Не так-то просто пройти по коридору, если в конце прогулки тебя ждет ответственная встреча - встреча с людьми, которых ты не знаешь и которые не знают тебя. Вдвойне сложно, когда эти люди - дети. Втройне сложно, когда рядом с детьми стоят их родители, которые уже скользят по твоим лицу, фигуре, походке взыскующим взглядом. То, что рядом с тобой шагает уже знакомый им завуч, наверняка заставляет мам и пап гадать "наш-не наш?", "хороший-плохой учитель?", "а человек какой?" Трудно, когда первое знакомство происходит 1 сентября. Трудно, когда тебя ставят классным руководителем внезапно, в самый последний день.
- Здравствуйте! - бодро улыбаясь, говорит Светлана Федоровна рядом. - Дорогие родители, позвольте вам представить Сергея Васильевича - вашего классного руководителя. Дети, если хотите, можно подойти ближе.
Стайка начинающих пятиклашек торопливым перестуком приближается вплотную. Вразнобой слышится "Здравствуйте!", "А я вас знаю!", "А я вас видела!". "Здравствуйте", - сдержанно приветствуют родители. Среди них знакомых нет.
- Здравствуйте, мои хорошие! - улыбаюсь и раскидываю руки. Хорошо, что часть детей меня хотя бы видела: уже проще будет наладить отношения. - Ну что, пойдемте в класс?
Класс открыт. Рядом с распахнутой дверью уже перетаптываются две женщины. Может, и следует предложить им войти первыми, но я слишком нервничаю, не до тонкостей - вхожу первым. За мной живой струйкой вливаются остальные - все, кроме завуча: Светлана Федоровна свое дело сделала: нашла в последний момент классного руководителя. Можно удалиться. Что ж, будем барахтаться в одиночку. Все когда-то происходит впервые, даже классное руководство - другие же справляются? И я справлюсь.
- Сергей Васильевич, а куда нам садиться? - спрашивает одна из мам, держа за руку девочку.
- Куда хотите. Пока это неважно. Потом гляну личные дела и уточним с местами: может, есть какие-то медицинские рекомендации; может кого-то надо посадить поближе к доске или к окну.
Сбоку приближается что-то пестрое. Поворачиваю голову. За огромным букетом цветов скрывается молодая мама. Нерешительно протягивает мне свой дар. Смущенно улыбаясь, беру букет и благодарю. Следом тянутся другие родители, дети. Конечно, в качестве классного руководителя они рассчитывали на тетеньку средних лет. А достался им юнец, который еще и выглядит моложе своих лет. Родители озадачены, в их глазах вопрос: "А ты справишься?"
"Сам не знаю, у меня такая встреча тоже первая, но я вам об этом не скажу".
Все, наконец, рассаживаются, смотрят, ждут. Надо что-то говорить.
- На всякий случай представляюсь еще разок: зовут меня Сергей Васильевич. Сам буквально вчера узнал, что мне дают класс. Так что для меня это тоже неожиданность. Конечно, лучше было бы познакомиться заранее, но - как уж получилось... Может, у вас вопросы будут какие-нибудь?
Вопросов нет. Почти. Одна из мам поднимает руку и просит:
- Расскажите про распорядок дня.
- Распорядок дня - стандартный. Уроки по расписанию; кстати, в первые две недели расписание уроков будет меняться, поэтому, ребята, каждый день вам нужно будет записывать расписание на завтра. Пожалуйста, будьте внимательны. Столовая в первые дни работать не будет, а потом питаться дети будут после второго или третьего урока - это я еще уточню.
- Но вы потом скажете?
- Конечно, скажу. Что еще... иногда у нас будут проводиться классные часы. Ориентировочно раз в неделю. Первое время планирую проводить небольшие классные часы каждый день - минут на десять после уроков соберемся, обсудим, что произошло за день. В конце каждой четверти будем делать генеральную уборку в классе - может чаще, если будет много желающих рисовать на партах.
