Лу села за компьютер и принялась перелистывать материалы главной астрофизической лаборатории Ствола Дельта. Многие из почивших в бозе и ныне живущих ученых-физиков дорого бы дали, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на те выкладки и формулы, которыми пестрела информация. Здесь были ответы на вопросы, которыми задавались и задаются ученые всех стран мира. Но, конечно, еще больше вопросов по-прежнему оставались без четкого и аргументированного ответа.
Эмо развернула файл на закладке "Августинская эпоха". Удивительно, но факт: понятие того, что происходило до Большого взрыва и в самый момент взрыва, когда рождалось ВСЁ сущее во Вселенной, теорией космогонии было заимствовано у землян. До того как сабспейсеры начали наблюдательную деятельность на Земле, эти понятия назывались сухо: "Момент Ноль" и "Ноль минус". Но когда Земля попала в поле зрения Станции, и сабспейсеры внимательно проштудировали историю, культуру и науку землян, среди астрофизиков-сабспейсеров постепенно вошел в обиход термин, предложенный землянином Гамовым в честь другого землянина.
Тот землянин, Святой Августин Аврелий (Блаженный), чьим именем и назвали невозможную эпоху, утверждал, что время - свойство Вселенной, которое появилось вместе с ней самой. Этот парадокс до сих пор не удалось объяснить ни ученым Земли, ни исследователям Станции. Августинская эпоха оставалась и для землян, и для ученых других, более развитых цивилизаций, "Террой инкогнита", совершенно неисследованным в практическом плане феноменом. Пытливая мысль разумных существ многих цивилизаций Вселенной наталкивалась на глухую стену непробиваемой парадоксальной логики: если понятие "Момента ноль" с огромной натяжкой, но, всё же, обладало своей, пусть и заумной, логикой, то вопрос: "А что было до того, как ВСЁ возникло из НИЧЕГО?" повисал в воздухе абстрактной сюрреалистической небывальщиной и внушал некоторым исследователям благоговейный ужас.
Даже мрачные и нелюдимые суггарды, признанные лидеры в области высшей математики, топологии и космогонии, пасовали перед этим вселенским таинством, хоть и упорно пытались разгрызть орех великого космогонического ребуса.
Ближе всех подойти и слегка прикоснуться к великой загадке смог суггард Лоноран - Главный вычислитель планеты Суггард - 3. Работая в своей лаборатории практически в одиночку (не считая четырех лаборантов, каждый из которых дал бы сто очков вперед любому академику от физики или математики), он смог математически обосновать и смоделировать возможность наличия того, что в принципе существовать не может. Априори.
Спустя некоторое время он выступил на общесуггардовской научной конференции, посвященной вопросам астрофизики и космогенеза и даже продемонстрировал виртуальную компьютерную модель, сконструированную в соответствии с его расчетами. Модель работала и повергла в транс даже видавших виды наблюдателей со Станции. Однако свои математические выкладки Лоноран обнародовать категорически отказался, ссылаясь на сырость и недоработанность научного инструментария. Это позволило скептикам и сомневающимся заявить о том, что все, что было продемонстрировано на форуме - блеф, многомерная компьютерная игрушка. Не на шутку рассвирепевший от таких обвинений Главный вычислитель пообещал, что скоро проведет реальный опыт по пространственно-временной "свертке".
- И тогда вы увидите, как время встанет и пойдёт вспять! Я загляну по ту сторону времени! - воскликнул он в запале полемики на одном семинаре, но на этот пафос мало кто обратил внимание. А зря! За эпатажной и непонятной фразой, которую большинство консервативно настроенных ученых восприняли как беспочвенное хвастовство, как оказалось, скрывались серьезные обстоятельства.
