Аннотация: Настоящий доклад был подготовлен для кружка по истории международных отношений, действующего на историческом факультете Одесского национального университета им. И.И. Мечникова
Вступительное слово
Уважаемый председательствующий, уважаемые слушатели. Сегодня вашему вниманию будет представлен доклад "Идеи Николло Макиавелли в практическом воплощении: сравнительный анализ Итальянских и Македонских войн"
Доклад не историка, но политолога. Чем я надеюсь заинтересовать уважаемую публику? Заинтересовать слушателей я надеюсь прежде всего тем произведением, которое послужило основой для создания настоящего доклада. Это произведение Николло Макиавелли Государь. Все наверное слышали об этом авторе и об этом произведении. У каждого имеется своё мнение на их счёт. Есть такое мнение и у меня.
Я воспринимаю Макиавелли как первого в мире политолога, предшественника всех сегодняшних политологов, в том числе и моего предшественника. Не Платон, не Аристотель и не автор Законов Ману. Нет, именно он - Николло Макиавелли стал тем первым, кто вытащил политологию из месива донаучного знания и сделал её тем увлекательным занятием, каким она является сегодня.
Чем же интересны его труды для поклонников исторической науки? Прежде всего тем, что в своих трудах Макиавелли предстаёт перед нами не только как блистательный политолог, но также как замечательный историк. В основе его новаторской концепции лежит глубочайшее осмысление исторических судеб древних государств, их взлетов и падений, зарождений и гибели.
Трезвые оценки политической ситуации, умение выявить связи между прошлым и настоящим почётны для любого историка. Тем большего восхищения заслуживает историк средневековый. Общество, в котором всё происходящее объясняется божественной волей и предопределением судьбы не приемлет вольнодумцев. Всякая новая мысль объявляется опасной ересью, подлежащей искоренению. Несмотря на это Макиавелли не побоялся отбросить теологическое представление о политике. Великий мыслитель решительно избавляется от всяких подобных подходов, а точнее сказать - не подходов, а просто выдумок реакционной поповщины. Макиавелли впервые - и в этом также его выдающаяся заслуга - очистил учение о государстве от наростов религиозных бредней. Этого клерикальные круги ему не простили. Произведения Макиавелли попали в индекс запрещенных книг.
Сегодня, к счастью, ни церковь, ни другая тоталитарная организация не может помешать нам ознакомиться с великим произведением великого мыслителя.
Главная цель сочинения Государь дать правителю советы, следование которым помогло бы ему усилить своё государство и упрочить собственную власть. Макиавелли видел силу государя в знании и способности учесть, осмыслить не только современный ход событий, но также и опыт сходных исторических ситуаций. Одна из таких ситуаций - вторая Македонская война, с которой Макиавелли сравнивает первую серию Итальянских войн, а именно - вторжения Французских королей Карла и Людовика на аппенинский полуостров.
Основная часть
Итальянские войны велись в 1494-1559 годах. Это были войны Франции, Испании, "Священной Римской империи" за обладание Италией и гегемонию в Европе.
Французский король Карл VIII после смерти неаполитанского короля Фердинанда I в январе 1494 заявил о своих притязаниях на Неаполитанское королевство. Карл считал себя наследником Анжуйской династии (боковой линии французского королевского дома), у которой неаполитанское королевство было захвачено в середине 15 в. Арагонской династией.
Осенью 1494 Карл VIII с сильной армией (в состав которой входил значительный отряд швейцарских наёмников) перешёл Альпы и двинулся к Неаполю, заручившись активной поддержкой миланского герцога Лодовико Моро. Герцог конфликтовал с Арагонским домом Неаполя и надеялся с помощью французских войск упрочить своё положение правителя Милана.Венеция и папа Александр VI сохраняли дружественный по отношению к Франции нейтралитет.
