Течение болезни
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Авторы выражают благодарность Фее, которая нашла время, чтобы сделать это произведение лучше. Мы бы с удовольствием выслали ей коробку конфет, и сделаем это, как только она оставит свой адрес ;)
|
Ромка уставился на меня как на умалишенного.
Его можно было понять.
- Чего? - уточнил он, отложив бутерброд с медом.
- Свяжи меня! Быстро!
- Да иди ты... - он вернулся к поеданию бутерброда.
Я чувствовал, как стягивается кожа. Заныли мышцы. На этот раз все происходило намного быстрее.
Я резко потянул Ромку за свитер.
- Эй! - капля меда упала товарищу на штанину. - Ты что натворил?! - завопил он, вытирая мед.
- Бери и связывай!
Ромка непонимающе смотрел на ремень у меня в руках.
- Вяжи, кому говорю!
Тут до него начало доходить, он схватил ремень и сделал петлю на моих запястьях, обхватив ею трубу отопления.
Закончив, Роман сел на табурет и, закурив, грустно посмотрел на меня.
- Серега, скажи, что ошибся, - серьезно проговорил он.
Спустя полчаса у меня поднялась температура. В теле гулял электрический вихрь, все чесалось и зудело.
К сожалению, я не ошибся. Они никуда не пропали.
Через час мое тело мне уже не принадлежало.
* * *
Арсений Витальевич посмотрел на меня и покачал головой. За этот год мне пришлось записываться на прием в двенадцатый раз. Врач удивлялся частоте моих болезней.
Сев за стол, он открыл мою карточку и принялся что-то писать неразборчивым почерком. Писал долго, время от времени поглядывая на мое бледное лицо.
- Ну, что ж, Сережа, думаю, следует заняться тобой очень внимательно. Иммунная система у тебя слабая. Иммуномодуляторы - вещь, конечно, хорошая, но... у тебя может возникнуть привыкание, а, значит, и серьезные проблемы в будущем. Признаться, я рассчитывал, что твой организм справится...
Он замолчал, вздохнул, и я почувствовал, что сейчас Арсений Витальевич готовится сказать что-то не очень приятное.
- У меня есть предложение. Можешь отказаться, но хотя бы выслушай. Нашим институтом разработан препарат совершенно нового типа. Сейчас он проходит ряд испытаний, пока результаты отличные... но полной гарантии, конечно...
Арсению Витальевичу я доверял. Один из моих любимых преподавателей в ВУЗе, он поражал своей эрудицией, воспитанностью, пониманием собеседника.
- Вы предлагаете мне роль подопытного? - я усмехнулся.
- Ну почему же подопытного? На людях мы это испытывали. Как я уже говорил, результаты - отличные.
- Что это такое?
- А вот этого я сказать не могу. Эта разработка - почти панацея, лекарство от множества болезней. Согласишься - тогда и будем говорить. А нет - будем лечить тебя обычными лекарствами. Препарат экспериментальный и без твоего согласия никто его использовать не будет.
Арсений Витальевич замолчал, ожидая моего решения.
Я был озадачен. Но интерес брал верх. И был ли у меня особый выбор? Был, конечно, но как-то бесперспективно он выглядел на фоне слов Арсения Витальевича.
Я согласился: хуже, чем сейчас, уже не станет. Улыбнувшись, врач кивнул головой, приглашая следовать за ним.
Мы спустились на нижние этажи, находившиеся под зданием института иммунологии. Длинные коридоры с белыми стенами, многочисленные кабинеты с номером на двери. Негромкий гул механизмов. У одной из дверей Арсений Витальевич остановился. Достал ключи из кармана, открыл дверь. Мы вошли.
- Вы не думаете, что я мог бы занести сюда какую-нибудь гадость? - я с интересом оглядывал помещение. Стеклянный столик, какой можно встретить в больницах. Только там он бывает завален лекарствами, а здесь его поверхность скрыли бумаги.
- Ничуть, весь персонал здесь давно уже позабыл о болезнях, - спокойно, как о чем-то совершенно естественном сообщил врач. - Присаживайся.
