Не имеет. Не имел. Никогда. Потому что он - ювелир.
Он здесь, у дверей храма. Недавно узнал - существуют подъезды, почтовые ящики и соседи по лестничной клетке! Как это вам? Чушь! Бесполезнейший плевок природы...
Впрочем, берлога - не важно, все эти спальни-кухни-ванные - только декорация. Временно. Драпировка, декорации сцены. Лаборатория, предбанник святилища, где обитает он. Где обитает? Не существенно. День - скука.
Рукой наотмашь - прочь!
Забыто.
День - скука. А он...
А он красив. Ах, как он красив! И молод. Ему - двадцать пять.
Всегда.
В зеркале - слегка удлиненное лицо, с мужественным очерком скул и резко выступающего подбородка с ямочкой.
Тревожно, пальцем по коже... Нет, нет, это не прыщик. Ничего. Показалось. А вот седой волосик... Нужно выдернуть. Где щипчики?
А он красив. Лицо хищника-самца, острое, как благородный клинок, и в то же время женственное, смягчающееся из-за длинных ресниц и чувственных губ. Глаза под крылатыми черными бровями - чуть раскосые, азиатские, неожиданно ярко-небесного цвета. Гордо посаженная голова, смоляная грива, смуглая кожа, римский нос, белые ровные зубы. Цикорий, мускат и миндаль. Тело - тонкая кость, прямая спина, крепкая шея, широкие плечи, на животе - безукоризненные квадратики мышц. Быстр и силен.
Никто не скажет - изнежен. Пусть попробует!
На плече - тотем, - агатовый зверь. Вещь в себе.
Он собой доволен.
Ладно, ладно, это самолюбование. Все класс! (легкая усмешка). Неплохо. Надо себя оценивать объективно. Он - ювелир. Откуда-то пришло - художник. Возможно. Где-то нарисовалось - коллекционер. Тоже - может быть. Но главное - ювелир. Художников и коллекционеров много, но ювелир - только он. Некоторые говорят - ангел. Но если ангелы существуют, то их должно быть много. А он - один, единственный и неповторимый.
Ювелир.
День и ночь. Для него.
Совсем разные.
День - толстый серый слизняк. Медлительный, неповоротливый, жующий и чавкающий, трясущий телефонными нервами, что-то суетливо выискивающий на асфальтной мусорке.
День для других!
Для кротов. Для соседей за стенкой и почтовых ящиков в подъезде.
Для него день - время сна. Пустое и бесполезное. Хочешь - оседлай его и скачи верхом, хочешь - зашторь окна-портреты, включи кондиционер и забудь. Можно полежать в постели - шелковом гробу.
Хочется, хочется, тоскливо хочется, чтобы быстрее умер дневной властелин - рыжий огонь. И чтобы жирная блеклая туша распалась и растворилась в вечерних стеклах, освободив улицы для ночи. Тогда можно будет открыть поры.
Он ждал темноты. Как ждет ночной охотник саванны своего времени, спрятавшись в редкую полуденную тень.
Ночь.
Ночь - пестрая змея. Легкая, сильная, - блестящая снаружи, полная холода и подвального мрака внутри. Змея-подруга. Загадка, тайна, которую знает только он. Лабиринт, созданный им самим.
Время для ювелира.
Ювелира.
Ночь - черный аспид, покрытый блестками реклам и габаритных автомобильных огней. Змея течет темной мечтательной рекой в тротуарных берегах, выплескивая бледные вечерние лица, как отжившие чешуйки дневной проказы. Ночь оскаливает смертельный зев казино и дорогих магазинов, подмигивает красным фонарным глазом, обнажая сверкающие бока бриллиантовых пломб в змеиных зубах.
Ночь. Бархатная, шелковая, как горячая струйка крови по холодной коже. Она уже расставила ловушки для бабочек. О, знал он, знал все эти ловушки! Знал наперечет. Только в них можно было отыскать настоящие экземпляры. Только там, и нигде больше. Ночная темнота специально, нарочно открывала в себе сверкающие цветастым огнем язвы. Там гремела музыка, которую самцы принимали за вздохи самок в течке; самкам же слышался трубный весенний призыв самца. И они спешили, слетались, роились... Охотничьи угодья, копи царя Соломона, золотые прииски. И среди этих скопищ иногда попадалось то, ради чего существовал ночной знаток-ценитель драгоценностей.
Ювелир.
С наступлением сумерек он облачался в охотничью одежду, (змеиная кожа в десять тысяч золотых искр), тщательно проверял и размещал на своих местах инструменты для отлова и фиксации. Иногда заходил в святая святых и любовался на уже приобретенные экземпляры.
Это они. Все здесь. В продолговатых бархатных ящиках, под хрустальным колпаком. Иногда кажется, что через стекло проникает их запах. У каждого экземпляра - свой, состоящий из неповторимого набора оттенков.
Вот жемчужина. Бело-матовая, глубинно-искристая, играющая причудливым абрисом ледяной широты. Пахнет парным молоком, разлитым на луговые небесные васильки. Или снежинками на ресницах оленя в зимнем лесу... Или... Кожа, ах какая кожа у нее на горле! Белая, атласная, с тоненькой синей прожилкой, пульсирующей внутри... Она была первой драгоценностью, попавшей в храм.
Он ее сразу заметил... и полюбил, возжелал, проникся до дрожи в пальцах, до конвульсий в паху... Крепость, загадочный белый храм, составленный из замерзших облаков. Облака упали на землю - и разлились сладкой рубиновой рекой...
А вот темный самородок. Агат, сгусток тьмы. Как прекрасна ночная тучка, раздетая в лунном сиянии! Неописуемая роскошь изгиба бедер; узкая линия спины, черный водопад на детских лопатках... Повернись... Глаза. - Глаза: огненные, жаркие, полыхающие масленой яркой искрой... Как у чистокровной вороной андалузской породы. Пожар, черный огонь. Жадно, близко - роза губ, длинная шея...В крови - привкус шоколада и южной ночи ...
Вот. Аххх....
Аххх... А это - еще одна, другая. Янтарь, рыжее солнышко... Еще жемчужина. Еще две золотых...
А вот...
Вот - топаз. Самый дорогой. Вершина коллекции.
Кончиками пальцев, нежно, нежно - по изгибу подбородка... У него - ореховые глаза и смоляные волосы. Очень токая белая кожа... И родинка в паху. Да, наверное так: у настоящего топаза непременно - родинка...
Да.
Все, пора. Сокровищницу - на ключ.
Ночь, ночь, ночь. Время для охоты.
Еще одна ночь для Ювелира.
Она похожа на аметист - темноволосая, чайно-прозрачная, похожая на июльское полуденное марево над ромашковым полем.
В коллекции такой еще нет.
Экземпляр.
Долго присматривался, даже прошел рядом, - нет не крашенная. Настоящая. Не подделка. Ахх... Посмотрела, как будто накинула аркан. Чувствует. Знакомый укол электрического тока.
Жадно выпил воды у барной стойки. Представилось, как по холодной коже в паху побежит горячая рубиновая струйка...