кустах вообще не стоит говорить.
Я сидел на стуле и смотрел в маленькое окошко (а скорее, в бойницу). За толстой дубовой дверью меня сторожили солдаты. Мне было позволено выходить и гулять по замку. Если бы я и наткнулся на какое-нибудь закрытое для меня помещение, меня бы предупредил конвой. Я не мог понять, на каком положении я нахожусь в замке Вульфгардов. Просто принимал все, как факт. Я думал о племени. Насколько можно было понять барона (если он сказал правду), никто не будет преследовать кочевников. Так что мне не стоило волноваться за Маклая, Лодана, старейшину Нача и моих бойцов, если они решат бежать. А вот что оставалось мне?
Дверь открылась, и в комнату вошел советник Кастлгейта Нортон.
- Ты хорошо устроился? - холодно спросил он.
- Да, вполне. Что вам угодно?
- Барон приказал относиться к тебе, как к послу. Что ж приказ есть приказ, я буду ему следовать. Мне нужно говорить с тобой.
- О чем? Может, присядете? - Я перебрался на кровать, освободив моему посетителю стул.
- Благодарю. - Нортон сел. - Мой господин Роберт Кастлгейт, племянник барона, сейчас очень занят. Он и его отец, Ульрих Кастлгейт, пожелали, чтобы ты рассказал кое-что о твоих соплеменниках.
Мне этот тон не показался приятным. Видите ли, они пожелали.
- Я не слышал, чтобы послов было принято допрашивать, - сказал я.
- Это не допрос, - тем же серьезным и строгим голосом отозвался Нортон. - Ты - представитель своего народа и посланник мира. Есть правила, стороны должны знать друг о друге как можно больше, это необходимо для переговоров. Особенно сейчас, когда ваши солдаты будут помогать солдатам барона в предстоящей войне. Нам кое-что уже известно, но ты сможешь просветить нас. Чтобы вместо слухов стали известны реальные факты. Ты не согласен, что это логично?
Это, и вправду, было логично. Но правила кочевников гласили, что чужакам нельзя ничего знать о племени. Маклай вдалбливал в меня это правило с самого начала обучения. Даже в разговоре с бароном, я не вдавался в подробности о бойцах, старейшинах и всем прочем.
- Простите, господин Нортон, но я не вправе рассказывать вам о племени. Мне жаль, но наши законы запрещают мне это делать.
Нортон еще пытался разговорить меня, но я уперся. Тогда он встал, сухо попрощался, и я снова остался в одиночестве. Я задумался: а что я, собственно, мог рассказать? Это у баронов есть куча советников, есть разделения обязанностей. Кто-то занимается солдатами, кто-то заведует казной. У кочевников все было значительно проще. Есть совет старейшин, который решает все, есть вожаки, которые ведут бойцов в бой, есть просто мужчины и женщины. Вероятно, в других племенах были другие правила. В некоторых, как рассказывал Маклай, власть держали шаманы. Поклоняющиеся различным богам, обладающие тайными знаниями. В моем племени старейшины не признавали шаманство. Не из страха перед их загадочным потусторонним могуществом, вера в сверхъестественные силы была у них, вообще, не в почете. Единственное, что они могли считать божеством, - это степной ветер, дух свободы. Но, скорее всего, совет старейшин боялся, что колдуны вполне могут занять главенствующее место в племени. Этакая политическая борьба, хотя такого понятия ни старейшины, ни шаманы не знали.
День прошел без событий. Я разделся, лег в постель. Было очень приятно снова ощутить мягкость матраса и подушки. Последние месяцы я спал на ковре, укрывшись звериной шкурой. Уже засыпая, я подумал, что не все так плохо. Племя было в безопасности. Альфред оказался дома. Меня покинули мрачные мысли о будущем. Я рассудил, что и со мной обращаются вполне сносно.