С напускной строгостью оглядываю детей:
- Есть желающие рисовать на партах? Нету? Значит, мыть парты нам не придется.
От души улыбаюсь классу. Мне улыбаются в ответ. Отлично! Первое знакомство состоялось!
- Есть еще какие-нибудь вопросы?.. Раз нет - тогда нам пора идти на школьную линейку. Слышите гомон за окном? Мне кажется, там только нас уже не хватает.
- Потом в класс нужно возвращаться?
- Нет, не стоит. Вопросов нет, все обсудили. Если хотите, можно будет подойти в частном порядке - я буду здесь.
Мой первый урок. Я словно состою из двух людей: один спокойно и сосредоточенно разговаривает с учениками, другой продумывает каждое слово, которое предстоит сказать, соотносит его с идеями Амонашвили и Сухомлинского. Они хорошо работали с детьми, и у меня получится. Мои малыши сидят тихо, ловят каждое слово, старательно все записывают - некоторые даже кончик языка высунули в своей старательности. Хо-ро-шо. Быть учителем - не так уж страшно. Мысленно прикидываю, кого и за что похвалить на нашем первом классном часу. До него осталось еще два урока.
Слышен последний звонок первого дня. В моем классе сейчас нет занятий. Жду. Встретить у окна, у учительского стола, у входа? Выхожу в коридор, одной рукой придерживаю распахнутую дверь, готовлю улыбку. В конце коридора распахивается дверь. Летят! Как есть летят! Придется пожучить. Сгоняю с лица искреннее любование, натягиваю маску сдержанности. Первой, обгоняя мальчишек, мчится полная девочка Катя, одна из потенциальных активисток. И как ей удается так быстро нестись?
Вовремя отхожу в сторону. А вот дверь в класс отойти не может. То один, то другой пятиклашка не справляется с поворотом и бьется о дверь. Разогнавшийся проскальзывает в класс, а дверь принимает на себя следующего охламона. Непорядок. Пусть и ассоциируются ребята с будущим спецназа.
Вхожу последним. Оглядываю народ. Лица у всех покрасневшие, оживленные, радостные. Отлично, я все равно собирался вначале похвалить!
Перечисляю достижения отличившихся. Вижу, что ребятам приятно. Каждый ждет: "А что скажут про меня?" Стараюсь назвать как можно больше имен. Я подготовился - после каждого их урока разговаривал с учителями, мне есть что сказать. Но всех-всех перечислить не могу, не получается - не заработали.
- А что касается тех, кого я сегодня не назвал, то, уверен, у них все еще впереди. Старайтесь, мои хорошие. Мне тоже нравится вас хвалить.
Улыбаюсь. Ребятам тоже приятно. Они тоже улыбаются.
- Теперь о грустном, - натягиваю на лицо сдержанность, меняю голос. - Народ, я не знаю, где мы будем учиться через месяц.
Читаю в глазах "Что такое?", "Как где будем учиться?"
- Вы ж так по коридору мчитесь, что скоро вся школа развалится. Нет, правда, я очень рад, что вы так стремились ко мне, но я испугался. Все, думаю, сейчас затопчут! Не Катя, так кто-нибудь другой. Еле отскочить успел.
Катя краснеет и опускает голову:
- Я больше так не буду...
Не переборщил ли с критикой?
- Да я знаю, что не будешь! Даже не сомневаюсь! В общем, так, народ, чтобы у нас осталась стоять школа, чтобы у класса была дверь, которая чуть не оторвалась, давайте по коридору, и тем более по лестницам, ходить только шагом. Договорились?
- Договорились.
- Вот и молодцы. Все, спасибо вам за ваше прилежание сегодня, вы очень старались. Молодцы! Пойдем домой?
...Слушаю, как неторопливо звучат шаги по коридору. Конечно, надолго выдержки малышей не хватит, но все же... все же дисциплину мы построим. Все получится.
