Шушаков Олег Александрович : другие произведения.

3 книга Шквал над фиордами 1 часть 1 глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...Ему предстояло пройти над финской территорией двести километров. Провести свой самолёт над множеством военных объектов. Среди бела дня! На высоте тысячи метров. Со скоростью всего сто шестьдесят шесть километров в час. То есть, практически ползком. Их могли обстрелять с земли. И попытаться сбить. И, скорее всего, попытаются. И всяко может быть
  И НА ВРАЖЬЕЙ ЗЕМЛЕ МЫ ВРАГА РАЗГРОМИМ
  
  КНИГА ТРЕТЬЯ
  ШКВАЛ НАД ФИОРДАМИ
  
  ...Ранняя весна сорокового года. Фашистская Германия оккупировала Норвегию, на сутки опередив экспедиционные войска союзников. В результате чего славу самого вероломного агрессора всех времён и народов стяжал рейхсканцлер III-го Рейха Адольф Гитлер. А не премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен. Так и оставшийся в памяти благодарного человечества главным 'миротворцем'. Несмотря на то, что именно он развязал Вторую Мировую войну.
  Так было.
  А что было бы, если бы задержался выход в море не англофранцузского, а германского десанта? И первыми в страну фиордов ворвались союзники. В связи с чем, отстаивать её свободу пришлось бы не Антанте, а Германии. При участии Союза ССР. Который мог воспользоваться благоприятными обстоятельствами и освободить братский народ саамов от феодального гнёта и белонорвежской неволи.
  А, ведь, всё могло случиться именно так...
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  УЛЕТАЮТ ЛЁТЧИКИ
  
  Мы войны не хотим, но себя защитим -
  Оборону крепим мы недаром.
  И на вражьей земле мы врага разгромим
  Малой кровью, могучим ударом!
  
  На земле, в небесах и на море
  Наш напев и могуч, и суров:
  Если завтра война,
  Если завтра в поход,
  Будь сегодня к походу готов!
  
   В. Лебедев-Кумач
  
  
  Глава 1
  
  ...Странная штука - жизнь. Полосатая как африканская лошадь.
  Давным-давно, в дореволюционном детстве, Сергей видел такую. В заезжем цирке-шапито.
  Ярко размалёванные цирковые тарантасы ехали по единственной мощёной улице их маленького уездного городка. Играл оркестр. Силач подбрасывал огромные гири, акробаты кувыркались и ходили на руках, а клоун громко хохотал, уморительно спотыкался и всё время падал.
  Диких зверей везли в клетках. А за ними вели стройных скакунов с высокими султанами из перьев. И африканскую лошадь.
  Лошадь была необычной масти. Белая в чёрную полоску. В смысле, полосатая. Как человеческая жизнь.
  Хотя, как подсказывает опыт, на самом деле всё было наоборот. Полоски были белые. А лошадь - чёрная. Как человеческая жизнь. С той лишь разницей, что на лошадиной шкуре полоски одной ширины, а в жизни белые гораздо уже. Чёрных...
  На Сутьбу Сергей не сетовал. И в собственных ошибках никого кроме себя винить не собирался. Но самому себе, будь у него такая возможность, за эти ошибки вломил бы по первое число.
  Впрочем, желающих это сделать и без него оказалось более чем достаточно. И по первое число ему уже вломили. Более чем. Достаточно. Невзирая на прежние заслуги и пролетарское происхождение.
  Решение Военного совета КБФ было суровым: "За недостойное поведение, дискредитацию звания и чести красного командира привлечь к партийной ответственности и предать товарищескому суду чести командного, политического и начальствующего состава".
  Кончилась белая полоска...
  На суде товарищи церемониться с ним не стали, резали правду-матку и единогласно постановили. Ходатайствовать перед командованием. О снятии с должности и понижении в звании. А на партсобрании, опять же единогласно, вкатили ему строгача с занесением.
  Вот так Сергей и оказался по второму разу в лейтенантах. Полторы лычки на рукаве. На седьмом году службы! С разбитым корытом. У самого синего моря. Как старуха Изергиль. Из сказки писателя А.С. Пушкина.
  Лейтенант Шамшурин. Бывший капитан. Бывший комэска. Почти орденоносец.
  Хорошо, хоть партийный билет не отняли. И из кадров не вычистили. На хрен.
  А могли! Если бы всё это не произошло в ресторане. На глазах у посторонних граждан. Которые потом дали показания в милиции, что конфликт разгорелся на бытовой почве. По причине личной неприязни. Что пострадавший интендант 1-го ранга сам был пьян. И всячески нарывался. Пока не поймал хук справа.
