Аннотация: Лесная колдунья и злой чернокнижник - не пара, не пара, не пара...
"Шли мы, значит, с муженьком домой, на звезды любовались да цветочки нюхали, о любви говорили... а тут эта, что б ей до схождения Матери икалось! Выскочила, копытами забила... Какая, к Древним, лешачка? На лошади была, стерва такая! Гикнула что-то матерное и ну как схватит муженька, как взвалит на круп да как помчит!
Вы его как найдете - побейте, но домой не возвращайте, больно уж рожа довольная была. И бабу бешеную тоже не шибко трогайте. Ей, верно, в лесу совсем мужиков не хватает..."
Из протокола допроса горожанки, пострадавшей от нападения на улице Восьми Мостов. Записано и переведено в архив сержанткой городской стражи Амалией Л'Неш.
Тридцать третий день травяного месяца четыреста двадцать седьмого года от начала правления династии Кэйтан.
Когда Эржи впервые явилась со своей странной просьбой, предводитель разбойничьей шайки, его величество король Северного Кэйтанского леса, уважаемый (но не всегда) господин Финиан, пришел в замешательство. Возможно, с любым иным из лесных головорезов он сумел бы столковаться, а то и отговорить от безумной затеи. Но штатная ведьма остается ведьмой. Рисковать благополучием всей их благородной общины?..
В прошлый раз господину Финиану удалось свести обещания к туманному "вот как будет свободное время, так сразу". Сейчас, похоже, повторить трюк не удастся.
Тридцать третий день травяного месяца сиял ясным солнышком. За окном пели птицы, пахло душистыми зимними яблоками и жарящимся мясом, и ничто не предвещало беды. Его разбойное величество сидел, закинув ноги на стол, и то и дело проваливался в дрему, размышляя о договоре, что предложила ему королева Кэйтан. Бумага позволяла разбойникам все так же сидеть в своем лесу, но обязывала помочь регулярным войскам на северных границах: привычно, но принуждает к подчинению. Пока же до военной операции оставалось две недели, а здесь и сейчас цвели мир и покой.
***
Ведьма забралась в домик в сопровождении Львенка - ученика, помощника и невесть кого еще, щуплого быстроглазого реганца. Мальчишка был не при оружии, но одно его появление заставляло насторожиться: ведьмы редко берут учениц с собой, если не хотят преподать урок. Конечно, Львенок не девочка, но вот Эржи - ведьма во всех смыслах и редко изменяет правилам.
Перешагнув порог, ведьма широким шагом пересекла единственную комнатку и остановилась перед столом, разглядывая то королевскую физиономию, то королевские же сапоги. Улыбка Финиана и поспешно убранные со стола ноги ее не удовлетворили.
- Значит, заняты, - произнесла ведьма слишком спокойно, чтобы этим хоть кого-то обмануть. Нож на ее поясе пугал не меньше пузырьков и мешочков с алхимическими составами, Эржи - разбойница от кончиков похожих на пружины волос и до самых босых ног. Специалистка широкого профиля, как говорила она сама. - Значит, нет времени посодействовать в благом деле.
- Госпожа моя, отчего же нет? - с готовностью отозвался Финиан, снова рискнув улыбнуться. Кудрявый Львенок глядел на него с настороженным сочувствием. - Через неде...
- Мы начнем сборы, чтобы отправиться на войну, - непочтительно перебила ведьма. - Сейчас, вашество.
- Но...
В стол на дюйм с лишним воткнулось лезвие широкого ножа. Темная кожа Эржи начала краснеть на скулах и шее.
- Почему на других у вас, мой король, находятся и люди, и время, а для меня - никогда? - наклонилась ведьма, и Финиан разглядел застрявшие в ее буйно торчащих волосах перышки. - Потому что я не воительница? Или, может, плохо лечу? Или не угодила в чем-то другом?
Она понизила голос, а затем и замолчала, обернувшись к ученику. Тот отвел глаза, порозовев, но ничего не сказал. Славный мальчик.
Эржи наклонилась к самому начальственному уху, почти пластаясь на столешнице.
- Я имею на это право, Финиан, и не требую ничего сверх меры. Ты и сам это знаешь. Почему же нет?