У стены стояла медицинская кушетка. Туда я и прошел, все больше и больше ощущая себя подопытным зверьком.
Арсений Витальевич протянул лист бумаги и ручку.
- Договор о неразглашении, - пояснил он. - Ознакомься, хотя - форма стандартная: так что о препарате там ни слова.
В договоре и вправду ничего не говорилось о разработке. Только об ответственности перед государством.
Отложив бумагу и ручку, я посмотрел на врача.
- Это ведь государственные исследования? И вы предлагаете о них узнать. Арсений Витальевич, вам не кажется это немного... рискованным?
- Ни капельки. Ты давно у нас наблюдаешься, случай практически идеальный. О формальностях и бюрократических процедурах можешь не беспокоиться.
- ...Вы ручаетесь, что все это безопасно? - после паузы спросил я.
- Стопроцентной гарантии дать не могу, - он не отвел глаз. - Все возможно. Но твои шансы очень высоки. Во всяком случае, гарантировать устранение действия препарата я берусь.
Я подписал бумагу.
Врач улыбнулся, убрал договор в папку и вышел, велев подождать какое-то время. Когда вернулся, в руках держал шприц, заполненный синим раствором.
- Здесь содержатся организмы совершенно нового образца, своего рода антитела, основанные на фагоцитах - клетках способных к захвату чужеродных для организма частиц. Эти организмы - наноиммунеллы - обладают высокой устойчивостью к различного рода раздражителям. Жизненный цикл достигает нескольких лет. Но их уникальность заключается совершенно в ином...
Арсений Витальевич закатал мне рукав, аккуратно ввел иглу в вену.
- Наноиммунеллы способны собирать и хранить информацию об окружающей среде. Они способны модифицировать себя в соответствии с текущими условиями. Это делает их отличными от других видов лекарств, они универсальны, способны бороться практически с любыми болезнями. С чумой 21-го века они справиться пока не могут, но это - вопрос времени.
- Теперь ты практически неуязвим для вирусных и инфекционных заболеваний, - сказал медик, выбрасывая шприц в мусорную корзину.
Я опустил рукав рубашки.
- Как ощущения?
- Будто кипяток по венам течет! - зло бросил я, скривившись от жжения, растекавшегося внутри.
- Это ничего, - утешил экспериментатор. - Через пару часов поднимется температура, так что не пугайся.
- Замечательно... А что это вообще за гадость?
- Ничего особенного. Эти маленькие стервецы, - он хихикнул, заставив меня вздрогнуть, - безошибочно определяют среду, в которой обитают, хотя жить они могут только в определенных условиях. Человек - почти идеальная среда. Ты - это их дом. А дом нужно содержать в порядке, то есть - его защищать. Понимаешь? Любой микроб, попав через воздух, слюну или кровь, тем или иным образом разрушающий структуру хоть одной твоей клетки, будет расценен как захватчик и уничтожен. Это агрессивные организмы, однако же, тебя они будут лелеять.
- То есть вы хотите сказать, что они неуязвимы? - спросил я, опешив.
Арсений Витальевич склонил голову, раздумывая, потом кивнул и сказал:
- Нет, не то что бы неуязвимы... Со временем их нужно будет выводить из организма искусственно. Они вызывают атрофирование иммунной среды организма. Получается, лекарство - хуже болезни. Так что через год тебе будет вводиться сыворотка - против этих "защитников". Их количество ограничено. Размножаться они могут только в специфических условиях. Убивать их всех сразу - нецелесообразно. Это процесс постепенный. Шаг за шагом... Через год позабудешь о болезнях.
На его слова я только криво улыбнулся.
* * *
Я и вправду перестал болеть, и семь месяцев после введения препарата не вспоминал о проблемах со здоровьем.
Потом стали вводить обещанную сыворотку.
* * *
Еще через месяц, вернувшись из института домой, я почувствовал головокружение. Температура поднялась. Тело начало деревенеть, конечности отказались повиноваться. Я оставался в сознании - мог видеть и слышать, но движения были бесконтрольны. Пальцы сгибались и вытягивались, руки и ноги сами собой двигались, спина выгибалась. Хотел кричать, но не мог. Так продолжалось около получаса
А потом все исчезло. От головы по телу пошла теплая волна, и я вновь ощутил свое тело: каждый нерв и каждую клетку.
