Шубин Леонид : другие произведения.

Избранник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Эта повесть написана в шесть рук. Три автора решились на эксперимент, каждый написал то что хотел. Это наш ответ на известный триллер "Пятый элемент", на него есть ссылки в тексте.
   Я задаю себе вопрос: стоило ли привязывать нашу повесть к сюжету известного фильма? Пока ответа на него нет.... Надеюсь, читатели выскажутся по этому поводу.
   Итак, перед вами образец коллективного творчества.
   Авторы:
   Александр Кайданов,
   Галина Собина,
   Леонид Шубин.
  

Избранник

  
  

Ибо, Первая Женщина не была создана никем из богов...

Она просто Появилась в Мире, рождённая из Сути Всего...

на восьмой день Первого Круга...

потому, что Мир без Неё просто не мог больше быть...

И посему... неисчислимые таинства...

могут оказаться подвластны Им...

"Календари Итэри". Раздел 4. "Описание Празднеств".

Глава 28. "Фэллиал-тввалс Таал - День Появления Первой Женщины".

  

Глава 1

  
  
   Макс почувствовал слежку. Ускорил шаг, почти побежал. Тот, кто его настойчиво преследует, немедленно себя выдаст, ускорившись вслед за ним, сокращая отставание. Он услышал стук каблуков. Судя по частоте и тону - женские. Звук не отставал и не приближался. Преследовать держал точную дистанцию.
   "Погонщики" - именно так Макс называл их, последнее время вели себя всё наглее. Они уже не стеснялись попадаться ему на глаза, не спешили раствориться в толпе или свернуть за угол. Погонщики просто заставляли его придти в некое место.
   " Дойду до киоска, а там посмотрим", - решил Максим.
   В киоске продавали газеты, модную макулатуру и безделушки. Он остановился у окошка, попросил журнал. У него появилось время, его будет еще много, чтобы дождаться журнала, внимательно всмотреться в прилипающие к пальцам страницы. Погонщик подойдёт и встанет рядом, обязательно подойдёт, и начнёт делать тоже самое; спрашивать и дожидаться. Это будет она, потому что каблуки. Макс не убеждал себя в этом, просто захотелось поверить в то, что на сей раз, погонщик женщина. От женщины легче скрыться.
   Киоскерша, в меру пышная, безвкусно накрашенная и небрежно чёсанная, смотрела мимо, прямо через его плечо. Вдруг, не предупредив, она пропала, как пропадают киоскерши, прячась за прилавком в поисках упавшей с блюдца монеты.
   Максим нагнулся, поискал глазами, куда это она подевалась, и постучал зажатой в кулаке монеткой по стойке. Женщина лежала на полу, нелепо склонив голову набок посреди связанных стопок газет и журналов. Во лбу продавщицы зияло аккуратное пулевое отверстие. Оно никак не вязалось с растрепанным обликом тетки.
   Максим поперхнулся, отпрянул от прилавка, заскочил за угол ближайшего дома и, поборов в себе страх, осторожно выглянул.
   У киоска стояла девушка, мельком рассматривавшая яркий журнальчик.
   - Сколько? - нехотя спросила она у невидимой продавщицы.
   - Сотня, - ответил ей из глубины простуженный женский голос.
   Максим глянул на туфли девушки. Он не ошибся - туфли были на высоких тонких каблуках. Такие могут наделать шума и цокать, как копыта подкованной лошади.
   Ноги сделали несколько шагов мимо киоска, теперь он видел женщину со спины. Эта спина кого-то сильно ему напоминала. Вот сейчас девушка повернётся, и он увидит её лицо.
   Но она не повернулась. Девушка, разглядев обложку яркого журнала, оторвалась от прилавка и, не заплатив, удалилась, свернув в ближайшую подворотню. Вместе с ней стих и стук каблуков в гулкой подворотне, но не в ушах Максима. Эти шаги он узнает из миллиона.
   - Ушла, - с облегчением подумал Максим. - Но почему ушла?
   Над последним вопросом не хотелось думать. Чувство страха уже сменилось редким для последнего времени спокойствием. Максим поймал себя на мысли, что сейчас его больше удивляет, не простуженный голос застреленной киоскерши, а унесенный неоплаченный журнал. Ни одна продавщица мира, какая бы она в этот момент не была мертвая, не позволила бы это сделать ценой своей жизни, даже только что лишенной. Максим вышел из своего укрытия, скользнул взглядом по продавщице, как ни в чем не бывало выдающей сдачу неплохо одетому мужчине. Тот, видно, выскочил на минуточку из припаркованной у самого тротуара, мигающей всеми фарами, машины. Мужчина почувствовал на себе взгляд, не считая, сунул деньги в карман, сжал в рулончик газету и медленно повернулся.
   Максим узнал его. Вернее, он узнал себя. Те же пальто и шарф, стрижка чуть иная, та с которой он расстался на прошлой неделе, но перчатки новые, надеванные всего два раза, а сегодня случайно забытые дома.
   Это была не первая их встреча, но Максим никак не мог привыкнуть. Отступая под изумлённым взглядом двойника, из которого Максим сделал вывод, что их замешательство взаимное, Максим уперся в твердое препятствие, на ощупь оказавшееся дверцей машины, рефлекторно дернул ручку, и, будучи абсолютно уверенным, где лежат ключи, нырнул в салон.
   - Уф, - услышал Максим, захлопывая дверь и заводя двигатель.
   Мужчина повел себя так, как повел бы себя он, когда бы на его глазах угоняли машину, стоял как вкопанный, указав в сторону угонщика пальцем, ни на шаг не приближаясь к машине. В его понимании это называлось - дожидаться логической концовки.
   Куда ехать? Конечно, к Лене. Хотя, ее спина только что скрылась в подворотне. Какое это имеет сейчас значение? Надо ехать к Лене. Надо, наконец, ей всё рассказать. Конечно, она опять примет его за сумасшедшего: будет кричать, расстроится, но потом простит. Максим мрачно усмехнулся. Так было всегда. Она могла его понять и в более сложных для понимания женщины вопросах. Иногда ему казалось, что Лена не женщина. Поэтому он любил её больше других женщин. Но Ленка была женщиной, в полном понимании смысла этого слова. Она держала его узами безысходности, понимания того, что нет никакой возможности покинуть её, потому что потеря будет необратима. Лена не могла быть постоянна, она не могла ждать его прихода с разогретыми котлетами на столе и упрёком в глазах; и где же это ты шлялся негодяй? Но она была его женой, и была любовницей, и шалавой была - всем! Это началось недавно, это преследовало его, так же как и эти, неизвестно зачем свалившиеся на него двойники и странного поведения люди.
   Машина была не Максима, но вполне могла быть ею. Все лежало на правильных местах. Сигареты нужного сорта. Максим в машинах курил только такие сигареты. Зажигалка, подходящая по тону к обшивке. Он воспитывал в себе много бессмысленных привычек, которым следовал годами, иногда им изменяя, но не расставаясь насовсем. Эта машина могла быть его. Под сидением монтировка. В кармане сидения - отвертка, что еще? Ах да, очки. Где? Подвешены на плафоне. Верно, тут и должны быть.
   Машина пронеслась по Песочной, вырвалась на Ждановскую и упёрлась в длинную пробку в обе стороны перед Тучковым мостом. Пробка обещала минут двадцать спокойного качения пешком. В другое время он был бы раздосадован и матерно ругался. Бросился продираться: через Петровский остров, через тротуары, бензоколонки и еще черт знает через что - что попадется. Но сейчас.... Хотелось затаиться, успокоится и подумать. Пробки самое место для глубоких размышлений.
   Из, впереди стоящего, жигулёнка высунулась взлохмаченная голова с сигаретой в руке.
   - Мужик, у тебя того, спичек нет! - вопрошающе проговорила она.
   К счастью, это был просто незнакомец. Одежда, походка - все чужое, а главное лицо, не его, не Максима. В нем было что-то от спокойной прежней жизни, когда не нужно было всматриваться в каждого встречного и вздрагивать от узнавания. Максим незнакомцу обрадовался.
   - А у тебя в машине пипочка есть: нажми, подожди пока скажет: щёлк и прикуривай, - почти весело посоветовал Максим, выпрямляя плечи.
   - Это у тебя пипочка есть, а у меня от неё одна дырка осталась.
   Макс пошарил по сидению, нашёл зажигалку и хотел уже выйти из машины, как жигулёнок на полном заднем ходу въехал в теперь уже его опель. Парень довольно хмыкнул, вставив на показ два золоченных клыка.
   - Ты что, охренел что ли! - вжимаясь от удара в сидение, высказал предположение Максим.
   Паря не обратил внимания на его замечание и спокойно вышел из машины.
   - Чего бежим то - от кого бежим? - забегал пытливыми глазками по Максимову лицу.
   Максиму не хотелось выходить и разбираться. Ему хотелось убить его, не вылезая из уютной машины.
   - Ни от кого не бегу. С чего ты взял? Еду на своей машине, - Максим с ужасом понял, что оправдывается.
   - Не бежишь? А чего зеркала поправляем?
   Объяснять нельзя. Растерялся Максим. И молчать нельзя. И выходить нельзя.
   - А ты давай зажигалочку, чего в руке держишь? Курнуть хочется, - продолжил парень, как ни в чём не бывало. - Маленечко стукнулся, так это у нас бывает. Не рассчитал чуть, хотел тебе дорожку сократить, а тут вот, беда. Эх, беда! - развёл руками золотоклыкий.
   Зажигалочка зажглась сама, без участия Макса, обожгла ладонь и выпала в салон. Парень сжал сигарету, смачно сплюнул и пошёл вдоль похрапывающих на первой автомобилей.
   Салон занялся пламенем, жаром пробрался к брюкам, и пока Максим отшпиливал ремень, больно коснулся коленки.
   - Хрень! - вскрикнул он, - Чтоб тебя!
   Он вышел из машины и хотел припустить вслед золотоклыкому, но вовремя сообразил, что в этой битве за чужую машину получать увечья совсем некстати. Он лишь посмотрел ему в след, пытаясь что-то для себя понять.
   Однако, не обнаружил: ни пробки, ни парня. Он стоял на обочине, колено болело от ожога. Мимо проезжали машины, и ничего не напоминало недавнее происшествие.
  

Глава 2

  
   Домой пришлось добираться на такси. Осмотревший водитель сажать Максима не хотел, пока тот не предъявил ему, прямо под нос, смятую зелёненькую десятку. После столь показательного проявления платежеспособности чудака в обгорелых штанах с вымазанным сажей лицом, таксист согласился, усадив его позади себя. Всю дорогу ехали молча. Шофёр подозрительно косился на него в зеркало заднего вида.
   - Машину, очевидно, отняли. Не положена тебе машина. Не вышел еще статусом, - соображал Максим. - Кто отнял, кто это решает? Или случайность? Происшествие на дороге, каких случается сотня на день. Ну, да, обычное дело, сгорела чужая машина, пришлось ехать на такси.
   Стемнело. В подъезде кто-то опять вспорол домофон. Разноцветные провода торчали из его исковерканного нутра, словно выпущенные на свободу змеи. Правда, это он заметил лишь после того, как получил электрический разряд, ткнув пальцем в несуществующие кнопки кодовика.
   - На сегодня всё, - решил он про себя и навалился плечом на дверь, которая медленно, с жалобным скрипом, поддалась.
   В подъезде свет не горел. Под ногами звякнула, отлетев в угол, пустая стеклотара. Максим на ощупь нашёл перила лестницы, ногами отыскал ступеньки. Хорошо хоть шагать недалеко. Раз, два, три... семь. Вот и лестничная площадка. Ещё один пролёт. Раз, два, три, ... двенадцать. У него совсем неплохо получается ходить в кромешной темноте. А вот и заветная дверь. Рука пошарила по стене, нашла кнопочку звонка. Бзынь-дин-дин, пи-пи-пам, знакомой трелью прозвучало за дверью. Сергей услышал приглушённый шёпот, топанье ног и только потом заметил полоску света, пробившуюся через порог.
   Дверь резко распахнулась. В проёме стояла женщина. Максим на мгновение ослеп от яркого света стоваттки. Поэтому он не сразу узнал её. Она напомнила ему красноволосое существо из пятого элемента. Квартирой ошибся что ли - домом? Нет, не ошибся. Глаза медленно привыкли к свету.
   - Лена! - выдавил он из себя.
   Она молча повернулась и пошла по коридору к двери спальни. Он вспомнил ту, что прошла мимо него возле киоска. Захотел спросить, что она делала там, почему ходила за ним по улице? Из-за двери спальни донёслось короткое:
   - Пора.
   "Стерва!", - подумал Максим, выкрикнув ругательство в пустоту подсознания и, оттолкнув её, сам открыл дверь.
  