  Словом, случись это всё в другое время и в другом месте, товарищеским судом дело бы не обошлось. А попало, куда следует. Со всеми вытекающими. И прощай Родина! Статья пятьдесят восемь - восемь. В смысле, террористический акт против представителей или деятелей. Не ниже трёх лет с конфискацией. Как минимум. Или высшая мера социальной защиты. Как максимум.
  Так что, можно сказать, ему ещё повезло. Постоял на партсобрании. И во время суда. Молча. Глазами в палубу. Сдал эскадрилью помкомэска. По акту. Расписался в приказе. И спорол галуны с кителя. Прямо в кабинете у комполка.
  - Николаев и Петренко завтра убывают в Москву, - сказал Бартновский, мрачно наблюдая за процедурой. - Заслуженные боевые награды получать. А твоё представление Военный совет флота отозвал. И правильно сделал! Скажи "спасибо", что легко отделался. Если бы не отличился месяц назад, пошёл бы под трибунал!
  - Спасибо, - сказал Сергей. - Разрешите идти?
  - Иди уже, - поморщился майор. - Глаза бы мои тебя не видели!
  Сергей чётко, по уставу, повернулся налево-кругом. И, печатая шаг, вышел из кабинета. Услышав вслед:
  - И, не дай Бог, сядешь на стакан! Спишу с лётной работы к чёртовой матери! В баталёры! Селёдку выдавать...
  "Да, полоса чернее некуда, - подумал он. - Однако никогда не бывает так плохо, что не могло бы стать ещё хуже!".
  Зла на командира Сергей не держал. А даже наоборот. Испытывал перед ним чувство вины. Потому что подвёл.
  Бартновского он знал уже давно. Служил вместе с ним в Севастополе. В 106-й морской тяжёлой бомбардировочной авиабригаде Морских сил Чёрного моря, попав в его авиаотряд сразу после окончания Высшей школы морских лётчиков и летнабов ВВС РККА имени товарища Сталина. В начале тридцать пятого года.
  Сначала был младшим лётчиком. Затем - старшим. С его подачи был направлен на курсы командиров звеньев. И получил звено. Потом пошёл на повышение и был переведён на Балтику. Комотряда в 105-ю авиабригаду.
  Тогда, весной тридцать седьмого, их пути разошлись. Но, как оказалось, ненадолго. В тридцать девятом Бартновский был назначен командиром 15-го морского бомбардировочного (впоследствии - разведывательного) авиаполка ВВС КБФ. Сформированного на базе тяжёлой бомбардировочной бригады, в составе которой летал Сергей. Доросший к этому времени до комэска. И капитанских нашивок.
  Которые теперь пришлось отпарывать...
  Выйдя из штаба полка, Сергей вынул из пачки беломорину, и чиркнул спичкой, прикуривая.
  С залива тянуло прохладой. Накатываясь на бетонный спуск, шуршали волны. А над головой шелестели вековые деревья. Которые, по слухам, сажал ещё Пётр Великий.
  Солнце висело уже над самой трубой кожевенного завода. Полёты закончились. Краснофлотцы в прорезиненных комбезах подтянули к берегу и завели на перекатное шасси последний "амбарчик". Чтобы вытащить его и установить рядом с остальными. Которые сохли на маневренной площадке.
  По-хорошему надо было бы зайти в ангар и попрощаться с парнями. Поздравить с наградами. И всё такое. Но болтаться по авиабазе с отпоротыми галунами не хотелось. Неровен час, нарвёшься на кого-нибудь из Управления ВВС флота, которое размещалось тут же, по соседству.
  Настроение у Сергея было не ахти. И он запросто мог сорваться. И ответить не по уставу. На замечание какой-нибудь береговой крысы. С "кирпичами" на рукавах. И это могло плохо кончиться.
  "Ладно, - подумал Сергей. - Потом поздравлю".
  Он вздохнул. В который раз уже, последними словами ругая себя за эту историю. В ресторане.
  Флаг-штурман эскадрильи старший лейтенант Николаев был награждён орденом Красной Звезды, стрелок-радист отделком Петренко - медалью "За отвагу".
  Если бы его не занесло тогда в кабак, если бы не наткнулся он тогда на этого интенданта! Собирался бы сейчас в Москву вместе с ребятами. За орденом Красного Знамени...