К сожалению, никто никогда так и не узнал, что случилось с космической лабораторией, с самим Лонораном и с малочисленным научным персоналом: огромная полусфера, до отказа напичканная ультрасовременной аппаратурой, бесследно исчезла через месяц после нашумевшего заявления Лонорана. Сколько ни бороздили этот сектор разведывательные звездолеты Суггарда, сколько ни сканировали пространство, стараясь не пропустить ни одной песчинки, не было найдено ни обломков лаборатории, ни следов научного персонала. Лаборатория просто канула то ли в пространственную, то ли в темпоральную бездну и исчезла, стерлась в сушествующей реальности. Вместе с тем в секторе, где находилась лаборатория, была отмечена аномально низкая концентрация вещества в космическом вакууме - на два порядка меньше, чем в среднем по глубокому космосу. В научных диспутах появился новый термин "идеальный вакуум".
У одного разведкорабля суггардов был зафиксирован необъяснимый сбой в работе фотонного хронометра - точнейшего аттоприбора, погрешность которого в исчислении времени стремится к нулю. По прибытии на базу, было зафиксировано отставание часов от эталонных на одну стомиллионную долю секунды - небывалый случай такой серьёзной погрешности!
К чести суггардов, они не махнули рукой на пропавшую лабораторию, и на сгинувших в никуда Лонорана и его ассистентов. Была создана группа ad-hoc из известных ученых, им выделили одну из лучших лабораторий, которая была построена на пустынном, холодном и лишенным атмосферы небольшом планетоиде.
Группа собрала и проанализировала все труды и монографии Лонорана и его помощников, просмотрела и прослушала все его выступления и доклады, изъяла гору документов, относящихся к исследованиям, у него дома и опросила всех, кто мог иметь к этому делу отношение. Всё втуне! Собственные исследования группы тоже не приносили положительных результатов.
Постепенно ажиотаж вокруг работы группы утих, а местный аналог Академии наук - Совет знаний - начал сворачивать финансирование. Однако, как это ни странно, группа продолжила работу, что называется на общественных началах, только попросила у Академии оставить за ней на некоторое время лабораторию. Президиум Совета посчитал возможным пойти навстречу и оставил лабораторию за группой, но финансирование прикрыл, хоть и присылал раз в месяц транспортный субпространственный корабль со всем необходимым для работы и жизни с Суггарда-3.
Проект считался безнадёжно бесперспективным и теперь ученые-энтузиасты были предоставлены сами себе. На них не давили из Совета знаний, не высмеивали оппоненты, об их работе не сообщали новостные ленты. Так прошло полтора местных года.
Неожиданно, руководитель проекта вышел на связь с Советом и предложил археологической кафедре немедленно заняться раскопками на Суггарде-3 в строго определенном месте. На кафедре сильно удивились, но возражать не стали и послали экспедицию на южный полюс Суггарда, в место с координатами, указанными руководителем. Через три недели начальник экспедиции сообщил Президиуму Совета, что получен результат, и что он просит всех членов незамедлительно прибыть на место раскопок.
Почесав затылки и поворчав для порядка, мудрецы из Совета в полном составе отправились на Южный полюс своей планеты. Хоть и очень не хотелось пожилым суггардам затруднять себя переездами, любопытство пересилило. Не так много в их мире случалось значимых событий в научной области. В последнее время их становилось всё меньше и меньше. На полюсе руководитель проекта встретил депутацию у трапа спецрейса и, не теряя времени, повел к месту раскопок. Всем им пришлось спуститься на почти пятикилометровую глубину шахты, которую археологи, следуя четким указаниям с планетоида руководителя группы ad-hoc, пробурили в толще льда и базальтовой плиты.
Вся процессия вскоре оказалась в большом сферическом зале, который, как сказал начальник археологической партии, они обнаружили точно в том месте, где и предполагали исследователи на далеком планетоиде. Базальтовая плита, внутри которой они сейчас находились, сформировалась более полутора миллиардов лет назад, как пояснил начальник. Возраст возникновения этой пещеры в базальте был определен экспедицией в миллиард триста пятьдесят миллионов лет. Зал был слегка подсвечен двумя светильниками, а дальняя от входа часть занавешена пластиковой пленкой. Начальник партии подошел к импровизированной ширме и театральным жестом сорвал пластик, будто открывая памятник.