Главарь, точно так же покосившись на Львенка, повернулся к ней. Щеку ведьмы пересекал короткий широкий шрам и покрывал почти невесомый тонкий пушок. Эржи обладала магнетизмом. Может, все ведьмы такие, но разбойник за всю свою жизнь видел вблизи только одну и утверждать не мог.
Да чтоб Древние пришли по его душу, неужели из-за простой симпатии он испортит отношения с лучшей врачеей в округе?
Когда он заговорил, руки женщины дрожали от напряжения.
- Возьми восемь человек и вернись до сборов. Через две недели мне понадобитесь вы все. И так ли ты уверена, что справишься с колдуном? - спросил он громче, отстраняясь и приглаживая выгоревшие до бледной рыжины волосы. - Он же чернокнижник.
Эржи выпрямилась и с трудом сдержала вздох торжества и облегчения. Выдернула нож, осмотрела кончик и выпятила нижнюю губу.
- Ваше многоуважаемое лесничество, многих колдунов вы видели?
- Положим, что нет.
Злорадный блеск в глазах разбойницы доводил до озноба.
- Тогда вот что я вам скажу, почтеннейшее финичество: ни один колдун, обученный по всем правилам и имеющий красивый диплом с кисточкой, не справится с настоящей ведьмой. Кабинетные дурачки, - фыркнула Эржи, прежде чем приняться обкусывать ноготь. Голос ее зазвучал невнятно: - В наш-шем деле в-фашно што? Шпешиалижашия.
Удержавшись и не сплюнув на пол, она обтерла губы.
- Или, вернее, импровизация.
***
В Элорри Ахор маленький отряд въехал на заре третьего дня. Столица дремала, разморенная весенним теплом и сладкими ароматами молодых трав и цветов. Нежный цвет неба, решила Эржи, хороший знак. Она, разумеется, не постесняется заполучить желаемое и в грозу тысячелетия, но куда приятнее совершать злодейское нападение под пение соловья и бледно-золотой рассвет.
Она, давным-давно изучив план города, направилась к башне. Темное зловещее соорущение поднималось вверх на восемь этажей, а в окно под крышей слетались летучие мыши. Даже главный королевский маг мог позавидовать такой обители.
Спешившись, Эржи прошла по пустырю, которому не хватало только частокола с черепами, до распахнутой двери. Замедлила шаг, погладив металлическую обшивку с гномьей чеканкой, и перешла порог.
Изнутри башня оказалась громадной. Почти весь первый этаж занимал зал, предназначенный не иначе как для приемов гостей и произведения впечатления. Нет, здесь не нашлось ни золота, ни расшитых драпировок, зато черепов и саванов хватило бы на дюжину ученичков-чернокнижников.
- Да-а... - протянула то ли в отвращении, то ли в неуверенном восхищении ведьма, запрокидывая голову. Потолок открывал сквозное окно через все следующие ярусы до самой крыши. - Ну и хоромы... И где в них искать нашего колдуна?
***
Эйдрик Б'Рук с гордостью считал себя сильнейшим и умнейшим магистром темных наук во всех близлежащих землях. Благодаря Мать в утренних молитвах за то, что она ради разнообразия раскрыла смертным людишкам глаза, он умывался, укладывал русые кудри и отправлялся заседать в городском совете. Там он спорил до полудня с мэтром Филием, старым самодовольным козлом и, к великой досаде магистра, главой медицинской академии. Предмет их спора был прост и смешон: мудрейший магистр требовал включения проклятий в обязательную программу, а козел, соответственно, считал это ничтожным трепыханием и низводил благородную науку до жалких заговоров, заменяя часы магии крови изучением ядовитых минералов. Тоже любопытная вещь, не отрицал Эйдрик Б'Рук, но на уровне лесных знахарок.
Знахарок магистр тоже не любил: те отбирали честную тарелку похлебки у выпускников магического университета, забивая крестьянские головы бестолковыми идеями. Попроси, мол, травки-муравки о милости, и они тебе желания исполнят. Ведьмы... дилетантки.
После доброжелательного указания Филию на неоспоримые факты подступающей деменции магистр отправлялся на светские приемы. Там он вел беседы с людьми более достойными и способными оценить его яркий разум и последовательные аргументы. Ореол демоничности и мрачной чернокнижной славы, окружающий его, доставлял некоторое удовольствие. Впрочем... что скрывать - то было полновесным наслаждением.