   Кровать, два метра в ширину и столько же в длину, была пуста. Наши четыре квадрата любви - так Ленка называла её. Скомканная простыня, скинутое на пол одеяло. На маленькой прикроватной тумбочке бутылка недопитого шампанского, два бокала, початая коробка ассорти с золочёными сердечками конфет.
   - Почему ты не выключил свет в прихожей? - спросила она, невинно улыбнувшись. - Может, выпьем?
   Максиму пришлось вернуться и выключить свет. А потом снова войти в спальню. Шампанское на тумбочке было уже запечатано и светилось фольговым горлышком, коробка конфет не открыта, а бокалы чисты.
   - Что с тобой, дорогой? - спросила она, заглянув ему в глаза. - Мерещится что? Бывает, и у меня бывает. Что не так? Давай выпьем и забудем всё! Но вначале умойся, а брюки выкинь, я не портниха, чтобы штопать дырки на коленках. Ну же, и не смотри на меня так, будто увидел что-то новое.
   Он покорно проследовал через коридор в ванну, сбросил с себя всё до трусов. Посмотрелся в зеркало. Нет, не Де Капри, далеко не Де Капри и не Делон. Долго смывал с себя сажу, долго выбривал лицо, долго обтирался полотенцем. Когда он вышел из ванной, Лена уже сидела на краешке кровати в кружевной манящей хламиде, под которой не было ничего, до такой степени ничего, что розовые соски не угадывались под ней, а просто были видны, и рыжеватый треугольник между ног тоже был виден. Максим забыл обо всём. Он поднял её на руки и бросил в середину четырёх квадратов любви.
   Лена, Леночка, Ленок. Лежит на подушке головка, волосы по белому рыжим разбросаны, глазки прикрыты ресничками чёрными, губы чуть приоткрыты, поцелуя просят. Но даже без этой немой просьбы ее всегда хотелось взять, разглядеть и взять, затем отстраниться, забыть, стать чужим, а потому новым и снова взять.
   Свет от ночника едва подрагивает. Это Ленка создавала интим: купила японскую мигающую штуковину за бешенные деньги. Имитация канделябра. Тени по стенам шарахаются, как ошпаренные. Лицо Ленки почему-то кажется совсем чужим и в тоже время притягательным. Она знает, как важно быть чужой, неизведанной, вызывать любопытство, а за ним радость тысячной окончательной победы над одной и той же женщиной. Максим дотянулся губами до её губ, ощутил лёгкое движение языка, скользнувшее по нёбу. Она вздрогнула, прильнула к нему, обхватила плечи руками. Он отстранил ее, и сам до конца еще не понимая своей цели, повернул на живот, сбросил прикрывающее её одеяло, немного отпрянул, чтобы осмотреть со стороны. Она поняла это как игру, замерла. Максим долго, не отрываясь, смотрел на нее. Не было, никакого сомнения - у киоска была она. Она та, или она эта?
   "Нужно все рассказать!", - твердил практичный мозг.
   "Кому нужны твои истории?", - предупреждал страх спугнуть любовь.
   Лена пошевелила рукой. Ее нетерпеливый жест сейчас был важнее всех историй. Лена ждала, пока Максим насытится, насладится ею на расстоянии, а потом опять прижмет к себе, чтобы ощутить её податливость и похотливую радость возбуждения на деле, как будто проверяя, что не ошибся. Возбуждение будет нарастать медленно, волной, рождающейся вдали от берега и, достигнув преграды, выплеснется буйным экстазом, задрожит землетрясением, вскрикнет криком подстреленной птицы, а потом затихнет удовлетворённое и запах пота, с примесью какого-то кисло-горького привкуса, поползет по комнате, защекочет в ноздрях и захочется всё повторить.
   Иногда Максиму казалось, что она ненасытна и хочет ещё и ещё, до бесконечности. И тогда глупая мысль своей несостоятельности начинала шебушиться в голове, и он пытался снова повторить всё. Но это всё как-то слишком быстро кончалось, и не было потом этой волны, и этого крика, а на лице Ленки отражалась лишь жалость и разочарование. В эти мгновения ему хотелось сделать с ней что-то плохое, убить что ли, потому что, возможно, где-то есть тот, который может заставить её кричать и во второй, и в третий, и в четвёртый раз.
   Сегодня всё было как всегда. Он уснул, боясь, проснувшись среди ночи не обнаружить её рядом.
  

Глава 3

   Максим лежит рядом с Леной, посапывает простуженным носом, прячась чуть ли не по самую макушку под одеяло.
   Лена захотела толкнуть его в бок, весело, как года два назад, поцеловать в мочку уха, проговорить:
   - Муж объелся груш.
   Она не сделала этого. Раньше, казалось, что Максим её любит, или хотя бы выбрал её из многих, но потом ощущение что это так пропало, растворилось в повседневных заботах. Неуютная квартира в две комнаты, узкая кровать "Я лучше на диване в зале сосну", постоянные сказочные истории, происходящие с мужем на пустом месте и, наконец, подозрение, что у него кто-то есть. Надо бы встать, приготовить завтрак - ему и себе. А ещё надо ходить на работу - ему и ей, сегодня и завтра, каждый день. Кому надо? Ей и ему, потому что кушать хочется, и квартиру другую хочется, и ребёночка, и счастья. Хочется!
   "Трудами праведными не построишь дворцов белокаменных", - промелькнула полузабытая, подслушанная где-то фраза.
   Она с неохотой присела на краешек кровати, посмотрела в окно. Тучки медленно плыли по небу, в просветах их серо белой массы проглядывало голубое. Временами солнце выплывало из-за туч и сразу же пряталось за очередной набежавшей на него тенью. Надо бы пойти умыться.
   Она ногами нащупала тапочки.
   В ванной Лена осмотрела себя. Нет, ну это вообще, круги под глазами, морда помята, глаза соловые. И что это Макс плёл ей вчера про убитую в висок продавщицу, аварию и прочие приключения? Машину выдумал зачем-то. Когда он умел ее водить? А потом секс экспресс, совокуплялся как будто на пожар, но с таким видом словно осчастливил. Потом вопрос с придыханием: "Тебе было хорошо?". А что, разве что-то было? Ну, если он считает, что было, то пусть было хорошо, какая женщина скажет, что было плохо. Дурачок, все это тебе месть за нелюбовь.
   Лена утром позволяла себе в мыслях сумбура немного больше, чем обычно. Она озорно повела глазами, провела рукой по растрёпанным волосам, вгляделась вглубь отражённого в зеркале лица.
   - Здравствуй, Лилу. Это я, пятый элемент пропадающей вселенной.
   Красноволосая отозвалась невозмутимым кивков, скривила губы в ироническом смешке и тихо ответила:
   - Привет.
   Зазвонил телефон. Визгливая трель оборвала мысли.
   - Может, Макс подойдёт, - неуверенно прошепелявила глупая надежда. Она тут же отвергла это предположение. Ясное дело, что муженёк даже не шелохнётся. Привык, что на все телефонные звонки отвечает она.
   На сей раз, она ошиблась. Он таки подошёл и за дверью ванной послышалось неожиданное:
   - "Ало!", потом недоумённое: - "Кто?" и резкое: - "Извините, я вас не знаю!".
   Лена затихла, прислушиваясь к репликам мужа, доносившимся из зала, именно там и стоял телефон. Вот сейчас он положит трубку, разговор прервётся и тогда можно будет выйти, спросить как не в чём не бывало:
   - Номером ошиблись?
   Получить вместо ответа короткий утвердительный кивок. Наверно, он не успел надеть тапочки и стоит на холодном полу в одних трусах.
   Как смешны мужчины без одежды - смешны и беззащитны, словно кто-то сорвал с них доспехи и оставил голыми на поле боя. Наверно поэтому они не любят рассматривать себя в зеркало. Не все, конечно, но многие не любят. Даже когда им приходится раздеваться на пляже, они ощущают себя неловко, пока не привыкнут к мысли, что все окружающие их собратья по волосатым ногам находятся в том же положении. Им страшно, что сейчас любая может скользить взглядом по их телу и, опуская глаза, оценивать то, что прячется под плавками. Нет ни одного животного внешне более несуразного, чем человек. Мужчины это осознают лучше женщин. Потому что они знают разницу между красотой и убогостью, потому что не умеют любить из жалости, потому что только красота вызывает в них желание.
   Позвонивший, видимо, не хотел примириться с мыслью, что с ним не желают разговаривать, так как из зала донёсся уже не удивленный, а скорее узнавший собеседника возглас:
   - Ты!
   Это уже интересно. Лена приблизилась к двери и насторожено прислушалась. Господи, чего только не услышат уши, если они этого захотят. Кажется, пролети муха в соседнем подъезде, они и это услышат.
   - Где надлежит быть? - удивленно проговорил Максим невидимому собеседнику.
   Зашуршала бумага.
   - Повторите....
   - Я записал. До скорого....
   Трубка упала на рычаг, оповестив об окончании разговора оборванным щелчком.
   Дальше находиться в ванной и вслушиваться в звуки по ту сторону двери не имело смысла. Теперь важнее было появиться перед ним и с невинным удивлением спросить, что он делает неодетый посреди комнаты. Посмотреть на его реакцию. Вряд ли это его возбудит, на это Лена давно уже не рассчитывала, но растеряться наверняка заставит - хоть небольшая, но компенсация за невеселое утро.
   Когда Лена, ёжась от холода, вышла из ванны, Максим уже напяливал брюки, именно напяливал, стоя на одной ноге, старался попасть другой в штанину. Одно из любимых утренних занятий у мужчин.
   - Ты куда так рано? - с деланным удивлением спросила она.
   - Так, дело есть, - невозмутимо ответил он, застегивая молнию на брюках. - Дорогая, ты не знаешь, куда делся мой ремень?
   - Поищи, где оставил вчера, рядом с галстуком, - с иронией ответила она, зная точно, что никакого ремня вчера не было и не только ремня, но и майки. Да точно, когда муж вчера снял рубашку, под ней не было никакой майки. Кроме брюк на муже имелись одни чудом несгоревшие трусы. Это открытие тогда произвело на неё большое впечатление, однако, она ничего не сказала.
   - Лена я, возможно, сегодня задержусь, так ты не жди, ложись спать, - тоном, не терпящим возражений, проговорил Максим.
   Больно кольнуло догадкой сердце, и страх медленно стал опускаться вниз: страх, что он уже потерян для неё навсегда, страх одиночества.
   - Завтракать не будешь? - она не сразу узнала собственный голос. Выскользнувшие на свободу слова показались пустыми ничего не значащими, сказанными просто так, ведь надо было что-то сказать.
   Максим поднял на неё глаза, отрицательно качнул головой. Прошёл в прихожую.
   Слабо пискнула дверь, словно пожаловалась и всё - он ушёл, не сказал куда, не объяснил зачем.