То, что предстало взору членов Президиума Совета знаний Суггарда-3, повергло их в длительный ступор: в большую каверну базальтовой стены был впаян стекловидный прозрачный шар в котором, как муха в янтаре, застыл Лоноран, Главный вычислитель Суггарда-3, исчезнувший более двух месяцев назад и неведомым образом попавший в стеклянную клетку в невообразимом, умопомрачительном прошлом!
* * *
Лу откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она постаралась вживую представить себе эту сцену, описанную сухим канцелярским языком.
Холодные, шершавые стены сферической пещеры, вырезанной искусственно или образовавшейся естественно в базальтовой плите больше миллиарда лет назад, небольшая группа потрясенных и онемевших от увиденного членов Совета знаний и пронзительный взгляд со стены из прошлого... из ниоткуда в настоящее, или, нет, в будущее.
Эмо тряхнула головой и продолжила чтение.
Дальнейшие события развивались по наихудшему сценарию. Лаборатория на планетоиде неожиданно перестала отвечать на запросы. Туда, по распоряжению Совета знаний был срочно направлен патрульный корабль, который по прибытии констатировал, что все сооружения лаборатории в полном порядке. Системы жизнеобеспечения работали в обычном режиме, контрольная консоль сверкала россыпью голубых, бирюзовых и зеленых индикаторов, подтверждающих, что все функционирует в штатном режиме. Не хватало только одного - сотрудников группы ad-hoс. Они исчезли. Все. Непонятно как. Неизвестно куда.
Наблюдатель Станции и несколько сабспейсеров заинтересованно следили за развитием событий и даже предприняли свои, но, увы - тоже безуспешные, попытки разобраться в произошедшем. Люди исчезли, будто растворились в воздухе. Просмотр видеозаписей не прояснил ситуации, а лишь подлил масла в огонь. Некоторые видеоролики, где одновременно одно и то же место снималось несколькими камерами с разных ракурсов, зафиксировали взаимоисключающие картинки. На одной камере суггард-ученый шел по коридору станции, на другой, установленной в другом конце, коридор был пуст. Излишне объяснять, что по времени все камеры были синхронизированы и фиксировали одно время, без каких-либо расхождений.
Одновременно, впаянный в прозрачный пузырь Лоноран, начал медленно истаивать. Сначала никто ничего не заметил, но в какой-то момент один из археологов, проведя очередную съемку объекта, обнаружил, что фигура Лонорана потеряла четкость в абрисе. Спешно были проведены замеры и установлено круглосуточное наблюдение. Через несколько дней стало ясно - Главный вычислитель медленно, но верно исчезает. Суггарды попытались предпринять что-то, но помешать процессу так и не смогли.
Через три дня Лоноран исчез, унеся с собой в мрачные темные пределы темпоральных континуумов и бездонные глубины многомерных мембран разгадку великой тайны Вселенной.
В конце концов, Совет знаний Суггарда-3 закрыл дело "Лонорана", не сделав никаких сколь-нибудь убедительных выводов. Файлы перекочевали в архив Академии физики и космогенеза и осели там под рубрикой "отложено", а негласно снятые сабспейсерами копии - в научный отдел Ствола Дельта.
Лу щелкнула несколькими клавишами и просмотрела видеоролик, рассказывающий о конференции, на которой Лоноран продемонстрировал свою виртуальную модель "Сотворения мира". Выглядело всё впечатляюще, но, всё же, это была только модель, не более того. Тем не менее, из того, что показал ученый, Эмо, хоть и не была специалистом в области астрофизики и космогонии, могла сделать вывод о том, что Лоноран был абсолютно уверен в существовании чего-то ДО Большого взрыва. Но ЧЕГО? Что могло существовать до того, как возникло ВСЁ?