Не встретив серьёзного сопротивления государств Северной и Средней Италии, французский король прошёл через Рим и, добившись от папы инвеституры
\\ (позднелат. investitura, от лат. investio - облачаю, облекаю), в средние века в Западной Европе юридический акт передачи земельного феода (лена), должности, сана, закреплявший вассальную зависимость (см. Вассалитет) и сопровождавшийся символическим обрядом: передачей сеньором вассалу горсти земли, перчатки, меча, копья, знамени, скипетра и т. п. символов власти. Особым видом И. была церковная И., состоявшая в назначении на церковную должность и введении в сан; сопровождалась двумя актами: вручением посоха и кольца, символизировавших духовную власть, и передачей земельного владения и скипетра - символа светской власти. До конца 11 в. право церковной И. фактически принадлежало светской власти (в Англии королю, в "Священной Римской империи" - императору). В конце 11 в. с притязаниями на исключительное право церковной И. выступило папство. Папа Григорий VII, рассматривавший подчинение западноевропейского духовенства своей власти как первый шаг к осуществлению политического главенства римской курии над странами Западной Европы, запретил в 1075 императору давать И. прелатам. Между империей и папством началась так называемая борьба за инвеституру (1076), которая переплеталась с выступлениями светской и церковной знати против попыток Генриха IV укрепить королевскую власть в Германии. Немецкие епископы сопротивлялись попыткам как императора, так и папы ограничить их самостоятельность. В ожесточённой и длительной борьбе, критическим эпизодом которой была Каносса (1077), ни той, ни другой стороне не удалось одержать победу. Лишь в 1122 был заключён компромиссный Вормсский конкордат. Избранные капитулами прелаты получали духовную И. от папы, а светскую от императора. В Германии обеспечивалось участие императора в избрании прелатов, которым сразу же давалась светская И.; в Италии и Бургундии император был лишён участия в избрании прелатов и давал им светскую И. лишь 6 месяцев спустя. Вормсский конкордат был всё же более выгоден папе, чем императору: он закреплял фактическое крушение так называемой епископальной системы, являвшейся со времени Оттона I (936-973) орудием королевской власти. Длительная борьба за И. способствовала усилению самостоятельности церковных и светских князей в Германии.
Спор об И. распространился и на другие страны Западной Европы, хотя нигде не принял таких острых форм, как в империи. Конфликт королевской власти с папством в Англии и Франции закончился (во Франции в 1104, в Англии в 1107) компромиссом: короли отказались от И. кольцом и посохом, но сохранили право передачи владений епископам и фактически продолжали оказывать влияние на их выборы.\\
на Неаполитанское королевство (январь 1495), в феврале захватил Неаполь.
Грабежи французской армии, введение новых поборов вызвали возмущение населения королевства, Карл VIII оказался перед угрозой всеобщего восстания. Изменились также и позиции итальянских государств, напуганных успехами французов. Для изгнания их из Италии в марте 1495 была создана "Святая лига" (или "Венецианская лига"), в которую вошли Венеция, Милан, римский папа; к лиге примкнули император Максимилиан I и испанский король Фердинанд II Арагонский. Карл VIII, боясь быть отрезанным от Франции, в мае 1495 покинул Неаполь и с основной частью своих войск двинулся на С.
Битва с армией "Святой лиги" произошла 6 июля 1495 при Форново; французским войскам удалось прорваться и уйти на родину (октябрь 1495). После ряда поражений, которые нанесли испанские войска остававшимся ещё в Италии французским гарнизонам, Франция подписала капитуляцию и очистила территорию Неаполитанского королевства (декабрь 1496).
Да, нелегко удержать власть новому государю. И даже наследному государю, присоединившему новое владение трудно удержать над ним власть. Прежде всего -- вследствие той же естественной причины, какая вызывает перевороты во всех новых государствах. А именно: люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого. Что опять-таки естественно и закономерно, так как завоеватель притесняет новых подданных, налагает на них разного рода повинности и обременяет их постоями войска, как это неизбежно бывает при завоевании. И таким образом наживает врагов в тех, кого притеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали, но не может и применить к ним крутые меры, будучи им обязан -- ведь без их помощи он не мог бы войти в страну.