  Тот достопамятный вылет состоялся месяц назад. В начале августа. Они должны были произвести аэрофотосъёмку белофинских береговых батарей, державших под прицелом Сейскарский плёс и вход в Выборгский залив.
  По данным разведотдела штаба флота на острове Пуккио находилась двухорудийная восьмидюймовая батарея, на мысе Сатаманиеми - четырёхорудийная шестидюймовая, на мысе Ристиниеми - двухорудийная двенадцатидюймовая, на острове Тиуринсари - трёхорудийная шестидюймовая, на острове Койвисто - шестиорудийная девятидюймовая.
  Расположение некоторых из них было известно. Поскольку эти батареи стояли здесь с царских времён. Однако большая часть орудий была установлена в середине двадцатых годов. И их позиции нуждались в уточнении.
  А ведь ещё совсем недавно за нарушение госграницы виновники сразу шли под трибунал.
  Так, всего полгода назад, под суд угодил экипаж младшего лейтенанта Князева из 43-й эскадрильи, заблудившийся из-за неисправного компаса и залетевший в воздушное пространство Финляндии. Погода была неважной. Они какое-то время шли над облаками. И потеряли ориентировку. Потому что штурман лейтенант Крылов не вёл счисление! Понадеявшись на "авось". А контролёр полёта лейтенант Грунин ни хрена не контролировал! Понадеявшись на штурмана.
  Оказавшись в сложной ситуации, молодой пилот не растерялся. Пробил плотную облачность. Сумел определить местоположение по береговой линии. И вернулся на свой аэродром.
  Тем не менее, все трое были осуждены. А что вы хотите? Измена Родине! В смысле, перелёт за границу. Совершённый военнослужащими. Карается расстрелом. Статья пятьдесят восемь - один, пункт "б". При этом совершеннолетние члены семьи изменника, если они чем-либо способствовали или хотя бы знали, но не довели до сведения, караются тем же самым. А остальные совершеннолетние Ч.С.И.Р. - ссылкой в отдалённые районы. Статья пятьдесят восемь - один, пункт "в".
  Случись это двумя годами раньше, получили бы ребятки по полной программе. Но, на их счастье, год на дворе был уже не тридцать седьмой! А тридцать девятый.
  Изучив материалы дела, военный трибунал учёл отсутствие у обвиняемых злого умысла и принятые ими меры по предотвращению перелёта, их положительные партийно-комсомольские и служебные характеристики, а также плохие метеоусловия и техническую неисправность средств навигации. И ограничился лишением свободы на десять лет.
  Всю весну особист упоминал об этом приговоре во время инструктажа перед полётами вдоль границы. И предупреждал об ответственности.
  А ведь, они - разведчики! И должны летать над чужой территорией. Где надо! И когда надо! А им приходилось летать только над своей. Да ещё всё время оглядываться. Чтобы, не дай Бог, не зацепить крылом заграничное облако!
  И лишь в августе в штабе полка появилось распоряжение об усилении воздушной разведки белофинских военно-морских баз, аэродромов и береговых батарей...
  Финляндия ещё в тридцать пятом году заявила о своём нейтральном статусе. И заключила с Советским Союзом пакт о ненападении. Но, невзирая на это, постоянно устраивала провокации на рубежах СССР. Потому что люто ненавидела первое в мире государство рабочих и крестьян. Будучи буржуазно-помещичьей республикой. И служанкой Антанты.
  А ещё потому, что финны люто ненавидели всё русское.
  Веками лизавшие сапоги своим шведским господам, они ненавидели русских за то, что те никогда не пресмыкались перед шведами. А регулярно их били. На Неве и под Полтавой. При Гангуте и Гренгаме. У Роченсальма и под Свеаборгом. Пока шведы не зарубили себе на носу. Что. Русские долго запрягают, да быстро ездят. И лучше к ним не лезть. Во избежание повторения учения. Которое мать его.
  Однако опыт истории учит, что он никого ничему не учит.
  Все последние годы, науськиваемая англофранцузами, Финляндия безудержно вооружалась. Строила броненосцы и подводные лодки. Закупала самолёты и танки, пушки и миномёты. Возводила новые укрепрайоны на советской земле, захваченной в годы Гражданской войны и интервенции. Мечтая захватить ещё больше. Весь Кольский полуостров! Вместе с Мурманском. Всю Карелию! Вместе с Петрозаводском. Весь Карельский перешеек! Вместе с Ленинградом. Чтобы сделать Ладожское и Онежское озера своими внутренними водоёмами. И захлопнуть прорубленное царём Петром окно в Европу, навсегда отрезав Советский Союз от Балтики.
