Аннотация: Маленький подарок вам от меня на мой ДР)))
Она никогда бы не подумала, что цветущие абрикосы могут так пахнуть. Не приторно и навязчиво, а тонко, едва ощутимо. Как в детстве. А может, это все оттого, что она в него собиралась вернуться. Хотя на несколько часов. Или минут, это уже как пойдет.
- Не сквозит? Может, давай прикроем окно? - Даниил не то, чтобы отвлек Соню от рассеянного любования садами, утопающими в бело-розовой пене, но помог хотя бы перестать безучастно рассматривать медленно проплывающие заборы. Кирпичные, кованные, а то и просто деревянные, потемневшие от времени и яростных майских дождей...
- Нет, мне хорошо, - она повернулась к мужу, сразу же переводя взгляд на спящего Рому, которого Дан осторожно придерживал так, чтобы белокурая головенка малыша лежала на локте. - Ему не холодно?
И сама, не дождавшись ответа, потянулась тронуть маленький, спокойно сопящий носик. И по нежной коже на шее, там, где она была прикрыта мягкими волосиками, скручивающимися в плотные кудряшки, пальцами провела. Да нет, вроде, не замерз. Но стекло все равно подняла.
- Если передумаешь, просто немного покатаемся и вернемся в аэропорт.
Соне даже стало немного стыдно за то, что она такая трусиха. Ведь не с каким-то старым врагом или кем-то таким же неприятным собралась встречаться, а с собственным отцом. Или хотя бы ещё раз посмотреть издали. Вот только не для этого они несколько часов летели, чтобы она снова, в самый последний момент струсила. Да ещё и двухлетнего сынишку с собой потащила. Правда, Дан был ничуть не против, да и педиатр тоже не нашел причин для возражений. Потому что у неё бы и мысли бы не появилось ехать куда-то без мужа и Ромашки.
Сейчас ей было смешно вспоминать свои опасения оказаться неспособной полюбить собственного ребенка. Настолько он казался чем-то непонятным, слишком хрупким и пугающим... Она же даже Димкиной дочурки до сих пор чуть сторонилась. Не потому что не любила - обаятельную девчушку не полюбить было невозможно. Но все равно держалась немного настороже, стараясь лишний раз не контактировать.
И плакала в роддоме, потому что на следующий день после того, как родила сына, не могла понять - любовь это или тупой материнский инстинкт. Видимо, это и были проявления послеродовой депрессии. Или просто глупости и боязни неизвестного. Потому что уже через сутки не могла отвести от него глаз. Настолько он казался красивым, неповторимым и совершенным, несмотря на то, что умом она понимала - как и все новорожденные, Рома опухший и страшненький. Но того, кто додумался бы сказать это вслух, могла и растерзать. И черт с ней, ноющей от пришедшего молока, грудью. Ну, ныла она пару дней, потом начала полноценно болеть. Да много чего было...
Колики и несварение, от которых не спал, плача, не только Ромашка, но и они с Даном. Правда, они не плакали, но были к этому близки.
И первое падение, закончившееся расквашенным носом. Господи, как же они тогда испугались... Это потом ссадины на коленках стали если не нормой, то и ничего из ряда вон выходящего, а тогда...
- Золотце?
Соня резко вынырнула из воспоминаний, чувствуя, что постепенно успокаивается. Для полноты эффекта можно было бы забрать сынишку у любимого, чтобы ощутить умиротворение от привычной тяжести теплого тельца на своих руках. И запаха детского шампуня, исходящий от светлой, как у папы, шевелюры. Но и будить малыша не хотелось, поэтому она только на секунду коснулась губами детского лобика, а потом прижалась щекой к плечу Даниила.
- Нет, я хочу с ним увидеться.
Как ни хотелось признавать, но только сейчас, когда у них тоже появился сынишка, поняла, что тогда, разговаривая с ней по пути из аэропорта, Димка был прав. Нельзя отнимать у отца возможность видеть ребенка. Пусть даже прошло столько лет, но ведь он долгие годы пытался её найти, и не отозваться сейчас будет слишком эгоистично. И Дан её решение полностью поддерживал, хотя и не настаивал на поездке, давая Соне возможность самой принять окончательное решение. При этом она понимала, что если бы начала медлить и пытаться найти отговорки, он бы как-нибудь мягко подтолкнул к этому решению. Так, что, не зная и не ожидая этого, никогда не поймешь. Провокатор...