Глава 4

   В комнате потемнело. Шелохнулась тень на стене, отделилась от посеревшей побелки и двинулась навстречу обиженной на весь мир женщине. Окно отражало черноту, которая всегда присутствует на оборотной стороне зеркала. Когда все пропало во мраке, тень обрела плоть. Да, именно так. Лена поняла это, когда тень приблизилась к ней вплотную, и нос уловил запах терпких духов.
   - М-м-м, - промычала существо. - М-мо-жет....- старалась произнести тень или уже не тень, потому что тень не должна говорить.
   - Что? - испугано вскрикнула Лена, отступая на несколько шагов назад. За спиной находился дверной проём. Достаточно было сделать всего три шага, чтобы оказаться за порогом спальни и затем закрыть дверь перед самым носом наваждения. Однако дверного проёма на месте не оказалось. Спина упёрлась во что-то твёрдое.
   - П-по-гово-рим? - предложило существо, медленно приближаясь. Только теперь Лена поняла, что слышит женский голос. Она всматривалась в странную фигуру до красных кругов перед глазами.
   - Лилу, ты? - не веря самой себе, спросила Лена.
   - Ли-лу, - нараспев произнесла стоящая напротив.
   Она ещё раз повторила: "Лилу", уже увереннее. Лёгким движением руки прикоснулась к обнажённому локтю. Лена ощутила тепло. Оно зародилось в точке прикосновения и медленно согрело всё тело, как будто его погрузили в тёплую ванну.
   - Я ухожу, - неуверенно проговорила женщина, явившаяся ниоткуда.
   Она произносила слова длинно, нараспев. Так говорят, когда не совсем понимают значения сказанного, когда заученная фраза на чужом языке всплывает неожиданно в памяти, не совсем понятная по значению, но другой просто нет и приходится её сказать, чтобы не выглядеть полным идиотом.
   Лена хотела ответить ей, хотела продолжить эту захватывающую игру. Потому что понимала что, скорее всего, происходящее ни имеет отношения к реальности, и поэтому бояться нечего. А ещё она обнаружила, что её стало очень хорошо, так хорошо, как будто она нашла что-то очень важное, казалось потерянное навсегда. Лена подумала, как интересно происходит, если увиденное в зеркале отражение является перед ней просто из ниоткуда.
   Тем временем посветлело. Комната заполнилась мягким розоватым светом. Такой свет бывает ранним утром, когда солнце приподнимается над горизонтом совсем чуть-чуть, самым краешком, отогнав темноту, пригасив звёзды ещё не погасшие окончательно, а лишь поблекшие, превратившиеся из ярко синих - почти фиолетовых, в голубые. Окна оказались там, где им положено быть, да и мебель стояла на своих местах. Лена оглянулась и увидела за спиной дверной проём, а за ним не застеленную кровать и трюмо, в котором отразилось её лицо. Она медленно, издалека прищурившись, разглядывала себя. Вот волосы, с золотинкой, отражённого утреннего света, глаза подсвеченные голубизной, чуть припухшие губы, разомкнувшиеся в полуулыбке. Потом её начали интересовать детали, на месте ли та морщинка, скользнувшая совсем недавно из уголка глаза, сделавшее лицо немного асимметричным. Странно, морщинка пропала. И вообще лицо стало гладким таким, каким было лет пять назад, когда она ловила на себе долгие, провожающие, восхищённые взгляды. Она была повелительницей; капризной, кокетливой и разборчивой. Она умела заставить подчинять себе мужчин. Она чувствовала, как волна желания поднималась, когда они опускали глаза и касались взглядом её обнажённых колен. Вот она и выбрала Максима, или он выбрал её? Она не знает, только произошло нечто, она представила себе, как он поймает её губы своими, и прикоснётся языком к нёбу и прижмёт сильно-сильно к себе. Это было не познано, это случалось всегда, когда её глаза натыкались на его взгляд. Это была любовь, то состояние восторженного ожидания чуда, то к чему стремилось тело, то от чего хотелось убежать, так как она знала, что теперь будет завесить от этого человека: от его капризов и желаний, потому что без него уже невозможно будет существовать. Это открытие сделало её из повелительницы рабыней и сразу же потускнело лицо, и она перестала замечать взгляды других мужчин. А сейчас вот она - расплата. Он не любит её? Он её разлюбил!
   Она подошла к трюмо, присела на круглую, обтянутую искусственной кожей, атаманку. На работу идти не хотелась, да и какая работа, когда такое горе. Её почему-то захотелось оказаться на месте той, которая забрала у неё мужа, стать свободной любовницей, свободной от штампа в паспорте и определения - жена и желания людей представлять её и его, как одно целое. Отражение сдвинулось вглубь зеркала, а сбоку появилось другое, постепенно заполнившее серебряную гладь. Дива с ярко-красными волосами улыбнулась ей, пригрозила пальчиком, прижала его к губам.
   - Это останется между нами, это будет нашей тайной. Правда? - говорил её жест.
   - Да, - ответила Лена одними губами и пошла в ванну, красить волосы в огненный цвет. Благо краска была куплена загодя несколько дней тому назад.
   Нарушение причинно следственной связи грозит полным разрушением устоявшегося существования. Это происходит всегда, когда жизнь делает неожиданный поворот и происходит такое, о чём даже во сне не приснится. Лена покрасила волосы в огненный цвет. Внутри, прямо у самого сердца, что-то ёкнуло, и стало как-то не по себе, будто вселилось в неё нечто чужое, неподвластное её разуму. Острая обида на Макса, и вообще всех особей мужского пола, стала ещё острее и захотелось мстить. За что? Пока она не могла этого определить, так же как и не могла ещё представить, кому хочет мстить. На мгновение Лене показалось, что она знает с кем поквитаться. Конечно, необходимо отыскать ту, с которой у Максика отношения.
   Она перерыла все бумаги на мужнином столе, исследовала карманы пиджаков и брюк. Компрометирующих материалов обыск не принёс. Неужели ничего? Никакой зацепки. А обгоревшая одежда как? Лена всхлипнула от неожиданной догадки: Максим научился хорошо заметать следы. Она не могла поверить, что он рассказывал ей правду. Правда не могла быть такой несуразной.
   Если у вас есть подозрения, значит, вы не ошиблись. Сомнения порождают догадки. Догадки медленно превращаются в утверждения. Утверждения в истину. Истиной было то, что мужу начихать на неё.
   "Ушёл, не сказал куда!" - утвердительно мотнув головой, выкрикнула Лена, обращаясь к стенам.
   Она посмотрелась в зеркало трюмо, убедилась, что теперь выглядит совсем необычно. Такой её даже хорошо знакомые не узнают. Вот только.....
   И Лена приступила к нанесению марафета.
  

