0268.431 Заговор

    В "Пустой комнате" я заговорил я знаках. Значит, нарвало и прорвало. И вот я замечаю, что начал с этой стороны смотреть на то, с чем имею дело, то есть задаю вопрос: а что бы такое это может значить. В смысле, знаком чего то или другое является. Что это значит? Что событие, с которым я сталкиваюсь, начинает для меня представляться не как существующее само по себе и имеющее целью себя, а как имеющее совсем иной смысл и указывающее на что-то другое, и это другое в событии нужно разгадать. И тут мне приходит в голову другая мысль, связанная с этим неожиданным переходом от рассмотрения событий самих по себе к рассмотрению их как знаков чего-то, и эта мысль называется:  игра. Люди играют друг с другом. Нет, не так. Люди играют друг на друге, и всячески специализируются на этой игре. А чем характеризуется игра? Тем, что в игре реальность подменяется виртуальностью, которая выдает себя за реальность. И, конечно, человек играющий и рассматривает мир, реальность, как игру, в которой ему задаются какие-то правила игры, и он задает какие-то правила игры. Помните, как именно так высказывались чубайсы: мол, мы в экономике должны задать правила игры. То есть реальность сама по себе значения не имеет, у неё нет никаких своих законов, как и вообще не существует никаких законов реальности, а законы ей задаются людьми, и какие законы ей людьми будут заданы, такой и будет реальность. И эти законы есть правила игры. То есть люди не живут, а играют, и только играют, и жизнь есть игра и только игра, и больше ничего в ней нет. Или, помните, как  у Шекспира в "Гамлете":

   А чубайсы, оказывается, решили, что способны играть на целой стране.
    Вот этих чубайсовских слов о "правилах игры" я никогда не понимал, и именно потому, что игра - это изначально ложь, она имеет ввиду не реальность, а "как бы" реальность. Она вводит законы как "якобы" законы реальности. Но реальность характеризуется собственными законами, которые необходимо познавать для того, чтобы, используя её законы, получать желаемые результаты. Если же с реальностью пытаются играть, то её расстраивают, то есть получают совсем не те результаты, на которые рассчитывают. Значит, если вы с чем-то имеете дело, то самый первый вопрос, который вы ему задаете, это вопрос: "Что это?". И лишь ответив на этот вопрос, вы можете быть уверены в том, что будете получать результаты нужные, и именно потому, что знаете его собственный закон и результат получен на основе его собственного закона, а не того закона, который вы хотели бы приписать ему, потому что вам так захотелось. Словом, говорить с предметом нужно на языке предмета, с которым имеете дело, а не навязывать предмету свой язык, которого он не поймёт, потому что его не знает. Но для того, чтобы говорить на языке предмета, нужно его знать, а для того, чтобы знать, нужно его  выучить. А выучить его оказывается совсем не просто.
    И, однако, открыв, что к чему-то можно относиться как к знаку чего-то другого, а не в качестве имеющего значение самого по себе, я почувствовал себя обогащенным, и именно потому, что мне не то, чтобы открылась другая реальность, объективно существующая и действующая реальность лжи, а то, что у меня возникло понятие о её объективном  существовании. Потому что до тех пор, пока ложная реальность существует вне понятия, она выступает для тебя как простая отрицательность, как то, чего не должно быть. Но если эта реальность понята как объективная реальность, то ты уже исходишь из того, что она существует независимо от твоего отношения к ней, и от того, что ты будешь её отрицать, она не исчезнет. И, значит, эту реальность нужно учитывать, и нужно задавать себе вопрос относительно происходящего, какое значение оно может иметь на самом деле, а не  принимать его непосредственно. Следует задаваться вопросом,  а не представляет ли происходящее нечто совсем другое, потому что если тебе удастся под предлагаемой тебе реальностью увидеть второе дно, возможно, ты избавишь себя от многих недоумений, неловкостей и, пожалуй, неприятностей.
    Как то мать приехала из очередного медицинского форума, который состоялся в Польше, оживленная и даже как-то хитро поглядывающая на меня. Это сейчас я могу сказать, что за этим хитрым поглядыванием стояло желание женить меня, и  не просто, а "сделав хорошую партию", которое, и она сама это прекрасно знала,  я самым решительным образом игнорировал, считая, что её желание никакого отношения ко мне не имеет, так что её желание - само по себе, а я - сам по себе. И вот она рассказывает какие-то подробности о семье своей новоявленной польской подруги, описывает всяческих её детей и в том числе какую-то там дочку с какими-то невозможными душевными и всяческими иными достоинствами. А я, в общем, это не слушаю, потому что не считаю, что это может ко мне как-то относиться, потому что лично мне до всего этого дела нет.
    Но вот проходит какое-то время, и мать говорит, что недурно было бы мне съездить в Польшу, посмотреть, как там люди живут, словом, вообще развеяться. Что де меня специально приглашает к себе её подруга и пр. А заодно я свезу ей и подарок от матери. Сказать, что мне так уж интересна эта Польша, я не могу, особенно после этого самолета с Качиньским и всего, что с этим связано, да и вообще. Но я как мой приятель - узбек: евреев вообще он не любит, но еврей Гильдерман в частности его друг. Так что к Польше вообще я отношусь не очень, но  среди поляков у меня есть друзья. Словом,  отправился я в Польшу и заявился по адресу. И как-то всё страшно мне не понравилось. Всё какое-то неестественное, не моё, чужое, не за что совершенно ухватиться, а так как с лицемерием у меня большие сложности, то я чувствую, что еще секунда, и  не выдержу, и нужно за эту секунду дать себе передышку. И я с трудом, с искаженным от усилия лицом что-то говорю несвязное и выхожу на улицу.
    Слава богу, избавился, и стараюсь не думать, что мне нужно будет возвращаться, потому что больше я этого не выдержу. И, спрашивается, с какой стати и ради чего?  То есть некоторая определенная мысль во мне назревает, но чувство того, что я гость и должен вести себя как гость, еще удерживает меня.
    И так я иду по улице, и вдруг слышу сирену, ко мне подлетает скорая помощь и останавливается. Естественно, я не обращаю на неё внимания, потому что не нахожу никакой связи между собой и ею. Однако из неё выскакивают девушки, бегут ко мне, и одна из них говорит мне, что я, типа того, что задерживаюсь по причине ненормальности. Но что я могу ни о чем не беспокоиться, потому что если я нормальный, то это будет установлено.  И то, как она мне всё это сказала, мне очень понравилось, потому что я почувствовал в ней родного  человека. Я влез в скорую помощь, уже догадываясь обо всём, и когда машина подъехала к уже известному мне неприятному адресу, я сказал девушке: "Пойдем погуляем". И мы действительно пошли с ней гулять, а другие девушки вошли в дом,  как  я понимаю, объясняться. И эта прогулка с ней затянулась на несколько дней, а к материной подруге  я еще раз зашел только для того, чтобы забрать вещи. Но  теперь уже не жался, потому что чувствовал себя свободным. Словом, всё-таки не впустую я съездил в Польшу, да и желание матери исполнилось, правда, не совсем в том виде, как это было задумано двумя приятельницами, так что мать после не один раз упрекала меня в том, что я поставил её к человеку в неудобное положение. "Ну, и кто во всем этом виноват? - спросил я.- Сказала бы просто, что посылаешь меня на смотрины" -"Так ведь если бы я так сказала, ты бы не поехал?"-"Конечно, не поехал" - ответил я.

    28.03.12 г.