Первое родительское собрание. Почему-то не все родители пришли: в помещении - человек двенадцать. Может, заняты. Может, дневник не проверили. В любом случае, сейчас мне это на руку: новичку легче выступать перед небольшой аудиторией. Картинка складывается нормальная: успеваемость где-то радует, где-то нужно подтянуть; дисциплина у всех разная - но так и должно быть. Стараюсь каждому родителю хоть что-то рассказать именно о его ребенке.
- ...Катя учится очень хорошо. На уроках всегда старается поднять руку. Если не спрашивают - встает и тянет руку стоя.
Улыбаюсь и добавляю:
- А на переменах напоминает маленький снаряд. Впрочем, в классе много таких. Все время боюсь, что затопчут. Света Морозова почему-то иногда закрывает лицо руками и сидит так. Подойду, спрошу: "Что-то случилось?" Она ладошки распахивает и смеется. Саша Дерушко матерится иногда. Мальчик вспыльчивый, бывает, и на уроках срывается. Как поговорим с ним, пару дней сдерживается, потом опять...
Саша Датвейчук и Саша Дерушко - друзья. Маленькие хулиганчики, но такие милые в общении с глазу на глаз, особенно Датвейчук. Посмотрит ясными глазками - все готов ему простить! К тому же, есть в классе хулигашки посолиднее: Максим Ватонов, Витя Утанов, Слава Романенко... Максим воспитывается только бабушкой, которую не слушается. Мама у него далеко, на заработках. Отец - живет отдельно и сыном не интересуется. Витя хочет быть лидером. Воспитывается без отца. Все вопросы старается решать кулаком. Слава - старше одноклассников на четыре года. Несколько лет не ходил в школу по указанию отца, который считал учебу бесовским занятием. Эта разница порождает массу проблем в общении. Все время держу в голове, что Слава - подросток.
- ...Сергей Васильевич, Ксюша часто жалуется, что ее мальчики обижают. Обзываются, могут книгой стукнуть.
- Простите, а вы - мама какой Ксюши? В классе их две...
- Семененко.
Понятно. Ксюша и мне часто жаловалась. Жаловалась не только на мальчиков. Девочка очень обидчивая. Но, в данном случае, она, безусловно, права.
- Да, действительно эта проблема есть. Я знаю, про каких мальчиков идет речь. Но сегодня нет родителей ни Максима, ни Вити... - вот так, родителей "хороших" учеников не знаю, а родителей "плохишей" давно выучил. - С Сашей Датвейчуком разговор по этому случаю был и мама с ним тоже разговаривала. Сейчас он, вроде бы, ругательств себе не позволяет.
- Еще не хватало, чтоб позволял! У нас дети ходят в школу за знаниями, а не для того, чтобы их тут материли!
В обсуждении Саши бурно включились остальные родители. Досталось и Дерушко за драчливость. Но в классе была его мама, которая постаралась защитить сына. Кое-как останавливаю перепалку и переключаюсь на успеваемость. Встреча завершается мирно, но осадок в душе остается: нужно быть очень аккуратным, общаясь с родителями. Впрочем, их тоже можно понять.
- Сергей Васильевич, как вы с ними справляетесь? Я вообще удивляюсь, как вы согласились их взять. От них все учителя отказывались.
Что? В недоумении поднимаю голову от тетради. Вошедшая в учительскую женщина смотрит на меня усталыми глазами.
- Утанов, Ватонов, Дерушко, Сембаева - это ужас какой-то! Такое впечатление, что их специально собирали!
О Сембаевой я пока не рассказывал. Это одна из моих лучших учениц и моя головная боль: девочка гиперактивна, она просто не может сидеть на уроках спокойно. А в остальном ей цены нет!
- А Романенко? Его даже спросить нельзя! Попросишь у него высказаться - "Чо вы меня спрашиваете?!"
- Вы же знаете ситуацию с Романенко. Его и так с трудом в школу вытянули.