Именно по этим причинам Карл 8 быстро занял Милан и также быстро его лишился. И герцогу Лодовико потому же удалось сравнительно легко отбить Милан. Ибо народ, который сам растворил перед королем ворота, скоро понял, что обманулся в своих упованиях и расчетах, и отказался терпеть гнет нового государя.
Правда, если мятежная страна завоевана повторно, то государю легче утвердить в ней свою власть, так как мятеж дает ему повод с меньшей оглядкой карать виновных, уличать подозреваемых, принимать защитные меры в наиболее уязвимых местах.
Людовик 12, преемник Карла VIII, умершего в 1498, в 1499 предпринял поход в Италию с целью завоевания Миланского герцогства. Династические претензии на герцогство он предъявил как внук Валентины Висконти, род которой правил в Милане до 1447. Предварительно французский король договорился о военной помощи с Венецией и Флоренцией, о нейтралитете - с императором и папой. Разбив в ряде сражений в 1499-1500 войска миланцев, Людовик XII захватил Миланское герцогство и завладел всей Ломбардией.
Король Людовик вошел в Италию благодаря венецианцам, которые, желая расширить свои владения, потребовали за помощь половину Ломбардии. Я не виню короля за эту сделку, пишет Макиавелли: желая ступить в Италию хоть одной ногой и не имея в ней союзников, в особенности после того, как по милости Карла перед Францией захлопнулись все двери, он вынужден был заключать союзы, не выбирая. И он мог бы рассчитывать на успех, если бы не допустил ошибок впоследствии. Завоевав Ломбардию, он сразу вернул Франции престиж, утраченный ею при Карле: Генуя покорилась, флорентийцы предложили союз; маркиз Мантуанский, герцог Феррарский, дом Бентивольи, графиня Форли, властители Фаэнци, Пезаро, Римини, Камерино, Пьомбино; Лукка, Пиза, Сиена -- все устремились к Людовику с изъявлениями дружбы.
Рассудите теперь, как легко было королю закрепить свое преимущество: для этого надо было лишь обеспечить безопасность союзникам: многочисленные, но слабые, в страхе кто перед Церковью, кто перед венецианцами, они вынуждены были искать его покровительства; он же мог бы через них обезопасить себя от тех, кто еще оставался в силе. И, однако, не успел он войти в Милан, как предпринял обратное: помог папе Александру захватить Романью. И не заметил, что этим самым подрывает свое могущество, отталкивает союзников и тех, кто вверился его покровительству, и к тому же значительно укрепляет светскую власть папства, которое и без того крепко властью духовной. Совершив первую ошибку, он вынужден дальше идти тем же путем, так что ему пришлось самому явиться в Италию, чтобы обуздать честолюбие Александра и не дать ему завладеть Тасканой.
Но Людовику как будто мало было того, что он усилил Церковь и оттолкнул союзников: домогаясь Неаполитанского королевства, он разделил его с королем Испании. В 1500 в Гранаде был заключён секретный договор об этом. В 1501-02 французские и испанские войска завоевали Неаполитанское королевство. То есть Людовик призвал в Италию, где сам был властелином, равного по силе соперника,-- как видно, затем, чтобы недовольным и честолюбцам было у кого искать прибежища. Изгнав короля, который мог стать его данником, он призвал в королевство государя, который мог изгнать его самого.
Если раздел Ломбардии с венецианцами еще можно оправдать тем, что он позволил королю утвердиться в Италии, то этот второй раздел достоин лишь осуждения, ибо не может быть оправдан победной необходимостью.
Весной 1503 между Францией и Испанией начался конфликт из-за спорных областей. В сражении при р. Гарильяно 29 декабря 1503 испанские войска разгромили французские войска. Франция вынуждена была отказаться от притязаний на Неаполитанское королевство, которое стало владением испанской короны (договор 1504 в Блуа).
Попытаемся разобраться в том, какие средства были у Людовика -- и у всякого на его месте,-- чтобы упрочить завоевание верней, чем то сделал Карл.
