Здесь все были красивы. И счастливы. Но почему-то миловидная девушка, с упоением вдыхающая аромат красивого цветка, чуть нахмурилась, напряглась. Толстая коса, перекинутая через плечо, замерла у зеленой травы.
- Не нравится? - удивленно спросила подружка. - А мне кажется, такой приятный аромат...
Миловидная девушка еще раз склонилась к цветку. Чуть шевельнулись крылья носа, обозначая втягиваемый воздух.
- Да, ты права, аромат чудесный. Ты хорошо сделала, позвав меня сюда.
Рядом послышались негромкие шаги. Девушки повернули головы и одновременно опустились на колени.
Господь улыбался.
- Тиис, - растягивая гласную, он обратился к девушке, первой нашедшей этот цветок. - Ты очень многим помогла, очень многим. Человеки хранят благодарность тебе в своих сердцах, а некоторые благодарят тебя в молитвах ко мне. Прими это в знак и моей благодарности.
Господь чуть вытянул руку, развернул ее ладонью кверху. Через миг в руке оказалась невысокая узорчатая тиара с ромбовидным подъемом посредине, в центре которого оказался нежного оттенка лазурит - как раз под цвет ее глаз.
Девушка, потупив голову, растерянно медлила и Господь просто одел украшение ей на голову.
- Я вижу, тебе хочется побежать, рассказать всем об этом...
Девушка потупилась еще больше, в отличие от подруги, с радостной и нежной улыбкой наблюдавшей эту сцену.
- ...Так беги же! Радостью надо делиться. Беги.
Тиис побежала. Быстро-быстро, до колен подобрав полы туники.
Он знал, что так будет. Уже завтра Он мягко напомнит о мелькающих ногах и Тиис всегда будет помнить о приличиях. Пусть это будет завтра. Пусть радуется. Можно подождать.
Господь перевел взгляд на стоящую на коленях девушку. Ферра была одной из немногих, кто мог выдержать его огненный взгляд. И она уже не улыбалась.
- Опять? - спросила, не желая утвердительного ответа, но настраиваясь на него.
- Опять. Это мальчик.
- Кровь?.. - не то спросила, не то всхлипнула, не то хотела спросить, да остановилась в начале фразы.
- Нет, крови не будет. Там нет войны. Мальчик полез спасать щенка, провалившегося в полынью, и провалился сам. Вытащил щенка и смог вылезти сам, но сейчас замерзает.
- Он отдал жизнь за другого, - она не спрашивала, она утверждала.
- Он всегда помогал всем, кому мог. Он достоин.
Девушка неосознанно провела ладонью по пышной косе и сказала то, что должно:
- Я готова.
* * *
Он просто оказался на снегу. Какое-то время назад еще переставлял ноги, придерживая рукой греющегося за пазухой щенка и вдруг, - лежит, крупной дрожью пугая заскулившего щенка. Может, придавил его, падая?
Непослушной рукой кое-как расстегнул посильнее замок заиндевевшей куртки, из-под которой тут же показалась собачья мордочка, лизнула спасителя в подбородок, обожгла шершавым языком.
Следовало бы идти, но мальчик одеревеневшими пальцами гладил щенка, не замечая, что дрожит всё сильнее. Потом как-то угрелся, стал засыпать. Шапка свалилась с головы. Ему было всё равно.
Кто-то погладил по щеке.
Мальчик не обратил внимания. Но кто-то, продолжая движение теплой руки, провел ею по волосам и мальчик всё же скосил взгляд. Рядом присела на корточки красивая девушка с толстой косой, перекинутой на грудь. Одетая в легкое зеленое платье, девушка, похоже, совсем не мерзла. Смотрела одновременно и любяще, и строго.
- Герой, - очень приятным, немного бархатным голосом сказала она, - ты должен быть осторожнее. Кто выполнит твой главный подвиг, если тебя не станет? Помогай другим, если хочешь, но аккуратнее. Ты мог лечь на лёд и ползти. Бежать по краю полыньи было ошибкой. Даже если ты герой.
Она вдруг улыбнулась.
- Я?.. - спросил он. Хотел спросить, но из горла вырвался только хрип. Непривычный, чужой звук.
- Сыночек, ты меня слышишь? - раздалось рядом.
Мир сменился. Белый потолок, белые стены. Теплые капли на лице, падающие от склонившейся мамы.
-Да... А где?..
Он хотел спросить про девушку, которая недавно так ласково смотрела на него, но мама поняла его по-своему:
- Дома. Дома у нас твой щенок. Я хотела выбросить - папа не позволил. Но если ты не поправишься побыстрее, может, и выброшу. Это ж надо было додуматься купаться в ледяной воде! Надо было кричать, звать взрослых!
- Я звал.
- Звал он! Не надо было вообще туда лезть!
Мама раскричалась. Она иногда так делала. Он знал, что на самом деле она очень добрая и нужно просто немного подождать. Но не утерпел, спросил, разомкнув горячие губы:
- А где тетя, которая меня нашла?
- Мужики с рыбалки нашли, наткнулись на тебя, чуть теплого! Растерли как могли и побежали. Несли тебя, дурака, вприпрыжку, чтоб не замерз.
- А тётя?
- Какая ещё тётя?
- Красивая...
- Не было никакой тёти. Ты уже одной ногой в могиле был. Там только смерть встречать, только никакая она не красивая! И вообще, это выдумки про неё.
Может, и выдумки. Но он и правда зря бежал по льду. Мог бы лечь на живот и ползти. Мог двигаться осторожнее.
* * *
- Я сказала, - она стояла перед Господом на коленях, с трудом выдерживая ослепительный взгляд. Склонила голову, щадя утомившиеся глаза.
Он смотрел ласково. Она, и не видя, могла об этом догадаться по Его интонации:
- Ферра, ты опять не хочешь награды?
- Если можно.
- Не хочешь, чтобы друзья и подруги узнали, что Смерть - это ты.
Она вскинула голову. Во взгляде читалось: "Да, не хочу".
- Будь по-твоему. Но помни: в Судный день объявлено будет и о тебе, потому что каждому должно получить воздаяние за его поступки.
Значит, Тиис тоже узнает, что старухой с косой всё это время называли её подругу. Ферра поежилась.
- Ты встречала благородных героев, облегчала им конец земной жизни и приводила сюда. В твоём подвиге нет ничего постыдного. Переживаний, сострадания, слёз, - сколько угодно. А греха нет. Придет время, я воздам тебе. И тогда твои знакомые будут смотреть на тебя так же ласково, как сейчас, но с куда более сильным уважением. Так должно быть. И так будет.