Глава 5

   Максиму надоело бегать. Так надоело - до смерти. Хотя и умирать совсем не хотелось, но хотелось разобраться со всем происходящим раз и навсегда. Иначе было нельзя, потому что иначе получалось, что он болен, и всё вокруг лишь плод его воображения. Тогда надо просто пойти в психушку и сообщить об этом докторам. Ему стало смешно от этой мысли, это какой же сумасшедший признается себе в своём сумасшествии. Нет уж - дудки, добровольной сдачи на милость врачей по мозговым болезням не будет. Даже если все что с ним происходит, находится за гранью понимания, это ещё не о чём не говорит. Вот этот, утренний звонок был реальным, это он знает точно, так как помнит каждое слово каждую интонацию разговора, это не могло быть галлюцинацией или сном. Не могло быть? Неожиданно утверждение превратилось в вопрос, захотелось вернуться и напрямую спросить у Лены - был ли этот звонок на самом деле? Конечно, она покрутит пальцем у виска и впадёт в полное недоумение от такого вопроса, но всё же.
   Максим остановился и понял, что находится как раз по тому адресу. Он даже не захотел сверяться с бумажкой, он знал точно, что этот дом на углу двух пересекающихся улиц и есть то место.
   У бордюра тротуара стоял мотоцикл, дальше помятые жигули, потом был припаркован вчерашний опель, а за ним была ещё одна машина, марку которой Максим не знал.
   Он подошёл к двери и хотел уже толкнуть её, чтобы войти, как она раскрылась сама. В сумерках находящегося за дверью помещения виднелись ещё несколько дверей и лестница. В-общем ничего особенного, он видел множество таких домов старой ещё дореволюционной постройки, переделанных из дворцов в коммуналки. Теперь эти обветшалые строения оказались неожиданно самыми престижными в городе, так как находились практически в его центре. Вот так меняется мир, дворец превращается в сарай, а потом может снова стать дворцом, если он стоит в правильном месте в нужное время.
   Максим остановился на пороге, отмеченном чёрной полосой на сером фоне пола. Зажёгся свет. Послышались неясные шорохи. В коридоре появились люди, деловито снующие из одних дверей в другие. От такого преображения полутёмного коридора Максим остолбенел. А между тем никто из присутствующих не обращал на него никакого внимания, будто это всё происходило здесь всё время, и его приход ничего не изменил в работе учреждения. Ну, конечно же, это было учреждение, контора, если хотите, фирма, если позволите. Но Максиму больше понравилось, из всех произнесённых про себя вариантов, слово УЧЕРЕЖДЕНИЕ. От этого слова место, в которое он попал, приобретало особый статус. И он мог похвастаться перед собой, что его не просто позвали куда-то, а вызвали в УЧЕРЕЖДЕНИЕ.
   Максим сунул руку во внутренний карман пиджака, для того чтобы посмотреть в какую комнату ему надлежало явиться. В кармане записки не обнаружилось. Вот так-так, он хорошо помнил, как положил её именно туда. Пропажа листочка с записанным адресом ещё одна несуразица, случившаяся с ним в последние несколько дней. Он вспомнил номер кабинета, в который было необходимо явиться. И вовремя, прямо перед ним выросла фигура охранника. Изобразив на лице устрашающую гримасу охранник произнёс только одно слово:
   - Нельзя.
   Защитный костюм с черными и оранжевыми полосками делал его практически незаметным на фоне свежевыложенного настенного кафеля.
   - Мне в двести шестнадцатый кабинет, - сказал Максим.
   - Это здесь, но вам нужно выйти на улицу и перейти Литейный. Будьте осторожны, сегодня очень много машин.
   -А там?
   - Все равно. В любую дверь.
   Максим перешел Литейный. Ему понравилась небольшая подворотня с железными воротами. Максим постучался. Дверь отворилась сама собой. Внутри, после невзрачного предбанника, открывался длинный полутемный коридор. На дворе стоял день, а здесь висел полумрак. Хороший недавний ремонт мешался с обшарпанными пятнами минувшей эпохи. В одном из углублений стене приютился аппарат комитета государственной безопасности. Аппарат по отпуску советской газированной воды находился в противоположном углу помещения. Сверху, на железном ящике стояли перевернутые граненые стаканы. Выемка и линолеум вокруг были мокрыми, свидетельствуя о работоспособности автомата. Сам не зная зачем, Максим остановился. Пошарив в кармане, выудил пригоршню мелочи. Определив на вид размер прорези монетоприемника, подыскал нужную монетку. Монета не подошла - была слишком велика. Другая, близкая по размерам, проскочила вхолостую, вывалившись где-то снизу. Максим пошарил там рукой. Монеты там не было.
   Дверь кабинета напротив отварилась.
   - Товарищ, вы хотите пить?
   - Да, - зачем-то соврал Максим худощавому товарищу.
   "Это же они, те самые", - мелькнуло в голове у Максима, - "Но сейчас важно не подавать виду".
   -Да, я очень хочу пить. Я шел в кабинет 216, и по дороге захотел пить.
   -Нет, вы не волнуйтесь, это можно, - худощавый прикрыл за собой дверь кабинета. - Давайте я вам помогу.
   Товарищ приблизился к автомату:
   -Давайте монетку, - он протянул руку. - Я покажу, как пользоваться.
   Другой рукой сотрудник в штатском снял сверху стакан, перевернул горловиной вверх и положил в углубление в выемке.
   Максим высыпал несколько монет в руку худощавого. Тот поковырял пальцем в ладони. После этого он поднял голову, и, сужая глаза, произнес:
   - У вас что, нет советских денег?
   - Нет, - машинально ответил Максим.
   - Даже трех копеек?
   - Не захватил.
   - Вы не верите, что вернутся другие времена? - неожиданно проронил худощавый.
   Максим попятился.
   - Не бойтесь отвечать честно. Мы любим честных открытых людей.
   - Я не знаю, - честно признался Максим.
   - А вот он, - штатский показал пальцем на аппарат, - Верит. Верит в советские деньги. Не взирая ни на что. Он выполняет свой долг. Мы отключали воду, но он все равно брал только советские монеты. Когда не было стаканов, он лил воду просто так. Но никогда не бесплатно. Вы понимаете мою аллегорию?
   - Да, конечно. Каждый из нас выполняет свой долг, но не бесплатно.
   - Хорошо. Откровенность за откровенность. Вам в кабинет 216? Вам не повезло. Обычно в этот кабинет вызывают, когда других средств уже недостаточно.
   Худощавый прощаясь, кивнул головой и исчез за дверьми своего кабинета. Максим некоторое время поразмышлял и толкнул только что закрывшуюся дверь. За дверь находилось другая дверь. Максим толкнул и ее. Комната была пуста. В пепельнице, на столе, дымилась только что зажжённая сигарета. По логике где-то должен стоять стакан с чаем в серебряном подстаканнике. Но чая не было, вместо него на столе лежала коробка доверху набитая монетами трехкопеечного и однокопеечного достоинства образца 1961 года. Максим схватил пригоршню и положил в карман. Худощавый странным образом исчез, словно и не заходил вовсе.
   Призрак. Да вполне возможно призрак. Тогда он не мог никаким образом удержать железные монеты, высыпанные Максимом ему на ладонь. Максим выскочил в коридор. Теперь он мог верить во что угодно, и в будущее России на пути демократического развития, и сильный крепкий Советский Союз.
   Уходя, Максим бросил взгляд на кабинет. Табличка на его двери значила: "Кабинет N Не 216". Такие же таблички, куда хватало взгляда, висели и на других дверях. Кроме одной, та гласила: "Кабинет N Не 218".
   Максим постучался в эту дверь. Не дождавшись признаков жизни, подергал ручку. Дверь отъехала, не отварилась в традиционном смысле, а отъехала, как это делают двери лифтов и новомодных шкафов.
   За первой дверью, как и в первом кабинете, находилась вторая дверь, та тоже отъехала, но в другую сторону. Кабинет поразил качеством отделки, размерами и утопал в роскоши. За гигантским столом, инкрустированным смальтой и слоновой костью, сидела миловидная секретарша.
   - Здравствуйте, - Максим медленно подошел к столу, не зная, на каком расстоянии остановиться.
   -Здравствуйте. Ближе не подходите, - ответствовала секретарша.
   Максим вздрогнул.
   - Простите, как мне найти кабинет?
   - Меня, между прочим, зовут Любовь Игнатьевна, - девица сделала вид, что улыбнулась.
   - Здравствуйте, Любовь Игнатьевна. Я насчет кабинета.
   Максим, понимая, что девица не знает, внимательно ее рассмотрел. Лет двадцать, двадцать два. Не замужем. Девушка с проблемами, но очень приличным телом. Хороший костяк. Не исключено, что ее здесь держат, чтобы не пропадала вера в нормальное, хорошее тело. Чтобы плотское не исчезало за душой.
   Люба поймала взгляд посетителя.
   - Нравится? - спросила она.
   - Вообще-то да, - признался Максим.
   - А что именно. Вот вы скажите, что вам нравится?
   - Кабинет нравится. И вы, такая милая. Никак не ожидал увидеть такую девушку в таком месте.
   - В каком месте? - почти натурально удивилась Люба. - Вы намекаете, что дыра. Это обманчивое впечатление. Если походить неделю другую, то мнение становится совсем ошибочным. Если вы проведете со мной некоторое время, я расскажу вам как найти нужный кабинет.
   Люба встала из-за стола.
   - Пойдемте, я вам покажу наш кабинет. Вот здесь мы решаем важные вопросы. Присаживайтесь, не бойтесь. Потрогайте. Чувствуете как мягкая кожа. Прямо как у девушки. Хотите сравнить?
   Она взяла Максима за руку и приложила к своей груди. Под белой шёлковой блузкой стучало сердце. Сначала спокойно, потом всё быстрей и быстрей. Другой рукой девушка расстегивала пуговицы. Под блузкой пряталась грудь, не стеснённая бухгалтером.
   - Ну, как - похоже? - томным голосом произнесла Любовь.
   Максим одёрнул руку, словно обжёгся. Девушка покраснела и быстренько застегнулась на все пуговички.
   - 218 -й кабинет по коридору до упора, направо под лестницу, - строго сообщила она.
   - Мне нужен 216-й.
   - Что же ты мне сразу не сказал, мозги пудрил. Насиловал. Если нужен 216-й, то нужно было зайти в любой не 216-й и спросить.
   Любовь, неловко комкая одежду, словно совершив непоправимую ошибку, заплакала.
   - Я зашел в один, у автомата газированной воды, за одним из сотрудников, через двадцать секунд, но его уже там не было. Он растворился, как призрак.
   Секретарша испугано села на вертящийся стул за столом.
   - Ты видел его? - в ужасе воскликнула девушка.
   - Я даже говорил с ним.
   Любовь лишилась чувств.
   "Боже, к чему мне роковые бабы", - подумал Максим.
   - Люба, я пойду.
   - Некуда идти, - сообщила отшлепанная по щекам и орошенная водой из сифона секретарша, - Тебе нельзя в таком состоянии, и здесь оставаться нельзя.
   Люба затолкала Максима в комнату отдыха. Прикрыла дверь, оставила только узкую щель, к которой Максим в ту же секунду жадно приник.
   В кабинет зашел мужчина. Узкой щели хватило понять, что вошедший был полным отражением Максима.
   - Здравствуйте, Максим Петрович. Как прошло совещание.
   - Нормально. Ты почему мокрая?
   - Жарко. Работы много. Не обращайте внимания, Максим Петрович. Я сейчас.
   Любовь выхватила из сумочки платок и принялась вытирать лицо. На платке оставались бурые потёки косметики. Теперь это надолго. Восстановить потерянный макияж стоит больших трудов. Но женщины не боятся трудностей.
   Максим Петрович уселся за громадный стол, положил сверху кожаную папку, взялся за телефон. На нем был любимый пиджак Максима, его, но идеально-белая рубашка, подаренный Леной галстук. Все было его, но каким-то непривычно опрятным, на вид более добротным и дорогим, чем являлось на самом деле. Максим хорошо помнил сколько платил за каждую вещь. Но почему же тогда этот за те же деньги, причем чужие, выглядит дороже.
   Максим Петрович принялся работать. Он не смотрел на подоспевшую Любу. Максим Петрович представлял собой солидного человека, любящего жену и не отвлекающегося на пустяки. Работа спорилось. Он отвечал на звонки, давал точные толковые распоряжения, корректно поправлял, сдержанно, но не сухо благодарил. Под началом такого человека сразу хотелось работать. Люба носила чай, печатала документы, встречала и провожала посетителей.
   - Говорят, Максим Петрович, худощавого опять видели в управлении, - как бы невзначай сообщила Люба, выкладывая перед начальником на подпись бумаги.
   - Кто видел, кто говорит? - Максим Петрович поднял на секретаршу глаза, снял очки без диоптрий, самые дорогие из арсенала Максима, которые он не позволял трогать никому, даже себе, брал только на самые отчаянные свидания. А это гад, их без всякой нужды нарочно складывает и раскладывает.
   Максим Петрович погрыз дужку:
   - Да интересно. В управлении кто-то чужой, - рассуждая, произнёс он и снял телефонную трубку.
   - Але, третий. Да. Проверьте периметр. Возможно проникновение. Предупредите 216-й. Соедините с домом, после небольшой паузы продолжил, - Дорогая, не волнуйся. Пока на работе. Буду. Да, помню, твои любимые. Люблю. Не забудь, сегодня ужинаем в Англитере. Машину подадут. Не забудь надеть то, что тебе подвезут. Нина Ричо, как ты просила и еще кое-что, так, безделушка. Не волнуйся, в одиннадцать будешь дома, он ни о чем не догадается. Оттуда, куда его вызвали, он раньше завтрашнего утра не выберется. У нас будет вся ночь впереди.
   Несмотря на сходство, Максим Петрович являл собой разительное отличие от того давешнего с опелем. Этот был другим.
   Люба покраснела.
   - Возьмите меня с собой в ресторан, - попросила она.
   -Я подумаю.
   Максима обожгла мощная по силе догадка. Он повертел выданный охранником квиток. Ларионов Максим, каб. 216. Отместка должн. лица. Без отметки не выйти.
   - Максим Петрович, скажите пожалуйста, 216-ый по нашему коридору? - словно почувствовав растерянность Максима поинтересовалась верная секретарша.
   -Зачем тебе? - спросил он, не поднимая головы.
   -Так, интересно, везде написано не 216-й. Вы говорили, что можно спросить в любом и там подскажут. А если не спрашивать, можно найти?
   - Погоди, - начальник поднял трубку. - Лопоухого ко мне. С интструментами.
   Через минуту в дверях возник Лопоухий. Стерильный молодой человек с саквояжем в руках.
   - Люба, пожалуйста, пройдите в переговорную, - Максим Петрович сделал приглашающий жест рукой.
   Девушка, почувствовав неладное, неуверенно поплелась к боковой, искусно выполненной в стиле позднего ренессанса, двери. Получив короткое распоряжение, и кивнув головой, вслед за ней последовал молодой человек.
   Дверь за обоими затворилась. Время для Максима потянулось, как заканчивающееся в банке сгущенное молоко. По капле. Его убежище было трудно описать - сознательное смешение стилей создавало удивительное ощущение домашнего уюта и веры в пользу богатства.
   - Она ничего не знает, - доложил, вышедший из переговорной, Лопоухий.
   Под мышками на белой рубахе парня поступали серые пятна. На лице бусинились капли пота. Было видно, что молодой человек очень устал.
   - Можете идти, - отпустил палача Максим Петрович.
   Вслед за мучителем вышла бледная шатающаяся Люба. Что позволило ей выстоять? Максим поперхнулся от накатившей на него догадки. Девушка успела его полюбить.
   - Я очень рад, что вы не оказались предателем. Вам можно доверять.
   Максим Петрович начертил небольшой план.
   - Здесь схема подходов к 216-му кабинету. На сегодня все. Возьмите мой жетон, пройдите в гардероб, выберете себе все, что вам понравится, отдавать не спешите. Потом идите в 12-й отдел медэкспертизы, приведите себя в порядок, Лопоухий проследит, чтобы все было по высшему разряду, ночь будет длинная. В семь я вас жду на углу Пестеля и Моховой, будьте готовы, - спокойно сообщил он опешившей девушке.
   - На углу Пестеля и Моховой я не смогу, - всхлипывая, отозвалось Люба.
   - Хорошо, на углу Чайковского и Соляного.
   Девушка кивнула головой в знак согласия.
   "Интересно, как он собирается проводить время с Любовью и с моей женой одновременно", - размышлял Максим, едва сдерживаясь в удобном кресле, - "Этому есть два объяснения: либо они это будут делать втроем, либо с Любой будет встречаться другой. Например тот, с опелем".
   В любом случае, Максим знал, что должен попасть домой раньше их всех, сколько бы их не было, ценой своей жизни. Теперь его тактическая цель - гардероб. К заветной схеме в руках надежной секретарши.
   Люба покорно встала, отпустила служебный реверанс, и едва заметно кивнув в сторону Максима, вышла.
   Максим Петрович, сделав несколько записей, поднялся, походил, разминаясь вдоль окна, вызвал по селектору машину и спустя минуту-другую тоже удалился.
   Выждав некоторое время, Максим выглянул в кабинет. Подошел к столу в надежде обнаружить на поверхности отпечаток схемы. Тщетно. Он забыл, где находится. Здесь не оставляли следов.
   Влекомый непреодолимым любопытством, Максим заглянул в переговорную. Ничего примечательного кроме всё той же подчеркнутой роскоши. Строгий кабинет. Вдоль стены выстроились выгнутые в стиле барокко стулья, с темно-вишневой бархатной обивкой и золоченными подлокотниками. За огромным столом расставлены кресла с высокими спинками обитые черной кожей. Председательское выделялось особенной высотой спинки и изумрудной с позолотой обшивкой. Поодаль стоял стол секретаря, с привинченным к полу стулом, развернутый таким образом, чтобы он виден со всех точек. Вокруг стула в полу виднелись технологические отверстия. На столе высилось оборудование, рычаги, джойстики, ряды кнопок и экран.
   Максим тронул большую красную кнопку. Оборудование зажужжало. Из технологических отверстий показались страшные приспособления. За спинкой стула выросло что-то похожее на штангу от душа. Из подлокотников вылезли ремешки сыромятной кожи с металлическими застежками на них. Сам стул приподнялся на телескопической ноге, под ним образовалась сточная канавка. На экране возникла надпись: "Добро пожаловать. Введите пол вашего участника переговоров".
   Максим набрал: "Женский".
   "Спасибо. Подсоедините согласно схемы прибор МГ4 для определения давления и сердечного тонуса", - высветилось на экране.
   Максим разглядел в окне монитора схему женщины и выше расположенное меню. От увиденного он отшатнулся и кинулся прочь из переговорной, пересек кабинет, коридор и помчался мимо десятков дверей с одной и тоже бесперспективной табличкой. Сообразив, что выглядит глупо и запыхавшись, Максим нырнул в случайную нишу. Отдышавшись, он понял, что забыл выключить прибор. Об этом не хотелось думать. Машину мог забыть выключить Лопоухий, хотя, наверное, это на него непохоже. Взглянул на часы: 16-15. На все про все оставалось менее семи часов. Нужно было взять себя в руки, найти гардероб, который, скорее всего, местном жаргоне означал комнату с реквизитами. Бери что хочешь, возвращать не торопись. Не чужое же, пальто из реального гардероба, хотя и это возможно.
  