- Да знаю! Домашнее задание я у него не спрашиваю, - коллега садится на диван рядом со мной. - Но ведь оценки я тоже должна за что-то ставить.
Молчу. Затем сообщаю банальную, в общем-то, вещь:
- Рисуйте тройки.
- Рисуйте! - Она возмущенно запрокидывает голову, потом смотрит на меня в упор. - Так ведь тройки тоже за что-то рисовать надо! Иначе зачем мы здесь работаем?
Тут не возразишь. Согласно киваю и углубляюсь в тетрадь.
Меня вызвали с урока, чтобы остановить драку. В поединке сошлись Дерушко и Утанов. Таня Шевченко, молодая учительница, не смогла их утихомирить. Когда вошел, класс напоминал полигон - шум, бумаги на полу, столы сдвинуты. Таня стояла между драчунами, которые как-то старались зацепить противника. В паузах между атаками Саша яростно матерился, а Витя в ответ обещал размазать, убить, страшную "хану тебе". Виктор прыгал с разбитой губой, а Саша - с фингалом и в слезах. Каждому досталось. Удивительно, откуда столько ярости в Дерушко - сам маленький, Утанов выше его на голову - а даже здесь драться полез!
- Всё, хорош! - решительно вклиниваюсь между Татьяной и Витей, беру последнего за руку. Тот дергается, пытаясь вырвать руку - не пускаю. - Хорош, я сказал! Или тебя на руках надо унести?
В классе раздается смешок. Витя невольно оглядывается на ребят, дергается снова:
- Не надо меня хватать! Сам пойду.
- Вот и иди - на место. Разбираться будем после урока. Стул почему валяется?
- Это Сашка в Утанова кинул, - подает реплику Датвейчук.
- Потом Сашку будем вместо стула использовать, - мрачно сообщаю я.
- А че он?..
- Все, я сказал! После урока разберемся. Саша, пошли со мной.
Дерушко нельзя оставлять в классе. Холерик, еще не "остывший" после драки, он не даст проводить урок. Свара обязательно начнется снова.
...Ввожу мальчика в класс, в котором у меня сейчас должен идти урок. Старшеклассники встречают его недовольными возгласами - многих успел далеко послать, столкнувшись в школьных коридорах. Эх, Сашка-Сашка, сколько раз тебе говорил: держи язычок на привязи! Впрочем, сейчас он молча пробирается на указанную ему "камчатку". Посидит спокойно минут десять - отправлю обратно в класс.
На второе родительское собрание мама Утанова так и не пришла. Записи в дневнике остались без ответа. Сам Витя, пожалуй, тоже помалкивает дома о моем желании встретиться. Жаль, что не у всех сельчан есть телефоны. Иду к Вите домой. Иду после второй смены, лишь примерно представляя, где находится нужная улица. Потом выясняется, что до нужного дома еще топать и топать. Что ж, без разговора уже никак: слишком много претензий накопилось к Вите, слишком сильно он отмахивается от моих просьб и требований. Зимний вечер, улица не освещается. Периодически подхожу к какому-нибудь дому, приглядываюсь к номеру.
Через час добираюсь до места. Двухквартирный домик. В нужных мне окнах свет не горит. Бестолково потоптавшись у калитки, иду к соседям. Ворота закрыты, за ними заливается лаем овчарка. Жду. Наконец веранда распахивается, сквозь щель в воротах вижу мужской силуэт:
- Кого черти принесли? Какого фуя кому надо?
Сдержанно представляюсь, объясняюсь.
Калитка распахивается, подвыпивший мужик извиняется, внимательно слушает и озадачивает: по соседству с ним никаких Утановых нет. И вообще, там уже месяц никто не живет.
Как так? Впрочем, адрес мне говорил Виктор. Неужели специально наврал? Нужно будет спросить адрес у школьного социального педагога.
Благодарю соседа и иду домой.