  И эти планы были не такими уж фантастическими.
  Международная обстановка накалялась с каждым днём. Антанта откровенно бряцала оружием. Италия оккупировала Абиссинию. Германия присоединила Австрию. И проглотила Судеты. А затем - Богемию и Моравию. Польша аннексировала Тешинскую область, а Венгрия - Южную Словакию и Подкарпатскую Русь. Испанская республика пала. Япония захватила Маньчжурию и Северо-Восточный Китай. А теперь напала на дружественную Монголию.
  Вот, командование и спохватилось. Наконец-то. Что имеет весьма смутное представление о вероятном противнике. И почти ничего не знает. Ни о его военно-морских базах, ни о его аэродромах, ни о его береговых батареях. И это надо срочно исправлять!
  Словом, вместо категорического запрета, вплоть до высшей меры, они получили прямой приказ. Опять же, вплоть до высшей меры. За его невыполнение.
  Утро в тот день выдалось просто замечательное! Ясное и безветренное. В безконечной глубине выцветших до белизны небес, вовсю припекая, сияло Солнце. Полосатая колбаса ветроуказателя на мачте возле центрального поста управления висела совершенно неподвижно. И даже листья на деревьях не трепетали. Замерев, словно краснофлотский строй на полубаке по команде "На флаг и гюйс, смирно!".
  Сказать, что Сергей ничуточки не волновался, было бы неправдой.
  За минувшие годы он налетал не один десяток тысяч километров. И днём, и ночью. И в простых метеоусловиях, и в сложных. Участвовал в манёврах. И в морских, и в сухопутных. Ходил на разведку. Водил звено, отряд и эскадрилью. На бомбометание и стрельбы. Но даже самые трудные вылеты были всё-таки не боевыми, а учебными.
  В отличие от этого. Который, впервые в его жизни, был по-настоящему боевым. И могло произойти всякое.
  Хотя на Балтике было ещё далеко до войны, выстрелы здесь никогда не смолкали. Страна, чьи границы ему предстояло нарушить, сама всё время нарушала советские границы. Стреляла из-за угла по мирным погранпостам. И засылала шпионов, диверсантов и убийц.
  Ему предстояло пройти над финской территорией двести километров. Провести свой самолёт над множеством военных объектов. Среди бела дня! На высоте тысячи метров. Со скоростью всего сто шестьдесят шесть километров в час. То есть, практически ползком.
  Их могли обстрелять с земли. И попытаться сбить.
  И, скорее всего, попытаются! И всяко может быть.
  На такой случай имелся приказ. Плёнку уничтожить. Вместе с сигнальной книгой и полётными картами. Утопить. Если их собьют над морем. Для чего в отсеке у летнаба был припасён мешок с гирей. Или сжечь. Если это случится над сушей. Для чего была припасена канистра с керосином.
  Серебристый "амбарчик" Сергея с красной семёркой на руле поворота тихо покачивался возле спуска. Зеленовато-серая гладь Ковша Галерного фарватера искрилась яркими бликами. И глухо плескалась под реданами летающей лодки. Перекатное шасси уже убрали. Можно было выруливать на взлётную полосу.
  Поворочав штурвал и подвигав педалями, он привычным взглядом окинул приборную доску, щёлкнул замком откидного сегмента фонаря и поправил привязные ремни.
  - Штурман к полёту готов, - высунувшись из своего люка, громко отрапортовал Николаев.
  Виктор заметно нервничал, изо всех сил пытаясь скрыть возбуждение. Но ему это не очень удавалось.
  Сергей подмигнул ему. И ободряюще улыбнулся.
  - На ЦПУ поднят флажный сигнал "Добро"! - доложил стрелок-радист Петренко по переговорному устройству. В конце фразы сорвавшись на фальцет. И смущённо замолк.
  У них у всех сегодня был первый боевой вылет!
  - Есть "Добро", - ответил Сергей, включил зажигание и открыл воздушный вентиль. - На старт, внимание, марш!
  Зашипел сжатый воздух. Прочихавшись и выбросив клубы чёрного дыма, запустился мотор. Лопасти винта качнулись и, набрав обороты, превратились в прозрачный диск. Самолёт плавно тронулся с места и, вспенивая форштевнем воду, направился к выходу из гавани.
  Фарватер был чист. И они взлетали с ходу. В направлении зюйд-тень-вест. Как всегда это делали в штиль.