   Размышления Максима прервали приближающие шаги. Он вжался вглубь первой попавшейся на пути ниши и закрыл глаза, но не из-за страха. Белеющие в полумраке белки глаз могли его выдать. Максим тоже кое-что знал и умел. Шаги приблизились, поравнялись и, не меняя ритм, проследовали дальше. Не за ним. На это раз не за ним. Нужно было взять себя в руки выбросить из головы страшный стул, ведь он ни при каких обстоятельствах не должен был его видеть, а значит, его не было. В конце концов, он обычный посетитель, разыскивающий нужный кабинет.
   Максим вылез из укрытия, отряхнулся и изо всех сил стал стремиться походить на обыкновенного человека, вызванного куда надо. Вскоре ему начали попадаться люди.
   - Простите, как мне найти комнату 216? - обратился Максим к одному из них, на вид постарше, а значит, возможно, и более знающему.
   - Это очень просто, нет ничего легче, - охотно отозвался наукообразный мужчина, беря из рук Максима бумажку. - Но я боюсь ошибиться, поэтому лучше спросить.
   Он был похож на профессора, которого попросили решить трудную задачку из учебника восьмого класса. Элементарно, но как-то забыл. Симпатичный мужчина, интересно, он знает про стул. Стоп. Хватит. Мы же договорились, что не было никакого стула.
   Максим безучастно толкнул дверь ближайшей комнаты.
   За конторским столом под маленьким зарешеченным окном находился клерк, с тоской пытающийся рассмотреть хоть что-нибудь в крошечное оконце. Напротив него сидел, безостановочно говоривший, гражданин. При появлении Максима клерк вздрогнул, схватил ручку и склонился над бумагами.
   - Да-да, я внимательно слушаю, - сипло погудел он.
   Посмотрев на Максима, раздраженно отбросил ручку:
   - Тьфу.
   - Извините, я ищу 216-й кабинет.
   - Вы разве не видите, у меня люди? Я не знаю где. Спросите в соседней комнате. Так и что ваш сосед? - уже не обращая никакого внимания на Максима, продолжил беседу чиновник.
   - Извините, - Максим вышел в коридор.
   "Все верно. Так и было задумано. Коридоров здесь на срок пять лет строгого режима блуждания", - с это мыслью Максим бросился вперед.
   Профессор, судя по его медлительности, не мог далеко уйти. Максим обнаружил его за вторым поворотом, мирно беседующего с похожим на него коллегой.
   - И не говорите, забыли науку, все больше на глазок.
   - Простите, - вклинился в разговор Максим.
   - А, наш юный друг. Узнали?
   - Нет, да это и неважно. Где у вас гардероб?
   - Гардеробов не держим. Можете раздеться в кабинете. Вам, кстати, в какой? Может нам по дороге.
   - В 216.
   - Нет, это в другую сторону. Я сейчас расскажу. Очень просто. Э-э-э. Нужно идти в другую сторону, а там уже спросить.
   - А всякие реквизиты на задания где выдают?
   - Это в музее, внизу, в гардеробе. Но вам одному туда не дойти.
   - А медэкспертиза?
   - Это со мной. Пойдемте, провожу, - и уже обращаясь к прежнему собеседнику назидательным голосом, продолжил прерванный разговор. - И помните про науку, c ней как-то надежнее, не то что наобум. До свидания, Николай Адольфович.
  

Глава 6

   "Имеющий глаза да увидит!". Именно это изречение проносилось в Ленкиной голове, пока она шла по улице. Что собственно должны увидеть прохожие, глядя на неё, она ещё сообразить не могла. Женщина под тридцать теперь напоминала панка. Того самого, кичившегося лет двадцать назад своей внешностью. В этом попугайском прикиде, выражающем боевой раскрас туземца, вышедшего на тропу войны с цивилизацией, уйти далеко и не быть незамеченной было почти невозможно. К Лене обязательно должен кто-нибудь прицепиться. Она ожидала этого, и это произошло.
   -- Тётенька, это что ж ты с собой сделала?! - зацепил её паренёк лет семнадцати.
   Он остановился прямо перед Леной. Разодетый в кожу, потный от жары парень смотрел на неё насторожено. Рядом стоял мотоцикл: навороченная машина чёрного цвета с алыми полосами по бока. Спереди смертоубийственного аппарата красовался череп в пересечении костей. Байкерский вид паренька рассмешил Лену.
   "Вот сейчас попробую" - решила она про себя.
   - Не покатаешь? - чувственно произнесла она.
   Парень, уже отворачиваясь от неё, произнёс:
   - Да я старух не катаю.
   Лена пропустила мимо ушей его замечание. Сделала шаг навстречу. Паренёк обернулся, застыл на месте, и неожиданно выпалил:
   - Что тебе от меня надо, хрякнутая! Ты чего вылупилась. Дай спокойно уйти!
   Он сделал попытку отвести от неё взгляд. Не получилось. Лена заметила, как мелко задрожали колени паренька. Удивлённо неуверенный выкрик перешёл к стадии истерического причитания.
   - Отстань от меня тётенька, что я тебе сделал. Отпусти а... Ведьма!
   Ведьма, вот это да! И с каких это пор она стала ведьмой.
   - Покатаешь, отпущу!
   Парень ещё стоял в двух шагах от мотоцикла, а она уже вскочила в сидение.
   - Сама катайся!
   - Боюсь я. Всё больше на метле летаю, - пошутила Лена.
   - Так и летала бы себе на метле.
   - Не поймут. Ловить начнут, а потом на костре....
   - Что на костре?
   - Жарить на костре будут.
   - А-а-а, - многозначительно потянул парень. - Меня вот Жорик зовут, - доверительно проговорил он, усаживаясь перед необычной пассажиркой.
   Внутри у Лены сработал какой-то переключатель, настраивая её на доброжелательный лад.
   - Так покатаешь.
   - Ага, покатаю, всё одно до вечера от тоски маюсь. И куда же тебя?
   - Гони куда хочешь!
   Мотоцикл рванул с места. Липкая жара отступила. Байкер ловко лавировал между машинами по хорошо знакомым улицам. Неожиданно Жорик затормозил. Лена подалась вперёд, прижимаясь к его спине.
   - Литейный,- испуганно произнёс паренёк. - Чёрт!!!
   В загустевшем от жары воздухе дома Литейного переулка потеряли краски, сделались полупрозрачными, и можно было рассмотреть, как внутри их двигаются неясными тенями люди.
   - Ведьма! - вспылил Жорик. - Куда ты меня занесла? Не хотел я сюда. Сегодня не хотел.
   Парень выдвинул подставку, соскочил с мотоцикла и бросился бежать.
   - Э, ты куда? На мотоцикле-то быстрее! - выкрикнула вслед ему удивлённая Лена.
   - На своих двоих как-то сподручней, - ответил он ей. - Если удастся, - с сожалением, растворённым в испуге, продолжил он. - А вы, Мадам, кажись приехали куда хотели, или не так? - доносилось из подворотни в которую успел нырнуть Жорик.
   Лена оставила навороченный байкерский аппарат. Впереди стоял помятый жигулёнок, за ним Опель, а дальше ещё одна, неведомо какой марки, машина, красивая до невозможности. Таких во всём Питере Лена не видела.
   Кроме машин и полупрозрачных зданий, в которых перемещались призрачные тени, вокруг ничего не было.
   "Вам сюда ", - образовалась из ниоткуда синяя стрелка на ближайшем фасаде.
   Она пошла в направлении указанном стрелкой.
   "Теперь сюда " - объявилась следующая стрелка, заворачивающая за угол.
   "Пришли" гласила надпись над дверями старого здания.
   - Всегда к вашим услугам, - прозвучала старомодная фраза за распахнувшейся дверью. Перед Леной стоял, вытянувшись по стойке "смирно", охранник в форменном одеянии.
   - Заждались дорогуша, - доверительно зашептал он, приблизившись к самому уху. - Без вас то начать ничего нельзя. Только как же вас теперь называть, а то доложить надо?
   Лена задумалась. Действительно - как? Назваться той, которой вроде бы и не было никогда, той, что была ещё до объявления соперницы, сотворённой из ребра.
   - Ли-лу - на распев произнесла она в ответ на пытливый взгляд охранника.
   - Прекрасно, вы как всегда непредсказуемы! - обрадовавшись её выбору, воскликнул
   он. - Это вы сама выдумали, и кто подсказал?
   - А это имеет значение? - спросила она.
   - Колоссальное! Всё зависит от выбора. А выбор это степень порочности. А порок это.... Ах, что с вами говорить, не хотите ли получить небольшое наслаждение, перед тем как...
   Охранник указал на дверь рядом с собой.
   - Вы мне предлагаете это прямо сейчас, прямо здесь?
   - А что в этом такого; может вы соскучились по ласкам, может вас муж бросил, может вам этого только и хочется. Я же не насильно вас заставляю, предлагаю по обоюдному согласию.
   - Ваше предложение отклоняется, мне бы его найти.
   - О, так у нас тут любовь! Понимаю, понимаю. Любовь - это у нас святое. Что нам до плотских утех, когда любовь? Мы тут не безобразничаем и никого не принуждаем, хотя дорогуша жаль, именно сейчас искренне жаль, так как наслаждаться никогда не вредно.
   - Да ну? - восхитилась Лена, неожиданно осознав, что восхитилась не она, а Лилу, прочно занявшая место в её подсознании.
   - Есть чудовищная разница в том, что человек хочет в данную минуту и в том, что может себе позволить. Но здесь то не стоит себе ни в чём отказывать. Так, говоришь, изменяет он тебе? - охранник медленно повёл глазами, ощупывая взглядом её лицо, опускаясь ниже с интересом изучая её грудь, оценивая талию, пробираясь к её коленям.
   И под этим взглядом Лена, наконец, осознала, что совершено раздета. Она засмущалась и даже попыталась прикрыть груди руками, но поняла, что прикрыть всё не удастся, да и незачем это сейчас делать. Так как для Лилу, что поселилась в ней, это не имеет никакого значения.
   Мужчина раздевает женщину, чтобы на ней не было одето, только взглянув на неё. В этом нет порока, в этом вообще ничего такого нет. Природа захотела всегда бросать женщину под его взгляд в том виде, в котором её создала. Но всё же одежда имеет огромное значение, так как она может скрыть некоторые детали, заставляет работать воображение, а это для мужчин очень важно, мужчина создание творческое и недосказанность для него привлекательней разгаданной загадки.
   - А голышом то как-то ходить несподручно, - строго сообщил охранник. - Так у каждого могут возникнуть не те мысли. Вам бы умыть лицо и приодеться. Волосы отмыть не удастся, разве что перекраситься, да вам, в общем, и так идёт. Рыжие во все времена были лучшей рекомендацией, а как восхитительно этот цвет гармонирует с зеленью ваших глаз. Так вас проводить в гардеробную или как?
   Охранник бесцеремонно взял её за руку.
   Она одёрнула ладонь.
   - Ого, сколько экспрессии, какой пафос! Я восхищён вашей стойкостью. Гардеробная там - за углом. Сами найдёте....
   Он отступил на несколько шагов от неё, пропуская в полумрак коридора.
   На двери сбоку зажглась надпись: "Вход в гардеробную".
   Лена толкнула дверь и шагнула в комнату, залитую светом дневных люминесцентных ламп.
   Напротив двери висело большое зеркало. Она обнаружила себя в нём и не узнала. Вот так, в полный рост, она никогда себя не рассматривала. Потому что боялась отыскать в себе изъяны. Но сейчас.... Она с интересом изучала своё отражение, словно оно не принадлежало ей, а было некой другой реальностью. Собственно, так оно и было.
   - Забудь имя своё, забудь! Теперь ты Лилу. Прошлое, какое тебе до него дело. Всё там, а ты здесь - Лилу.
   Подмигнуло изображение, искривилось. Короткая юбка, белая блузка с открытым воротом. Туфли. Да-да так она и должна выглядеть, без излишеств, зато мило. Она провела рукой по груди, обнаружив под ладонью мягкую ткань. Вот и приоделись. На лице не осталось ни грамма косметики, да и зачем она нужна. Теперь она ощущала себя абсолютно свободной от всего, и от этого стало легко.
   - Я прекрасна - спору нет, - произнесла она зеркалу.
   - Согласна, - ответило ей отражение. - Проходи.
   Вместо зеркала стену комнаты разрезала дверь. Лилу прошла в неё, оказавшись опять в полутёмном коридоре.
  