Начну с того, пишет Макиавелли, что завоеванное и унаследованное владения могут принадлежать либо к одной стране и иметь один язык, либо к разным странам и иметь разные языки. В первом случае удержать завоеванное нетрудно, в особенности если новые подданные и раньше не знали свободы. Чтобы упрочить над ними власть, достаточно искоренить род прежнего государя, ибо при общности обычаев и сохранении старых порядков ни от чего другого не может произойти беспокойства. Так, мы знаем, обстояло дело в Бретании, Бургундии, Нормандии и Гаскони, которые давно вошли в состав Франции; правда, языки их несколько различаются, но благодаря сходству обычаев они мирно уживаются друг с другом. В подобных случаях завоевателю следует принять лишь две меры предосторожности: во-первых, проследить за тем, чтобы род прежнего государя был искоренен, во-вторых, сохранить прежние законы и подати -- тогда завоеванные земли в кратчайшее время сольются в одно целое с исконным государством завоевателя.
Но если завоеванная страна отличается от унаследованной по языку, обычаям и порядкам, то тут удержать власть поистине трудно, тут требуется и большая удача, и большое искусство. И одно из самых верных и прямых средств для этого -- переселиться туда на жительство. Только живя в стране, можно заметить начинающуюся смуту и своевременно ее пресечь, иначе узнаешь о ней тогда, когда она зайдет так далеко, что поздно будет принимать меры. Обосновавшись в завоеванной стране, государь, кроме того, избавит ее от грабежа чиновников, ибо подданные получат возможность прямо взывать к суду государя -- что даст послушным больше поводов любить его, а непослушным -- бояться. И если кто нибудь из соседей замышлял нападение, то теперь он проявит большу!ю осторожность, так как государь едва ли лишится завоеванной страны, если переселился туда на жительство.
Другое отличное средство -- учредить в одном-двух местах колонии, связующие новые земли с государством завоевателя. Кроме этой есть лишь одна возможность -- разместить в стране значительное количество кавалерии и пехоты. Колонии не требуют больших издержек, устройство и содержание их почти ничего не стоят государю, и разоряют они лишь тех жителей, чьи поля и жилища отходят новым поселенцам, то есть горстку людей, которые, обеднев и рассеявшись по стране никак не смогут повредить государю; все же прочие останутся в стороне и поэтому скоро успокоятся, да, кроме того, побоятся, оказав непослушание, разделить участь разоренных соседей. Если же вместо колоний поставить в стране войско, то содержание его обойдется гораздо дороже и поглотит все доходы от нового государства, вследствии чего приобретение обернется убытком; к тому же от этого пострадает гораздо больше людей, так как постои войска обременяют все население, отчего каждый, испытывая тяготы, становится врагом государю, а так же враги могут ему повредить, ибо хотя они и побеждены, но остаются у себя дома.
Итак, с какой стороны ни взгляни, содержание подобного гарнизона вредно, тогда как учреждение колоний полезно.
В чужой по обычаям и языку стране завоевателю следует также сделаться главой и защитником более слабых соседей и постараться ослабить сильных, а кроме того, следить за тем, чтобы в страну как-нибудь не проник чужеземный правитель, не уступающий ему силой. Таких всегда призывают недовольные внутри страны по избытку честолюбия или из страха,-- так некогда римлян в Грецию призвали этолийцы, да и во все другие страны их тоже призывали местные жители. Порядок же вещей таков, что, когда могущественный государь входит в страну, менее сильные государства примыкают к нему -- обычно из зависти к тем, кто превосходит их силой -- так что ему нет надобности склонять их в свою пользу, ибо они сами охотно присоединятся к созданному им государству. Надо только недопускать, чтобы они расширялись и крепли, и тогда, своими силами и при их поддержке, нетрудно будет обуздать более крупных правителей и стать полновластным хозяином в данной стране. Если же государь обо всем этом не позаботится, он скоро лишиться завоеванного, но до того претерпит бесчисленное множество трудностей и невзгод.
