Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

    Работаю в небольшой, но успешной компании по производству... как бы вам сказать... словом, что-то около игрового бизнеса. Хозяин наш Сергей Михайлович, бывший коммунист, человек старого закала, из тех, кто в тот день, когда Ельцин Борис Николаевич порвал свой партийный билет, по старинной коммунистической традиции "следуй за боссом", торжественно разорвал и свой, чем и доказал свою верность партийным принципам. Он продолжал себя ощущать членом единой партийной команды, и видел свою обязанность в том, что он должен следовать указаниями партии и быть достойным исполнителем её заветов. А партийным заветом теперь был  бизнес. И, т.о., рассматривая это как партийное поручение, он в своё время обзавелся бизнесом, которым и занимается по сегодняшний день.  В качестве человека, для которого партия и всегда была превыше всего, а то, что у него отношение к партии именно такое, как мне доложили близко знающие его, говорят его слова,  последовавшие на вопрос домочадцев: "А что, если партия скажет: брось семью, брось всё и следуй за мной, что ты выберешь?"-"Партию"- не задумываясь, ответил Сергей Михайлович.
    И поэтому не удивительно,  что  Сергей Михайлович занимается нашим "воспитанием". Почти любое производственное совещание начинается  или заканчивается или вклиниваются в середину его слова о том, что мы - единая команда. Что компания нас кормит и поэтому наша компания должна быть для нас  "превыше всего". "Что бы вы делали,- разглагольствует Сергей Михайлович,- если бы не было нашей компании, кем бы вы были, чем занимались? Не исключу, что некоторые из вас сегодня были бы на улице, заброшенные, никому не нужные. В компании же вы нашли свою семью, свою, не побоюсь этого слова, вторую Родину. И поэтому всем нам нужно  ценить, беречь нашу компанию, нашу кормилицу, быть честными перед ней и всячески работать на её благо и процветание" На всех днях рождения компании мы громко кричим: "Да здравствует Сергей Михайлович, создатель нашей любимой компании!" Лестные слова Сергей Михайлович воспринимает как должное, умиляется, его глаза увлажняются и, вытирая носовым платком выступившую влагу, он говорил:  "Спасибо, мои дорогие, спасибо за ваши слова. Я их действительно заслужил."

    В давно прошедшие времена, потому что времена, когда Сергей Михайлович порвал свой партийный билет, это на сегодняшний день времена давно прошедшие, так вот, в давно прошедшие времена, когда партия приняла новый курс релизации счастья для всей страны и когда перед Сергеем Михайловичем предстала необходимость для него как  члена партии наладить собственный бизнес, видимо, Сергей Михайлович воспринял это обстоятельство как партийный приказ следовать за партией, и оставил семью. Правда, злые языки поговаривали, что развод обусловила его жадность, нежелание делиться: мол, вот будет у меня моё дело, и доходами же тогда придется делиться. А так, если я буду один,  так ведь это же всё будет моё! Но это, конечно, наветы завистников. Мало ли какие семейные обстоятельства предшествуют распаду семьи.  Так что в этот вопрос мы входить не станем, а просто отметим как факт то обстоятельство, что к тому времени, когда Сергей Михайлович открыл своё дело, он уже был один, и все последующие годы ни в какие далеко идущие авантюры с женщинами не ввязывался, а на вопросы, почему он расстался с очередной  женщиной,  отвечал: "Да ну их. Все они пиратки",- а если вопрос задавал не мужчина, а женщина, говорил что-нибудь в том роде, что де она "кофе варить не умеет".  "Какой вы однако, привереда"- говорила женщина.  "А как же"- в тон отвечал Сергей Михайлович. Нам же  подтверждал: "Им только палец дай, руку откусят".  Анатольич, наш аналитик, как-то поддакнул: "Нет, Сергей Михайлович, не руку откусят. Целиком сожрут"  Сергей Михайлович внимательно посмотрел на Анатольевича, и мне показалось, что волосы у Сергея Михайловича на голове поднялись дыбом. После этого Сергей Михайлович загрустил и скоро ушел. Анатольич молча подмигнул мне. Словом, нам иногда казалось, что вопрос отношений с женщинами для Сергея Михайловича довольно болезненный.