Адрес у социального педагога был. Визит к Утановым помог - Витя даже стал учиться.
Следующий поход по темноте - к Ватонову. Правда, бабушка его, очень милая женщина, не один раз уже сказала мне, что сладить с внуком не может. Но если ничего не делать, если пусть все на самотек - будет только хуже! Вот и надоедаю раз за разом.
Один я - не справляюсь. Мне нужна поддержка взрослых. Мне нужен кто-то, кто может поставить шальное дитя в угол, дать по заднице, в конце-то концов! Насмотревшись на Дерушко, Максим становится неуправляемым. Вроде бы умный ребенок, а на уроках поворачивается к учителям спиной, демонстративно "не слышит" их слов, входит-выходит из класса когда хочет. Пытаюсь "прижать" его, застращать - угрожает судом. Без родителей не обойтись.
Дверь в квартиру мне открывает какая-то женщина. Знакомлюсь - это мама Максима. Начинаю рассказывать про школьные дела.
- ...Вы знаете, - перебивает вдруг она. - Максим мне говорит, что вы к нему предвзято относитесь, что обижаете его ни за что! Наговариваете на него все время!
Секундный шок. Внимательно смотрю на женщину: нет, мне она не поверит.
Она тоже изучает меня. Оборачивается вглубь квартиры:
- Максим, так все было?
- Так, - доносится детский голосок.
Наконец подбираю нужные слова. Говорю спокойно, хотя горло перехватывает обидой:
- Хотите сказать, что я от "нечего делать" пришел к вам в девять вечера сразу после работы - только чтобы на ребенка "наговорить"? Хотите сказать, у меня никаких других дел нет?
- Ну, я-то откуда знаю про ваши дела?.. - она неуверенно поводит плечами. - Максим, ну-ка иди сюда! Хочешь сказать, что учитель просто так к нам пришел?
Нет, не такой я видел работу классного руководителя... Иду домой и мечтаю: если бы у меня только была возможность устроиться где-то еще - сразу бы согласился!
Озадаченно смотрю на пустой лист бумаги. Социальный педагог попросил написать характеристику на Дерушко - попросили в детской комнате милиции. Мальчик действительно проблемный, ходят слухи, что ворует из карманов курток, из сумок, но ловить его никто не ловил. С другой стороны, мама его всегда отзывается на мои просьбы о помощи. Нужно ли писать о проблемах с поведением? Не скажется ли это плохо на мальчике? Решено: спорные моменты буду трактовать в его пользу. Тут, по крайней мере, есть понимание и поддержка со стороны родителя.
- Девочки, если вы уйдете, от нашего класса вообще номера не будет!
Просяще смотрю на свой классный актив. Четыре девчонки - Ксюша, Марина, Динара, и снова Ксюша - переминаются с ноги на ногу, поглядывая на дверь. Ясно, что им не очень хочется задерживаться после уроков. Они также понимают, что завтра будет Новогоднее мероприятие и тянуть уже нельзя. И так дотянули.
- Мне дома попадет, - сообщает Динара.
- И мне.
- И мне.
- Скажете, что я вас задержал.
- Ага, а потом идти по темноте одной... - не сдается Динара. - Ксюшка с Маринкой рядом живут, им хорошо.
- Ага, хорошо! Думаешь, нам не страшно?
- А мне не страшно?
- Ладно, - я сдаюсь. - Доведу каждую из вас до дома и лично скажу вашим родителям, что это я вас задержал.
Ох, и всыпет мне жена, дожидающаяся дома с грудным ребенком. Но по-другому - нельзя! Мероприятие надо подготовить. Девочек надо будет проводить.
- Ага, как вы всех проводите? - Динара не сдается. - Ксюша с Мариной живут в одной стороне, другая Ксюша - в другой, а я - в третьей!
Да, это проблема. Деваться некуда, выход тут только один:
- Значит пойдем сначала проводим первых двух, потом другую Ксюшу, а потом уже пойдем к тебе.
