Аннотация: Роман из серии "Дозоры", написанный в соавторстве с Сергеем Лукьяненко. Выложена первая часть, "Иная литература".
В тексте использованы персонажи и реалии романов Сергея Лукьяненко и Владимира Васильева из цикла о Дозорах, а также романа Владимира Васильева "Лик Черной Пальмиры".
Данный текст признан непедагогичным для сил Света.
Ночной Дозор
Данный текст признан непедагогичным для сил Тьмы.
Дневной Дозор
Данный текст не рекомендован Иным до совершенно-летия.
Инквизиция
Часть первая
ИНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Пролог
Сначала Федор взял паузу, как хороший тенор бе-рет высокую ноту. А потом заговорил:
- Нарушаем, гражданка Анна Сергеевна. Плохо. Очень плохо.
- А вы... - Гражданка Анна Сергеевна поежи-лась. - Прокурор?
Если верить "делу", ей через месяц должно было исполниться четырнадцать.
Обстановка комнаты меньше всего напоминала кабинет прокурора. Хотя, если честно, Федор ни разу в прокурорских кабинетах не был, а его "клиентка" - и подавно.
Красочная роспись на стенах выбрасывала гостей на пляж в океанской лагуне. Мягкий ковер на полу не позволял сделать и пары шагов, чтобы при этом не расслабиться. Федора и Анну Сергеевну не разделяло ничего, сидели в креслах друг напротив друга. Кресло Федора располагалось так, чтобы он всегда оказывался справа от посетителей. Предполагалось, так они боль-ше доверяют.
Сквозь прозрачные чехлы спинки и сиденья можно было увидеть, что внутри не поролон и не пружины, а разноцветные наполовину сдутые воздушные шары. Довольно прочная штука, надо сказать, если специально не прокалывать. В таком кресле любой посетитель быстренько менял свое состояние.
Острые углы в кабинете были только у планшетки, что лежала у Федора на коленях.
- Нет, не прокурор, - правдиво ответил Федор. А потом солгал: - Психолог.
- Я не знала, что мы к психологу... - Девочка выпрямилась. Была она рыжеватой, и в изгибе губ проглядывала хитринка. - Я нормальная.
- Конечно, нормальная! - уведомил Федор. - Иначе не попала бы ко мне. Я же сказал "психолог", а не "психиатр". Понимаешь разницу? А после нашей беседы уже решу, с кем ты познакомишься еще. Мо-жет, и с прокурором.
- Я ничего не делала! - повысила голос девочка. - Ничего не воровала!
- Не кричи, - прошептал Федор, слегка накло-нившись к ней.
В нем было под два метра, и наклон со стороны чем-то напоминал маневр башенного крана.
Девочка заговорила тише и тоже чуть-чуть накло-нилась к собеседнику.
- Я ничего не воровала. Оно само появилось, че-стно! Только мне никто не верит.
В ее глазах заблестело. Федор понимал, что девоч-ка, какой бы вид на себя ни напускала, испугана и рас-теряна.
Вот тогда и сказал:
- Я верю.
- Врете вы все! - Анна откинулась на кресле, надувные шарики недовольно заскрипели.
- Я верю, - спокойно повторил Федор, а про се-бя вспомнил знаменитое "верую, ибо абсурдно". - Все эти вещи ты не брала. Они появились сами по се-бе.
- Как вы мне можете верить? - донеслось из со-седнего кресла. - Вы же не знаете...
- А мне и не надо знать. Я вижу, что ты не обма-нываешь. Зрачки, дыхание, цвет лица - они все гово-рят правду.
Девочка завертела головой - скорее всего в поис-ках зеркала. Убедиться, а заодно проследить, не сболтнут ли зрачки и прочее чего лишнего.
Зеркало было далеко. Вставать Анна Сергеевна постеснялась.
Федор очень не любил врать. Особенно детям. Впрочем, сейчас он не то чтобы обманывал. Всего лишь говорил полуправду. Конечно, отсутствие лжи в словах Анны неплохо выдавала и мелкая моторика, а Федор научился быть очень и очень наблюдательным. Даже без применения магии.
Но еще красноречивее правду демонстрировала аура. Вот только подводить девочку к тому, что такое "аура", следовало очень постепенно. Анна не имела понятия, кто она такая на самом деле, и это было лю-бопытнее всего.
- Вы... скажете, что я ничего не украла?
- Скажу, - ответил Федор. - Если будешь хо-рошо себя вести.
На наркотики ее проверяли, в группу риска не входила. Нормальный подросток из неполной семьи. Мать - преподаватель музыкального училища. Она же и привела дочь в полицию, когда дома начало ре-гулярно появляться все то, чего на ее зарплату купить было нельзя. Естественно, заверения дочери, что "оно все само", и слушать не подумала.
- Буду, - Анна посмотрела на Федора исподло-бья.
- Вот и славно. Как ты это делаешь? Сотовый, например?
- Я рисую. Вообще-то я не умею на самом деле. Лампу гашу, зажигаю свечки и краски размазываю.
- Жалко, что ты ничего не принесла с собой.
