- А там что, за горами? - с любопытством спрашиваю я.
Глубокая ночь, тускло потрескивает костер, угли дышат, переливаются - я не свожу с них глаз. В просторной темноте за моей спиной бормочет ручей, звякают кольцами поводьев лошади, сонно чивикает ночная птица.
Ти угрелась за пазухой и спит, вцепившись коготками в ключицу, прямо над сердцем. Мне кажется, ее успокаивает еле слышный шум крови, толкающейся в моих жилах.
- Светлая Велья, - чуть помолчав, отвечает сэньо.
Здоровенные рыцарские сапоги вытянуты вперед и норовят засунуться прямо в пламя, котта светится в ночи слоновой костью, поблескивают пряжки и накладки пояса. Лицо и волосы остаются в тени, ставшие хорошо знакомыми черты сливаются в смутное пятно. Но я и не приглядываюсь. Я неотрывно смотрю вниз. На сапоги с ремешками шпор.
- Велья?
Мне все интересно: язык, дороги, карты. Здесь уже не говорят на андалате. И морем больше не пахнет. За нашим костром шелестит лес, старый и гулкий, как покинутый жителями замок.
- Долина. Замкнутая. В нее ведут всего две дороги, черта с два проведешь войско... Точнее, конники и пешие еще пройдут, а вот обоз ни за что. И дерева там с гулькин нос, осадные орудия придется везти по частям, горами...
Штурмовать он ее собирается, что ли?
Угли трепещут, как нагие птичьи сердца, ссыпанные в жаркую груду. Меж ними извиваются огненные черви, грызут топливо, выплевывают мелкие искорки. К горлу подступает вязкий ком.
Мне нельзя долго глядеть в огонь - уносит. Но в лицо сидящего у огня рыцаря - тоже. Поэтому я сглатываю и продолжаю отвлекать его разговорами.
- Неужели нет... никакой возможности?
Снова молчание.
Сражения, про которые потом поют тягучие и грустные песни на побережье, для него тяжелый и привычный труд. Неизбежный.
- Сейчас.. войны нет... - чертов голос ломается, сипнет и вместо значительной фразы я выдаю какого-то петуха.
- Нет, - усмехается Макабрин.
В темноте я не вижу лица, но уже успел выучить его усмешку - уголком губ, на правой щеке проявляется резкая вертикальная черточка.
- Но если вдруг начнется...пропасть, я не хотел бы оказаться тем, кому придется штурмовать Светлую Велью. Честно.
Он подается вперед, протягивает над костром руку, сильные шершавые пальцы касаются моего подбородка, вздергивают его.
- Эй, Мигелито. Выше нос.
Я изо всех сил стараюсь не жмуриться. Смотрю прямо в зеленоватые шальные глаза, в которых отсвечивают два крошечных костерка и мое перевернутое бледное лицо.
- Завтра все-таки куплю краски, - припечатывает Сакрэ, внезапно убрав руку. - А то привезу такого беленького...красоту расписную... вот будет подарочек устинскому лорду.
- Я... не хотел бы...
- Спросили! - хмыкает он и снова откидывается на своем бревне.
Действительно. Хотя на самом деле мне все равно. Я пытаюсь прогнать из сознания неотвязный, едкий запах крови, извести и лошадиного пота. Невыносимо. Невыносимо. Я боюсь будущего. В костре кишат огненные черви. Сердце ноет. Темнота сдвигается, как земляные стены колодца.
- Король Халег...ведь он не желает... такого... - фразы повисают в воздухе, удивительно, что не порвались барабанные перепонки, каждое слово оглушает.
Но на деле оказывается, что я еле шепчу. Слишком крепкое вино.
- Может быть, этого желает вон та звезда, - Сакрэ небрежно машет куда-то за спину, потом встает и уходит в темноту.
Я машинально поднимаю взгляд - яркая, одинокая, звезда висит низко над горизонтом. Колет зрачки, как серебряное острие.
В голову приходит дурацкая мысль: не спущу с нее глаз до рассвета - войны не будет.
Пересохшие радужки режет, острые лучики расплываются слепым серебряным пятном, слезы заливают глаза и щекотно стекают по вискам за уши. Я упрямо не моргаю, хотя чертова сияющая точка, прокол шилом в предутреннем небе, рассыпает вокруг себя словно бы мелкий кварцевый песок.
Край леса потихоньку зеленеет, потом появляется слабая розовая полоска. Звезда вспыхивает уже где-то в моей голове и рассыпается дребезжащим звоном - как плохо натянутая струна.
Продержаться дальше не получается... и я опускаю веки, так и не успев понять - погасла она или нет.