Это девочек устраивает. Мы репетируем. А потом дружной стайкой выходим из школы
...Возле дома Динары, у ворот, курил какой-то мужчина. Улица темная, пустынная. Я насторожился. Замедлила шаг и девочка.
Медленно подошли ближе. Вдруг Динара радостно вскрикнула и побежала вперед. Пришлось ускориться.
- Это папа, Сергей Васильевич, это мой папа!
Облегченно перевожу дыхание.
- Здравствуйте. Это я вашу дочь задержал в школе. Извините, пожалуйста. У нас мероприятие завтра, готовились...
Надо было заранее договориться с девочками и их родителями - не пришлось бы сейчас мучительно подбирать слова.
- Здравствуйте, - мужчина неуверенно протягивает руку. - А я думаю, куда она подевалась? Если мероприятие, то, оно, конечно... Просто были у нас случаи, когда она домой приходила очень поздно, да, Динарка? - он шутливо хлопает ее по спине.
Девочка трогательно опускает голову и нехотя выдавливает из себя:
- Да...
- Нет, в этот раз я ее задержал...
- Да я понял...
Неловкая пауза.
- Ладно, я, пожалуй, пойду. До свидания.
- До свидания.
Полгода уже учу его дочку, а с папой увиделся впервые. Не хватает мне времени для благополучных детей и их родителей. Все силы, нервы и время занимает прочая братия. Возле дома заглядываю к Датвейчукам - не верю больше честным Сашиным глазам, не верю, что его мама сама придет в школу, не верю, что для этого ребенка есть в мире иной авторитет, кроме мамы. Все, что говорит Саша - ложь, ложь, одна лишь ложь. Можно возразить, что классный руководитель должен найти подход к любому - я не нашел. Почти не нашел: этот мальчик понимает только силу. Над всем остальным смеется за спиной, хотя только что клялся поучаствовать или исправиться. Поэтому и стучусь в квартиру: мама - авторитет, мама - это физическая сила. Впрочем, и на маму надежды мало: любит она притворяться, что ее дома нет.
- Здрасте... - Саша, открывший дверь, растерянно стоял на пороге.
- Привет, Саш. Мама дома?
Мальчик быстро смотрит в сторону, в ту часть коридора, которая мне не видна.
- Нет, мамы нету.
- А когда она придет?
- Я не знаю.
- А где она?
Опять смотрит в сторону, потом на меня, потом снова вглубь коридора.
- Она... у наших знакомых... У моего дяди!
- Так у дяди или у знакомых?
- У дяди. Для мамы они - знакомые, а для меня - дядя.
- Хорошо. Саша, скажи, пожалуйста, где этот дядя живет. Мне очень надо увидеть твою маму.
- Он живет... нет, я не смогу объяснить.
- Саш, давай так: как мама придет, скажи ей, чтобы в школу пришла. Хорошо?
- Хорошо, я скажу.
Иду вниз по лестнице, чтобы зайти в соседний подъезд и наконец попасть домой. Жена - не ласкова. Измучилась за день. Ей нужно хоть немного отдохнуть от ребенка. Мне нужно хоть немного отдохнуть от школы. И от всего. Немного отдохнуть. Хоть полчаса. Яростная перепалка заканчивается пятнадцатиминутным отдыхом, после которого я должен заниматься малышом.
В который раз жалею, что в классе есть Дерушко и Датвейчук. Первый - все время матерится, дерется и ворует, второй - смеется в глаза всем учителям подряд, пользуясь покровительством мамы. Глядя на них, дуреют Максим Ватонов и Витя Утанов. Да и остальные ребятишки начинают входить в раж. Урок превращается в подобие детского сада. Динаре уже пригрозил серьезно пообщаться с родителями. Пока угомонилась.