- Ну, я же не знала!
- Ладно, - Федор подумал, что нужно будет обязательно изучить ее рисунки.
- Я это зову "малярия".
- Ага. Вы думаете, это бредит "малярия"? - Фе-дор улыбнулся. - Это было, было в Одессе...
- Знаешь Владим Владимыча? - Федор не удер-жался и еще раз мельком взглянул в анкетные данные. Все правильно, тринадцать лет.
- Только двухтомник, - не моргнув глазом отве-тила Анна. - Красный такой...
- Чудеса!
Если совсем честно, то для Федора это были чуде-са большие, чем квартира, заваленная добытыми из воздуха предметами, и девочка, сама себя обучившая творить волшебство.
- Ты рисуешь то, что потом появляется?
- Нет. Я же говорю - "малярия". Рисую, что в голову взбредет. Просто цветные пятна. Иногда там какие-то схемы приходят дурацкие... А потом что-то появляется. Я даже не думаю про это, даже и не хочу иногда, а потом смотрю - оно уже есть.
- И все?
- И все! Ведь уже проверяли: ничего из того, что у меня нашли, нету в розыске. Оно ни у кого не про-пало. Я могу даже это все отдать. Я ничего не наруша-ла!
- Нарушала, - реплика у Федора вышла не рез-кой, а округлой. - Закон.
- Ну, какой, какой закон? - Анна вытянулась в струнку. Фигурка у нее была худосочная, так что сравнение оказалось самым подходящим.
- Ломоносова, Михаила Васильевича. И Лавуа-зье, Антуана Лорана. Они его независимо открыли.
- А что, за это судят? - спросила Анна не то с удивлением, не то с вызовом.
В чем заключается закон Ломоносова-Лавуазье, она не знала. Так же, как не знала, что даже на совре-менном уровне человеческая физика отнюдь не счита-ет его стопроцентно верным. А вот... хм, скажем так, физике нечеловеческой ограничения этого закона бы-ли известны давным-давно.
- Нет еще, - сказал Федор. - Но, как видишь, уже интересуются.
- Я такого не знаю... - подтвердила Анна умо-заключения Федора.
- А незнание, дорогая, не освобождает от ответ-ственности. Это так, для справки, из другого закона. Не физического, а юридического.
- Что мне теперь будет? - Положение воздуш-ных шариков под Анной снова изменилось.
- Вижу два варианта событий. Первый - ты продолжаешь свои малярийные опыты и рано или поздно наживаешь большие-большие неприятности. А второй - ты следуешь моим рекомендациям. А я ре-комендую направить тебя в некое учебное заведение для таких вот одаренных детей.
- Это что, институт какой-нибудь закрытый?
- Вполне открытый, только попасть туда нелегко. Потому что не для всех.
- Так платить, наверно, придется...
- На полный пансион. Еще и стипендию получать будешь.
- А вы возьмете с меня подписку, чтобы я больше не нарушала?
Федору опять захотелось проверить, точная ли да-та рождения и возраст указаны в личном деле Голубе-вой Анны Сергеевны.
- Не требуется. Так какой вариант тебе ближе?
- Второй.
Федор поднялся, скользнул по ковру и открыл дверь в приемную:
- Татьяна!
Повернулся к Анне:
- Я напишу заключение. Придешь в четверг вме-сте с мамой. Бредить "малярией" не советую. Почи-тай-ка лучше учебник физики. Можешь за все классы вперед.
- Будь-сделано! - Анна вылетела из кресла. Ша-рики проводили ее прощальным выдохом.
...Когда дверь закрылась, Федор вытащил из кар-мана некий предмет. Один из тех, которые произвела на свет "малярия" Анны. Этот, так сказать, артефакт ни у кого не пропал. Его ни у кого и не должно было быть. Максимум, где это могло храниться, - в лабо-ратории какой-нибудь всемирно известной и очень могущественной корпорации. Вроде той, с логотипом в виде надкушенного яблока. В единственном экземп-ляре, как прототип. Но и там его никогда не было. Хо-тя, наверное, могли бы дорого заплатить.
Эксперты Дозора поломали голову и сказали Фе-дору, что такого мобильника, видимо, еще не изобре-ли.
А девочка тринадцати лет от роду смогла его ма-териализовать. Нет, определенно нужно было посмот-реть, что она там рисовала.
Федор прошел к себе в кабинет - готовить на-правление. Можно быть Иными, можно не считать себя людьми, а вот от заполнения кучи бумаг все равно никуда не деться.
Глава 1
- Все свободны, - Дмитрий закрыл журнал. - Сочинения жду в понедельник.
Класс загудел, будто по звонку включились мото-ры. Захлопывались ноутбуки, как створки раковин, только вместо жемчужин в их недрах прятались кри-сталлы процессоров.
Напичканный электроникой класс вообще можно было принять за детский филиал какого-нибудь наукограда, причем из будущего. Никто в здравом уме не подумал бы, что именно так будет выглядеть школа магии: без сводчатых коридоров, гусиных перьев и мантий. Обычные с виду пацаны и девчонки. Никакой особой школьной формы, главное, чтобы без переги-бов. Рюкзаки, джинсы, мобильники с кучей функций, кое у кого - игровые приставки, беспощадно отби-раемые на время уроков.