Глава 7

   Из глубины коридора прямо на Максима шла девушка. Она ему сильно напоминала секретаршу Любу. Девушка уже почти приблизилась к нему, как неожиданно, будто вспомнив нечто важное, свернула в направлении обитой кожезаменителем двери без номера. Дверь бесшумно отварилась и так же бесшумно закрылась за секретаршей. На дверном косяке возникла надпись: "Кабинет N 216".
   "Кто ищет - тот всегда найдёт", - подумал про себя Максим, почему-то решив, что за этой дверью ему смогут помочь. Он направился к ней и постучал по мягкой обивке, так как звонка на дверном косяке не обнаружилось. Попытка привлечь внимание тех, кто находился по ту сторону двери, успеха не принесла. Максим надавил на дверную ручку в виде змеи, голова которой оказалась в его ладони. Он почувствовал неприятное жжение и испугано одёрнул руку. Из маленькой ранки на пересечении линии жизни с линией судьбы появилась капелька крови.
   - Хренотень, - машинально вслух выпалил Максим, прижимая ладонь к губам. Вкус крови показался сладковато солённым, словно томатный сок. Максим сплюнул на пол. Слюна коснулась бетонного пола и застыла розоватой каплей. Рядом с ней были такие же капли - только засохшие.
   - Ух! - теперь уже про себя проговорил Максим.
   Мда, не один он тут руку о ручку исцарапал. Макс хотел отойти от двери и идти дальше, но вспомнил, что девушка как-то вошла в кабинет. Она, так же как и он, нажимала на ручку с головой змеи, и дверь открылась. Максим, теперь уже с некоторой опаской, притронулся к змеиной головке двумя пальцами: средним и указательный и заметил, как капелька крови, скатившись из ранки на ладони, попала прямо на язычок змеи.
   Ручка медленно повернулась, и дверь со скипом отварилась.
   - Пропуск! - резко остановил его окрик, едва Максим успел переступить порог.
   - Чего? - произнёс в ответ он.
   - Ответ не верный. Мужик, знаешь у нас тут шутки шутить не положено, гони пропуск, а то, - парень, напомнивший ему происшествие на дороге, резко привстал с кожаного кресла и посмотрел на Максима. Он почти сразу узнал это взгляд, краем глаза отметил блеск золотых коронок на зубах.
   - А вот ты! Извини, дорогой. Ой, извини! Не хотел я тебя палить, ей богу не хотел, так пришлось, а то поехал бы ты на своей машине не туда. А тебе милок рано ещё не туда ездить, а ручку то поранил, кровушку пролил, ох, горемычный, ладошку покаж.
   Максим сунул раскрытую ладонь прямо под нос клыкастому.
   - Ух ты, прям на пересечении! - выпалил клыкастый. - Слышь, Голёк, прямо на пересечении! - провозгласил он, скосив голубой глаз на край стола.
   Там, покачивая чёрной головой и поводя клювом из стороны в сторону, сидела большая ворона. Её Максим заметил только сейчас.
   - Гмм! - странно, совсем не по вороний, ответила птица.
   - Аааа! - протянул золотоклыкий.
   Максим смотрел на всё это действо удивленно, с некоторой долей испуга. Он пошарил взглядом по стенам в попытке найти дверь в другое помещение. Зачем он это делал? Возможно из-за остаточного идиотизма, заставившего его двигаться вслед за пропавшей в комнате девушкой, и теперь рассудок искал спасения в мысли, что девушка находится где-то здесь и она нормальна. То есть она это тот человек, с которым можно поговорить. И ещё была надежда на то, что в кабинет входила Любовь. Двери обнаружить не удалось. Её не существовало, и девушки тоже обнаружить не удалось. Это наводило Максима на не очень весёлые мысли, в которых странным образом переплелись ведьмы, черти и колдуны. Но испугаться или удивиться он не успел, так как человеком был к этому подготовленным и почти верил во всякую нечисть. Вот только чего это всё приключилось именно с ним, смекнуть никак не мог.
   Тем временем ворона медленно стала превращаться в девицу. Сначала худые птичьи лапки превратились в ноги, свободно свисающие со столешницы, потом, медленно отбросив перья, так и оставшиеся лежать аккуратной горкой на краю стола, появилось тело, затем пропал птичий нос, а вместо него Максим рассмотрел миловидное личико. Девушка изобразила смущение на курносом лице и ловко спрыгнула со стола. Стянула со стула и напялила, на совершенно голое тело, короткое чёрное платьице с глубочайшим вырезом.
   - Ой! - только и смог выдавить из себя Максим. Немного подумал и добавил первую пришедшую на ум фразу. - Чудеса продолжаются.
   - Да уж! - воскликнула в тон ему бывшая ворона.
   - Так, говоришь, тебя Макс величают, - с тайным придыханием встрял в разговор золотоклыкий. - Или тебе больше по вкусу Максимельян?
   - Максимельян? - вопросом на вопрос ответил Максим. - Почему Максимельян?
   Бывшая ворона коротко рассмеялась. Зато золотоклыкий посерьёзнел.
   - Во всём виноваты они, - многозначительно сообщил он.
   Максим хотел спросить: кто такие они, но не стал. Вместо застрявшего в горле вопроса задал другой:
   - Тут к вам входила девушка, не подскажите, куда она делась?
   - Это он про богиню! - выпалила в прошлом ворона.
   - Заткнись, Галка! Вечно ты тарабанишь, когда тебя не просят. Тебе сказал Дис, что ему знать того невелено. Каркаешь всё. Проболталась!
   Так уж устроен мир, чего не выпытаешь под пыткой, женщина расскажет сама первому встречному. Максим получил запретную информацию и связку богиня-Дис. Огорчало одно, он не знал к чему её применить. Пришлось продолжить расспросы.
   - Её, кажется, Любовь зовут!
   - И как она в постели тебе - понравилась? Имя, понимаешь, дело такое, особенно если его дают, бездумно по наитию. Ты думаешь его дают родители своим детям? Как бы не так. Его там дают! - при этом золотоклыкий ткнул указательным пальцем вверх. В потолке, от этого жеста, образовалась дыра, сквозь которую проглядывало небо.
   - Аза, ты чего? - выпалила испугано та, которую звали Галка, и сделала еле заметный жест рукой. Дыра немедленно затянулась побелкой, словно её никогда и не было. - Сам вот проговорился, так тебе можно, а мне, несчастной ведьме, и слова сказать нельзя!
   Максим совершенно растерялся, вслушиваясь в перебранку.
   А между тем перебранка медленно переходила в драку.
   Аз вцепился в волосы нечесаной ведьмы, а та коленкой заехала ему между ног. Разобрать кому доставалось больше было трудно, так как дерущиеся взвыли от боли одновременно. От этого шума у Максима заложило уши. Теперь ему стало понятно почему двери в кабинеты двойные и обшиты звукопоглощающим материалом. Такие стычки происходили здесь часто. Наблюдать за дракой между мужчиной и женщиной занятие интересное, приёмы борьбы разные. Аз уже отпустил волосы ведьмы и согнулся, прикрывая причинное место руками, как это делают футболисты перед штрафным ударом. Воспользовавшись этим, бывшая ворона, сама вцепилась ему в шевелюру. Превосходство явно было на её стороне. Вой ведьмы перешёл в высокий визг, правда, слов всё равно разобрать было невозможно или визжала она на чужом языке.
   - Стоп! Хватит! - поняв, что драка затягивается, выкрикнул Максим.
   Дерущиеся почему то послушались и разошлись по разные стороны стола, удивленно уставившись на него.
   - Кто позволил? - строго спросил золотоклыкий.
   Максим промолчал. Пауза тишины затянулась. Женщина приглаживала волосы, изучая его лицо. Максим почувствовал этот взгляд, его колкую теплоту бегущую ото лба к подбородку. Аз, напротив, демонстративно отвернулся от Максима и внимательно всматривался в трещину на стене.
   - Глянь-ка Галёк, ещё вчера не было, - поговорил он.
   - Ты в этом уверен? - оторвав взгляд от лица Максима, встревожено ответила ведьма.
   - Абсолютно, - таинственно вполголоса прошипел золотоклыкий.
   - Всё рушится прямо на глазах, из-за них, - ведьма нервно сделала жест в сторону Максима.
   - Или из-за нас, - спокойно отозвался Аз.
   - Так Вы Любовь ищите? - без всякого перехода обратился он уже к Максиму. И почему- то пустился в рассуждения. - Любовь, знаете ли, штука такая, она то появляется, то исчезает, и вроде не человеческого ума это дело. Так нет, человек, вечно задаёт вопросы: почему, за что, отчего? Глупые вопросы скажу я Вам, это вообще от человека не зависит. Вы не задумывались, почему любят самых неподходящих, и самые скверные людишки пользуются популярностью у противоположного пола. А слово-то какое придумали, - Аз медленно по слогам повторил. - Про-ти-во-по-лож-но-го по-ла, заметьте.
   Он многозначительно прислонил палец к губам.
   - А что не правы они? - прервала его размышления ведьма.
   - Тебе ли этого не знать! - наставительно воскликнул Аз. И тут же осёкся.
   И вновь наступила тишина. Слышно было, как жужжит одинокая муха под потолком.
   Максим упорно держал паузу. Он знал, что это ненадолго. Не зря же он вошёл в этот кабинет под 216 номером? А если зря, дьявол его знает.
   - Вот он уже и Его помянул, мысленно помянул. Что мне в людях нравиться так это то, что они всегда призывают его невпопад, - весело отозвалась на размышления Максима ведьма. - Да Он совсем растерялся, слушая высказывания в свой адрес. Несчастный Ди вздрагивает при каждом упоминании о себе. А ведь никто другой, как не он, несёт на себе груз этого. Любовь, глупость пришедшая в его голову, он поделил живое на две сущности и внёс интригу в человеческую жизнь. А его за это пинают, вместо того чтобы признать, что без него ничего не было. Ни любви, ни ревности, ни жажды власти, ни зла - ничего. Во как! - она восторженно закатила глаза. - Хочешь, дорогой Максимильян, я стану твоей любовью. Вот прямо сейчас возьму и стану. Какие тебе больше бабы по нраву. Не стесняйся, представляй себе. Эх, мужики!
   В голове Максима пробегали лица женщин, их груди, бёдра, изгибы тел - всё чего касался его восторженный взгляд. И ведьма стала меняться.
   Не прошло и минуты, как перед Максимом стояла обнажённая Лена. Золотоклыкий восхищённо зацыкал:
   - Неплохой вкус, а Галёк!
   - Мог бы и лучше пофантазировать. Хоть бы одел, совсем мужики стыда не имеют! - ничуть не стесняясь своей наготы, проговорила ведьма Ленкиным голосом. - Ну, чего остолбенел? Хо-чет-ся! Ан нельзя при людях-то. Так чего это ты узнать хотел?
   К образу собственной жены добавлялись почти неприметные детали, но именно они были самые обворожительные. Ах, если бы ни эта комната, а дома! Максима терзала эта мысль, подкатывала горячая дрожь и плыла перед глазами воображаемая картинка посреди спальни.
   - Ну, как я тебе дорогой!
   Ленка скинула с себя платье и осталась в одной комбинации. И отвечая его прикосновениям, избавилась и от неё. Сейчас она стояла на расстоянии вытянутой руки, и он окидывал её взглядом, теряя голову. Максим, обнимая, обхватил её, и они неуклюже упали на кровать.
   - У, так то так у нас было, - удовлетворённо хмыкнула стоящая напротив ведьма в образе жены, - Исключительный случай, невероятный! Он действительно любит ту, на которой женат! Так зачем же вопросы о какой-то любви?
   - А с ними всегда так, сами не знают чего хотят. Ты бы Галёк приоделась, а то я сейчас за себя отвечать не смогу. Оргию устрою прямо в Учреждение - хороша уж больно!
   Кроткое платьице прикрыло ведьмины прелести. Теперь перед Максимом стояла Ленка чуть надоевшая, приевшаяся и почти нежеланная.
  