  Когда башня восточного кроншпица Шкиперского канала оказалась на траверзе правого борта, Сергей передвинул сектор газа вперёд. Мотор взревел на полную мощность, и спинка кресла толкнула его навстречу горизонту. Быстро разгоняясь, МБР приподнялся над водой, переходя на глиссирование. Сергей потянул на себя штурвал. И оторвал машину от поверхности воды.
  Набрав тысячу метров, он взял курс на запад.
  Ближайшие три четверти часа им предстояло идти вдоль берега. Сначала над Невской Губой, потом над Копорской и Лужской. Исхоженным на сто рядов маршрутом. Гребной порт - маяк Шепелевский - мыс Колганпя - посёлок Курголово.
  А потом начнётся самое интересное. Меняя курс и высоту, им надо будет обойти морем белофинские посты воздушного наблюдения, оповещения и связи на островах Хогланд, Лавассари, Хапасари и Сомери. И выйти к острову Патио. Затем снова подняться до тысячи метров. И приступить к выполнению поставленной задачи - фотосъёмке береговых батарей на северном берегу Выборгского залива и островах Тиуринсари и Койвисто. И отснять. Столько, сколько успеют...
  Впрочем, они были не так уж и беззащитны. Морской ближний разведчик МБР-2-АМ-34НБ помимо аэрофотоаппарата АФА-13 (формат кадра - 18 х 18 см; ёмкость кассеты - 150 кадров) и ракетного пистолета Вери с двадцатью девятью патронами со звёздками белого, зелёного и красного цвета имел на вооружении две турельные установки Тур-8 (переднюю открытую и заднюю экранированную), по ШКАСу в каждой (пулемёт Шпитального - Комарицкого авиационный скорострельный, калибр - 7,62 мм; скорострельность - 1800 выстрелов в минуту; боекомплект - 750 патронов). И мог нести до полутонны фугасных бомб на внешней подвеске.
  Кроме того, в качестве оборонительного средства можно было применить штатный багор. А также бросательный конец с кошкой.
  "Но это уже в самом крайнем случае! - усмехнулся Сергей. - Разве что во время абордажа".
  А вообще "амбарчик" был отличной машиной! Несмотря на все свои недостатки. Которые, по сути, были всего лишь продолжением его достоинств. И расплатой за них.
  Да, у него была невысокая максимальная скорость. Всего двести сорок пять километров в час. Зато он мог взлетать с воды. И садиться на воду. А после установки колёсного шасси - использоваться с сухопутных аэродромов. В том числе, зимой. С ледяных и снежных полей. После замены колёс на лыжи.
  Дальность полёта (тысяча двести тридцать километров) тоже была невелика. Но в том-то и дело, что это был не предел! Герой Советского Союза Полина Осипенко, светлая ей память, в прошлом году установила рекорд дальности, за десять с половиной часов преодолев две тысячи четыреста шестнадцать километров от Севастополя до Архангельска.
  Зато потолок у них был что надо! Та же Полина Осипенко тонну груза забросила на семь километров. Полтонны - на восемь. А без груза поднялась почти на девять!
  Рекорды были женскими, ясное дело. И установила их она на специально оборудованной машине. Тем не менее, факт остаётся фактом. И отлично характеризует возможности самолёта.
  До места они добрались без приключений. Пройдя в аккурат посерёдке между островами Хогланд и Лавассари. На высоте ста метров. В двадцати километрах и от того, и от другого. А потом между Хапасари и Сомери. Тоже посередине. И на той же высоте.
  При таком профиле полёта обнаружения можно было не опасаться. Наземные наблюдатели, даже в сильный бинокль, могли заметить воздушную цель на расстоянии не более десяти километров. Если заранее знали, куда смотреть. Но, как говорится, бережёного - Бог бережёт!
  Впрочем, это было уже не важно. Выйдя к острову Патио, Сергей выровнял "амбарчик" и дальше вёл его как по ниточке от батареи к батарее.
  Нервы у него были на пределе. Они еле-еле ползли по небу! Под прицелом вражеской ПВО. Но минуты шли, а по ним никто не стрелял. Вплоть до Койвисто.
  До окончания съёмки оставалось не более минуты, когда прямо по курсу вспухло небольшое чёрное облачко. А потом ещё одно. Рядом. И ещё. И снова. Всё ближе и ближе.
  Летающую лодку трясло как на кочках.