Вечер тридцать четвертого дня закатного месяцы сего года он проводил в привычной обстановке: в доме верховного судьи Рэйвера эш Тевеса. Господин Рэйвер пригласил его, по обыкновению, лишь ради вежливости, а магистр Эйдрик принял ради забавы. Он предвкушал, как будет давиться пеной госпожа Л'Неш, когда он заведет светскую беседу с ее дражайшей рыжей половиной. Но... увы, ни стражница, ни лекарша в этот вечер не пришли в дом судьи. Даже сам хозяин предпочел остаться учтивым и лично включился в беседу о правах чернокнижного меньшинства. С одной стороны, Эйдрику льстило внимание и поддержка любимца королевы, но с другой бледный негодяй лишал его возможности блеснуть в споре.
Наскучило ему в гостях быстрее обычного, и магистр отправился выпить вина в более интересной обстановке. Выбор его пал на дрянную таверну в районе городских стоков. О, несомненно, его особа вызовет там шумиху, но смертным полезно напомнить их место.
Примерно это он и заявил паре пьянчуг и оборванцев, сам изрядно напившись. Ну, он был уверен, что их не больше двух, а все прочие - лишь шутка его ослабших от вина глаз. Кто в своем уме посмеет поднять табурет на чернокнижн...
***
Лицо стянуло чем-то липким, а в голове громыхало. Эйдрик потянулся, пытаясь нащупать край любимой постели из редкого белого дуба, не сумел, дернулся... и упал. Только после этого, через боль в ушибленном боку, до него дошло, что до этого мир резковато и мерно покачивался из стороны в сторону. Видимо, к движению магистр привык, ибо остановка вызвала куда больше возмущений у его желудка.
Избавившись от ошибок вечера, он подтянул руки к лицу и обтер рот, а заодно и кое-как размазал грязь по лбу. Перед глазами двоилось, да и вообще все его состояние говорило о том, что к вину примешалась кабацкая драка. В лучшем случае.
А в худшем...
Он кое-как поднялся. Все же он крепко ушибся головой: ничем иным, кроме галлюцинаций и бреда поле, лошадь, нимийку верхом и эдак с десяток человек кроме нее объяснить не получалось.
- Чэго глазеешь? - с акцентом спросили многоуважаемого магистра. Нимийка, такая же темная, как его любимый жилет (кстати, а где он?), подъехала ближе. - Хотя нэт, глазей, разрэшаю, но рожу прэжнюю вэрни.
Рожу? О чем это чудо природы... гово... рит...
Эйдрик еще раз поднял связанные невесть кем и зачем руки к лицу и ощупал его получше. Грязь, отек на скуле откуда-то, морщины. Морщины?!
Кажется, в тот миг он едва не умер. Его лицо, настоящее, несомненно чудесное, но слишком... неподходящее колдуну лицо! Какой позор! Если его таким видели...
Чернокнижник искоса поглядел на нахальную бабу и дернул краем рта.
- Благодарю, что увезли меня из города в явно неподобающем виде, - сухо произнес он, усилием воли восстанавливая молодой облик. - Теперь верните меня обратно. Я буду щедр.
Почему расхохоталась нимийка и ее спутницы, за исключением горбоносого мальчишки с грустными глазами, он не понял, но переспрашивать не стал. Зато заерзал, усаживаясь в грязи, и требовательно дернул запястьями. Веревку дернули в ответ, не выразив ни малейшего почтения.
- Да чтоб вас! - лопнуло терпение резко и жарко, окрасив лицо бедняги багрянцем. - Я уважаемый человек!
- В одних подштанниках... - пробормотала под нос нимийка и сама же посмеялась над шуткой. Громко, обидно и очень радостно. Чернокнижник выдохнул через ощутимо отекший нос и рванул руки, подскочив на ноги.
- Вы осознаете, что это похищение?!
- Ох, дарагой, очэнь хорошо осознаю.
У нимийки, подъехавшей ближе, оказались карие глаза и на редкость ловкие лапищи: попытавшегося увернуться колдуна она крепко ухватила за ухо. Не отпуская, слушала сначала грубости, затем - угрозы...
