Ах, две недели в Париже! Схожу с поезда на вокзале Gare de l"Est и спускаюсь в метро с тяжелым чемоданом. Эйфелева башня, прогулки по весенним Елисейским полям, галантные французы - в голове полный набор "Увидеть Париж и умереть". А вот и первый галантный француз! При пересадке с одной линии на другую вежливо осведомляется, не нужна ли мадам помощь с багажом, помогает преодолеть ступеньки и так же ненавязчиво удаляется. Отдых обещает быть приятным, думаю я - но первый радостный опыт общения с местными месье остаётся и последним.
На следующий день отправляюсь на прогулку к Лувру. Не успеваю навести камеру на стеклянную пирамиду, венчающую вход, как меня догоняет молодой человек: "Bonjour, вы часто здесь бываете?" О, вот и возможность поупражняться во французском! "Нет, не часто: видите, всё фотографирую". - "А откуда вы?" - "Из Германии". - "Не хотите продолжить знакомство?" - "Нет, спасибо, у меня через десять минут встреча с подругой". Парень уходит, а я выдыхаю с облегчением: в Германии не принято знакомиться на улицах, и после пары фраз пристальный взгляд в лицо начинает досаждать. Кстати, подругу я не выдумала: врать я не умею, даже когда надо отвязаться от настойчивого типа.
Следующий день приносит ещё три попытки знакомства. Все вежливые, как под копирку: "Bonjour, вы часто здесь гуляете? Откуда вы? Не хотите пообщаться в более спокойном месте?" К счастью, твердое "Нет, спасибо" заставляет всех кавалеров раствориться в парижской толпе.
После первых трёх месье я ещё чувствую себя польщённой, но постепенно во мне зарождаются сомнения: может, я чересчур броско выгляжу? Может, я невольно их привлекаю? В конце концов, мне хочется просто погулять с плейером в ушах - в моей аудиокниге разворачивается драма, а я вынуждена нажимать на паузу и выслушивать сбивающие с толку речи! Мне хочется спокойно снять двадцать видов парка Бют-Шомон - ну вот, пока я отвлекалась, солнце скрылось за облаками и пруд потерял своё очарование. Я хочу посидеть с книгой на скамье - "Нет-нет, спасибо, мне не скучно".
Следующие пару дней я ещё надеюсь: вдруг первоначальный напор был лишь своеобразной "удачей новичка" и скоро схлынет? Но нет: путеводитель приводит меня на тихую улочку, где неожиданно обнаруживается развал с интересующими меня книгами. Где-то вдалеке слышны проезжающие автомобили, ближайшие кафе остались за углом, редкие прохожие - на другой стороне улицы. Погружаюсь в созерцание литературы, и тут за спиной - он! "Я ошень любить английский языка", - говорит он на ломаном английском, который владельцы табачных лавок припасают для туристов. - "Что вы мне рекомендовать читать?" Мы стоим перед прилавком с пособиями по лингвистике, вряд ли я могу их рекомендовать читать ему. Улица пуста, собеседнику за сорок. "Вряд ли я могу вам помочь", - бормочу я и поспешно ретируюсь в сторону шума большого города. Жаль, книги там были интересные.
После этого я решаю пересмотреть свой внешний вид: долой макияж и шорты. Натягиваю джинсы и кеды, хоть в них и жарковато. Лицо помогает исправить кстати нагрянувшая аллергия: вряд ли кого-то соблазнят красные кроличьи глазки и шелушащийся нос. Не тут-то было: в следующие дни улов не меняется - трое, двое, снова трое.
Облегчение приносят музеи, заполненные туристами, которые действительно интересуются живописью (или хотя бы мечтают сфотографировать Мону Лизу). Лучше всех Музей техники и планетарий: днём в нём царствуют группки школьников и их учителя.
Прогуливаясь по Авеню-де-ла-Репюблик, не могу расслабиться: из-за столиков уличных кафешек на меня смотрят. Начиная снизу, скользят взглядом по ногам, переползают на грудь, а когда я прохожу мимо, оценивающе цокают. Чувствую себя лошадью на базаре, но старательно сохраняю невозмутимое лицо. Боже, благослови Германию! Страстно хочу домой, где можно делать что угодно, не чувствуя себя как на витрине.
Мысль "Что я делаю не так?" становится навязчивой. Как понадёжнее прикрыть фигуру? Как спрятать лицо за полями шляпы и очками? Как изменить походку, чтобы она не провоцировала похабные мысли? Я понимаю умом, что и так сделала всё, что могла, и вина не на мне. И одновременно проникаюсь сочувствием к женщинам, которые отгораживаются от мужских взглядов хиджабом. Впрочем, и он не поможет.
Наконец я вновь на вокзале. Вот и всё, прощай, Париж! Я буду с любовью вспоминать твои музей Орсэ и Лувр, скучать по чудесному планетарию и больше всего - по кладбищу Пер-Лашез, где так здорово посидеть в солнечный день с термосом кофе и бутербродом, слушая, как каменные стены и надгробия обращают шёпот города в эхо морского прибоя. Но временами все мои светлые воспоминания о тебе, прекрасный город, затмеваются ощущением чужих липких взглядов на моём теле, от которых никуда не сбежать.
"Глупая", - говорят мне, когда я делюсь своим разочарованием. - "Надо радоваться вниманию!" Как хотите, люди: радуйтесь, когда вас взвешивают, как кусок мяса, и прячьтесь за паранджой, когда жаждете одиночества. Я не хочу быть благодарной за чужую навязчивость: "Спасибо, что вам приглянулась моя внешность! На сколько баллов вы меня оцените?" Я не хочу оправдываться, почему мне не нужны случайные знакомства. Когда мне мешают проводить время по своему усмотрению, я не хочу чувствовать себя виноватой за своё раздражение. Если кто-то считает, что его право - поцокать языком мне вслед, то моё право - разозлиться в ответ. Это не мило? Это не женственно? Вы возмущены?