Парадигма современной науки не в состоянии объяснить этот головоломный парадокс и, в бессилии проигравшего, относит его к вопросам "не имеющих смысла". В определенной степени, это справедливо. Потому что, если попытаться логически представить, что до нашей Вселенной существовала другая Вселенная, встает следующий вопрос: а что же существовало до той Вселенной? А еще раньше? И так без конца - замкнутый круг! Универсальная теория суперструн с гипотезой десятимерных пространственно-темпоральных "бран", примиряя до некоторого предела Общую теорию относительности и квантовую механику, то есть макромир и микромир, вплотную позволила приблизиться к непреодолимому рубежу Августинской эпохи. Ученые предположили, что Большой взрыв - это не первый акт космической оперы, а, возможно, второй. Первый акт произошел за ничтожно короткое время до взрыва - около 10 в -32 степени доли секунды, но ДО! "Брана" нашей Вселенной - своего рода крошечный эмбрион, минимизация которого приведет в ужас любого здравомыслящего человека - соприкоснулась с "браной" другой Вселенной, существовавшей раньше. В результате космологическая сингулярность рванула, и произошел тот самый Большой взрыв, сопровождаемый инфляционным периодом, когда наша Вселенная раздувалась экспоненциально, в квадриллионы квадриллионов раз превышая скорость света. В муках и конвульсиях невероятной мультимиллиардной температуры и бесконечной мегаплотности рождались материя, пространство и время. По ту сторону времени, за исчезающе малой сингулярностью, в нереальной Августинской эпохе ледяными корчами застывала, умирая, древняя Правселенная...
Стук оконной рамы заставил Лу чуть вздрогнуть и вернуться из ледяного мрака космической бездны в теплую уютную Лешкину квартиру. Она отложила компьютер и, встав с тахты, направилась на кухню. Так и есть - открылась форточка, и в комнату садил морозный воздух. Лу вспомнила, как Лешка ей рассказывал, что всё никак не может собраться поставить себе в квартире нормальный стеклопакет, вместо старых, рассохшихся и неоднократно крашеных рам. Вот балкон он худо-бедно застеклил, и зимой в комнате теперь было теплее. И на самом балконе образовалось некое подобие порядка, вместо царившего здесь всегда запустения, стремящегося к хаосу.
Эмо прикрыла форточку и постояла у окна. За стеклом вьюжила растревоженная сердитая зима, и хлопья снега метались в стороны, повинуясь беспорядочным порывам рваного ветра. Вдруг вспомнился родной Силар, где сезонные колебания совсем отсутствовали из-за наклона планетарной оси всего на два градуса. На родине Лу Эмо круглый год (который длился чуть дольше, чем на Земле) стояла прохладная, но приятная погода. Местное солнце, Сафра, являясь тоже желтым карликом, светило слабее, редко разогревая атмосферу и землю выше восемнадцати по Цельсию. Нечастые дожди не приносили похолодания и дискомфорта, а грозы и сильные ветры были вообще в диковинку. Силариане испокон века умели управлять климатом, но на одном, очень раннем, этапе развития, посчитали, что это пагубно влияет на экобаланс планеты, и манипуляции с климатом были запрещены. Позже выяснилось, что умеренные погодные "поправки" не отражаются на глобальном климате, но у силариан вошло в привычку радоваться и удивляться столь редким здесь изменениям погоды, и ученые оставили климат в покое.
Эмо вздохнула, налила себе горячего чая и вернулась в комнату. Сев на тахту, она снова погрузилась в изучение поразительного, трудновообразимого и жутковатого доавгустинского овердрайва Вселенной.
Тем временем уставший Алексей запахнул куртку и вышел из магазина электротоваров на Ленинском проспекте. Следом за ним показался сотрудник рекламного отдела. Это был последний пункт сегодняшнего вояжа по торговым точкам "ЮНИВОКСА". Уже стемнело. Ненароков попрощался с рекламщиком, сел в Гольф и, быстро прикинув, что еще сегодня надо сделать, покатил в сторону Садового кольца. Движение, как всегда было плотное, и добрался он до конторы в Карманицком переулке лишь к восьми вечера.
С трудом воткнув ледышку Гольфа между сугробом и помятым мусорным баком на соседнем, Денежном переулке, Алексей поспешил в офис "ЮНИВОКСА".