Римляне, завоевывая страну, соблюдали все названные правила: учреждали колонии, покровительствовали слабым, не давая им, однако, войти в силу; обуздывали сильных и принимали меры к тому, чтобы в страну не проникло влияние могущественных чужеземцев. Ограничусь примером Греции.
Победа Рима над Карфагеном во Второй Пунической войне \(218-201 до н.э.)\ позволила ему начать широкую экспансию в Восточном Средиземноморье. В 200 до н.э. римляне вмешались в конфликт Филиппа V с Афинами, Пергамом и Родосом и выступили против Македонии (Вторая Македонская война 200-197 до н.э.). На их сторону в 199 до н.э. перешел Этолийский, а в 198 - Ахейский союз вместе со Спартой и Беотией. В 197 до н.э. консул Тит Квинкций Фламинин нанес сокрушительное поражение Филиппу V при Киноскефалах \\(Центральная Фессалия)\\ и разгромил его союзников акарнанцев. По условиям мирного договора 197 до н.э. Македония лишилась всех своих греческих владений.
В том же году Греция стала ареной борьбы Рима с державой Селевкидов.
В 197 до н.э. Антиох III Селевкид \\(223-187 до н.э.)\\ захватил греческие колонии в бассейне Пропонтиды и вступил в войну с Пергамом и Родосом. Осознавая неизбежность столкновения с их союзником Римом, он в 192 до н.э. высадился в Греции. На его сторону встал Этолийский союз; Ахейский союз сохранил верность римлянам. В 191 до н.э. в битве при Фермопилах Антиох III был разбит консулом Марком Ацилием Глабрионом и отступил в Азию. Этолийский союз потерпел поражение от объединенных сил римлян, Филиппа V, эпирцев и ахейцев и утратил свое политическое значение. Решающая победа над Антиохом III в Малой Азии (сражение при Магнесии в 189 до н.э.) значительно укрепила римское влияние в Греции.
Итак, римляне привлекли на свою сторону ахейцев и этолийцев; унизили македонское царство; изгнали оттуда Антиоха. Но, невзирая ни на какие заслуги, не позволили ахейцам и этолийцам расширить свои владения, не поддались на лесть Филиппа и не заключили с ним союза, пока не сломили его могущества, и не уступили напору Антиоха, домогавшегося владений в Греции. Римляне поступали так, как надлежит поступать всем мудрым правителям, то есть думали не только о сегодняшнем дне, не и о завтрашнем и старались всеми силами предотвратить возможные беды, что нетрудно сделать, если вовремя принять необходимые меры, но если дожидаться, пока беда грянет, то никакие меры не помогут, ибо недуг станет неизлечим.
Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет.
Римляне предвидя беду заранее, тотчас принимали меры, а не бездействовали из опасения вызвать войну, ибо знали, что войны нельзя избежать, можно лишь оттянуть ее -- к выгоде противника. Поэтому они решились на войну с Филиппом и Антиохом на территории Греции -- чтобы потом не пришлось воевать с ними в Италии. В то время еще была возможность избежать войны как с тем, так и с другим, но они этого не пожелали. Римлянам не по душе была поговорка, которая не сходит с уст теперешних мудрецов: полагайтесь на благодетельное время, -- они считали благодетельным лишь собственную доблесть и дальновидность. Промедление может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло.
Но вернемся к Франции и посмотрим, выполнила ли она хоть одно из названных условий.
Я буду говорить не о Карле, а о Людовике -- он дольше удерживался в Италии, поэтому его образ действия для нас нагляднее.
Мы видим, что он поступал прямо противоположно тому, как должен поступать государь, чтобы удержать власть над чужой по обычаям и языку страной. Людовик совершил общим счетом пять ошибок: изгнал мелких правителей, помог усилению сильного государя внутри Италии, призвал в нее чужеземца, равного себе могуществом, не переселился в Италию, не учредил там колоний.
Эти пять ошибок могли оказаться не столь уж пагубными при его жизни, если бы он не совершил шестой: не посягнул на венецианские владения.
