По долгу службы мне время от времени приходится записываться на приём к
Главному специалисту. Главный специалист - зрелая женщина, разительно отличающаяся от окружающих. Я вообще поражаюсь, как такое существо может
существовать и выживать на заводе. Она настолько отличается от окружающих, что они кажутся серыми мышами по сравнению с ней. Я уже не говорю о простоте и любезности её, совершенно не характерные для сегодняшнего времени. Конечно, и среди мышей много вполне любезных людей, но всё это как бы не то, как бы сильно отдает эрзацем, механичностью или заинтересованностью. Механичностью, поскольку сказали подневольному человеку, чтобы он повторял, как попугай, "здравствуйте", "чем я могу вам помочь", "приходите к нам еще", или когда хозяин говорит вам то же самое, но потому, что его слова обладают для него экономическим эффектом. Всё это понятно, и ты все эти фальшивые любезности
дальше пуговицы не принимаешь, поскольку понимаешь, что они принадлежат сфере деловых отношений и являются той смазкой, которой облегчаются отношения между людьми; и ты и сам ведешь себя точно также, и также механически говоришь любезности
и улыбаешься, даже не замечая, что делаешь это. Словом, всё это - вышлифованные
постоянной тренировкой стереотипные движения, которые осуществляешь ты, но
настолько привычно, что словно вроде бы уже не ты их делаешь, а кто-то другой в
тебе. Но тут, с Главным специалистом, нет этого. Она настолько естественна, что этих её стереотипов не чувствуешь, а кажется, что это всё просто она сама по себе, и ведет
она себя так потому, что она сама по себе такая, что ей удобно,
естественно вести себя так, а не потому, что приучена вести себя в соответствии с должностными
инструкциями. Но самое основное, самое замечательное в ней - её аура. Ты входишь в кабинет
- и попадаешь в её ауру, которая заполняет собой всё. Ты уже не видишь её, ты не можешь пробиться сквозь её ауру, и поэтому ты и не знаешь её, а только "звенят колокольчики неземной красоты". Я не припомню, чтобы в своей жизни я встречал женщину с такой плотной аурой. Вот ты видишь женщину, и думаешь: да, красивенькая. А что стоит за этим? Аура. Аура личика,
иногда аура лица; аура груди, ног, у кого что есть. Что такое эта аура? - это изливающаяся энергия, излучения, характерные для частей тела, редко - всего тела.
Всё это, конечно, аура, но замешанная на земле, аура нечистая, грязная,
обрывочная, целого нет, а так, пробивается что-то сквозь, через земное, потому что земля берет на себя подавляющую часть человеческой ауры, так что ни на что большее
её у человека уже не остаётся. И так проживает человек жизнь, и у гробовой
доски душа его кричит: боже, а я ведь не жил, не жил! И ужас его перед смертью
состоит в том, что ему был дан отпуск из небытия в жизнь, а он так и не сумел им
воспользоваться, и теперь пришел срок возвращаться.
Обратите внимание на то, что есть среди
совсем еще маленьких детей ангелочки, существа с неземными лицами, чувствами,
мыслями, словами, способностями, существа из иного, небесного мира. И потом, в
какое-то короткое время, - вдруг, хлоп - и они исчезли, их не стало. Их сожрала земля, и они стали, как все мы. Их сожрали мы, земные люди, ведомые по жизни законами джунглей. Невозможно, не могут существовать, жить среди нас небесные люди потому, что мы слишком грубы, слишком
подчинены материальности. Я не могу не смеяться, когда буржуазия обвиняет
коммунистов в материализме. Кажется, уж чья бы корова мычала. Да ведь иначе, без
этого переворачивания реальности, без этого проецирования своей сущности
на свой антипод невозможно, потому что иначе пришлось бы удушиться. Так что мы,
сегодняшние, просто ломаем всё, что выше нас. Оно и понятно. Потому что а
почему не я, и чем они лучше меня, и я тоже бы мог быть, как они, если бы...
Так что если не я, так пусть не будет и никто. Но, может быть, не это самое страшное, а самое страшное то, что в окружающем их мире они не находят подобных себе, и поэтому они однажды исчезают, редуцируются до нашего уровня
просто потому, что никакого более высокого уровня не находят, а находят лишь
земных людей, душа которых помещена в землю, и лишь едва - едва слышатся
небесные голоса душ из-под земли, в которой они погребены.