* * *
- Интересный случай, - проговорил Арсений Витальевич, когда я, с трудом сдерживая тревогу, рассказал про этот эпизод. - Что-то похожее раньше было?
Он склонился над электронным микроскопом, рассматривая мою кровь.
- Нет, - ответил я. - А что, это всегда так происходит?
- Ты о воздействии сыворотки? - врач отрегулировал резкость. - Нет, всегда все шло нормально. Собственно, пока нет оснований говорить, что именно она стала причиной твоего... гм... недуга. Впрочем, и обратное утверждать не возьмусь. Скорее всего, она оказалась недостаточно сильной и наноиммунеллы перестроились.
Он отстранился от микроскопа, слегка подвинул предметное стекло и наклонился вновь:
- Могло начаться что-то вроде небольшой войны. Нонсенс, но мы должны учитывать и такой вариант.
Медик замолчал, поглощенный увиденным. В томительном ожидании прошло несколько минут.
- Что там? - не выдержал я.
- Сереж, тебе придется пройти всестороннее обследование.
Это мне не понравилось. Холодок, пробежавший по спине, тоже появился не случайно.
- Почему? - на всякий случай я переместился ближе к двери.
- Потому что в твоей крови присутствуют иммуноглобулины - биологические антитела, выработанные твоим организмом.
- И что? - я действительно не понимал.
- А то, что их там просто не может быть. Не должно быть в принципе, - поправился врач. - Наноиммунеллы прекращают их воспроизводство.
- Ну, раз они прекращают, то они могут и снова все начать...
- Именно! - в глазах Арсения Витальевича появился полубезумный огонек. - Ты представляешь, что это значит? Какой прорыв будет совершен в науке?
- Еще одна докторская диссертация? - несмело проговорил я.
- Диссертация? Шутишь? Возникает новое направление в медицине. Открываются такие перспективы... - он умолк, мечтательно глядя в пространство.
Я кашлянул.
- А? - врач растерянно захлопал ресницами. - Прости, забылся. На чем мы остановились?
- На детальном обследовании, - мрачно сообщил я.
- Да, действительно. Не будем терять время. Пойдем.
Я кивнул и отошел в сторону, уступая доктору дорогу. А выходя следом, почувствовал: начинает кружиться голова.
* * *
Когда приступ закончился, Арсений Витальевич лучился хорошим настроением:
- Они используют возможности организма, чтобы нейтрализовать действие сыворотки. Можно считать, что ВИЧ-инфекцию мы уже победили. Собрать еще немного данных - и Нобелевская премия у нас в руках!
- У вас, - скромно поправил я.
- У меня, - согласился доктор. - Но я отлично понимаю, кому обязан. Внакладе - не останусь. Правда, и работы - непочатый край: предстоит провести массу экспериментов.
- Так что со мной происходит? Вы это выяснили?
- Пока могу говорить лишь ориентировочно. Парестезию вызывает быстрое изменения диаметра кровеносных сосудов. Причина - не ясна. Ничего определенного. Возможно, я получил более старую сыворотку. Ее действие могло оказаться недостаточно сильным и антитела адаптировались.
- То есть... введя лекарство от нана... наноиммунелл, вы стимулировали их? Ерунда какая-то.
- Именно. Но наука знает немало примеров подобных парадоксов. Хотя - наш случай действительно уникален.
- Как вы собираетесь меня лечить? - спросил я, окончательно уверившись, что нужен здесь исключительно в качестве лабораторной крысы.
- Лечить? - врач выглядел озадаченным. - Ты здоров. Конечно, сейчас ты испытываешь определенные неудобства, но, как только мы введем новую порцию сыворотки, все придет в норму. Единственное, Сережа, о чем я прошу тебя - подожди немного. Ты не представляешь, скольким людям могут помочь наши исследования. Если мы...
- В другой раз! - озлившись, заявил я. Невежливо перебивать собеседника, но мне было плевать. - Я не бабочка на булавке!
