Лето оказалось на диво холодным. Маленькую деревеньку уже месяц каждое утро окутывал густой, словно кисель, туман. Речушка, протекающая вблизи, и за день не могла прогреться, зубы сводило от одного взгляда на воду. И от этой июльской промозглости страдал летний лагерь для воспитанников детского дома, что не первый год останавливался в такой глуши.
В избенке, куда детей свозили каждое лето, ничего толком не спасало от холода, доходящего до самых костей. Лишь посередине скромно стояла старая, прокоптившаяся печка, которая не могла удержать тепло и на половину ночи. Дети даже во сне, неосознанно, словно новорожденные щенки, жались друг к другу в надежде согреться. Малыши спали около печки, ребята постарше - дальше. Каждый был укрыт старым, но слишком тонким одеялом. И всё равно холод проникал сквозь кожу, вгрызался в молодые тела, словно хотел оставить там вечное напоминание об этом лете.
Холодно было так, что никто уже не мог почувствовать собственное биение сердца и горячий поток крови, что бежал по венам. И только одна мысль стучала набатом в сонных головках ребят: "Только б не замерзнуть".
И посреди этого сонного царства стужи медленно, словно страж, ходил он. Волк.
Его зовут Слава. Невысокого роста. Худой, как его бы не пыталась откормить сердобольная тетя Женя. Пепельные волосы скрывали половину шеи и умные глаза. У Славы была походка зверя, которые неосознанно боялись даже воспитатели. Плавная, пружинистая, будто сейчас выпрыгнет из зарослей хищник и вцепится в горло любому неугодному. Короткие шорты с единственным карманом. А в кармане - перочинный нож. Даже Волку не помешают лишние клыки. Не боясь холода, парень вышагивал по избенке без футболки. Худое тело словно скручено из плотно сбитых мышц, которые перекатывались от каждого шага, каждого поворота головы, каждого движения рукой. И вместе с ними на теле белели тонкие светлые шрамы. Волк должен уметь защищаться.
Один из малышей открыл сонные глаза и сразу зажмурился, увидев силуэт Славы. Этот пепельноволосый малый взял под своё покровительство всех быкообразных воспитанников. И с каждым уходом воспитательниц, малыши с ужасом ждали, когда старшие начнут бить. Как было в детдоме. Ведь Славка славился своей кровожадностью.
Малыш даже не думал открыть глаза. Страшно. Только бы пепельноволосый не заметил. Только бы не увидел прерывистый пар дыхания, трепещущие ресницы и глаза. Иначе будет худо.
Шаг. Шаг. Перекатываются мелкие камушки под ногами Волка. Рядом, совсем рядом. Малыш лишь сильней зажмурился и вжался в печку. Одеяло сползло с плеч. Холод пробрал до костей мгновенно. Хотелось закутаться в спасительное тепло. Но...
Волк остановился около мальца. "Всё, - мелькнула мысль у мальчишки, - убьет". Мгновение... И худые плечи укрыло такое теплое и желанное одеяло. Сильные руки закутали всего продрогшего малыша. И послышалась возня.
Малыш робко приоткрыл глаза. И сквозь опушенные ресницы он увидел Волка. Значит, не померещилось.
Волк стоял у печи, поддавая жару. А все удивлялись - как это печь, которая от сырости вмиг становилась ледяной, за ночь не остывала? А вот оно как...
И вновь Волк пошел вдоль посапывающей малышни. Плавно, тихо. Будто зверь, обходящий свои владения. Будто вожак, охраняющий покой своей стаи. Будто хищник, готовый убить любого, нарушивший этот предутренний покой. Пепельноволосый. Волк своей стаи.
Утро. Десять минут до подъема. Волк распихал крепкого пацана и посадил у печи. Сам же улегся у двери, отвернувшись от всех спиной. Он ждал нового дня.
И в новом дне все опять будут задаваться вопросом: почему не остыла печь? В новом дне малыши снова будут ждать побоев от старших. В новом дне никто не будет знать про Волка, бродящего среди стаи. Только малыш будет восхищенно смотреть на своего вожака. В новом дне.