Пожилой охранник при входе собирался меняться и что-то пояснял своему молодому сменщику, остающемуся в здании на ночь. Лешка прошел мимо них и направился к своей комнате. Она была заперта и свет выключен - Феликс принципиально уходил ровно в шесть вечера, четко соблюдая КЗОТ, а Валька, судя по его столу, как уехал на таможню, так и не возвращался. Алексей разделся, уселся на свое место, включил компьютер и углубился в графики логистики.
Поработав некоторое время, он посмотрел на свой "Тиссот", с которым не расстался, даже ознакомившись с совершенно умопомрачительными по своим характеристикам и возможностям часами, производимыми на некоторых "подшефных" планетах. Шел одиннадцатый час. Он набрал на мобильнике телефон Сергея. И опять дипломат ответил почти сразу:
- Да, Леш, добрый вечер!
- Еще раз привет, Сереж. Как дежурство?
- Дежурство в штатном режиме, а вот насчет твоей просьбы, то немного разочарую тебя. Из более менее весомых фигур, никто сейчас не хочет делать никаких резких телодвижений и светиться с незнакомыми личностями. Ты же знаешь - скоро выборы, вот все и затихли до тех пор, пока премьер с президентом не определятся, кто из них будет баллотироваться.
- А чего они боятся?
- Смешной ты, Леша! Пойми, сейчас сделать неправильный шаг в чью-либо сторону для любого высокого чиновника означает выбор позиции, то есть поддержку либо премьера, либо президента. А если ошибешься и поставишь не на ту лошадку? С потрохами сожрут! Мухой слетишь со всех постов и будешь отлучен от кормушки. Вот так, дружище! Ладно, одного я уломал с тобой встретиться. Не Бог весть какой начальник, но и не последний человек в администрации. Позвонишь ему завтра по телефону, который я тебе сейчас смской скину. Насколько я его знаю, он нормальный, адекватный мужик. Не без своих тараканов в голове, но кто из нас без этого?
- А как мне с ним...
- Как есть, так и говори. И будь самим собой. Я тебя ему охарактеризовал как здравомыслящего, серьезного менеджера, так что ты меня не подведи. Если вы друг друга не поймете, можешь быть уверен, что дальше него ваш разговор не пойдет. Это я тебе обещаю железно.
- Серёж, я твой должник! А ты намекнул ему, что я интересуюсь какими-то коллекционерами?
- Да, пробросил. Ладно, потом расскажешь всё подробно, а то ведь я даже не знаю, о чем ты с ним говорить собираешься... - шутливо проворчал Сергей. Давай, пока...
- Всенепременно доложусь! Пока, Сергей.
Алексей отключился и позвонил Лу, предупредив, что задержится еще ненадолго. Вздохнув, он перевел взгляд на монитор и положил руки на клавиатуру. На столе замурлыкал телефон. Леша снял трубку:
- Ненароков, слушаю!
- Алексей Иванович, вы еще работаете? А то мне пост сдавать и я должен знать, кто остался...
Это был голос пожилого охранника, который, обладая удивительной памятью и имея старую комитетскую закалку, знал всех, работающих в офисах вверенного ему шестиэтажного здания, по имени-отчеству.
- Да, да, Игорь Петрович, конечно. Я поработаю с часок - шеф срочное задание дал, - ответил Алексей, одновременно начав печатать на компьютере и прижав трубку к уху плечом.
- Понял, вас, Алексей Иванович, всего доброго!
- До свидания.
Леша бросил трубку на базу и продолжил набрасывать план генерального наступления на старые товары и прорыва новой номенклатуры бытовой техники в магазины "ООО ЮНИВОКС". В конце концов, не без матюгов и стенаний, головоломный ребус сложился в относительно логичную схему. Всё, завтра можно докладывать шефу. Ненароков нажал на клавишу, и принтер начал печатать текст и графики. Алексей посмотрел на дисплей мобильного телефона. СМС-сообщение от Сергея пришло. Фамилия чиновника была Сухов.
"Завтра посмотрим, что это за "Сухов"!" - невесело усмехнулся Алексей, вынул отпечатанные листы из принтера и положил в свой стол.
