-В чём дело? - голос математички становится металлически звонким, несмотря на возраст. Это было уже обращение к классу.
-Я еще раз спрашиваю, в чем дело? У вас, что двоек сегодня мало? Хотите сами разбирать новый материал? Кто плевал в старосту?
-Не плевал, а стрелял, - поправляю я старосту и Лидию Кузьминичну, правда, не вслух. Как она могла услышать? Это загадка.
- Николаев, будь любезен встать.
Я встаю. Чувствую, что покраснел. Впрочем, я всегда покрасневший. Даже одно из прозвищ 'Синьор Помидор'. Так что может и не заметит. Есть и другие: 'Илья Муромец' и 'Мосёл'. Это из-за того, что здоровый. Нет не высокий, а широкий.
-Ты плевал? - очень конкретно спрашиваем математичка.
-Нет,- односложно отвечаю я. Совесть моя чиста. Если речь идет о плевании, то я этим не занимаюсь. Вот если бы встал вопрос о стрельбе - то это я.
Рядом со мной сидит мой приятель Игорь Петелин. Вон как весь напрягся. Боится. Вдруг Лидия Кузьминична на него подумает и вызовет к доске.
Математичка, весьма скорая на решения дама, смотрит на нашу последнюю парту и решает вопрос быстро и четко:
-Николаев, на первую парту передо мной, Петелин - на третью и показывает на свободное место в центральном ряду, ближе к окну.
Сосед зло смотрит на меня и, взяв вещи, идет на указанное место.
Я тоже плетусь вразвалку к парте перед столом учителя. Придется изображать паиньку.
Математичка, посчитав, что инцидент исчерпан, поворачивается к доске. А я в тот же миг получаю слюнявым куском промокашки прямо в ухо. Хороший выстрел, ничего не скажешь. Особенно если учесть, что из уха промокашку выковыривать очень неудобно и противно.
Поворачиваю голову в сторону выстрела и получаю еще одну пульку, но уже в рот. Чуть не подавился. И чего я рот раскрыл? С моим лицом видно что-то произошло, потому что все кто наблюдал за стрельбой, свалились от смеха на парты.
А когда поняли, что я от неожиданности проглотил эту самую промокашку, урок был сорван. Весь класс рыдал.
Лидия Кузьминична была на чеку. Повернувшись и оглядев нас поверх очков, она заставила класс угомониться буквально двумя предложениями.
-Староста, что с классом? Думаю, есть смысл продолжить занятия после седьмого урока.
Класс притих мгновенно. Кому ж это захочется сидеть столько в школе.
-Лидия Кузьминична! Это Николаев с Петелиным плюют друг в друга. У меня музыка в четыре. Я не могу остаться.
От такого предательского заявления старосты, на душе стало муторно.
Проклятущая промокашка неудобно расположившись в пищеводе, начала проситься обратно. Я раскрыл рот, глотая воздух. Хорошо, что никто не стрелял. Кто его знает, чем всё закончилось бы. Мог еще раз схлопотать.
Но спорить и валить всю вину на приятеля нельзя. Поэтому молчу. Зато Петелин вдруг выпалил:
-Это Николаев стрелял в старосту.
Вот это да. Ладно, разберемся после уроков.
-Встали оба,- приказ прозвучал жестко. Мы встали. Я даже забыл, что в правом ухе жеваная промокашка.
-Остаетесь на шестой урок. Все остальные после пятого свободны.
Плохо дело. Опоздаю на тренировку. А они у меня семь раз в неделю. Доигрался.
Прозвенел звонок. Ребята дружно вывалились из класса, стараясь не смотреть в нашу сторону. Математичка тоже вышла, предварительно предупредив:
-Готовьтесь!
Я сидел и смотрел в окно. Готовиться мне было не к чему. Наверняка сейчас устроит нам очередную контрольную. А мне не до этого. Я только что потерял друга. Петелин тоже сидел молча.
Наконец прозвенел звонок. Лидия Кузьминична открыла дверь, пропуская десятиклассников. Нас тут же согнали с мест, и мы стояли в проходе, не зная куда сесть.
Но оказывается, мы и не должны были садиться.
- Оба, ко мне, - командирский голос математички насторожил десятиклассников. Они заинтересованно глядели на нас. Мы подошли к Лидии Кузьминичне. Она достала из папки стопку промокательной бумаги тетрадного формата, и разделила ее между нами.
У обоих изменился цвет лица. Я покраснел, Петелин побледнел.
Учительница встала:
-Ты сюда! - она ткнула указкой, определив моё место около доски.
-А ты сюда! - указала она место второму дуэлянту. Нас разделяло метра два. Лидия Кузьминична хотела исключить промахи.
-Можете начинать! И попробуйте плевать мимо. Останетесь на седьмой урок.
-А вы, чтобы не отвлекаться напишете мне самостоятельную работу!- обратилась она к классу. Затем быстро раздала карточки и уселась на свое место.
-Начали!
Как всё просто было на уроке. И как тяжело и омерзительно здесь, у доски. На глазах у всего десятого класса. Правда, старшеклассники напряглись. Им было уже не до нас. В принципе к публике я привык. Поскольку любые соревнования подразумевают болельщиков. Просто нужен был настрой. Для этого достаточно было вспомнить, почему я оказался около доски. Вспомнил. Теперь Петелин существовал для меня только как мишень. Я стрелял и не чувствовал ни ответных выстрелов, ни стеснения, ни жалости. Когда снайперский пыл немного утих, а слюнные железы практически перестали выделять влагу, я осознал, что класс с удовольствием комментирует нашу дуэль и совершенно игнорирует выполнение самостоятельной работы.
- Мальчики, вам санитарка не нужна,- шепнула девица с первой парты.
-Целься в глаз, не порти шкурку,- впервые эту реплику я услышал стоя у доски и стреляя промокашкой в экс приятеля.
Лидия Кузьминична молчала. Судя по всему, педагогическое чутье подсказывало ей, что нас надо добить и сделать это должны ученики.
А старшеклассники поняв, что от них требуется, комментировали наш поединок уже практически открыто. Вот когда я почувствовал себя по-настоящему оплеванным.
Наконец прозвенел звонок. Класс захлопал в ладоши. Парни свистели, девицы жеманно кричали: 'Браво!'. А проглоченная промокашка, провалилась в преисподнюю желудка, не делая попыток вернуться.
Потом все ушли. Последней вышла математичка, отдав очередной приказ:
-Чтоб всё было убрано.
Мы остались убирать класс, не глядя друг другу в глаза. Больше я никогда не стрелял из трубки и никогда не общался с Петелиным, хотя проучился с ним в одном классе еще четыре с половиной учебных года.
Занимаясь педагогической практикой и тренерской работой, я часто вспоминал этот случай. Права или нет была Лидия Кузьминична? Не знаю. Не знаю до сих пор. Но ее методы воспитания я так и не решился применить к своим ученикам.