- Хорошо, тогда подремли, будем на месте где-то через полчаса, - он бережно переложил Рому на другую руку, чтобы появилась возможность обнять Соню. И она сразу воспользовалась этой молчаливой поддержкой, передвигаясь ближе, так, чтобы можно было прижаться и прикрыть глаза, постепенно успокаиваясь от понимания, что муж рядом, и совсем близко сопит сын. Да и саму немного клонило в сон, все-таки у них дома уже вечер, а Ромашка оказался жаворонком и стабильно просыпался часов в шесть утра, так что, хочешь или нет, а ритм жизни менять пришлось. Но ни она сама, на Дан не жаловались, даже мысли такой не появилось. Оно не просто того стоит - раньше Соня даже подумать не могла, что ей настолько не хватает ребенка. Потому что не представляла, какое это счастье и ответственность. Ничего, что часто приходилось не спать по ночам, тупея от хронического недосыпа. И порой, даже не держа малыша на руках, начинала раскачиваться, пытаясь убаюкать.
Зато сейчас, когда Рома уже очень редко просыпался среди ночи и начал проявлять свойственную деткам его возраста любознательность, они поняли, что все только начинается. Никаких оставленных важных документов (конечно, партнер Астахова принял пожеванный и измятый контракт, но решили такой эксперимент не повторять), заглушки во все розетки. Вазы, переставленные в недоступные места. И разбросанные в самых неожиданных местах игрушки, многие из которых были пищащими, поэтому и ходили теперь на цыпочках - оказывается, если в темноте с размаху наступить на медвежонка, который тут же гнусавым голосом начинает петь: "В коробке с карандашами", можно установить рекорд по прыжкам в высоту...
Правда, долго сидеть дома, погружаясь в бесконечный "день сурка", Соня не стала. И в семь месяцев, когда перестала кормить грудью, постепенно начала возвращаться к работе. Да уж, нервотрепка та ещё - заниматься делами, а в это время неотрывно думать, все ли хорошо с сынишкой? Покормили ли, смогли ли уложить? И это при том, что Нелли Павловне, взявшей на себя привилегию стать няней, верила полностью. Но параноидальная тревога не отпускала ещё долго...
Машина как-то очень уж быстро остановилась перед высокими воротами, выкрашенными в глубокий синий цвет. Кованые шишечки в виде острия копий, такой же забор, за которым видна россыпь нарциссов, в продуманном хаосе расползшихся между ещё темных побегов пока ещё спящих роз.
Угол дома, виднеющийся сквозь ещё лысоватые ветки сада. Лозы винограда, прикрывающие не только террасу, но и часть крыши.
Вот сейчас сердце заколотилось совсем уже в горле.
Странно, она же всегда думала, что это уже давно прошедшее, переболевшее... И у неё теперь есть семья, которая смогла занять все ниши, окружить заботой, любовью. Как, впрочем, и другими, не столь приятными вещами, так на то это и близкие люди, чтобы вместе с ними проживать и радости, и проблемы.
- Идем, - Дан провел ладонью по её щеке, ласково поглаживая и успокаивая. - Никто там тебя не покусает, обещаю. Или мы сами их погрызем, да, Ром?
Проснувшийся малыш на предложение поработать кусачим охранником не ответил, продолжая тереть заспанные глазки и жмуриться от ярких лучей непривычно горячего солнца.
- Только лучше сразу в тень, он без кепочки, - Соня все-таки вышла и подставила руки, когда мальчик потянулся к маме.
- Хорошо, давай вперед, хватит трусить, - ребенка ей не отдали, хотя Дан вообще в последнее время не приветствовал, чтобы она носила малыша на руках - дитенок у них упитанный и тяжелый, нечего надрываться, если рядом всегда есть кто-то, готовый помочь поднять бутуза. - Сонь.
Она недовольно поджала губы, но пошла. В конце концов, не на эшафот же. Да и муж за спиной, если что, поддержит и морально и физически. Хотя, конечно, лучше бы до этого не дошло.
Калитка оказалась незапертой, что для Сони было немного непривычно. Не то, чтобы меры безопасности в последнее время стали совсем драконовскими, но и такая наивность и радушие - заходи, кто угодно, и бери, что понравится - настораживали. С другой стороны, насколько она поняла, нравы тут патриархальные, так что, наверное, никто не видит ничего странного в том, чтобы без предупреждения забежать к соседу в гости.