- Х-хорошо, - нехотя согласился Арсений Витальевич. - Но ты должен понимать, что и здесь нам придется экспериментировать: если воздействие сыворотки окажется слишком сильным - иммунная система не успеет восстановится. Если не рассчитаем в другую сторону - могут усилиться наноиммунеллы. Риск смерти от случайного вируса или абсолютно непредсказуемые изменения в организме. Нужны исследования, часы кропотливой работы.
Я молчал. Меня ведь никто не заставлял подписывать ту бумагу. Потом, конечно, все наладится. Действительно появится лекарство, которое спасет многих. Как всегда, это произойдет за счет экспериментов над чьей-то жизнью. Просто в этот раз жизнь оказалось моей. А в памяти останется только имя врача - науке же нужны жертвы? Я жертвой становиться не хотел.
- Готовьте сыворотку, - сказал я.
* * *
На шесть недель я позабыл о внезапных скачках температуры и головокружении. Всего на шесть недель.
В то субботнее утро с постели поднялся словно и не я. Весь дрожа, приблизился к шкафу, открыл его. Руки ощупывали вещи, не могли найти нужное и срывали с вешалок рубашки, куртки, пиджаки... Наконец в руки попалось старое пальто. Я оторвал металлическую пуговицу и положил её под язык. А затем, закрыв глаза, стал смаковать её, словно это был леденец.
Два часа мое тело провело в полной неподвижности, сидя на табуретке. Во рту стоял острый металлический привкус...
Сыворотка не помогла. Они что-то делали со мной. Наконец мускулы стали подчиняться.
Я мерил комнату шагами, не зная, что делать дальше. Вытащил изо рта тонкую пластинку, оставшуюся от пуговицы, и вдруг ощутил резкую потребность положить туда еще одну.
* * *
- Это уже... не совсем кровь.
- То есть?
Арсений Витальевич почесал подбородок, руки его немного дрожали.
- И слюна...
- Да что, в конце концов, происходит?!!
Медик встал и отступил на шаг.
- Внутри тебя развивается новая жизнь. Наноиммунеллы адаптировались.
- И?
- Теперь они перестраивают твой организм. Ты уже не являешься человеком. Сереж, прости, но тебя надо изолировать.
- Как это? Вы же говорили...
В горле словно рос ком. Мне никак не хотелось в это верить.
Арсений Витальевич отошел еще на полшага назад, потом и вовсе попятился к двери.
- Сережа?
Я легко догнал его, одной рукой швырнул за спину. Мне казалось - легонько, но оказалось, с непривычной мне силой. Повернулся к дрожащему медику, поднимающемуся у стены:
- Кто я теперь?
- Я не знаю, - бледный, он смотрел мне в глаза. - Произошел сбой. Прецедентов еще не было.
- Я. Человек, - четко, выделяя каждое слово, заявил я. Мне очень хотелось в это верить. - Да, я болен. У меня бывают припадки. Но я рассуждаю как человек, двигаюсь как человек...
Я вспомнил, с какой легкостью метнул доктора через всю комнату. Ладони сразу же вспотели. Что ж, по крайней мере, метаболизм пока человеческий.
- Ищите лекарство. Я соберу вещи - и вернусь.
* * *
У дверей квартиры усердно давил кнопку звонка ушастый паренек среднего роста в повернутой, как всегда, назад кепке.
- Че звонишь, если дома нет никто? - устало пошутил я, доставая ключи.
- О, Серый, ты где лазишь? Мобильник посеял, что ли? Не отвечаешь.
- Мобильник, Ром, я дома оставил. Не до него было.
Открыв дверь, я ступил внутрь. Ромка шагнул следом. Засопел, снимая ботинки.
- Насморк, что ли? - спросил я.
- Да нет, похавал просто. Да тебе этот насморк тебе все равно поровну - с твоими-то букашками внутри, - с нотками зависти в голосе произнес Роман.
Раньше его восхищение было мне приятно, теперь же...
- Мои букашки меня перестраивают, - надломлено сообщил я, отворачиваясь к окну. Ничего нового, конечно, за ним не происходило, но меня куда больше интересовала Ромкина реакция.