  Под зенитным огнём ему бывать ещё не приходилось. Но Сергей почему-то сразу понял, что это он и есть. Что по ним стреляют. И это было оч-чень неприятно!
  И дело было не в страхе смерти. Сергей знал, что может сегодня попасть под вражеский обстрел. Что его могут ранить. И даже убить.
  Смерти он не боялся. Во-первых, потому что относился к ней, как к неотъемлемой части бытия. Вдоволь насмотревшись на покойников, пока подрабатывал землекопом на кладбище. Чтобы поддержать бюджет молодой семьи. Во-вторых, потому что смерть была неотъемлемой частью торжественной клятвы. Которую он дал трудовому народу, вступая в ряды Рабоче- Крестьянского Красного Флота. А в-третьих, потому что смерть была неотъемлемой частью его профессии. Ведь, он был лётчиком. Да не просто лётчиком. А военным! Да не просто военным. А военно-морским! И каждый день рисковал жизнью. Потому что поднимался в небо. Рискуя ей вдвойне, потому что поднимался с бомбами. И даже втройне. Потому что летал не над сушей, а над морем.
  Нет, страх смерти тут был ни при чём.
  Он никак не мог прийти в себя от мысли, что это стреляют именно в него! Никак не мог поверить, что это хотят убить именно его! Не кого-нибудь где-нибудь. А именно его!
  Потому что это невозможно! Потому что это неправильно! Потому что это нельзя!
  Но он сидел не в кинозале Дома культуры ВЦСПС имени товарища Кирова. А в морском ближнем разведчике. В какой-то тысяче метров от вражеских зениток. Которые стреляли. И стреляли именно в него!
  Осознав, наконец, происходящее, Сергей пришёл в себя.
  Всё пространство вокруг самолёта было усеяно чёрными кляксами разрывов. Несчастный "амбарчик" трясло, мотало и подбрасывало. Как бричку на ухабистой дороге. Но он летел.
  Сергей окинул быстрым взглядом приборную доску. Альтиметр. Гирокомпас. Указатель поворота и скольжения. Скорость. Вариометр. Наддув. Счётчик оборотов. Температура масла. Температура воды. Давление масла. Давление бензина. Всё было в ажуре!
  Он вздохнул с облегчением. И тут их тряхнуло так, что у него клацнули зубы. По корпусу глухой дробью прошлись тупые удары. Зенитный снаряд разорвался совсем близко. И несколько осколков залетело внутрь. Оставив отверстия со сколами и трещинами в фанерной обшивке и остеклении кабины. Но его не задело. Кажется.
  - Экипажу доложить о повреждениях! - приказал он.
  - Штурман в порядке, - отозвался Николаев. - В кабине дыра на дыре. Но камера цела.
  - Стрелок-радист в норме. И турель, - доложил Петренко. - А станцию немножко зацепило.
  - Твою мать! Растак её и так, и эдак! - выругался Сергей. - Никита, проверь по-быстрому. Может, ничего страшного.
  - Проверю, товарищ капитан, - Петренко замялся. - Только тут такое дело... Короче, бензин по центроплану хлещет.
  Сергей и сам уже заметил, что с мотором что-то не так. Стрелки на манометрах дёргались возле ноля. Давление упало. Обороты тоже. Двигатель чихнул несколько раз. И остановился. И уши как ватой заложило, такая вдруг тишина настала! Только ветер свистел за бортом.
  Водонепроницаемая дверка первого отсека распахнулась. В проёме показался Виктор и спросил озабоченно:
  - Что будем делать, командир?
  Сергей убрал газ и перекрыл подачу горючего:
  - Садиться будем! А там посмотрим. Сколько до границы?
  - Тридцать пять километров.
  - Так, - нахмурился Сергей. - Мешок приготовь! Но без команды плёнку не свети. Может, ещё выкрутимся.
  Николаев кивнул и задраился в своём отсеке.
  Как только мотор заглох, Сергей направил подбитую машину в сторону плёса, и теперь планировал, пытаясь увести её как можно дальше от негостеприимного острова.
  - Что с радиостанцией, Никита? - спросил он.
  - Хана, товарищ капитан. Все лампы разбиты.
  - А запасные...
  - И запасные!
  - Твою мать! Растак её и так, и эдак!
  Высоты уже совсем не было. Самолёт скользил всего лишь в паре метров над водой. Покрытой мелкой зыбью.
  Удерживая машину, Сергей напряжённо смотрел за борт, примеряясь перед приводнением.
  - Экипажу приготовиться к посадке!