  

Глава 8

   Коридор изобиловал тупиками. Лена ходила туда - сюда, натыкаясь на преграждающие дальнейшее путешествие стены. Она уже потеряла ориентиры, и не догадывалась, как вернуться обратно - к входной двери. Вдоль стен коридора, через равные промежутки, были двери в помещения, одинаково обтянутые коричневым дерматином, с прибитыми к косякам хромированными номерами. После долгих блужданий Лена заметила Максима. Он шёл за высокой стройной девушкой. Та остановилась возле одной из дверей и вошла. Максим проследовал, чуть замешкавшись, следом. Лена наблюдала за этим с приличного расстояния, так как находилась достаточно далеко. Вначале она хотела крикнуть Максиму вслед, но потом передумала. Медленно подошла к двери. Постучалась. На стук никто не ответил. Нажала на дверную ручку. Ручка не поддалась. Зато в руку что-то кольнуло. Лена одёрнула ладонь, посмотрела на елеприметную царапину. Ударила ещё раз кулачком по двери, скорее от досады, чем из желания попасть внутрь.
   За спиной послышались шаги. Она повернула голову. Прямо навстречу ей шёл её Максим, одетый, как на парад, в лучший костюм.
   - Что ты здесь делаешь? - изумлённо спросила она.
   - Нии-чего, - запинаясь, ответил он. - А откуда вы меня знаете?
   Вопрос поставил Лену в тупик.
   - Извините, обозналась.
   - Нет, подождите! С чего вы решили что обознались. Это у меня с памятью что-то не того. Пройдёмте, - он открыл дверь кабинета, посмотрел ладонь, удовлетворённо хмыкнул и пропустил Лену в помещение.
   Помещение, в которое так неожиданно просто попала Лена, было обставлено в странном стиле. В центре находился огромный дубовый стол с телефоном архаических времён. Вместо кнопок у него был самый обыкновенный диск. Рядом с телефоном красовался абсолютно тонкий экран компьютера последней модели. Клавиатура и мышка примостились напротив экрана. Вдоль стен тянулись полки заставленные книгами, многие из них, как показалось Лене, были в старых, наполовину выцветших переплётах. Сами стены были усеяны мелкими дырочками для пущей звукоизоляции. За столом наблюдалось одно кожаное кресло. Других сидячих мест в кабинете, как обозначила для себя Лена это помещение, не наблюдалось. Это значило, что хозяин кабинета кране пренебрежительно относился к посетителям.
   - Так - так - так,- постучал пальцами по полированной поверхности стола похожий на Максима человек. - Так что же вас к нам привело? Вероятно, вы ищете кого-то: мужа, любовника или просто хорошего знакомого.
   - Мужа, - неуверенно ответила Лена.
   - Он здесь? - то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал он.
   - Да, как мне показалось, он скрылся за этой дверью минуты две тому назад.
   - Вот как, интересно. Скрылся, говорите. От кого скрылся, или уточняю, с кем скрылся?
   Лена почувствовала на себе изучающий строгий взгляд. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего.
   - Он вошёл следом за девушкой, - ответила она.
   - А что было потом?
   - Ничего.
   Вопросы уже стали раздражать Лену, но человек, похожий на её мужа, не унимался.
   - Хорошо, я вижу вы согласны сотрудничать. Что же произошло до этого события? Вы устали? - неожиданно спросил он. - Садитесь!
   Лена оглянулась, позади неё неизвестно откуда возникла деревянная крашенная табуретка.
   - Звать то вас как? Только не называйте никаких вымышленных имён, скажите, как вы сами к себе обращаетесь. Иначе я не смогу оценить степень опасности.
   - Лилу, - выдавила из себя Лена помимо своей воли.
   Пальцы допрашивающего быстро пробежали по клавиатуре.
   - Да-да, как же это я сразу. Лилу? Вот так-то бывает, - бормотал он, ни к кому не обращаясь. Снял трубку и покрутил телефонный диск.
   - Тревога! В Учреждении чужой! - командным голосом проговорил он в трубку и раздражённо бросил её на рычаги аппарата.
   - Да садитесь же, и перестаньте дрожать, я женщинами не питаюсь, - подтверждая свои слова жестом, проговорил он.
   У Лены действительно дрожали колени. Она присела на табурет и несколько расслабилась.
   - А положить ногу на ногу можете? Я знаю так вам значительно удобней, и бросьте эти страхи, теперь то чего бояться, что случилось - то случилось.
   Он вытащил из бокового кармана пиджака мобильник и быстро защёлкал по клавишам.
   - Алё, всё в порядке. Она у меня, какие будут дальнейшие указания? Фурия, о да - она Фурия. Красива? Да вроде ничего. На сей раз - Лилу.
   - Итак, Лилу, позвольте называть вас именно так, когда возникли подозрения? То есть, когда вы заметили измену?
   - Несколько дней уже, - ответила Лилу, неожиданно поняв, что уже сама себя называет этим именем.
   - Какой прогресс, всего-то нескольких дней хватило. Молодцы, хорошо поработали!
   И на чём же основывались ваши претензии к мужу?
   - На том, что он мне начал врать.
   - Как вам это удалось установить?
   - Он рассказывал всякие невероятности; то про машину, которой у нас отродясь не было, и про пожар, в котором сгорела вся одежда. Одежду я видела, она на самом деле сгорела, но в постели....
   -Так-так, это интересно, что было в постели? - прервал он её заинтересованным тоном.- У вас ноги не затекли, можете поменять позу.
   - В постели он вел себя, как тогда - в первый раз. Очень хорошо себя вёл.
   - И это при том что вы давно женаты? Это действительно подозрительно. Новые приёмы любви не показывал, ну там сами понимаете? - он многозначительно перешёл на шёпот.
   - Показывал, - смущённо ответила Лена.
   - Дальше.
   - Утром ему кто-то звонил.
   - Вы, конечно, поинтересовались?
   - Да, поинтересовалась. А что в этом странного?
   - Ничего, я так спросил - продолжайте.
   - Он ничего не сказал и ушёл.
   - Вот - вот оно! - радостно подытожил он. - Во мне вы тоже его увидели? Так ведь. Вы чувствуете себя обманутой, вам не по себе! Вам хочется мстить?
   - Хочется.
   - Вы определились, кому мстить? - он сделал характерный жест ладонью по горлу.
   - Пока нет.
   - Хорошо, я вам подскажу. Мстить надо ему и ей - всем надо мстить! Итак, они вошли в эту дверь. Ну, значит, так тому и быть.
   Сидящий напротив двойник Максима начал меняться. По его лицу пробежали морщины, появились мешки под глазами, и сам он сделался громоздким, в одночасье постаревшим. Голос его зазвучал устало и хрипло.
   - Я Вас больше не задерживаю, - сказал он удивленной Лилу. - Вы вполне готовы ко всему, только без этого - без крови. Не люблю крови! - вскрикнул он.
   Но когда она сделала первый шаг к двери, превратившийся в обрюзгшего страшного человека собеседник встал из-за стола и навис над ней.
   - Фурия! - вскрикнул он.
   - Что?
   Лена отступила ещё на шаг, хотела рвануться к двери, но он обнял её и резким движением притянул к себе.
   - Это что-то из древнего? - упираясь в грудь толстяка руками, спросила она, стараясь сменить тему разговора и вырваться из объятий.
   - Мда, фурия это нехорошо. Говорят она того, мужчин очень не любила, - между тем продолжил толстяк. - А мужчин любить надо - всех; хоть красавцев, хоть уродов. Всех, а иначе как же, иначе никак нельзя, каждому колечку должен найтись свой пальчик. Я правильно мыслю? - он замолчал, ожидая, что она ответит ему.
   - Правильно, - согласилась она, чтобы замять разговор.
   Обычно, если собеседник не спорит, тема для беседы исчерпывается сама собой.
   Но толстяк и не думал замолкать:
   - Так вы говорите, что надо любить всех, от уродов до красавцев. Всех! - вскрикнул он. - Это же противно любить такое как я: рыхлое, бревноподобное существо. Вы можете полюбить меня без принуждения, без брезгливости? Так за чем же дело, я согласен.
   Ну, вот видите, всех любить нельзя. А если в этом будет необходимость, если от этого будет зависеть всё? Вы способны!
   Его сверлящие поросячьи глазки впились в её глаза, прожигая насквозь.
   Она ничего не ответила, Любовь это та ипостаси, которая менее всего подвластна рассудку.
   - Так - так! Молчите, а если вот сейчас, прямо здесь, - он прижал её к себе - сильно, так что она только и смогла выдавить из груди отчаянное: "Нет!" в надежде, что её услышат.
   Толстяк ослабил объятья.
   - Дааа, - растягивая, произнёс он. - Вы лишили меня надежды. Ваша натура неисправима, вы избирательны, вы нечестны перед собой, вы коварны.
   Он резко отстранился от неё и направился к столу.
   - Свободна, - проговорил он, усаживаясь в кресло, безучастным голосом.
   Лена почувствовала облегчение. Бросила последний взгляд на пожилого господина, который, впрочем, уже поменял облик и выглядел вполне привлекательным молодым человеком.
  