Подойдя к двери, он погасил свет и уже взялся за ручку, как вдруг что-то его остановило. Алексей замер, затаил дыхание и был вознагражден: мимо двери, по коридору прошелестели чьи-то мягкие шаги. Лешка бросил быстрый взгляд на часы: без трёх минут двенадцать. В голове пронеслось воспоминание - приемная, Лола-Люда, расставляющая на подносе чашки и блюдечки и голос Кирштейна из интерфона "...тогда в двенадцать ночи вы придете сюда, и мы вместе спустимся на минус три. Вот тогда мы ...".
Алексей выждал секунд пятнадцать, осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Полутемный коридор, в котором горели лишь редкие и слабые лампы ночного освещения, был пуст и тих. Но каким-то шестым чувством Лешка знал, что незнакомец поднялся по лестнице номер три на второй этаж и сейчас заходит в кабинет Кирштейна. Не долго думая, Ненароков выскользнул из комнаты, как можно тише прикрыл за собой дверь и, зачем-то пригнувшись, быстро пошел по истоптанному за день макету к лестничной площадке. Перескакивая через две ступеньки, он поднялся на второй этаж и опасливо заглянул в коридор: тот опять был пуст - незнакомец был в кабинете шефа.
Алексей подкрался к приемной и, стараясь не дышать, бочком зашел в неё. В комнате было почти совсем темно, и лишь из-за неплотно закрытой двери в кабинет Кирштейна пробивалась полоска света. Держась ближе к стене, наблюдатель-корректор придвинулся поближе к щелке и затих. Стали слышны негромкие голоса:
- ... только сегодня? Что, нельзя было предупредить заранее? - ворчал незнакомый низкий тенор.
- Но-но, любезный Олаф, не забывайтесь! Пока здесь командую я - в миру Эдуард Кирштейн, слава Иегове!
Из комнаты донёсся смешок:
- Господи, сколько пафоса! Вы вот что, Эдуард Кирштейн, любимец Бога, собирайтесь и пошли.
Послышались звуки возни и противный металлический скрежет. Затем глухо и тихо, будто из подземелья донеслось:
- Осторожно! Светите под ноги, Олаф, тут можно запросто шею свернуть. Гасите свет в кабинете и закрывайте дверь. Не забудьте, там, на гвоздике, ключик висит, возьмите его...
- Ключ у него на гвоздике висит, Господи-светы! Тоже мне, богоравный... - донесся ворчливый голос Олафа и оборвался.
Алексей не выдержал и, чуть приоткрыв дверь, одним глазком заглянул в кабинет. Свет погас, но он успел заметить, как закрывается секция книжных полок, стоящая у стены за креслом начальника. Раздался щелчок, и секция встала на место. Двумя прыжками Ненароков подскочил к полкам и легонько подергал только что открывавшуюся секцию. Никакого эффекта. Тогда, почти в полной темноте, лишь слегка разбавленной неверным светом фонарей на улице, льющимся в большие окна, он стал торопливо вытаскивать и ставить на место книги, хватая их за корешки. Вдруг одна из них, которую потянул Лешка, с тихим жужжанием выехала из общего ряда на пол-обложки. Он отступил назад и увидел, что книжный шкаф с легким щелчком приоткрылся. Из образовавшейся щели потянуло мерзлым неприятным ветерком.
Ненароков неожиданно для самого себя осознал, что всё, что он делал сейчас, не подчинялось нормальной логике. Почему ему взбрело в голову выслеживать Кирштейна и его посетителя? Зачем ему это? Что он предполагает обнаружить за потайной дверью? Склад неучтенных садовых бензопылесосов или не прошедшую растаможку саморазогревающуюся зимнюю туалетную бумагу для дачных сортиров? Ерунда всё это. Он поддался своему настрою во всём видеть и подозревать что-то связанное с деятельностью коллекционеров. Но на этот раз он, похоже, стал заложником собственной мнительности и подозрительности.
Алексей решительно задвинул на место книгу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась романом Марининой "Незапертая дверь", услышал, как снова щелкнула, закрываясь, секция библиотеки и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.