  Днище летающей лодки коснулось поверхности плёса. Привязные ремни врезались ему в плечи. МБР нёсся вперёд, понемногу замедляя свой бег. И оседая всё ниже. Неровный шорох трения скул реданов о воду постепенно сменился глухими боковыми ударами. Теряя скорость, "амбарчик" развернулся против ветра. И закачался на волнах.
  Сели...
  Быстро отстегнув ремни и скинув лямки парашюта, Сергей встал на сиденье и вылез на центроплан. Чтобы осмотреть отказавший мотор.
  И присвистнул.
  Радиатор был цел. И на кожухе ни царапины. И никаких других видимых повреждений. Но это не утешало. Осколком снаряда перебило бензопровод. Рваные концы дюралевой трубки торчали в стороны. И это была финита ля-ля...
  Нещадно палило Солнце. Сергей смахнул пот со лба. Сбросил краги и меховой реглан. И огляделся.
  Белофинский берег был совсем рядом. В каком-то десятке кабельтовых.
  Подбитый самолёт с красными звёздами на фюзеляже сидел посреди залива. Как подраненная чайка на волне. У всех на виду. Но никто по ним больше не стрелял.
  "А смысл? Куда им теперь деваться?! Мать твою! Растак её и так, и эдак! - мысленно выругался Сергей. - Придёт сторожевик. Возьмёт на буксир. И оттащит в ближайший порт. В Койвисто. А, может, сразу в Виипури. В шюцкоровские застенки. К Маннергейму на допрос. И прощай Родина!"
  Ну, уж нет! Он не на шутку разозлился. Нет уж! Такого удовольствия они шюцкорам не доставят! Лучше тогда уже как "Варяг" и "Кореец"! Последний парад и точка! Кингстонов у них нет. И все отсеки водонепроницаемые. Но борта - фанерные. И днище. А чем пробить найдётся!
  - Кассета с плёнкой, сигнальная книга и полётные карты к затоплению приготовлены! - поднявшись в полный рост в носовом люке, отрапортовал Николаев.
  - Добро! Как думаешь, сколько у нас времени?
  - Отсюда до Койвисто восемь миль ходу. Если идти самым полным, минут двадцать пять - тридцать на катере.
  - Выходит, не больше получаса на всё про всё.
  Виктор кивнул.
  - Какие будут приказания, товарищ капитан? - просунул голову в пилотскую кабину Петренко.
  - Раз финики стрельбу задробили, значит, уже вызвали помощь. Думают живыми нас взять, сволочи! А, вот, и хрен им! Морской и узловатый. По всей ихней белофинской роже! - прищурился Сергей. - Экипаж, слушай боевой приказ! Когда шюцкоры явятся, будем отбиваться из пулемётов. А потом из личного оружия. До последнего патрона. Самолёт подготовить к взрыву! Покажем этим гадам, как умеют сражаться советские морские лётчики!
  - Покажем! - ответили ребята.
  Лица обоих были полны решимости. Хотя и побледнели. Слегка. А кто не побледнел бы?! Перед первым боем. Который очень даже может стать последним!
  - Но это потом. Это успеется. А пока пошарьте по сусекам. Может, найдётся что-нибудь. Кусок дюраля. Резина. Или жесть. Вот, такой ширины, - развёл он ладони. - Надо срастить концы бензопровода, Давайте, парни! У нас ещё целых полчаса!
  Они кивнули и исчезли в своих отсеках.
  Сергей спрыгнул в кабину, подхватил сумку с инструментом и снова вылез на центроплан. Пришло время вспомнить родное паровозное депо станции Новосибирск Томской железной дороги, деповскую школу фабрично-заводского ученичества имени товарища Шварца. И навыки слесаря-ремонтника.
  Выпрямив зазубрины плоскогубцами, он быстро подравнял края трубки кусачками и прошёлся напильником по заусенцам. Можно было соединять. Если бы было чем.
  Он постучал кулаком по крылу:
  - Ну что? Нашли?
  Виктор с Никитой вынырнули из своих турелей и помотали головами.
  - Понятно, - сказал Сергей.
  А потом спустился вниз. Решив самолично убедиться. Что ничего нельзя приспособить вместо этой треклятой трубки.
  Для начала он осмотрелся в собственной кабине. Ища, чего бы раскурочить, оторвать, отломать. Дабы пустить в дело. Но ничего подходящего не нашёл. И сунулся в первый отсек. К штурману. Но и там поживиться было нечем.