- Я великий магистр, чтоб тебя, глупая баба! - орал Эйдрик Б'Рук, шлепая ее ладонями по колену. Кажется, пытался отбиться. - Я со свету тебя сживу, стерва! Умоешься крова...
- Давай, - перебили его легкомысленно. Колдун осекся, попытался вспомнить, на чем остановился, но не смог. Подняв голову, он снова уставился в наглые карие глаза и с внезапной тоской понял, что баба в шрамах точно безумная.
- Что "давай"? - гораздо тише переспросил он.
- Сживай со свэту, дарагой, - ласково предложила нимийка. Ее ручные бандитки благоразумно держались на расстоянии.
Эйдрик Б'Рук считал себя человеком гуманным. Он никогда не обижал слабых и ничтожных, не смеялся над больными и не бил женщин. Он вообще старался с женщинами не связываться дольше, чем на одну-две ночи, полагая, что неспособные к тонким наукам существа достойны восхищаться им и на расстоянии.
Стражницу Л'Неш он не любил именно за то, что она восхищения не выражала даже в лучшие его дни. Теперь вот еще и эта.
Он поджал губы, поднимая руки и стараясь не отвлекаться на заинтересованное лицо нимийки. В конце концов, она сама напросилась.
Ему дали ровно три минуты. Разумеется, любой чернокнижник, если он стоит хоть чего-то, способен колдовать без волшебных перстней, палочек или, тьфу-тьфу, ведьминских посохов. Но для этого нужны хотя бы руки. Иные умели создавать простенькие связи прямо в мыслях, но господин Б'Рук это так и не освоил и оттого считал ментальные упражнения нелепым пережитком прошлого.
Дергая плотно прижатыми ладонями, он бормотал под нос нечто зловещее, переходя на шипение, пока не сбился на рык, вцепившись зубами в веревку. Похитительница смотрела на это все с тем же вежливым интересом.
- Хэй, ты, канэчна, нэ красавэц, но и на бобра нэ похож, - сообщила она, тронув чернокнижника за плечо, но тот, видимо, решив защищать свою честь до конца, цапнул ее за руку. На счастье Эйдрика, кобылка под злоязычной бабой была ко многому привычная.
А вот ее хозяйка - нет.
Искорка, проскочившая по темным пальцам, ужалила колдуна в живот, и тот подавился рычанием, сорвавшись на короткий визг. Веревку рванули уже со всей силы.
- Ведьма! - взвыл снова хлопнувшийся в грязь Эйдрик. Шок от подобного открытия не помешал отчаянно дергаться и лягаться, когда две разбойницы подняли магистра и усадили позади нимийки, накрепко привязав. Женщина обернулась, мазнув по перекошенному от ярости лицу тугими кудряшками.
- Колдун, - кивнула она, встряхнув прокушенной рукой и улыбаясь рассеченными старым шрамом губами.
- Я... меня...
- Отдышись, - посоветовали Эйдрику. Лошадь неторопливо, почти флегматично подняла голову, дожевывая сорняк, и потрусила за остальными. - И нэ бойся так. Падумаэшь - украли. Впэрвые, что ли?
- П-по чьему приказу? - выдохнул чернокнижник, когда убедился, что просто так сбежать не получится, а ведьмины искы больно жалят.
К его удивлению, нимийка пожала плечами.
- Зачэм мнэ приказ? Считай, я просто собираю интээсные вэщи.
Она не осознавала, что натворила. Следующий час и ей, и ее спутницам пришлось слушать, какую невероятную ошибку они совершили. Великий чародей, стараясь не думать, что его пленила какая-то лесная девка, с рыком, хриплым пришептыванием и просто выразительным тоном перечислял все, что сотворит с негодяйками, когда освободится. Ему в ответ кивали и дальше, даже закутали в чей-то пропахший псарней плащ и напоили разбавленным вином на маленьком привале. Эйдрик воодушевился.
К вечеру, заботливо уложенный на постель из лапника, морщась от пробивающихся сквозь плащ иголок и весьма двойственного ощущения от такой заботы, он все-таки замолчал. Складывалось впечатление, что разбойницы не пытаются вслушиваться в его возмущенные речи и не заткнули ему рот просто для развлечения. Как средней руки менестрелю, взятому в поход только чтобы разбавлять слякотную весеннюю тоску.