В коридоре он обнаружил, что, уходя, забыл мобильный телефон и зашел в свою комнату. Не зажигая света, он прошел к столу и на ощупь, пальпируя поверхность, нашел аппарат. Машинально поднеся его к глазам и включив, он увидел, что ему звонила Лу. Решив связаться с ней чуть позже, он направился к выходу.
"Но кто же этот Олаф? Интересно всё-таки!" - вертелось у него в голове, пока он шел к выходу из здания. Спустившись по центральной лестнице в холл и подойдя к молодому охраннику, заступившему на дежурство вместо отставного комитетчика, он не выдержал и как можно непринужденнее сказал:
- Ночь-полночь, а наш Семеныч посетителей принимает, всё неймется ему. Одно слово - трудоголик!
Охранник удивленно вскинул брови и с улыбкой произнес:
- Кирштейн ушел минут тридцать назад, а посетители к нему при мне не приходили. Это ты у нас, Алексей, полуночник! Неужели тебе так хорошо платят, что ты готов ночами сидеть на работе? Эх, если бы мне кто так платил, я бы...
- Что, и на охрану свой кабинет поставил? - еще не осознав невероятность услышанного, спросил он.
- Нет, сигнализация у нас на двух этажах ремонтируется и не работает, - охотно выдал служебную информацию охранник. - А ушел он через черный ход на Старопесковский переулок, у него ведь свой ключ есть.
Но Ненароков его уже не слышал. Его будто током ударило. Он отошел в сторонку и сделал вид, что роется в своей визитке. Нужно было время, чтобы привести в порядок мысли.
- Чёрт, забыл ключи от машины, - не найдя ничего лучше, соврал он и направился обратно к лестнице.
- Главное - не потерять, - в спину ему бросил охранник. - А то я прошлым годом потерял на пляже в Серебряном бору - такой геморрой был!
- Ни дай Бог! - согласился с ним Алексей, взлетая по ступенькам.
Он судорожно прикидывал, как можно пройти мимо кабинета начальника, не вызвав подозрений. Дело в том, что на каждом этаже работали видеокамеры, и запись велась непрерывно. Но мониторов на пульте охраны было только четыре. Леша быстро подсчитал количество видеокамер в самом здании и снаружи, получилось семнадцать. Логично было предположить, что охранник переключит мониторы на картинки камер снаружи, в главном холле и у второго - черного - входа. Если это так, то он ничего не заметит, а через двенадцать часов запись пойдет по-новой, стирая предыдущую. Охранник не спросил его, почему он только что заглядывал в кабинет Кирштейна. Значит, не видел. Была, не была!
Алексей поднялся на свой этаж, всё-таки для виду, на всякий случай, отпер дверь и на пару секунд зашел в свой кабинет и только потом поднялся выше и подошел к двери с табличкой "ООО ЮНИВОКС. Дирекция". Пройдя медленно мимо, он незаметно подергал ручку: заперто!
"Что это значит? Кирштейн действительно полчаса как ушел? Но тогда кого я здесь видел пятнадцать минут назад? А где посетитель - Олаф, и был ли он вообще?" - терялся в догадках Леша, спускаясь по лестнице и снова выходя в холл, где охранник, положив ноги на стол и держа в руках дымящуюся кружку с чаем, смотрел телевизор.
- Во дают, да разве можно так... - комментировал он что-то, происходящее на экране, но заметил спускающегося Алексея и переключился на него. - Нашел?
- Что? - не сразу понял Алексей. - Ах, ключи... да-да, нашел, спасибо. Всего доброго!
- Бывай, полуночник.
Охранник встал, проводил Алексея на заснеженную улицу, махнул на прощание рукой и запер за ним толстенную стеклянную дверь офиса.
Алексей поднял воротник куртки, зябко поежился и быстрым шагом направился в сторону Старого Арбата, откуда доносились глухие звуки гитары и банджо. Мерно бухал басовый барабан - очередной любительский джаз-банд, невзирая на холод и густо сыпавший снег, лабал что-то напоминающее фьюжн.