  Однако не зря же в песне поётся - кто ищет, тот всегда найдёт!
  В третьем отсеке между двенадцатым и четырнадцатым шпангоутами были установлены дополнительные бензобаки. И резервный 47-литровый бак с маслом, подключённый к основной магистрали резиновым шлангом. И это было именно то, что требовалось! Сняв шланг, Сергей кинулся наверх.
  Как оно и положено в таких случаях, диаметр шланга оказался гораздо больше, чем диаметр бензопровода. Но это была уже сущая ерунда!
  Оторвав от тельника подол, Сергей обмотал концы трубки, плотно загнал их в шланг, и затянул хомутиками.
  - По местам! - скомандовал он штурману и стрелку, которые следили за ним, затаив дыхание.
  И в этот момент из-за южной оконечности острова показались два белофинских сторожевых катера. Утопая в пенных бурунах, они быстро приближались к замершей на мелководье большой серебристой птице.
  Но было уже поздно!
  Сергей запустил мотор. И начал разбег. Тридцать секунд, необходимые для взлёта, показались ему ужасно долгими. Но всё-таки миновали. Разогнавшись, "амбарчик" оторвался от воды. И финны отстали.
  Но ненадолго.
  До границы было не больше четверти часа лёту. Однако добраться до неё оказалось не так просто. Не прошло и нескольких минут, как двигатель опять замолк.
  - Штурман, к мотору! - скомандовал Сергей, не выпуская из рук штурвала. - Быстро!
  Самолёт ещё мчался по воде, поднимая тучи брызг. А старший лейтенант Николаев уже вскарабкался на центроплан. И рвал на себе рубаху. Следуя командирскому примеру.
  Во время короткого полёта из-за сильной вибрации резиновый шланг сорвался с бензопровода. И надо было всё соединять по новой.
  Пока они чинились, подоспели преследователи. И с ходу, на предельной дальности, открыли пулемётный огонь. Надеясь достать ускользающую добычу на взлёте.
  Но добыча тоже умела кусаться! Зазвенел ШКАС Петренко. И прозрачный морской воздух наполнили зелёные росчерки трассирующих пуль.
  Этого финны совершенно не ожидали. Наивно полагая, что русские побоятся стрелять. Из-за врождённого миролюбия. И во избежание дипломатических осложнений. А они не побоялись! И это подействовало на противника как ушат ледяной воды. Катера тут же заткнулись. И, едва не перевернувшись, резко отвернули. Один - вправо. Другой - влево.
  Отпугнув врага, краснозвёздная машина разбежалась и снова поднялась в небо. И прошла на бреющем ещё несколько километров. Пока не заглохла.
  Когда двигатель опять отказал, и Николаев, запрыгнув на центроплан, привычным уже движением оторвал свежую полосу от тельняшки, Сергей крикнул:
  - Виктор! Так нам не уйти! Привяжись к раме и держи шланг руками.
  Тот кивнул, воткнул шланг в бензопровод и пристегнулся к стойкам подмоторной рамы лямками подвесной системы своего парашюта. А потом уселся на парашютный ранец. И махнул рукой. Давай! Вперёд!
  Это было очень рискованно. Его могло сорвать воздушным потоком. И затянуть под вращающийся пропеллер. Но другого выхода у них не было.
  Сергей вывел самолёт на реданы, убавил обороты и, как глиссер, помчался по зеркальной поверхности плёса. Оставив финнов далеко позади.
  Без достаточного обдува мотор начал потихоньку греться. Но граница была уже совсем близко. И вскоре белофинские катера прекратили преследование. И ушли. Во избежание дипломатических осложнений...
  Нежаркое сентябрьское Солнце уже катилось к горизонту, когда новоиспечённый лейтенант Шамшурин вышел за ворота гидроавиабазы. В старые добрые времена Сергей непременно завернул бы в ближайшие "Пиво-Воды". На Малом Гаванском. Но он только вздохнул. И прошагал мимо.
  Если майор Бартновский что-то обещал, он это делал. Поэтому рисковать не стоило.
  "И так уже доигрался, - покосился Сергей на свои рукава с тёмными пятнами вместо нашивок. - Пора завязывать! Пока на самом деле от полётов не отстранили!".
  Глубоко задумавшись, он брёл по проспекту. Автоматически козыряя в ответ на приветствия краснофлотцев. И сам не заметил, как оказался у трамвайного кольца. На конечной. Возле Василеостровского Дома культуры.
  Там, где всё это началось.
  Два года тому назад...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"