Даже старый урод Филий не позволял себе такого пренебрежения.
- Эй, - позвал он севшим голосом нимийку, вместе с остальными обустраивающую место стоянки, - как тебя зовут?
- Зови Эржи, - ухмыльнулась ведьма добродушно, и Эйдрику стало совсем неуютно. Было в этой немногословной бабе что-то неправильное. Собственническое.
- Эржи, - постарался смягчить тон магистр, наблюдая, как крепкие руки принимают охапку хвороста, - я был не прав. Нехорошо грубить леди. Но, может, мы сумеем договориться? Взаимовыгодно?
Женщина, не глядя на него, отобрала несколько сырых веток, махнула остальным и только после подошла, усевшись напротив. Восприняв это как хороший знак, Эйдрик постарался улыбнуться самой обаятельной из своих улыбок.
- Отпусти меня, и я тебя озолочу. Я не врал, когда говорил, что очень уважаем. Даже королева считает за честь мое присутствие, а городской совет без меня пропадет.
Ведьма, играясь с веткой, прочертила на земле несколько черточек и пожала плечами.
- Ну, ты и правда можэшь заплатить выкуп, - согласилась она с тем же выражением. - Много. Мы бэрем дорого.
- Много! - почти закричал Б'Рук, но поперхнулся и понизил голос: - Очень много, клянусь Матерью! Сразу, как только ты вэр... вернешь меня в город! Или ты мне не веришь?
- Нэ-эт, почэму же не вэрю... Но клятва будэт нэ лишнэй.
- Клянусь! - в который раз за этот распроклятый день заставил себя не вопить чернокнижник, переваливаясь набок и связанными руками кое-как изображая священный знак. Глаза горели - и это все, на что хватало его магического искусства. - Клянусь пред Матерью, ее посланницами, шестью хранительницами и небесами, землей, водами и ветром, что заплачу тебе м н о г о, Эржи, если ты как можно скорее вернешь меня домой! Золотом, редкими шкурками, камнями, хоть сторожевыми мышами!
Разбойница кивнула, принимаясь скрести ногтями нос. Глубочайшее сосредоточение на ее простоватом лице заставило Эйдрика занервничать. Уж он-то со своим полуторавековым опытом знал: если женщина думает, то плакать придется всем.
- А если ты нэ заплатишь мнэ выкуп? Сбэжишь вдруг?
- Клянусь своей силой, бестолковая баба, что не сбегу! - рыкнул Эйдрик, выходя из себя. На них оборачивались, но сейчас, когда до свободы оставалось полдня пути, он был готов поступиться репутацией и образом. - Вези меня в столицу и получишь б о л ь ш о й выкуп!
На этот раз молчание затянулось. Эржи сидела, поглядывая, как ученик помогает разбойницам разместиться и приготовить ужин, а ее пленник краснел и потел от натуги. Она очень даже могла войти в его положение: в первое похищение всегда страшно и злость берет.
Во второе, впрочем, тоже.
- Я нэ против, - вынесла она свой вердикт, когда чернокнижника можно было спутать с куском сыра, перележавшим на солнце. - Но самнэваюсь в твоей платежэспособности.
"Матерь милостивая, госпожа моя, убей меня прежде, чем я свихнусь от ее акцента..."
- Моя башня, - произнес Эйдрик почти раздельно, - полна редких трав, камней и минералов. Мне много платят за заказы. Я богат.
- И богатства у тэбя в башне лэжат? - спросила ведьма, и что-то в ее тоне заставило сердце Эйдрика сбиться.
- Я не дурак, чтобы доверять банкам. Хотя, - попытался он приосаниться, ерзая на колючем плаще, - я не боюсь проблем с нагами[1]. Я же...
- Вэсьма одаренный в чор-р-рной магии колдун, - буркнула под нос нимийка, глядя в сторону. - Мы всэ помним, нэ повторяй.
- Так что? В город? К башне, полной золота?
- Нэт большэ твоэй башни...
