Среди деревьев редкого леса, растущего почти у самого болота, стояла одинокая хижина. Её строитель мало заботился как о красоте своего творения, так и его прочности, и потому она представляла собой жалкую развалюху, грозящую рассыпаться от сильного порыва ветра. Кособокая, сколоченная из потемневшего от времени дерева, лачуга казалась нежилой, но, тем не менее, у неё всё же был хозяин.
Молодой человек, которому на вид можно было дать и двадцать пять, и восемнадцать, усталым неохотным шагом направлялся к хижине. У него были длинные серебристые волосы, сделавшие бы честь любой изнеженной придворной красавице, однако они свисали грязными спутанными лохмами, словно их обладатель с презрением отвергал науку о чистоте тела. Его красивое лицо носило печать неудовлетворённых амбиции, гордости и недовольства, а холод умных глаз обволакивал не равнодушие, но зерно безумия. Юноша был высок ростом и очень бледен, словно страдал от какой-то болезни. Возможно, ею и объяснялись его постоянная раздражительность, вспышки ярости и странные сны.
С бессильной злостью он распахнул дверь, отчего вся хижина затряслась. Однако настроение его тут же изменилось - юноша увидел внутри нечто, изрядно его позабавившее.
- Чем я обязан столь высокой чести, как визит эльфийского князя? - вежливо поинтересовался он, не забыв изогнуть правую бровь.
В хижине, восседая на грубо сколоченном табурете, его действительно ждал гость. Этот человек, а вернее, нечеловек, был одет роскошно и изысканно. Его золотистые волосы удерживал тонкий платиновый обруч, цвет миндалевидных глаз соперничал с изумрудами в перстных, унизывающих длинные тонкие пальцы, а белоснежные одежды с причудливой вышивкой легли изящными складками, словно эльф расположился на отдых в дворцовом саду, а не ожидал неизвестно сколько времени возвращения непутёвого хозяина лачуги. Но было в нём также нечто общее с юношей, будто их связывало дальнее родство. И держался он так, точно жалкая хижина являлась королевской резиденцией, молодой человек - принцем, по странной прихоти облачившийся в лохмотья.
- Юный Константин Триумфатор, мой народ и Властитель Родерен сожалеют о вашей утрате, - с мягким певучим акцентом произнёс эльф на языке Королевств Севера. - Королева Милинэ родилась одной из нас, и хоть она и выбрала жизнь среди людей, мы все скорбели о трагической гибели её и короля Августа.
- Не стоит называть меня этим именем, любезный князь. Я пока не сумел оправдать его, пусть же до лучших времён оно останется мертво, вместе с честью королевства Эндоран, - ответил юноша на высоком эльфийском наречии. - Если вас не затруднит, зовите меня Вальтасаром. Это дикое имя больше подходит изгнаннику.
- Весьма необычное имя, - заметил эльф, тоже перейдя на дворцовый язык своего народа. - Тогда позвольте и мне представиться, Вальтасар. Я князь Ториден, брат Властителя Родерена и его доверенное лицо. Мой господин желает протянуть руку помощи наследному принцу королевства Эндоран...
- Простите, что перебиваю, милорд, но разве не мог Властитель вспомнить обо мне чуть раньше, скажем, лет пять назад? Тогда мне только исполнилось двадцать, и не все надежды были утеряны, не все мечты - похоронены, - юноша мрачно усмехнулся. - Теперь же, подобно этой жалкой лачуге, я пропитанная цинизмом скептическая развалина в свои полные двадцать пять. Это ли не печальное и поучительное зрелище?
- Десять лет - срок эльфийского траура по убитым, - спокойно пояснил князь. - Мы думали, что вы, юный Вальтасар, соблюдаете именно его, иначе зачем вам забираться в такую глушь, носить лохмотья, пренебрегать чистотой тела и жить в хижине, больше похожей на берлогу дикого зверя, чем на пристанище разумного существа? Моему скромному пониманию не доступно другое объяснение столь странного поведения.
- Всё дело в ненависти, князь, - со снисходительностью учителя к непонятливому ученику сказал юноша. - А все беды, в том числе и мои, от невежества и толпы. Когда одно управляет другим, наступает хаос и даже лучшим из нас с ним не совладать. Люди склонны порождать и то, и другое одновременно, и потому я испытываю к ним искреннюю, ничем не омраченную ненависть. Это прекрасное чувство наполняет меня последние десять лет, питая моё существование в этих невыносимых условиях. Именно благодаря ему я смог сохранить ясный рассудок до момента нашей встречи.
- Мне жаль, что мы пребывали в заблуждении так долго, - с печальной мягкостью произнёс эльф. - Но теперь Властитель желает оказать вам почести, достойные вашего высокого происхождения. Надеюсь, вы примете их, и они хоть немного загладят нашу вину перед вами и вашими почтенными родителями.
- Не стоит заниматься благотворительностью, мой милый князь, - неожиданно весело сказал Вальтасар. - Быть может, когда я был юн и наивен, ваши речи и внушили бы мне определённые надежды на ленивую респектабельность, оплаченную кровью моих неотомщённых родителей, но только не теперь. Я желаю прийти в эльфийское королевство Араэн Эльм не как нахлебник, но как наёмник, честным трудом зарабатывающий себе на пропитание и кров. Кажется, вам приходится довольно часто отражать набеги с востока, не так ли? Надеюсь, я ещё не забыл те уроки, что давали мне учителя фехтования в более счастливые годы, когда корона королевства Эндоран ещё угадывалась в моём будущем.