- Не перестраивают, а гробят всякие там вирусы. Я помню - ты рассказывал.
- Хрен! - со злостью рявкнул я. - Теперь они меня гробят! Что-то пошло не так.
Ромка встал рядом, искательно заглянул в лицо:
- В смысле?
- Говорят, они меня переделывают. Типа я уже не человек. Вот - смотри!
Я прошел на кухню. Распахнул стенной шкаф. Схватил ложку и сунул ее в рот.
- И чё? - недоумевающее спросил Ромка через полминуты.
Вместо ответа я вытащил изо рта остатки ложки.
- Нифига себе, - потрясенный друг, как завороженный, протянул вперед руку. - Ты как это сделал?
- Молча. Слюной. Понял?! Я теперь это кушаю.
- Серьезно, что ли? - совершенно по-идиотски поинтересовался Роман.
- Нет, я так шучу! А честно - не знаю.
С какой-то лихорадочной быстротой я достал нож, буханку хлеба. Отрезал порядочный ломоть. Вцепился в него зубами...
- Ну? - не выдержал Ромка.
- Намана, - отозвался я, пережевывая мякиш. - Я еще не совсем потерян для общества - больше пугал.
- Пошел ты, - обиделся Ромка. - Дурак.
- Да не я, а врач этот, Арсен..., - я замолчал.
- Чего? - насторожился Ромка.
Обреченно вздохнув, я взял телефон, набрал номер:
- ...Арсений Витальевич, опять... Не знаю, когда будет приступ. Будет лучше, если вы заберете меня отсюда... Дома. Дверь будет открыта.
Выключив телефон, я тоскливо посмотрел на друга.
- Какой приступ? - тихо спросил тот.
- Скоро увидишь, - я потянул из брюк ремень. Потом залез в шифоньер, достал еще один. Протянул Роману.
- Ты чего? - удивился тот, но ремни взял. - Мазохистом заделался?
- Садистом, - невесело пошутил я. - Эпилептический припадок видел когда-нибудь?
Приятель замотал головой.
- Ну, ничего не потерял, - криво ухмыляясь, порадовал я. - Это будет круче.
- Чё делать-то? - Ромка потерянно вертел ремни. - Скажи хоть, как вязать.
- Намертво, чтоб снять не смог, - я уже не улыбался. Мышцы явственно наливались стонущей болью. - Цепляй к дивану.
- В смысле, как?
- Дай сюда, - я выхватил у него из рук ремень, негнущимися пальцами кое-как захлестнул его вокруг ножки дивана. Сам лег рядом. Грустно посмотрел на приятеля, ожидавшего ценных указаний:
- Ну, чего стоишь? Работай!
Ромка встал на колени, сделал ременную петлю, кое-как натянул ее мне на кисти.
- Готово, - выдохнул он, поднимаясь на ноги.
Я подергал руками и скинул путы.
- Вяжи нормально. В припадке я буйный.
На этот раз Ромка постарался. Затянул так, что кожа побелела.
Ничего. Потерплю. Рано или поздно все это кончится.
...Санитары, приведенные Арсением Витальевичем, застали меня уже освободившимся. Я беспорядочно кувыркался по комнате, вдребезги разнося все вокруг. Ромка испуганно жался за креслом, куда сиганул сразу, как только я, протащив диван на середину комнаты, оторвал-таки от него ножку.
Наверное, мужам в белых халатах видеть подобное было не впервой, потому что ситуацию они оценили быстро. Подойдя ко мне с разных сторон, они всем скопом бросились сверху, стремясь придавить, остановить общей массой. Постепенно они добились своего.
Подошел Арсений Витальевич, присел на корточки рядом:
- Ничего, Сереж, не переживай. Мы справимся. Есть одна идея.
Тело беспорядочно дергалось, а я запертый внутри, молил врача: продолжай, продолжай!
- Мы сделаем тебе полное переливание крови. Ни один паразит не останется внутри. Слышишь? Ты будешь нормальным человеком. Ни о чем не беспокойся. Заведение платит.
Доктор криво усмехнулся. Потом встал и отошел к Ромке:
- Ну, рассказывай...