Венеция была единственным итальянским государством, извлекшим выгоду из этих войн. После падения Милана она получила значительные территории Ломбардии, Неаполя, ряд апулийских портов. Претензии Венеции на гегемонию в Италии стали угрожать интересам не только Франции и Испании, но и др. итальянских государств.
В декабре 1508 была образована антивенецианская Камбрейская лига, в которую вошли папа римский, "Священная Римская империя", Франция, Испания; к ней присоединились некоторые итальянские государства (Флоренция, Феррара, Мантуя и др.). В апреле 1509 папа наложил на Венецианскую республику интердикт
\\(от лат. interdictum- запрещение), одна из форм церковного воздействия и наказания в католицизме, заключающаяся во временном запрете папой (иногда епископом) совершать богослужение и религиозные обряды (без отлучения от церкви) в пределах той или иной территории (И. локальный); иногда налагался на определённых лиц (И. персональный). Широко применялся в 11-12 вв. (с 13 в. реже). И. являлся мощным средством давления на государей и феодалов, использовался для борьбы с ересями. В новое время потерял прежнее значение, хотя и поныне сохранился в каноническом праве\\.
Весной 1509 Франция начала военные действия против Венеции, в короткий срок захватила её ломбардские владения, одержав крупную победу над венецианцами 14 мая 1509 при Аньяделло. Войска императора в июне 1509 заняли Верону, Виченцу, Падую (которую венецианцы вскоре сумели отвоевать).
Вене!ции следовало дать острастку до того, как усилилась Церковь и были призваны испанцы, но, совершив обе эти ошибки, уже нельзя было допускать разгрома Венеции.
Оставаясь могущественной, она удерживала бы других от захвата Ломбардии как потому, что сама имела на нее виды, так и потому, что никто не захотел бы вступать в войну с Францией за то, что Ломбардия досталась Венеции, а воевать с Францией и Венецией одновременно ни у кого не хватило бы духу.
Если же мне возразят, что Людовик уступил Романью Александру, а Неаполь -- испанскому королю, дабы избежать войны, я отвечу прежними доводами, а именно: что нельзя попустительствовать беспорядку ради того, чтобы избежать войны, ибо войны не избежать, а преимущество в войне утратишь.
Итак, король Людовик потерял Ломбардию только потому, что отступил от тех правил, которые соблюдались государями, желавшими удержать завоеванную страну. И в этом нет ничего чудесного, напротив, все весьма обычно и закономерно.
Я говорил об этом в Нанте с кардиналом Руанским, когда Валентино -- так в просторечии звали Чезаре Борджа, сына папы Александра -- покорял Романью: кардинал заметил мне, что итальянцы мало смыслят в военном деле, я отвечал ему, что французы мало смыслят в политике, иначе они не допустили бы такого усиления Церкви.
Под эгидой папы Юлия II образовалась новая, "Священная лига" (октябрь 1511) с целью изгнания из Италии французов. В союз с папой вошли Венеция, Испания, Англия, швейцарские кантоны. Ряд итальянских государств выступил на стороне Франции (Модена, Феррара), Флоренция сохраняла стойкий нейтралитет.
Несмотря на победу в сражении под Равенной (11 апреля 1512), французы, понёсшие огромные потери, вынуждены были в течение 1512 освободить Ломбардию (чему способствовали также антифранцузские восстания в ломбардских городах и Генуе); в Милане была восстановлена власть Сфорца во Флоренции - Медичи.
Таким образом, Церковь и Испания благодаря Франции расширили свои владения в Италии, а Франция благодаря им потеряла там все.
Поистине страсть к завоеваниям -- дело естественное и обычное; и тех, кто учитывает свои возможности, все одобрят или же никто не осудит; но достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям какой угодно ценой.
Заключение
Наверное, у присутствующих уже накопились вопросы по поводу моего доклада, и я эти вопросы с удовольствием выслушаю. Однако ещё раз напоминаю, что я -- не историк, поэтому вопросы по конкретным историческим фактам, не нашедшим отражения в докладе, будут для меня крайне затруднительны.
Благодарю за внимание.
Приложение.
Карта Италии описываемого периода