Даже большинство предметов вполне нормальные. Физика, химия, алгебра, геометрия, английский-французский-немецкий. А дальше все по-другому, особенно в старших классах. Вернее, по-Иному.
"Иная история".
"Иная словесность".
"Иное обществоведение".
Еще очень необычная "Безопасность жизнедея-тельности", острые языки тут же прозвали ее "Защи-той от Темных и Светлых сил". И своеобразная биоло-гия, вернее, особый раздел. Физиология вампиров и оборотней, возрастная консервация Иного, элементы целительства... Даже Темные должны уметь что-то лечить.
Дмитрий по-хозяйски окинул взглядом класс. Так, ноутбуки двое все же не выключили, обормоты. Из-вестно кто, Громова и Щукин.
Следовало бы немедленно послать мысленный сигнал, вернуть обормотов и заставить-таки выклю-чить. А если проигнорируют, надеясь потом сказать, что не распознали сигнал в потоке хаотичных мыслей, дослать еще одно заклинаньице. По-простому - "свербилка". Тогда не будет спокойствия ни днем, ни ночью, пока не явятся исправлять содеянное.
Но вместо этого Дмитрий упруго поднялся и от-правился выключать ноутбуки сам. У него было пра-вило - где можно обойтись без магии, надо обойтись. Тем более что сейчас не урок, а "окно". А двое нера-дивых отдежурят без очереди.
За настоящим окном, выходившим на школьный стадион, дребезжало от ударов многострадальное бас-кетбольное кольцо. Слышались выкрики. Самый низ-кий голос принадлежал физруку Борисычу:
- Карасев, с поля! Вторая левитация! А то я не вижу! Брысь с поля, кому сказал!
Нет, в баскетбол тоже играли вполне обыкновен-ный. Хотя Дмитрий, когда только начал здесь рабо-тать, ожидал увидеть немало экзотики из фильмов о Гарри Поттере. Однако соревнований по регби на мет-лах никто не устраивал. Хотя метла как летательный аппарат оказалась штукой вполне реальной и употре-бительной в незапамятные времена. Только крайне редкой, потому что куда больше ценилась простая хлебная лопата: сидеть удобнее, и ведьмы умели под-заряжать ее Силой через тепло очага.
Школа стояла за городом, отделенная лесополосой и еще целым рядом магических сфер: Невнимания, Отрицания и далее по списку. Так что могла бы позво-лить себе и русский квиддич. Но предпочитала виды спорта из олимпийской программы, ставя задачу нау-чить воспитанников жить в мире, где людей в не-сколько тысяч раз больше, чем Иных. Тем не менее в играх все понемногу жульничали с помощью волшеб-ства. Темные - для своего удовольствия и тренировки ("Авось не заметят!"), Светлые - болея за честь команды. Благо, что и команды, и классы были сме-шанными. Никакого соперничества Гриффиндора и Слизерина. Это противоречило бы отечественной пе-дагогике, да и вся суть эксперимента иначе по-терялась бы.
Самого эксперимента Дмитрий не понимал, если честно. Совершенно бессмысленно с младых ногтей воспитывать толерантность друг к другу у представи-телей Света и Тьмы. Но с другой стороны, школа да-вала возможность научиться понимать разницу. На-верное, ради этого он и согласился перейти сюда.
Выключив обе машины, Дмитрий поймал себя на старой, бессмысленной уже привычке - желании сте-реть с доски. Нет, доска в кабинете на всякий случай висела, но только как рудимент. Дмитрий давно уже пользовался интерактивной электронной, управляя со своего учительского терминала. Однако, повернув-шись, он понял, что стирать-таки придется: на зеле-ном поле доски кто-то между делом успел нарисовать мелком смеющуюся рожицу.
Закрыв на интерактивной доске презентацию уро-ка "Роль Иных в современной литературе", Дмитрий взял мокрую тряпку. Однако стоило поднести руку к рисунку, как тот перетек на другое место. Дмитрий попробовал припечатать рожицу быстрым точным ударом, однако та в последний момент опять выверну-лась из-под тряпки.
Шутить изволим, значит.
Дмитрий посмотрел на рисунок через Сумрак. Но расшифровать заклинание все равно не смог. Небось коллективно придумывали. Тем не менее даже на пер-вом слое для обычной реальности двигаешься куда быстрее, и этим стоило воспользоваться. Однако ро-жица ускользала раз за разом, перебегая по доске и временами даже показывая язык.
Дмитрий вспотел. Плюнуть и бросить глупую охо-ту мешала гордость (хотя чем гордиться, седьмой уро-вень...). Да и представить себе, как придет другой класс и будет хихикать весь урок, глядя на доску. Нет, сдаваться было нельзя.
Рожица вдруг сменила гримасу радости на удив-ление. Потом круги глаз с белыми зрачками расшири-лись, загогулина улыбки превратилась в овал беззвуч-ного крика - и рисунок рассыпался, оставляя облачко меловой пыли.