Эйдрик Б'Рук замер в неудобной позе, пытаясь усесться, чтобы с высоты своего роста смотреть на жалкую похитительницу. Спина предательски ныла после бесконечно долгого пути верхом, зад так и вовсе казался отбитым, но он не мог сдвинуться ни вниз, ни вверх. На узких губах застыла надменная полуулыбка, в глазах - пустота.
- Этого не может быть, - с закостеневшим выражением лица протянул магистр. - Это невозможно.
- Когда мы добрались до тэбя, башня очэнь уж хорошо дымилась.
- Нет...
- До этого ее успэли разграбить, - похлопали оцепеневшего колдуна по плечу, заботливо поправляя плащ. - Можэт, чэго и сохранилось. Но рэагенты поразливали, это вэрно... Да и книги порвали. Жалко.
- И летучих мышей... того, - шепнул подошедший к ним кучерявый ведьмин ученик, притащив две кружки с горячим ягодным варевом. - Они такие жирненькие были. Были. Я видел, наставница.
Чернокнижник медленно качнулся вперед и упал, едва не угодив вновь покрывшимся буграми носом в поставленную остужаться кружку. Эржи, к счастью, вовремя ее отодвинула, разглядывая корчи у своих ног.
Когда первый шок прошел, Б'Рук завопил, смешав в этом вопле бесконечные страдания и ужас. Веревка, все еще стягивающая запястья, не помешала ему с яростью вцепиться в густые кудри.
- Моя-а башня!.. - Широкие, пусть и заметно сдавшие после возвращения истинного облика плечи затряслись, и колдун сложился втрое, страшно подвывая. - Мои реагенты! Декокты из редких трав, высушенные коренья!.. А сундук с редкими насекомыми? А мои книги?! Господи безжалостная, за что?! Мои... мои мыши! Мое исследование новых видов! Труд всей моей жизни...
Рванув волосы так, что Эржи отшатнулась, едва не подавившись кипятком, Эйдрик уставился на нее покрасневшими глазами.
- Верни меня, ведьма, - проскрипел он, ощерив редкие острые зубы. - Верни, пока не поздно, я требую!
- Вэрнуть? - постаралась не кривиться нимийка, глядя на сморщенную рожу. - Ладно, как тут откажэшь? Там тэбя как раз по старому крэстьянскому мэтоду хотэли сжэчь.
***
Амалия Л'Неш и Эйвет Алли стояли, изображая обеспокоенность и стыд, перед господином судьей. Ужасная трагедия, произошедшая два дня назад, вынудила их выбраться из уютных постелей прежде срока и как проклятым искать одного-единственного колдуна. По мнению начальника стражи, во всей этой истории прослеживался только мотив чудовищного хулиганства, но никак не зарождение бунта. Его заместительница и об этом не думала, просто мечтая доспать все накопившиеся часы под мягким одеялом.
Ну даже если сожгли этого напыщенного болвана, кому стало хуже жить?
Рэйвер эш Тевес смотрел на двух едва ли не важнейших людей в столице и мечтал об отставке. В целом, Л'Неш и Алли ему нравились, но ровно до тех пор, пока их интересы не сталкивались с интересами короны.
- Госпожа моя, - устало протянул судья и глашатай воли королевы, сосредоточив взгляд прозрачно-серых глаз на стражнице, - уж вы-то должны понимать всю серьезность ситуации. Если дело в фанатиках...
- То совет сразу же займется этой проблемой, потому что недобитый козел с раздутым самомне...
- Никаких фанатиков, господин судья, - поспешно пробасил Алли, перекрывая голос Л'Неш. - Стража допросила всех найденных свидетелей, и по их словам все, что случилось - пьяное недоразумение. Господин колдун разозлил деревенских, те сгоряча дали ему по голове...
- А башню спалили, чтобы не выбрался гомункул, - прибавила отдышавшаяся Амалия, не замечая, как радостно звучит ее голос. - Не знаю, с чего они так решили, но оттуда теперь даже дух бесславно помершего Б'Рука вылезет не скоро.
- Все же погиб? - хмуро поинтересовался Тевес, но тут же с облегчением смахнул со лба пот: улыбка Л'Неш поблекла.
- Скорее всего... вероятно... он жив. Но похищен. И по описанию сделали это разбойницы совсем не уважаемого господина Финиана.