    И так Сергей Михайлович прожил в бобылях до 51 года. А год назад неожиданно для всех и, я думаю, для себя самого,  женился. Впрочем, когда мы познакомились с его женой, мы поняли, почему это произошло. Против такой женщины разве что столб может устоять. А Сергей Михайлович, что следует из факта его женитьбы, столбом не оказался. Яркая некрашенная  25-летняя брюнетка, красота лица яркая, бросается в глаза и глаза ослепляет.  Взгляд совершенно пронзительный и покоряющий, и характер резкий и настоятельный.  Анатольич посмотрел на меня и сказал: "Хозяйка пришла"-"Ты думаешь?"-спросил я. "Уверен"- сказал Анатольич. Ну, а нам - то что?- что конина, что свинина, нам, татарам, всё едино.
    Первое время Хозяйка держалась в тени, на задворках, однако мы заметили изменения в поведении самого Сергея Михайловича, и эти изменения в поведении говорили: ведомый. Правда, Сергей Михайлович, в качестве члена партии, хотя и расставшегося с партийным билетом, но в душе остающийся им, и всегда был ведомым. Но его ведомость в новые времена заключалась в духе нового времени, в его общей идее, и Сергей Михайлович, т.о., хотя и был ведомым, но был ведом идеей. А сегодня он стал ведом не идеей, а конкретным человеком, и при этом потому, что он оказался предан этому человеку, как солнцу его жизни.
    С появлением Хозяйки бизнес Сергея Михайловича пошел резко в гору. Всё же, что вы там ни говорите, а Сергей Михайлович, при всех возможных других его недостатках, был  довольно добродушный человек. И если у него был бизнес, то бизнес был у него не потому, что он так уж его хотел, а просто по старой привычке члена партии следовать велениям времени. Так и получалось, что за его разглагольствованиями  о жизни и о том, что компания -  наша общая семья, многие насущные чисто практические вопросы зачастую не решались, хотя и нельзя никак отнять у него умения обделывать  дела компании. Но за всем, что им ни делалось, стояло его добродушие, которое, пожалуй, и не позволяло ему переходить к чему-нибудь более крупному.  С появлением Хозяйки положение стало меняться. И продолжающиеся разглагольствования  Сергея Михайловича о том, что компания - наше общее дело,  перестали быть делом даже в той небольшой мере, в какой они были, но становились всего лишь словами. Хозяйка, как-то нечаянно оказавшаяся на месте разглагольствований Сергея Михайловича, кажется, в первое мгновение страшно удивилась им.  Потом в её глазах мелькнула какая-то мысль, которую сменило выражение хитрости на лице, что-то в роде "ах, так вот ты, оказывается, какой". Может быть, в это самое время  она окончательно поняла, что представляет собой Сергей Михайлович, и определила  его место в её жизни. И, может быть, в это мгновение в ней родилась  и программа, которую она впоследствии и реализовала.
    Хозяйка входила во всё, и скоро для неё появилась и должность в фирме - исполнительного директора, и т.о. все практические дела фирмы оказались завязаны на неё, так что Сергей Михайлович всё больше становился формальным собственником фирмы. Анатольич говорил: "Как ты думаешь, долго это протянется?" Я сказал: "А зачем мне это - думать о чужих делах. Я не любопытен. Меньше знаешь, крепче спишь" - "Это так, - возразил Анатольич,- Но - интересно. Люблю смотреть пьесы по жизни" -"Что же, смотри", - согласился я.

    Перебирал свои записи, и наткнулся на эту. К сожалению,  у меня натура такая: что ни начну, обязательно на полпути охладею и брошу. Ну, раз уж запись попалась, а пьеса жизни в какой-то своей части закончена,  попробую и я завершить  мои записки, пусть хоть что-то целое будет.
    Вы, может быть, подумали, что со времени моих записок прошло бог знает сколько времени, но я вас в этом отношении разочарую: не так уж и много. В наше время время бежит быстро - неудобно высказанная фраза, но правдивая. Впрочем, оно всё ведь идет незаметно, событие за событием, кажется, все события рядовые, привычные. Да ведь и что значит привычные события? - это события из одного ряда. Они просто начинают казаться привычными из-за своей многочисленности, хотя, если рассматривать их по отдельности, то все они значительны в отношении чего-то, потому что все они решают какие-то вопросы. И вот в этом ряду событий выделится какое-то, выходящее их его ряда, и оно отмечается как непохожее на остальные, и все то, что происходит дальше, начинает отсчитываться уже относительно этого события. Хотя почему именно это событие воспринимается нами как выходящее из ряда вон, и почему с него начинается новый отсчет времени, я, по правде говоря, не скажу. Во всяком случае, для меня таким событием явилось появление нового сотрудника. 