- Можно к тебе, Дреер? - раздалось за спиной.
Кабинет вновь обрел краски: Дмитрий вышел из Сумрака.
- Присаживайтесь, - сказал он, поворачиваясь.
- Уже, - ответил голос.
На учительском месте за терминалом уселось Од-ноглазое Лихо. Так острые языки прозвали Лихарева - нового руководителя школьного Надзора. Нет, оба глаза у него были на месте. Только левое веко все время полуопущено из-за птоза. Лихарев раньше был ночным дозорным и заработал птоз, когда получил поражение глазного нерва во время захвата колдуна-нарушителя. Он давно мог бы сделать операцию, но не хотел. Говорил, человеческим врачам не верит, а к це-лителям не обращается, чтобы не давать Темным по-вода к восстановлению равновесия. Как люди выра-жаются, лишь бы у соседа корова сдохла.
А когда Лихарев перешел в Инквизицию, то ему, похоже, и вовсе стало все равно. Кроме того, он ут-верждал, что так выглядит страшнее, а с его несовер-шеннолетним контингентом это самое главное.
Но если Одноглазое Лихо кого и пугало, то лишь новичков.
- Разговор к тебе есть, Дреер.
Лихарев почему-то обращался к словеснику толь-ко по фамилии. То ли она ему так понравилась, то ли, наоборот, вызывала какие-то подозрения. Дмитрий полагал, у Лихо работа должна быть такая - все вре-мя подозревать. Инквизитор, одно слово. И ничего против вот этого "ты" и "Дреер" учитель не имел. Ли-хо ему чем-то нравился.
Даром что, опять же, Инквизитор.
Впрочем, с недавних пор у Лихарева появилась и другая причина обращаться к Дрееру официально. Ведь именно благодаря Дмитрию Лихо стал руководи-телем Надзора. И одновременно единственным со-трудником, вдобавок еще ведущим Иное обществове-дение.
Дмитрий молча сел за стол напротив. Наверное, Лихарев специально занял единственное учительское место. Теперь, где бы ни поместился Дмитрий, он был в положении ученика, вынужденного отвечать урок.
Впрочем, Дреер был младшим в любом случае. И по уровню Силы, и по внутренней иерархии. Лихо был школьной полицейской властью.
- А дверь лучше прикрыть... - надзиратель сде-лал это, не вставая.
Ученикам школы вообще запрещалось применять магические воздействия как на уроках, так и вне уро-ков, кроме специальных занятий. Взрослым при детях тоже не рекомендовалось.
Никто не соблюдал. Это было все равно что запре-тить бегать на переменах или курить в укромных мес-тах. Однако и нарушали исподтишка, как нарушают правила дорожного движения, пока крупно не погорят.
Бывший начальник Лихарева, надзиратель Стри-галь все-таки погорел. А Дреер, можно сказать, под-жег.
- Догадываешься, к чему я тут? - прищурил здоровый глаз Лихарев.
Словесник кивнул.
Месяц назад всех педагогов и воспитателей собра-ли у директора Сорокина. Учительский состав школы был небольшим и разместился легко.
Кабинет походил, видимо, на все начальственные обиталища. Разве что портрет президента не висел над кожаным креслом. Зато флажок с российским трико-лором на столе был тут как тут. Для какой-нибудь другой школы этот кабинет все же выглядел чересчур солидным, более подходя как минимум ректору фи-нансовой академии. Ценные породы дерева, хорошая обивка, ухоженная зелень, немного причудливых без-делушек. Впрочем, безделушками они смотрелись для разных человеческих комиссий, что иногда все-таки заглядывали. Если верить Сорокину, это давно разря-женные артефакты, хранимые исключительно, чтобы отвлекать внимание официальных гостей. Для интере-сующихся, откуда у школы-интерната такие средства, заодно был приготовлен "иконостас" благодарствен-ных бумаг в золоченых рамках от богатых спонсоров. Даже несколько фотографий олигархов, якобы посе-тивших свою альма-матер.
И бумаги, и фотографии были настоящими. Дмит-рия это удивило больше всего, когда он шагнул в ка-бинет Сорокина первый раз. Никаких личин, никакой магической "косметики" - это учитель словесности мог бы распознать даже со своим седьмым уровнем.
Вместо первого лица государства вдоль стены шел ряд совсем других портретов. Великие наставники и деятели образования прошлого, начиная почему-то с Аристотеля. То ли потому, что философ и автор "По-этики" основал Ликей, то ли потому, что воспитал Александра Македонского. Другие лица Дмитрий хо-рошо запомнил еще по университетской кафедре педагогики. Отчего-то у большинства фамилии заканчивались одинаково, несмотря на то, что их владельцы жили в разное время: Коменский, Ушинский, Луначарский, Сухомлинский... Как будто фамилия уже обязывала к выбору дела всей жизни. Выбивались, кроме Аристотеля, только Лев Толстой, Антон Макаренко и Януш Корчак. Могло показаться, что учителей прошлого тоже пригласили на собрание, только рассадили немного подальше и повыше, словно авторитетную комиссию.