  

Глава 9

   - Так что Вас интересует молодой человек? - строго спросил его золотоклыкий.
   Максим опешил от такого вопроса. Это ему-то надо - да это им от него надо неизвестно чего. Что вообще здесь творится, что с ним происходит? Зачем эти встречи с двойниками, звонки, невероятные приключения? Но он не успел задать этих вопросов, так как золотоклыкий, по прозвищу Аз, принял официальную позу за столом и с невозмутимым видом рассматривал давно вышедшую из употребления перьевую ручку, а недавно принявшая облик его жены птица вновь превратилась в ворону.
   - Собственно говоря, разговор окончен - к сожалению, - сообщил Аз Максиму.
   Ворона согласно кивнула головой.
   - Мой вам совет - остерегайтесь её, женщины в таком состоянии опасны и непредсказуемы. Всякое может случиться. Мы, конечно, предпримем меры для вашей же безопасности, но не всё в наших силах, - он остановил свою речь и оторвал взгляд от ручки. - Не желаете подписать договор?
   - Какой договор? - Максиму почудилось в последних словах Аза неладное.
   - Да не волнуйтесь, это так - формальность, но без неё мы не можем организовать вам надёжную охрану.
   - От кого?
   - Да от фурии, от кого же ещё. Есть в вашем сегодняшнем положении наша вина, но вы и сами несколько того - похотливы слишком. Ну так документик подпишите или как?
   - Да пошли бы вы все! - воскликнул в сердцах Максим.
   - Это кого ты куда посылаешь? Мы у себя дома, а ты в гостях, - забыв про официальный тон, сообщил золотоклыкий.
   Максим не обратил на эти слова никакого внимания и вышел в коридор.
   - Куда? - послышался вопросительный возглас за спиной и тут же затих за захлопнувшейся дверью.
   Прямо на него двигался двойник. Он угрожающе махал руками, что-то кричал неразборчиво - глотая слова. Максим не стал от него убегать, зачем? Тут и так всё кишит двойниками, не на этого так на другого напорешься. Надо с этим было что-то делать, решать надо было прямо сейчас. Когда двойник поравнялся с ним и закричал в самое ухо обидные слова, Максим ударил его по лицу. Удар получился несильным. Противник только отклонил голову и отступил на шаг, однако, ругать Максима не перестал.
   - Вот так люди решают свои проблемы. Чуть что в лобешник, а поговорить, убедить - это никак у них не получается, - проговорил двойник надтреснутым голосом.
   Теперь он, боясь повторного удара, принял оборонительную стойку.
   - Вы всегда, таким образом, решаете свои проблемы? Не будет нас, что тогда, останетесь один на один со своим горем. Да не только вы, горе оно категория вселенская. Вы думаете, вам одному плохо - ошибаетесь, плохо всем. И бедным плохо, и богатым плохо, и любимым плохо и нелюбимым, а одиноким знаете как нехорошо, одиноким вообще хоть в петлю. И начальники дураки, и подчиненные сволочи, и дороги, и власти. Сумбур, конгломерат всеобщего недовольства. И это всё правит миром, а вы драться. Нехорошо! - он с особым нажимом проговорил последнее слово и обезоруживающе улыбнулся. - Сесть бы нам в уголке, поговорить по душам, так вам не надо того вовсе, вы стремитесь все решить простым мордобоем. Бумажку подписать не хотите. Никчемную бумажку - безобидную.
   Максим слушал его, не перебивая, настроение упало и показалось, что он совершил глупость, причём совершил её совсем недавно. Прямо там за дверью кабинета. И вот теперь это повлекло за собой такие последствия. А какие последствия? - спросил он сам у себя и понял, а никаких последствий.
   - Говорить с вами, о чём? - придумывая на ходу, какой вопрос задать двойнику, спросил Максим.
   - Обо всём, - уклончиво ответил тот.
   - Тогда скажите, зачем меня пригласили сюда?
   - Не уполномочен.
   - А почему вы так на меня похожи?
   - Не уполномочен.
   - А что это за Учреждение такое?
   - Не уполномочен.
   - А о чём можно с вами вообще говорить?
   - Обо всём, - с гордостью сообщил двойник.
   Выскользнула из дверей кабинета напротив женщина. Бросила взгляд на стоящих в напряжённых позах мужчин. Крутанулась на тонких каблучках, выстучала ими по бетону замысловатую мелодию и удалилась, только запах косметики остался витать в воздухе коридора, чуть приторный и такой знакомый, что Максиму захотелось броситься за ней следом. Этого подделать нельзя, это знает только он и она, маленькая тайна - духи, подаренные им Ленке на последнем дне рождения. И этот перестук каблучков, узнаваемый среди тысяч звуков.
   Двойник как-то сник. Отошёл в сторонку. Поймал направление его взгляда.
   - Не боитесь её, а она уже здесь. Вы знаете, что такое паника? Это когда никто ничего не знает.
   Но Максим уже не слушал его, он торопился догнать удаляющуюся жену. И не мог. Слишком быстро стучали каблучки, слишком быстро; словно колёса курьерского поезда на полном ходу.
   Погонщик следовал за ним неотступно, прячась в выемки стен, тупички, скрываясь в темных поворотах коридора. Максим оглядывался, фиксировал, что слежка за ним продолжается. Двойник замирал под его взглядом и закрывал руками лицо. Когда Максим почти нагнал жену, погонщик его окликнул:
   - Максимильян!
   Максим остановился. Странное обращение, с которым он согласился ранее, вывило его из равновесия.
   - Что? - оборачиваясь, спросил он.
   - Постойте, я всё расскажу, без утайки, только не ходите за ней иначе конец - конец всему. И спасать будет некому. Не знаю как вам, а мне жизнь дорога. Учреждение под угрозой. Не будет вас и оно рухнет. И мир может рухнуть вместе с ним. Вы не знаете на что способна женщина, когда её обманули, что она может сделать в состоянии аффекта? Максимельян, помните из истории, хотел получить максимум власти, а зачем она была ему нужна, помните - да женщины или ради них, всё сходится - и не говорите мне что это не так. Я беседовал с вашей женой, переубедить не удалось. Да и переубеждать было не в чем, она уверена в своей правоте; в том что вы обманывали её, и хотя это, конечно же, не так - это уже не важно, она приняла решение мстить. О, женщины, они обладают силой, которую нельзя обуздать. Учреждение виновато, а был ли выход! Нам необходимо восстановить равновесие стихий. И вы подходите для этой роли лучше кого-либо. Ваша жена тоже подходит. Вы же любите её, я вас уверяю, что и она любит нас. Кто определил, что пятым элементом мироздания является женщина? Она ничто без мужчины! Они ничто без любви! Мир опошлил понятия, заменив любовь удовлетворением физического плана, испоганив саму суть этого слова. Вы помните Садом? Мы приблизились к этому.
   Максим слушал двойника, затаив дыхание. Он не хотел видеть в нём врага. Голос погонщика завораживал, он всё же сомнения проникали в сознание, пьяня, как рюмка коньяка натощак. Они спасают мир. Это им надо? Глупости, нечистая сила сама довела до этого.
   - Вы это правильно подумали. Мы виноваты сами. Посеяли грех на земле, и вырос он непомерно и стал неуправляем. А если всё рухнет, какая нам польза? Никакой - без человека нет объекта приложения наших усилий. Это означает конец!
   Последнее слово двойник выкрикнул как-то совсем по театральному с ненатуральным пафосом. Максим отметил это в уголке сознания, захотел подковырнуть собеседника, но вдруг понял, что он это всерьёз.
   - Странно, я всегда думал, что нечистая сила хочет уничтожить человечество, - возразил Максим.
   - Бред, это идиотский бред! Мы заинтересованы в вас так же, как вы в нас. Кто может наказывать - тот может и прощать.
   - Допустим, я соглашусь с вами, а делать то что?
   - Следовать моим указаниям.
   - А никого другого, чтобы мне указывать не нашлось?
   Двойник замолчал, но ненадолго.
   - Меня покорила ваша жена. Я бы сам упал у её ног, сам! Вам не понять. Она же фурия сейчас - в данный момент - никого к себе не подпустит. Теперь она может всё. Разрушить или создать. А собственно мне всё равно, наплевать мне на всё; на вас, на учреждение, на весь белый свет. А на неё не наплевать.
   - Так это ты всё устроил. Славненько. Ты!
   У Максима вновь зачесались кулаки.
   - Она отвергла меня.
   - А теперь что?....
   - Вам придётся сразиться с ней и победить, но не так как вы подумали, силой тут ничего не добьёшься; уговорить надо, понять - тогда есть надежда. Она бросится на вас, будет мстить, а вы только словами, уговорами, но для начала пройдемте в храм мироздания, я покажу.
   В полу образовалась дыра из которой поднялась кабина лифта.
   - Следуйте за мной, - проговорил двойник
   Лифт помчался вниз. Падение было долгим. Когда лифт остановился, они вышли в длинный туннель. В конце его располагалась дверь.
   - Я вам открою, только войдёте один, мне нельзя, - сообщил погонщик.

**

   От четырёх стихий веяло покоем. Земля была черна и податлива; огонь был похож на маленький язычок, который показывает свеча; вода была чуть прохладна и гладка, словно разлившееся зеркало; ветер был приятно свеж. Но при этом Максим не ощущал покоя. Тут не было женщины. Был только он, а этого недостаточно для того, чтобы мир не рухнул.

***

Глава 10

  
   Случилось.... Лена проскользнула мимо дверей с непонятными надписями на чужом языке. Она не остановилась. Никто не пытался помешать ей. Дальше тупик. Бежать некуда. Перед глазами возник календарь. Название месяцев, столбики чисел. Одно число почему-то показалась важным, просчитанным, вычлененным из общего списка. Странно, что Лена вспомнила об этом только сейчас. Наверно поведение мужа и события последних дней отвлекли её от чего-то важного. От даты обозначенной числом в календаре прошло уже три недели. Это означало, что она беременна. Банальный вывод. Она прислушалась к своему телу, стараясь определить изменения. Но не обнаружила ничего особенного. Зато поняла, что может многое; например: просверлить взглядом стену и подсмотреть, что там..., или просто взлететь над плитами пола. Она ощущала в себе присутствие инопланетянки по имени Лилу. Кажется, та спасала мир. Кажется, не хотела его спасать, но спасла - ради любви.
  
  

Послесловие

   Возможны остановки в пути. Максим мечтал о них. Чтобы он сделал тогда; выскочил на улицу из машины, несущейся в вечность, и упал вниз головой с немыслимой высоты или нет, этого-то как раз не надо, это означает конец. Необходимо придумать что-нибудь другое и думать об этом постоянно - тогда всё будет хорошо. И он начал думать. Сначала он дождётся полной остановки, того момента, когда зависнет в пространстве - не может же лететь эта штука бесконечно - потом он пробьёт своей волей невидимую оболочку и осмотрится вокруг. Он сам построит мир за гранью. Там будет всё, начиная от запылившихся деревьев вдоль улицы до знакомого фонаря над скамейкой. Он ощутит запахи, навевающие воспоминания, и услышит будничный шум города. Так и будет. В этом мире, созданном его воображением, надеется место всему, но главное - там будет Ленка. Ради этого стоит остановиться. Когда мысли превратились в реальность, стали осязаемыми, доступными всем чувствам, он оказался на улице; как раз у той самой скамейки и фонаря.
   Они шли навстречу друг к другу. Ветер метался в переулках, ветер завывал, нагоняя тоску, ветер рвал в клочья облака, пытаясь освободить солнце. Блики света отразились от окон домов и луж на тротуаре. Они протянули руки друг к другу, соприкоснулись кончиками пальцев. В небо взлетела чёрная птица, с криком пронеслась над их головами и растаяла вдалеке.
   - Что это было? - спросил он.
   - Ничего, зачем думать об этом, всё уже кончилось? - отвечала она.
   - Ты в очередной раз спасла этот мир.
   - Мы его спасли! - рассудительно поправила она. - Мы, ты и я, и ещё тот кто появится позже, - она опустила глаза словно стараясь рассмотреть свой живот.
   - Почему ты мне не сказала?
   - Я не успела. Всё произошло так быстро.
   Он прильнул губами к её пылающей щеке.
   - Ну, полетели что ли? Обними меня сильно - сильно, вот так, а то упадёшь.
   - А тебе не будет тяжело?
   - Что ты, ведь я ведьма. Я могу всё!
   - Без метлы?
   - А на кой она нам....
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"