    На некоторых людей посмотришь - ну, никакой. Хотя,  когда в первый раз видишь человека, что ты о нём можешь сказать? Так, впечатление. А тут как бы и впечатления никакого. Нет, пожалуй, одно впечатление было. Хотя и опять-таки ничего особенного и вполне естественное для нового человека. Но если оно является доминирующим, то о чем-то это да говорит. А впечатление это было: "это что, да это почему, для чего и как". Сам-то я тугодум, до меня медленно доходит: пока сориентируюсь, бог знает сколько времени пройдет. Поэтому я принимаю всё как есть и не вникаю,  если нет необходимости. Да и для чего мне вникать, если я без этого могу обойтись, не понимаю. А тут все эти вопросы. Сотрудники отвечают ему: поживешь - сам увидишь. Ну, а я, в качестве "человечного человека", объясняю ему, разумеется, в самых общих и невинных чертах.
    Но вот есть же такие странные люди, кто бы мог подумать.  Он сидит у нас в юротделе. И вот он молчком полез по бумагам,  а там общая тенденция понятна - курс на изменение собственника фирмы.  В идеале я, конечно, могу понять  абстрактное правдолюбие, или инстинкт законности, который зудит и управляет человеком. Абстрактно я это, конечно, могу понять.  Но и голову, хотя бы и самую дурацкую,  но нужно же иметь на плечах. Ну, правда, и я не лучше его. То есть я - то, может быть, и лучше его, потому что я ничего не сделал из того, чего не следовало делать.  Но импульс-то у меня был. И то, что он не успел сработать, это не моя заслуга, а заслуга обстоятельств, и именно соображение, что уже поздно что бы то ни было говорить, потому что главное уже сказано, а так ведь я бы пропал,  совершенно дискредитировал себя в глазах  сотрудников. 
    Словом, идет совещание, тут и исполнительный директор, и собственник,  решаются производственные вопросы, и тут новенький поднимается и говорит, что хочет сделать ответственное заявление.  И продолжает в том духе, что  де он в качестве юрисконсульта фирмы  изучил  документацию, и вот на основании таких-то и таких - то документов установил, что готовится тайная, за спиной Сергея Михайловича,  смена собственника фирмы, и что новым собственником фирмы готовится стать  Хозяйка.  И когда я понял, к чему новенький ведет речь, вот тогда у меня и возникло непреодолимо желание вскочить и закричать ему: замолчи. Но у меня вечно так: пока соображу да решу, поезд уже ушел. И только это меня и спасло. Анатольич, усмехаясь и посмеиваясь, смотрит на меня: мол, "каков поворот пьесы?!" Хозяйка изменилась в лице,  и только что не сказала: "Ах, ты, змееныш!"  Сергей Михайлович только глазами заморгал: "Ну, что ты, Ваня, что ты. Не надо.  Зачем уж ты так" 
    На следующий день Ваня был уволен.
      Только гораздо позже мы узнали, что этот самый Ваня был сыном старого друга Сергея Михайловича, который всё убеждал Сергея Михайловича бросить Хозяйку: "Ведь оберет она,  ни с чем останешься, по миру пойдешь" А что Сергей Михайлович мог ответить, кроме "не могу жить  без неё".
    То, что произошло дальше, понятно. Сергея Михайловича больше с нами нет. "Вот и не могу без неё" Спрашивается, причем здесь могу или не могу: так ли, иначе ли, всё равно останешься без неё. Разница, однако, в том, что если сам расстанешься, то спасешься, не сам расстанешься, не спасешься. Так что разница всё-таки есть, и существенная.
    Нет, не люблю я все эти страсти-мордасти.
    Так что сегодня никто нам не рассказывает, что компания - наша семья. Сегодня есть Хозяйка, которая своего не упустит. Впрочем, женщина она деловая,  и работать с ней вполне можно. Что же касается её любовников, так и в этом нет греха: женщина она молодая, и это ей в том числе и для здоровья надо. Анатольич ухмыляется: "Точно, кончит, как Сергей Михайлович". Я возражаю: "А мне это безразлично" Анатольич: "А мне интересно, есть бог на свете или нет" - "Причем здесь бог, просто это жизнь" -"Нет, ну, всё-таки"-заканчивает разговор  Анатольич.

   10.06.11 г.