А за столом расположились педагоги настоящего, отнюдь не претендующие на звание великих ни сей-час, ни потом. Однако все - Иные. В школе вообще не было ни единого человека ни среди учеников, ни среди персонала.
Дмитрий чувствовал себя не в своей тарелке. По правую руку от директора сидели оба школьных над-зирателя - значит дело серьезное. Но больше всего почему-то беспокоил незнакомый высокий мужчина. Дмитрий аккуратно посмотрел на гостя через Сумрак.
Светлый. Но все равно какой-то...
- Коллеги, у нас сотрудник городского Ночного Дозора Козлов Федор Николаевич. Из отдела по делам несовершеннолетних.
Дозорный встал и кивнул всем.
Вот оно, подумал Дмитрий. Оперативник. Что-то у них такое появляется в ауре. Может быть, потому, что часто сканируют чужие. А может быть, у самого Дмитрия шевельнулся еще давний, едва ли не с детса-довских времен засевший страх перед милицией и во-обще людьми из разных там органов. Он, конечно, бу-дучи совсем малышом, даже благоговел перед ними, помня разные фильмы про шпионов и полицейских, но все равно побаивался.
- Для Темных коллег - визит господина Козлова согласован и с Дневным Дозором, - продолжил тем временем директор Сорокин. - Федор Николаевич, прошу!
Дозорный выдержал паузу.
- Господа, - сказал наконец он.
Дмитрий уже привык, что между Иными не при-няты некоторые человеческие условности, в том числе в обращении. Директор называл педагогов коллегами - и Светлых, и Темных, и надзирателей от Инквизи-ции, - и это слух не резало. А вот у Козлова так не получилось. Наверное, тот просто не знал, как высту-пать перед такой смешанной публикой.
- Как вы знаете, в нашем городе живет чуть более полумиллиона человек...
Честно говоря, от дозорного трудно было ожидать лекции по демографии.
- Это значит, что Иных даже чисто статистически должно быть около полусотни. Если точнее, восемьдесят два, по нашим данным. Из тех, у кого местная прописка.
Дозорный опять сделал паузу. Собравшиеся жда-ли. Тикали часы на полке в директорском шкафу. Ста-ринные, они должны были стоять, по идее, где-нибудь на камине. Тоже наверняка артефакт, а не простой хронометр.
- Светлых из них только пятеро.
- Мы знаем эту статистику, - ответил завуч Са-ласар-Диего Варгас. - Константа "один к шестнадца-ти".
По происхождению Варгас был кубинцем, а по сущности - Темным магом. Он бежал от режима Ка-стро в уже как бы демократическую Российскую Фе-дерацию лет десять назад. Какое дело было Иному, тем более Темному, до человеческих властей - Дреер не представлял. Но у каждого свои странности. Мо-жет, режим Кастро для Темных чем-то некомфортен? Исполняя обязанности завуча, кубинец еще и вел ма-тематику.
- Вы правы, - сказал дозорный. - Итак, на пять Светлых - почти семьдесят семь Темных. Как обыч-но.
- Погодите, - опять раздался голос Варгаса. - Что значит "почти"?
- Именно из-за этого "почти" я здесь, - ответил Козлов. - Разрешите, я продолжу?
Кубинец только поджал губы.
- Из пяти Светлых четверо работают в Ночном Дозоре. Пятый слишком юн... Кстати, он... вернее, она учится здесь, у вас. Тем не менее благодаря вашей школе и особому статусу города наша служба усилена кадрами. Ночных дозорных в городе намного больше, чем Светлых-уроженцев. Соответственно, и личный состав Дневного Дозора больше, чем требовалось бы, не будь у нас школы. А еще при Дозорах созданы от-делы по делам несовершеннолетних. Все это с разре-шения и под надзором Инквизиции.
Дозорный сделал жест в сторону Стригаля и Од-ноглазого Лихо. Те не шелохнулись и не повели бро-вью. Им наверняка тоже был известен повод для столь длинного вступления.
А Козлов продолжил:
- Благодаря всему этому у нас самый низкий процент нарушений Договора. Не только в Централь-ном Федеральном округе, но и в нескольких близких к нам регионах. Вернее, так было до недавнего времени.
Вот оно, опять подумал Дреер.
- За последний месяц зафиксировано девять слу-чаев несанкционированных нападений на людей. Поч-ти все нападения - дело рук... вернее, зубов волкула-ков.
- Несанкционированных? - уточнил Светлый преподаватель БЖД по фамилии Каин. Острые школьные языки, разумеется, не преминули распус-тить слух, что это "тот самый или дальний родствен-ник". На самом деле ни в каких анналах не содержа-лось и намека на то, что "тот самый" Каин был Иным или что он хотя бы просто был.
- Без лицензии. Отследить вервольфа - задача не слишком трудная. По нарушениям среди этого кон-тингента наш город, замечу, на одном из последних мест в России. Очень хороший показатель. Но здесь мы столкнулись с чем-то неординарным. Во-первых, эти волкулаки не действуют поодиночке. Они напада-ют стаей. Три-четыре особи. Некоторые потерпевшие говорят о пяти-шести. Но это нуждается в проверке. У страха глаза велики.