Хуже всего, что с мамой Саши Дерушко контакт стал теряться - то ее дома нет, то лежит пьяная. Я и раньше знал, что она любит выпить, но таких долгих запоев - где-то на месяц - еще не было. Моего авторитета еще хватает, но... надолго ли? Недавно после урока физической культуры делал внушение за передразнивание учителя. Саша стал передразнивать меня. Не выдержал, влепил пощечину, потом - семи смертям не бывать! - добавил:
- Если ты словами не понимаешь, могу еще всыпать! Потом можешь жаловаться кому хочешь.
Говорю, а самому жутко. Но помогло. Саша поревел, поугрожал мне и стал слушаться. А мне плохо: в кого превращаюсь?
В учительскую вбегает Марина, одна из моих активисток, и с порога кричит:
- Сергей Васильевич, Романенко Динару ударил!
Романенко? Шестнадцатилетний парень ударил двенадцатилетнюю пигалицу? Динарка, конечно, остра на язычок, но бить...
Невольно переспрашиваю:
- Ударил?
- Да! Она плачет!
Тороплюсь в класс.
...Динара плачет на своей парте. Осторожно приподнимаю, спрашиваю:
- Куда ударил?
Она отмахивается, закрывает лицо руками, плачет дальше.
- Ты что, сдурел?! - набрасываюсь на обидчика. - Какой ты и какая она?
- Да не бил я ее! - обижается Славка. - Она специально ревет.
- Не бил, Сергей Васильевич, - подтверждают мальчишки с разных сторон.
Оказывается, Динара обзывалась первой, а Слава просто оттолкнул ее. Девочка упала - и сразу реветь.
- Руки больше не распускай! - вполголоса ругаю парня. - Лучше сразу ко мне иди, а я с ней поговорю.
- Ага, она будет обзываться, а я...
- Головой своей думай немного! Она в два раза меньше тебя! То, что для тебя простой толчок, для нее как удар! К девчонкам вообще не прикасайся! Понял меня?!
- Понял...
Перед выходом из класса ненадолго останавливаюсь рядом со старательно хнычущей девочкой:
- Динара, с тобой мы попозже поговорим.
- О чем? - она вскидывает сухие глаза.
- Узнаешь. Подойдешь после уроков.
Меня приглашают в суд. Дерушко вместе с каким-то мальчиком на два года младше поджег спортивную школу. Здание сгорело. Мне рассказывали, что директор спортшколы, только что закончивший ремонт здания, добившийся закупки и установки тренажеров, плакал при виде пожарища.
Светлана Федоровна, завуч, предупредила меня, что Дерушко хотят отправить в колонию для несовершеннолетних - слишком много на него заявлений в воровстве, избиении маленьких. А тут еще и порча имущества добавилась:
- Они не потому его отправить хотят, что он в школе не учится толком и плохо себя ведет, а потому что преступник, но нам это только на руку. Конечно, нельзя так говорить, но ты сам вздохнешь свободнее. Надо просто говорить в суде всю правду, ничего не скрывая. Пусть его увозят.
Пусть увозят... Не о такой карьере педагога я мечтал, читая В.А. Сухомлинского. Что скрывать, пара Датвейчук-Дерушко - это ужас какой-то. Недавно их выгнали с урока. Так в отместку один в школьном коридоре нагадил, а другой в соседнем углу помочился. Оставили след, как сказала директор школы. Убирали потом своими руками, а ребятня со всех этажей прибегала смотреть.
Как воспитывать других детей, если эти подобный пример подают? Как воспитать этих, если на учителей они вообще внимания не обращают? А мам хулиганов поймать невозможно: одна - прячется, другая - в очередном запое. Обе не работают, а, значит, через место работы их тоже не найти.
Но колония для несовершеннолетних... Зарешеченные окна, дядя с дубинкой... Ох, Сашка, Сашка, как же мне себя вести?
Судья дал Дерушко две недели испытательного срока. Но мальчик, похоже, ничего не понял. После первого же ЧП (на следующий день) разговариваю с ним с глазу на глаз, объясняю ситуацию, прошу вести себя тихо, скромно.