Утрамбованные дорожки из серого щебня, который казался каким-то даже слишком ярким. А вот идти по нему в туфлях на каблуках было не очень удобно... За низкими бордюрами из выкрашенного в ярко-белый цвет штакетника уже пробивались какие-то цветы. Кроме виденных ещё с улицы нарциссов Соня смогла узнать только толстые побеги ещё не успевших распуститься листьев тюльпанов. Остальная же растительность была для неё неведомой. Да и не новые сорта садовых культур приехала сюда изучать.
Через пару метров стало понятно, что хозяева не так уж и беспечны, и двор охраняется, хоть лежащий возле будки огромный алабай, пристроив лобастую голову на крупные лапы, никаких признаков агрессии не проявлял, разве что приподнял правое ухо в сторону непрошеных гостей. И даже один раз, немного подумав, гавкнул. Мол, хлеб свой отработал, а дальше хозяева уже пусть сами, что хотят, то и делают.
К счастью, Рома животины не испугался, разве что при звуке басовитого голоса, звучащего так, слово кобель сидел не в нескольких метрах, а на дне глубокого колодца, чуть крепче прижался к папиному плечу. Но продолжил с любопытством изучать неведомого зверя.
На звук лая из-за дома вышла высокая женщина средних лет, неторопливо стаскивающая испачканные в грязи садовые перчатки. Крупная и дородная, она совершенно не производила впечатление тучной и неповоротливой. Скорее, классическая русская красавица с медленными, полными грации и чувства собственного достоинства, движениями. Толстая темно-русая коса, обернутая вокруг головы, как венок, только усиливала это впечатление, пусть в ней уже проскакивали серебристые нитки, а округлое лицо хозяйки, на котором расцветала осторожная улыбка, не избежало печати возраста в виде морщинок.
- Здравствуйте, вы к кому?
Её речь была более быстрой и какой-то напевной, выдавая коренную жительницу южных районов.
- Добрый день, - Соня сделала пару шагов к ней, стараясь совсем уж нахально не рассматривать жену своего отца. А это была именно она, ошибиться невозможно. - Вы меня не знаете, но...
Договорить она не успела, потому что женщина почему-то охнула и попятилась.
- Не может быть... Подождите тут!
А вот отступление за тот самый виноградный полог оказалось очень быстрым и даже стремительным. Соня и спросить о причинах удивления не успела, не то, что попросить позвать хозяина дома.
Но на Даниила, который шепотом объяснял Роме, почему к собачке ходить нельзя, оглянулась. Сынишка все больше выпячивал нижнюю губу, тем самым намекая на острую необходимость более близкого знакомства с дворовым сторожем, и на папины инсинуации и уговоры не поддавался.
- Котик, иди ко мне, - сделав вид, что не заметила недовольства на лице супруга, Софья перехватила Ромашку, поворачиваясь так, чтобы собаку видно не было. - Сейчас ты увидишь дедушку...
Она чуть не добавила ту самую фразу Карлсона про то, что он лучше собаки.
Знать бы ещё наверняка...
Пока шептала сынульке всякие ласковые слова и уговаривала перестать хмуриться, Соня упустила из виду и домик, и дорожку, и вообще все происходящее. Даже странно, что когда-то она постоянно держалась настороже, будучи, как слишком туго затянутая пружина. А сейчас... Ведь рядом Даниил, а в том, что он не только защитит в случае опасности, но и сделает все, чтобы никакого риска для семьи не было в принципе, она была абсолютно уверена.
Потому и пожилого мужчину заметила только в паре метров от себя.
Он был совсем не таким, как в её смутных воспоминаниях. Не таким высоким - все-то на десяток сантиметров выше самой Сони. И не таким крупным - годы ли тому виной, или состояние здоровья, а может, и детское представление, рисовавшее чуть ли не богатырем, но отец был худощавым и чуть сутулым... И совершенно седым.
Да, она раньше видела его на фотографиях, визуально знала, и все равно оказалась не готова встретиться вот так близко. Потому и прижала сынишку ещё крепче, Рома даже захныкал от такой хватки.
- Сынок, иди сюда, - верно оценив ситуацию, Дан забрал малыша, а Соня почувствовала себя как-то неуютно, словно не знала, куда деть руки. Все-таки близость малыша успокаивала...