- Оборотни не охотятся стаями, - сказал Каин. - Только если в кино.
- Совершенно верно, - согласился дозорный. - Время трансформации у всех разное. Естественно, боевая группа перекидывается одновременно. Но у нас здесь не боевая группа.
Дреер вспоминал свое недавнее обучение. Стаи оборотней, конечно, истории были известны. Однако в условиях современного большого города такого уже давным-давно не встречалось. Только где-то далеко в глубинке, подальше от мощных Дозоров, и только ес-ли вожак-оборотень обучал молодняк. Но такие "де-ла" быстро раскрывались, и вожак неминуемо отпра-вился бы под трибунал Инквизиции. А его подопеч-ные также неминуемо попали бы сюда, в школу-интернат...
- Удивительно вот что, - продолжил Козлов. - Как правило, волкулаки стараются убить. Они на охо-те и пленных не берут. Но эти действуют иначе. Соб-ственно, погибших вообще нет. Пока нет. Но все мо-жет измениться, если мы их не возьмем. Крови они уже попробовали. Однако убивать все равно не стре-мятся.
- Зачем они тогда атакуют? - спросил Каин.
- Мы тщательно опросили потерпевших. Все - обычные люди. Память им потом стираем, не остается никакого шока и психотравм. Судя по всему... эта стая получает удовольствие от травли. Они преследуют ра-ди преследования. Им нужны только эмоции.
- Но волкулак стремится попробовать плоти, - сказал учитель магической защиты, словно повторяя материал своих же занятий. - Мясо для него - как кровь для вампира. Концентрированная энергия, а микроэлементы, белки и углеводы - ее носитель. Стресс жертвы наполняет их Силой, как будто заряжа-ет батарейки... - Каин уже не мог отделаться от при-вычки вещать, как на уроке. - Да и от крови оборотни не отказываются.
- В том-то все и дело, - кивнул дозорный. - Эти даже почти не кусают. Им нужен только страх. Паника. Отчаяние. В этом они черпают Силу.
- Очень необычно, - признал Каин.
- Это не самое необычное. Двоих человек они все-таки покусали. Эксперты осмотрели укус, сначала наши, потом Темные. Налицо все признаки оборотни-ческой инициации. Только... ее не случилось. Есть от-дельные элементы, в основном психологические. На-пример, потерпевшие могут видеть ауру. Или испыты-вают беспокойство и кратковременные провалы в памяти во время полнолуния. Но полноценно войти в Сумрак они не могут и перекидываться тоже. У них ни шерстинки новой не выросло. Очень странная полуинициация. Мы впервые с таким столкнулись. Даже отправили потерпевших в научный центр московского Дневного Дозора. Формально это все-таки новые Темные. Однако сейчас это просто очень слабые Иные с неопределенной аурой.
- А при чем тут школа? - спросил Каин.
- Потерпевшие описывают нападавших как очень некрупных особей. Некоторые даже решили, что на них напали бродячие собаки. В любом случае это явно подростки. Можно сказать, сейчас в городе действует банда неустановленных Иных в возрасте до шестна-дцати лет. Мы разрабатываем разные версии, проверя-ем контакты зарегистрированных оборотней. Хотя де-тей вполне мог инициировать какой-то гастролер, и вообще не в нашем районе, а затем пошло по цепочке. Как наркомания, простите, только здесь один другого укусил, а не подсадил на иглу или дал покурить. Од-нако есть еще одно обстоятельство... Эдуард Сергее-вич, разрешите пульт.
Козлов повернулся к директору.
- Конечно, - ответил Сорокин.
Погасло освещение, как будто подчеркивая, что речь пойдет о делах Тьмы. Проектор из-под потолка бросил пучок лучей на белое полотно развернувшего-ся экрана.
- Вот карта вашего района, - комментировал дозорный.
Зажглись, мигая, несколько прямоугольников.
- Это школа-интернат. А вот места, где соверше-ны нападения.
Загорелись красные кружки. Один, другой...
- Как видите, хотя школа стоит на окраине, почти все инциденты происходили и происходят довольно близко.
- Это ничего не доказывает, - раздался в темно-те голос математика Варгаса.
- Разумеется, - спокойно ответил Козлов. - Мы знаем, что ваши ученики без взрослых не выходят за пределы территории. Вернее, о других случаях пока не известно... Тем не менее слишком много косвенных улик. Местоположение школы. Возраст нападавших. Отсутствие следов - они потом как сквозь землю проваливаются. Вернее, уходят в Сумрак.
- Оборотни не уходят в Сумрак надолго, - воз-разил Каин. - Они трансформируются с помощью Сумрака, но не погружаются глубоко.
- Вы правы, - опять согласился Козлов. - Гос-пода, я озвучу одну из версий, ради которой пришел. Мы пока не подозреваем учеников из числа волкула-ков. Но можно предположить, кто-то хочет, чтобы мы так думали.