* * *
Через полгода мы пили чай на Ромкиной кухне. Травили анекдоты.
- "...Она выхватывает у мужа ружье и целится в бросившегося на нее носорога. Стреляй же, стреляй!" - кричит перепуганный муж, - захлебываясь от смеха, вещал Ромка, - А жена в ответ: "Хорошо, но ты должен обещать мне, что не будешь смеяться, если я промахнусь!"
- Ромка, свяжи меня, - проговорил я вместо положенного хохота.
Ромка уставился на меня как на умалишенного.
Его можно было понять.
- Чего? - переспросил он, отложив бутерброд с медом.
- Свяжи меня! Быстро!
- Да иди ты... - он вернулся к поеданию бутерброда.
Я чувствовал, как стягивается кожа. Ныли мышцы. На этот раз все происходило намного быстрее.
Я резко потянул Ромку за свитер.
- Эй! - капля меда упала товарищу на ногу. - Ты что натворил?! - завопил он, размазывая мед по джинсам.
- Бери и связывай!
Ромка непонимающе смотрел на ремень у меня в руках.
- Вяжи, кому говорю!
Тут до него начало доходить, он схватил ремень и сделал петлю на моих запястьях, обхватив ею трубу отопления.
Позже то же самое он проделал и с моими ногами.
Закончив, Роман сел на табурет и, закурив, грустно посмотрел на меня.
- Серега, скажи, что ошибся, - серьезно проговорил он.
Спустя полчаса у меня поднялась температура. В теле гулял электрический вихрь, все чесалось и зудело.
К сожалению, я не ошибся.
Они никуда не пропали.
Спустя еще час мое тело мне уже не принадлежало.
...Когда припадок кончился, Ромка расстегнул ремень, сел рядом.
- Переливание крови не помогло...
Друг промолчал: это и так было ясно.
- ...Ладно, неси телефон.
- Зачем? - спросил Роман, догадываясь, что я собираюсь сделать. - Хочешь просидеть взаперти до конца жизни?
- Думаешь, я могу остаться среди людей? Да и не вылечиться так никогда. В лаборатории - все же надежда остается.
- Знаешь, Сереж, я как-то меньше верю в человеческое сочувствие, - признался мой друг. - Им проще будет разрезать тебя на кусочки, чем вылечить. Сгинешь ты там.
- Спасибо, Ром. Но выбора у меня все равно нет: ждать - глупо. Надо звонить. Пусть через год или два, но они найдут средство, чтобы вытащить из меня эту заразу.
- Глупо идти к тем, кто тебе не помог. Можно обратиться в другое место, рассказать правду.
- Тогда меня точно запрут до конца жизни. В комнате с мягкими стенами. Неси телефон давай! Сам возьму.
- Погоди!
Ромка схватил телефон первым:
- Я сам позвоню.
- Кому? Ты и номера-то не знаешь.
Но Ромка уже приложил телефон к уху:
- Димон, привет. Можешь заскочить ко мне? Да прямо сейчас. Да потом расскажу! Давай быстрее.
Я терпеливо дождался окончания разговора, потом отобрал трубку. Ромка сопротивлялся недолго: как только я ему врезал, он притих и предоставил меня собственной судьбе.
- Арсений Витальевич, это Сергей. У меня снова был приступ. Только что... Просто хотел уточнить, на месте ли вы... Хорошо. До свидания.
- Держи, - я протянул телефон приятелю. - Не держи зла, Ром. Ну, прости...
- Дурак ты, - плаксиво сказал Ромка. - О нем заботишься, а он...
- Каждый выбирает свой путь. Я выбрал.
- Пошел ты со своим выбором... философ хренов.
Я молча хлопнул его по плечу, вышел в коридор, обулся. Как только коснулся пальцами двери, почувствовал горячую волну, разлившуюся от сердца по телу.
- Придурок... - слышал я обиженное бормотание Ромки. - Себе же назло...
Развернувшись, я вернулся в комнату. Ромка стоял со спичками в руках, прикуривал сигарету.
Я стоял и смотрел на него. Пока еще боролся.