- Ты очень похожа на маму, - он медленно приблизился, наверное, потому, что Софья зябко поежилась, несмотря на почти жаркую погоду. И с трудом заставила себя не скрещивать руки на груди, закрываясь от собственного отца. - Такая же красивая.
Уворачиваться от подрагивающей ладони, которая почти боязливо потянулась к её щеке, Соня не стала. Разве что только прикрыла глаза. К сожалению, вспомнить его она так и не смогла, слишком была маленькой. Но все равно прошептала:
- Привет, пап...
Почти всю обратную дорогу она молчала, разве что тихонько напевала капризничающему Роме колыбельную. В конце концов, уставший и разморенный, малыш уснул, но она ещё долго качала спящего ребенка на руках, успокаиваясь от его близости.
- Что-то не так? - Даниил тоже дождался, когда ребенок уснет, чтобы не пришлось делить внимание любимой, пусть и с собственным сыном.
- Да нет, все хорошо, - она все же осторожно переложила Рому, проследив, чтобы упитанное тельце в костюме с нарисованными героями мультика "Тачки" было надежно зафиксировано ремнями и обложено подушками. И только после этого пересела к мужу, прижимаясь к нему и обхватив руками за пояс.
- О чем вы говорили?
Пока Марина Владимировна, супруга Сониного отца, показывала им с Ромиком двор и живность, отец и дочь о чем-то тихо говорили, медленно прогуливаясь вокруг дома.
- Да о разном... Я даже не представляла, что он будет помнить все эти мелочи из моего детства, ведь столько лет прошло, - она и вовсе попыталась спрятаться под его пиджак, стараясь обнять ещё крепче, стать ещё ближе.
- Тогда почему ты расстроилась? Не понравилось?
- Нет, что ты! Просто... Пару лет назад папа случайно увидел в интернете наше с тобой фото. Я, в самом деле, очень похожа на маму.
- Хочешь сказать, что он тебя узнал?
- Да. Он знал, что я жива. Но не стал пытаться связаться, потому что не был уверен, что я его вообще помню. Я могла просто не знать, что меня удочерили, была слишком маленькой, а детские воспоминания быстро стираются, - Соня посмотрела в сторону спокойно сопящего сына. - И мне почему-то стало так страшно... Мы же с ним оба из благих намерений не стали лезть друг к другу в жизнь. И могли так и не познакомиться, потому что считали, что так будет лучше для другого.
- Теперь ты так не думаешь?
- Нет. Пусть я его почти и не помню, но это мой папа. И он имел право знать, что со мной. Ведь могла ещё четыре года назад к нему приехать...
- Но ведь приехала сейчас, - он прижался губами к нежной щеке. - И не потому что так надо. Это ведь намного важнее.
- Угу. Я пригласила их к нам в гости.
Этот вопрос она с Даном не обговаривала, но была уверена, что возражений не последует.
- Если тебе в радость, то пусть хоть вообще переезжают.
Все-таки замечательный у неё муж, что бы там не говорила молва и о чем бы ни шептались по углам. И малыш у них весь в папу.
- Как ты думаешь, Таня ещё хочет позвать меня в крестные? - не то, чтобы Соня не хотела, да и вообще - беременным не отказывают, но раньше как-то не ощущала желания крестить их сына, который должен был родиться в середине лета. А сейчас почему-то захотелось. Пусть это и наложит определенную дополнительную ответственность, но теперь она была к ней готова. Да и отомстить Димке, который на правах Роминого крестного иногда все-таки доводил Соню до желания сделать ему какую-нибудь пакость, лишним не будет. Чтобы был в тонусе.
- Вроде, нет. А ты передумала?
- Да, - пользуясь тем, что в салоне они были втроем, она скользнула губами по шее мужа, спускаясь к пуговицам, которые тут же начала проворно расстегивать.
- Золотце... Разбудим.
- Тшшш. Мы тихонько.
И все-таки правильно она ещё совсем недавно думала, что Рома настоящий сын своего отца. Особенно по части чуткого сна и проснуться, когда не надо...
Но это же такая ерунда, малыша ведь и ещё раз убаюкать можно. После того, как он поест, попрыгает по всем креслам, покатается на папиной шее, повизжит, глядя в иллюминатор на проплывающие облака, и добьется, чтобы ему показали мультик и прочитали сказку.
Тут главное, когда он задремлет, самим не уснуть, рухнув без сил.