- Но зачем? - спросила воспитатель из Светлых Надежда Храмцова.
- Например, с целью дискредитировать саму идею школы и эксперимента в целом. Или, возможно, кто-то из учеников, способный перекидываться, нашел способ убегать на свободу и хочет, чтобы заподозрили других. В любом случае я прошу оказать содействие. Сообщать обо всем странном в поведении детей. Любые детали. Они уже кусаются. В следующий раз могут загрызть.
- Обо всем странном, говорите... - задумчиво сказал школьный психолог, ученик самого Карла Гус-тава Юнга. - У нас, извините, тут все странные. Как все дети. А они к тому же не простые дети.
- Нас особенно интересуют низшие Темные средних классов.
- Господин дозорный, - официальным тоном вдруг произнес Варгас. - Даже вне пределов школы Темные не обязаны выдавать нарушителей без требо-вания Инквизиции. А на территорию школы юрисдик-ция Дозоров вообще не распространяется. Вы не впра-ве ожидать, что Темные педагоги будут доносить на своих же учеников.
- Я не могу приказывать или требовать, - отве-тил Козлов. - Вы совершенно верно говорите - я не вправе даже ожидать. Пока я могу лишь просить. Но я пришел не для того, чтобы обвинить кого-то. Больше того, мы вообще не хотели бы найти доказательства причастности школы, сеньор Варгас. Если вдруг ока-жется, что кто-то из учеников травит людей по но-чам... Вы понимаете, что будет поставлен вопрос о це-лесообразности школы? А ведь не только вам хотелось бы ее сохранить. Если смешанный интернат закроют, это значит - город потеряет статус. Это значит, что в нашем Дозоре опять будет только четверо сотрудни-ков на семьдесят семь Темных. Это значит, ситуация в городе будет как везде по стране. Может, чуть лучше, может, чуть хуже. Будет как всегда, а не как сейчас. Я очень этого не хочу. А вы, сеньор Варгас?..
Завуч молчал, только поднимались и опускались крылья его орлиного носа. Саласар-Диего вообще был невысокого роста, а по сравнению с Козловым выгля-дел и вовсе гномом.
Директор Сорокин тоже молчал. Хранили молча-ние педагоги. Понятное дело, и портреты, эти вечно немые высокие гости, тоже безмолвствовали. Свой ти-хий голос подавали только часы.
- Пока Ночной Дозор придерживается официаль-ной версии о группе "диких" Иных. Последствий они не понимают, о Договоре не знают. А современная масс-культура даже рисует оборотней в привлекатель-ном свете. Возможно, они чувствуют школу на уровне инстинктов, как средоточие Силы, а когда перекиды-ваются, то просто-напросто чуют своих. Потому и ошиваются поблизости... Кто-то из учеников тоже мог их почувствовать. Дети быстро находят общий язык. Наша задача сейчас - как можно быстрее изловить оборотней. Если не успеют натворить дел, я лично приложу усилия, чтобы они оказались в числе ваших новых учеников. Полагаю, здесь их смогут вразумить. Именно поэтому я прошу о содействии, - Козлов на-давил на "прошу", как еще недавно Варгас - на "до-носить". - Мы уже направили запрос в Инквизицию, чтобы на территории школы временно было разреше-но находиться сотрудникам Ночного и Дневного До-зоров.
- В этом нет необходимости, - впервые загово-рил руководитель школьного Надзора Стригаль. - Мы проведем внутреннее расследование. Всю необхо-димую информацию вы получите, дозорный.
- Вот что, Дреер, - начал Лихарев после того, как притворил дверь на расстоянии. - Не угадал ты, зачем я к тебе пришел. Я же знаю, ты про Стригаля подумал. Нет, не затем. Хотя, конечно, самый краешек ты ухватил.
За окном снова прозвучал свисток.
Лихо шевельнул пальцами. Выкрики с баскет-больной площадки прекратились. Даже и без того сла-бый шум вентилятора в недрах корпуса учительского терминала стал еще тише.
Дмитрий был уверен, что их с Лихаревым теперь никто тоже не услышит. Не исключено, Лихо даже поставил легендарный Колпак Мюллера, когда-то разработанный Иными из общества Туле. Потом они все попали под закрытый Трибунал, проходивший также в Нюрнберге. Однако их достижения оказались в руках Инквизиции и могли еще применяться в интересах дела.
- Дреер, ты о сыворотке слышал? - спросил Ли-харев.
- О какой сыворотке?
- Понимаешь, ты у нас все-таки человек новый, всего не знаешь. А сор из избы выносить нигде не лю-бят. Контингент у нас разный, не соскучишься. Год назад, тебя еще тут не было, поймали мы троих на наркоте. Ясное дело, Темные. Богемой себя решили почувствовать. Конечно, в город когда выходят, так за ними следят. Пронести "дурь" в школу не смогли бы, а распространителей из числа людей мы бы так при-пугнули... Да что там припугнули, реморализация - и все дела. Они бы сами пошли в органы и всю сеть вы-дали. Так что эти стервецы придумали! Нашли кого-то, зачаровали и вытащили из памяти формулу. Ну и сделали втихаря в кабинете химии, через заклинание трансмутации. У них даже лучше настоящего получи-лось, колумбийцы и прочие триады бешеные деньги отдали бы за этот новый сорт. Хорошо, что в былые годы алхимики философский камень искали, а не иде-альный наркотик. Вот где золото! Но мы их, короче, прижали. Вернее, Константин прижал.