- Вы желаете заслужить благосклонность Властителя ратными подвигами? - переспросил князь Ториден. - Это похвально, однако в ближайшее время ни одна из кочевых орд не готовиться напасть на наши земли.
- Я не погнушусь и менее ответственным заданием.
Эльф внимательно изучил решительно лицо принца, и, вздохнув, произнёс:
- Есть одна девушка. Хоть она и росла среди людей, но очень дорога нам. До недавних пор её защищали стены монастыря Лунной Богини, однако недавно случилось ужасное - её похитил тёмный маг. Он самоучка и знает немного, однако именно в силу невежества может причинить ей вред и даже принести в жертву одному из демонов.
- Спасение девушки есть поступок рыцаря, а не наёмника, но за неимением лучшего я вынужден на это согласиться. Однако я не намерен работать за гроши, - Вальтасар перешёл на самое грубое, какое только смог вспомнить, наречие Королевств Севера. - Как истинный неотёсанный вояка, я запрашиваю статую девушки в полный рост, украшенную золотом и драгоценными камнями.
- И как отчаявшийся и безвольный заказчик, я вынужден принять это безумное варварское требование, - лучезарно улыбнулся эльф. - Так скрепим же нашу сделку договором!
- Я как варвар презираю бумажки с непонятными кляксами и закорючками. Пусть славное имя древнего рода Триумфаторов послужит лучшим залогом в моей честности! Я ненавижу лишь людей, а эльфов уважаю.
- Я охотно тебе верю, Вальтасар. Вот аванс, - с этими словами эльф передал юноше один из своих перстней с изумрудами. - Имя девушки - Ирейнэ, имя колдуна - Фиариен, надеюсь, оно тебе знакомо. Я буду ждать вас обоих в столице Араэн Эльма ровно через тридцать дней.
- Я вас не подведу, князь.
Эльфийский аристократ поднялся с шаткого табурета, на котором сидел всё это время, и полным достоинства шагом вышел из хижины принца-изгнанника. Вальтасар был уверен, что как только его наниматель и гость отойдёт на достаточное расстояние, он призовёт одного из призрачных магических скакунов, подвластных одним лишь эльфам, и по дорогам в сотканном из сновидений и иллюзий мире Аэ домчится в мгновение ока в скрытую в лесах столицу Араэн Эльма.
Сам же принц принялся холодно обдумывать способ проникнуть в цитадель тёмного мага, похитившего столь дорогую эльфам девушку Ирейнэ.
Ещё будучи законным наследником престола, Вальтасар был хорошо наслышан о Фиариене, эксцентричном аристократе и ловеласе. При дворе ходили самые разнообразные слухи о его увлечении тёмной магией, в том числе и самые отвратительные. Однако мало кто воспринимал их всерьёз, предпочитая видеть в графе лишь обычного прожигателя состояния предков. А кое-кто даже считал, что подобные сплетни придают стареющему придворному ореол таинственности, и потому он тратит не мало сил на их поддержку. Многие дамы, падкие на всё мистическое, сами искали с ним встречи, за что их родственники-мужчины всем сердцем ненавидели Фиариена. Их стараниями в некоторых столичных салонах его никем иным, как "ничтожным соблазнителем девиц" не называли.
Юноша не верил, что распутный граф достиг сколь-нибудь достойных вершин в тонкой науке волшебства. Сам он за всю жизнь видел только трёх настоящих магов, но зато каких! Это были суровые, измученные постами и добровольными обетами язвительные старикашки. Они приходились друг другу сводными братьями, постоянно шумно ссорились, скандалили, но важные решения принимали с удивительным единодушием. Например, стоило юному Константину Триумфатору перешагнуть порог их башни, как все трое разразились дружным каркающим смехом, да так громко, что даже учёный ворон Обсидиан от испуга не осмелился им поддакнуть. Так, по сути и не начавшись, бесславно закончилось обучение наследника престола Эндорана чародейскому делу.
Но хоть Вальтасар и не верил в магическую мощь графа, он прекрасно помнил его страсть к юным красавицам, и потому опасался не за жизнь Ирейнэ, а за её честь. Следовало поторопиться с её спасением - вряд ли эльфийский князь обрадуется, если безупречные моральные устои девушки - полученные в монастыре Лунной Богини, между прочим - необратимо пошатнутся.
...Он думал над планом проникновения в родовой замок колдуна весь вечер, а потом целую ночь, но даже под утро не смог измыслить ничего достойного начала карьеры наёмника-авантюриста. Мрачный, злой, с красными от недосыпа глазами, Вальтасар на рассвете покинул хижину, которая верой и правдой служила ему домом последние десять лет. Изгнанник намеревался идти только вперёд - и потому ни разу не обернулся. Он не увидел, как покосилась дверь его хибары от последнего решительного хлопка, и только её унылый скрип, доносимый ветром, преследовал принца до выхода на торговый тракт.