- Больше я тебя спасать не буду, - говорю суровым тоном и мысленно заглядываю в себя: что-то чувствую? Правда ли?
Правда. Хватит спасать неблагодарных. Я его прикрываю, вытягиваю, а он меня в дерьме топит.
- Саша, теперь все зависит только от тебя. Через две недели снова будет суд. Если твое поведение не изменится, ты здесь больше учиться не будешь.
- Как не буду?
- Тебя увезут в интернат для малолетних преступников, в специнтернат. Ты еще маленький, поэтому тебя пока жалеют, но если ты будешь продолжать хулиганить, тебя увезут. Если хочешь остаться - ты должен хорошо учиться, хорошо себя вести эти две недели. Все зависит от тебя.
Мне показалось, что он понял. Но Саша не понял. Ничего не изменилось. Те же маты; те же плевки; собственное дерьмо в бумажке, подсунутое девочкам под нос... Идя на суд, я решился: защищать не буду.
Судебный процесс напоминал атаку бойцовских петухов на беззащитного цыпленка. Судья был другой. Классный руководитель, социальный педагог, инспектор по делам несовершеннолетних, завуч, - все мы по очереди вставали и изобличали Сашу Дерушко. Его квочка-мама с испитым лицом, бросив на меня удивленный взгляд, демонстративно отвернулась. Это было больно, хотя и ожидаемо.
- Неужели то чудовище, о котором вы говорите, и есть этот маленький мальчик? - удивленно уточнил судья, заинтересованно разглядывая Сашу. - Кто бы мог подумать? Но давайте и его послушаем.
- Саша, давай! Как мы договорились, - подтолкнула его мама.
Мальчик встал, откашлялся и заговорил:
- Сначала ко мне приставили дрель и сказали, что если я не признаюсь, то во мне просверлят дырку. Потом они взяли клещи...
Судья не стал дальше слушать. Задал несколько вопросов социальному педагогу, потом попросил нас выйти, чтобы спокойно принять решение.
Пятнадцать минут в приемной никто не разговаривал. Друг на друга не смотрели. Я стал непримиримым врагом для семьи Дерушко. Знал, что так и будет, но... Как же долго тянутся эти пятнадцать минут! Скорее бы уже все закончилось!
Наконец нас пригласили в зал заседаний. Вердикт был предсказуем: лишение родительских прав, отправка мальчика в специализированное учреждение.
Мне хотелось объясниться с мамой; рассказать, что я не просто так выступил против ее сына; рассказать, как все было на самом деле. Понимал, что мои объяснения ей не нужны, но...
- Тамара Михайловна, я...
Она повернулась и пошла от меня. Что ж, я это заслужил.
- Сергей Васильевич, - завуч взяла меня под локоть, - не расстраивайтесь: все же хорошо закончилось. Мы сделали, что могли, правда?
- Мать жалко...
- Жалко, конечно, а вас кто пожалеет? Нельзя все время жалеть других. Детей в своем классе пожалейте! Это ведь для них делалось!
Дети... Конечно, они будут только рады. Может, и Датвейчук за ум теперь возьмется?
Случайная встреча на улице. Мама Саши Дерушко несет сумку, изгибаясь под ее весом.
- Здравствуйте, Тамара Михайловна.
Ненавидящий взгляд. Слова сквозь зубы:
- Вашими молитвами.
- Тамара Михайловна, можно я вам помогу?
- Спасибо, уже помогли.
Она уходит дальше, а я остаюсь смотреть ей вслед. Больно, как больно! А каково матери, потерявшей сына? Разве можно ее осуждать?
Но разве я не бился все это время? Разве я не боролся за Сашу? Просто она ничего не знает. Да, я сдался, но любой бы сдался, борясь в одиночку. Или не сдался? Нет, сдался бы.
Так тяжело на душе! Она уходит все дальше, и я поворачиваюсь, иду в другую сторону.