- Знаю я, как он прижимает, - мрачно сказал Дмитрий.
- А ведь я Стригаля тоже не любил, если честно, - поведал Лихарев. - Маг он боевой - не мне чета, Инквизитор тоже хороший. Но слишком хороший для нас.
- Я бы даже сказал - слишком Инквизитор, - заметил Дреер.
- Сейчас уже не важно. Нет Инквизитора - нет проблемы. Но с наркотой он сработал на совесть. Всю местную кухню мы накрыли. Пацанов, само собой, исключили, отправили по домам - пускай там Дозо-ры их прорабатывают. Все-таки наркота - это чело-веческое, нарушения Договора тут нет. Их и выгнали-то формально за нарушение школьного устава. Но в Дневном им, надеюсь, хорошего ремня дали. Может, даже плетей Шааба.
Дмитрий знал, что такое плеть Шааба, и мрачноватый юморок Лихарева оценил.
- Притихло все. А теперь опять слухи ходят о ка-кой-то сыворотке. Словно эхо...
- Виктор Палыч, - Дмитрий чуть склонил голо-ву набок, - а как вы эти слухи собираете? Осведоми-тели?
- Оперативная информация! - отрезал Лихо. - Все ему расскажи. Знаю, к чему клонишь. От тебя скрывать не буду - кое-что осталось от Константина. Всех этих стригалевских жучков-паучков из школы убрали, но информацию-то никуда уже не денешь. Только вот не докажешь и не опровергнешь. Даже ес-ли бы это были настоящие улики, а здесь так, разгово-ры...
- Я-то чем могу помочь?
- Помочь могу я, - ответило Лихо. - От твоих волчат подозрения отвести.
- Они не мои, Виктор Палыч. Сами по себе, свои собственные.
- Только они тебя, похоже, считают своим. И до случая с Константином считали, а после - тем более.
В школе Светлые и Темные педагоги чувствовали себя в одной лодке. Подменяли друг друга на заняти-ях, сплетничали, хором костерили начальство, поряд-ки и Дозоры. А вот у детей оказалось все сложнее и одновременно проще. Они четко проводили границу "свои" и "чужие". И, как правило, признавали только учителей и воспитателей своего цвета. Другую сторо-ну - терпели. Надзирателей Инквизиции уважали как силу, не более.
Исключением стал один Дреер.
С какой-то радости Светлый маг самого низкого уровня в первый же месяц работы стал пользоваться доверием некоторых юных оборотней. Он сам не знал почему. Лишь догадывался - наверное, потому что разницы между Темным и Светлым четырнадцати лет или младше не видел вообще. Даже прозвище себе придумал - "сумеречный дальтоник".
Может, еще отчасти "виноватым" оказался его предмет. Дело в том, что Темных в литературе было на порядок больше, особенно в зарубежной. Как в жизни.
А когда неконфликтный вообще-то Дреер устроил скандал на всю школу, после которого глава Надзора Стригаль был спешно отозван в Прагу, Темные стали доверять словеснику еще больше.
Когда Лихарев говорил про "волчат", то делал это беззлобно. Дмитрий потому и считал его нормальным мужиком, что для Лихо школьники в первую очередь были детьми и только во вторую - Иными.
- Следствие по оборотням с мертвой точки не сдвинулось. Если начнут серьезно копать под школу, то докопаются. Поверь мне, дыма без огня не бывает. Что-то неладное у нас творится. Константин это чув-ствовал, вот палку и перегнул. А Темным школа тоже нужна. Не меньше, чем Светлым. И если запахнет ке-росином, будь спокоен, они найдут, на кого все пове-сить. И кто это будет, как ты думаешь? Что бы там ни говорил Диего насчет того, что Темные своих не вы-дают! Пожертвуют несколькими, для них ведь это пу-шечное мясо.
- Это все-таки дети.
- Дреер, тебя когда инициировали? - неожидан-но спросил Лихарев.
- Виктор Палыч, вы же знаете. Года не прошло еще.
- Вот именно! А меня - в одна тысяча девятьсот восемнадцатом. Поверь моему опыту. Если даже мы с тобой - не люди, то твои "волчата" - уж точно не дети. Есть у меня одна версия. Кто-то из Темных, по-старше, класс одиннадцатый, что-то затевает. Может, опять наркоту варит. А нападения и оборотни - для отвода глаз. Иначе говоря, подстава. Ведь и Стригалю про "волчат" кто-то сказал, потому он ими и занялся... с пристрастием.
- Я-то что могу сделать, Виктор Палыч? - зано-во спросил Дреер.
- Просьба к тебе есть. Если хочешь, человеческая просьба...