И вот я являюсь к Главному специалисту на запись, и в очередной раз пропадаю, тону в его ауре, выхожу, и как обычно, поражаюсь и грежу наяву.
Но вдруг, буквально на следующий день, может быть, немного позже со мной что-то происходит. Я начинаю испытывать к ней злобу, неприятие, ненависть, и не могу понять, откуда это взялось, почему, как. Как водится, а пытаюсь настроиться на неё, и в ответ получаю злейшее отторжение. Ну, вообще-то я человек навязчивый, этого у меня не отнять, и уж если что люблю, то буду любить бесконечно и до последнего. Это я понимаю. Но у меня-то ведь с Главным специалистом нет никаких отношений и в известном смысле мы даже лично незнакомы. Так почему же воспоминание о ней вызывает во мне чувство, что меня отталкивают, что я не могу подобраться к ней, почувствовать её. И на этом фоне я уже не хочу идти к ней, она мне неприятна, и я, в свою очередь, отторгаю её. Тем не менее, в предвосхищении
ожидающей толпы у её кабинета прихожу минут за двадцать до назначенного времени. К моему удивлению к ней - никого. Я потихонечку приоткрываю дверь
и так же закрываю. Через минуту она меня вызывает и указывает на стул у своего стола. Я сажусь, раскладываю бумаги, подаю ей и, пока она просматривает их, я могу искоса
рассмотреть на неё. Я вижу совершенно другого человека. Ауры - ноль. Аура не только не положительна, она отрицательна. Я чувствую, что она находится где-то в глубине себя, своего тела, ей трудно выйти наружу.
Я сегодня впервые вижу её "как человека", то есть как такое же существо, как и все мы, заводчане. Я смотрю на неё и понимаю, почему она выжила на заводе. Я вижу перед собой сильного, волевого, мощного
и в то же время опасного зверя, который в достижении поставленных целей ни перед чем не останавливается. В отличие от прошлых моих посещений, когда мы перебрасывались словами, сегодня приём был краткий. Другим он и не мог быть, потому что она была внутри себя и всякий её выход во внешность, за пределы себя требовал от неё значительных усилий.
И, в то же время, всё то, чего я не мог увидеть в ней из-за ауры, я увидел
теперь - я увидел в ней животное с его противоположной стороны, когда на
человека смотришь не со стороны его рождения, а со стороны его могилы. Я получил нужные мне подписи, поблагодарил и попрощался. Она не ответила.
Ей было не до меня.
Выйдя от неё, я поразился своим ощущениям, злобы, раздражения, ненависти к ней, предшествовавшие приёму у неё. И,
опять же, это ощущение жестокого, опасного животного, которое возникло у меня, когда я увидел её без ауры. Когда я видел её, окруженную аурой, я видел небо. Когда я увидел её без ауры, я заглянул в преисподнюю. Непроизвольный страх проник в моё сердце, и я подумал, что не хотел бы оказаться на её зубах.
Чем, спрашивается, я дальше мог заниматься. Естественно, рассуждениями относительно причины изменения ландшафта. Может быть, я попал на отрицательную фазу менструального цикла - оно, конечно, может быть, но одно это не могло быть причиной. Может быть, какие-то проблемы, крупные неприятности, связанные с работой. Это, конечно, вполне может быть, но по её виду нельзя было сказать ни того, чтобы она была угнетена, ни того, что она раздражена. Нет, это не то, она была в своём обычном, нормальном состоянии. Она просто оказалась погребена под своим телом.
Она лишилась ауры, и отсюда все изменения. Как водится, я примерил это на себя и на свой опыт. Действительно, перед этим делом выглядишь как огурчик, и аура будь здоров. Зато после подойдешь к зеркалу, посмотришь в него и с отвращением думаешь: ну и рожа! И то же у женщины: ночью получит своё, рассиропится, утром от пережитого удовольствия грезит себя красавицей по причине испытанной любви, а ты смотришь на неё, и думаешь: ну, и потрепанная же! - потому что по сравнению с вечером
она стала выглядеть лет на 15 - 20 старее.