Являются как-то ко мне Виталик с Валерой и говорят: "Хочешь заработать?" - "А что нужно делать?" -"Борисовой нужны три кадра для экспериментов" Я говорю: "Знаю я этих психологов с их бредом. Не хочу". Тут вступает в дело Валера: "Нет, здесь не то. Колоссальная, мировая вещь: опыты по превращению животных в человека не в смысле внешнего вида, а в смысле психологических способностей." -"Какие человеческие способности? Да животные, может, умнее нас". "Ладно, старик, не выпендривайся.- выступает вперед Виталик - ты комсомолец или кто? Партия сказала
- комсомол ответил есть". Думаю: черт с ними, не отрываться же от приятелей. Да к тому же и знакомые всё лица, и Лена Борисова - свой парень. Словом, согласился. Тут меня под белые руки, и давай повествовать, что Борисова вывела новый вид животных, которых не существует в мире, и которые вполне всё соображают, можно сказать, как человек, то есть внутренне совсем человек, и что целью эксперимента является установление братства человека с животным миром и тем самым расширение земного братства со всеми земными тварями.
Я вижу, что куда-то моих приятелей понесло, но помалкиваю, думаю, сам увижу, что и как.
Явились в институт. Лена ставит перед нами задачу установить теснейшие дружеские отношения с животными. Я про себя думаю: ну, да, отношения, только тут вопрос, кто в кого скорее превратится: животное в нас или мы в животное.
И тут начинается то, чего моя самая дикая фантазия представить не могла.
Запускают меня во что-то типа маленького барака, типа спальни, с рядом нар, оделенных друг от друга деревянными барьерами. И что, я на этом должен буду спать? Только что я улегся, примерился, как вдруг у самой моей головы грохот и то ли копыта, то ли медвежьи лапы на доске отсека, и на меня с доброжелательным любопытством смотрит мохнатая удлиненная морда какого-то неизвестного мне животного
с мощным торсом. Первая мысль была: в следующий раз эта тварь промахнется, и её копыта как раз приложатся к моей голове.
Нет, ребята, это мне не подходит.
Пока я так переживал, животное то скрывалось за своим отсеком, то снова его лапы устанавливались на перегородке, и тот же любопытствующий ласковый взгляд, даже настолько, что у меня возникли известные сомнения насчёт смысла этого взгляда.
Оглушенный и мало что понимающий, вышел из барака.
Оказалось, что за пределами барака события развивались своим особенным чередом.
Лена говорит: "Виталик сейчас пойдет в город на прогулку с Луизой. Я смотрю на неё во все глаза, не понимая. И вдруг появляется эта парочка, баран да ярочка:
эта самая Луиза, одетая во вполне человеческий брючный костюм. Я почему - то думаю, что как же они пойдут в город, костюм костюмом, но лапы-то мохнатые. Парочка прошла мимо нас, но мохнатых лап я не увидел, потому что на них надеты то ли чулки, то ли не знаю что. Тут я подумал, что не о том думал: морда-то у Луизы не человеческая,
но на морду-то я и не обратил внимания, а парочка тем временем прошла мимо нас и удалялись, так что видеть их я мог только со спины.
На затылке Луизы сидела шляпа, так что ничего разглядеть нельзя было.
Лена устремила на меня вопросительный взгляд, и мой ответный взгляд её не удовлетворил. "Ретроград" - презрительно сказала она и куда-то заторопилась.
Валера раздумчиво стоял рядом. Наконец, заговорил, явно с самим собой, не замечая, что говорит вслух: "Что же это, в самом деле, такая нерешительность. Сколько может это продолжаться?
Нужно, наконец, решиться. Прямо подойду к ней, и пусть она скажет раз и навсегда: да или нет". Я сказал: "Так Лена же замужем". Валера устремил на меня отсутствующий взгляд: "Странно, но я почему-то никогда не думал о том, что она замужем. Она всегда была для меня одна, сама по себе"
Делать в институте мне было нечего, и я пешком отправился домой, чтобы прогуляться и отряхнуть институтский прах со своей души.
Зазвонил мобильник. Звонила Люся. "Только что узнала, что умер Юра, почти
год назад. Еще раньше умерла Светлана, его жена, и он вслед за ней". Я невольно воскликнул: "Как! Он же совсем молодой!"
Я не мог поверить в его смерть. И тут вдруг вспомнил. В последний раз я видел Юру лет пять назад, случайно встретил на улице. Он шел из магазина,
мы разговорились. Он показал на окно квартиры в девятиэтажке, в которой теперь жил с женой. Тогда он
сообщил, что у Светы рак. И голос, и весь его вид выражали глубочайшее страдание, неизбывное горе и любовь к Светлане. Во всём этом я тогда ничего не понял. Светлана была больше чем на десять лет старше Юры. Ничего интересного в Светлане я не видел: это была пожилая, отчасти обрюгшая женщина, с лицом обыкновенным, без симпатии. Она казалась женщиной в себе, ни во что, ни в какие окружающие её дрязги не вмешивалась.
А Юра был мужчина в самом соку, высокого роста, добродушный, душа компании. Когда они были рядом, Светлана выглядела рядом с ним
совсем старухой. Я не понимал, как Юра, такой интересный мужчина, может жить с этой женщиной,
что же касается любви, то это казалось мне вообще невозможным.
Но сейчас я, кажется, понял Юру. Из-за моего отношения к Люсе.
Люся - совсем другая, чем я. Я даже не знаю, какая она, и мне нет до этого дела. Я люблю её тело. Я скажу так: моё тело любит её тело,
и это ко мне самому по себе, как отдельному существу, не имеет
никакого отношения.
Обычное отношение к женщине - отношение как к объекту; мы видим женщину как бы со стороны и оцениваем
её в разных отношениях - красивая, сексопильная, умная, легкомысленная и т.д.
Т.о. женщину мы можем разложить на части,
характеризующие её, и каждую часть можем определить. Мы можем даже составить список качеств, которыми должна обладать наша жена, и осуществлять отбор
среди женщин с точки зрения этого списка.
Моё отношение к Люсе совершенно иное: я всегда, постоянно хочу целовать все изгибы её тела,
я постоянно, каждую минуту, хочу её: хочу её ощущать, хочу слышать её голос, её
слова, ощущать её рядом с собой. Эта потребность никогда не насыщается. Всё, что есть в ней, вся она доставляет мне непрерывное наслаждение: и её глаза, и её голос,
и её волосы, и её мысли сами по себе, независимо от их содержания, доставляют мне наслаждения. Что бы она ни хотела, самые странные её желания уже сами по себе доставляют мне удовольствие
уже потому, что это её желания.
Весь мир множества женских тел разделился на две разные части: множество красивых, превосходных, замечательных, но не моих, чужих моему телу женских тел, женских тел, предназначенных для других мужчин, и это одно единственное женское тело, которое выбрало и признало моё тело
и соединилось с ним в одну реальность..
И поэтому я сейчас понимаю и страдание Юры,
и то, почему он умер. Потому что невозможно возвратиться к той жизни,
которой живет большинство половинок потерявшихся в этом мире людей, невозможно
отрезать у целого его половину без того, чтобы не погибла вторая его половина.