Необычно рано в съемной комнате в центре Одессы проснулся и быстро оделся начинающий, но подающий большие надежды писатель Иван Степанович Рудаков. Человек небольшого роста, немного лысоватый, плотно сложенный, но не толстый; с брюками на подтяжках и немного кривыми круглыми очками и на резинке.
На улице проглядывало солнце, и настроение у Ивана Степановича было отменным. Несмотря на то, что он проработал управдомом почти всю свою сознательную жизнь, душа его всегда стремилась к чему-то прекрасному и нетленному... Так, с годами его выбор пал на большую литературу. Не то чтобы он много читал - нет. Напротив, читал он мало. Но большое желание начать писать самому присутствовало в нем всегда. И вот какой момент послужил воплощению этого желания в жизнь.
Однажды одинокая пышная дама средних лет, живущая на пятом этаже сего дома, которая давно уже неровно дышала по отношению к Ивану Степановичу - как, впрочем, и ко многим другим жильцам , - почему-то решила, что управдом наиболее доступен из всех претендентов благодаря своему совершенно беззащитному виду.
Как-то раз, преградив путь нашему герою в самом узком месте лестничной клетки, она заставила-таки его выслушать горячее признание в любви. В довесок Иван Степанович получил поцелуй, уйти от которого не представлялось возможным, так как дама сжала голову бедного литератора руками с двух сторон. Однако, заметив, что ни то, ни другое не возымело особого эффекта, она быстро сменила тактику, начав откровенничать по поводу его литературных опытов в местной газете. Интуитивно заняв оборонительную позицию перед таким внезапным нападением у стенки напротив, управдом настолько же равнодушно отнесся к первой части выступления пышной дамы, насколько был тронут его второй частью. Иван Степанович всегда чувствовал в себе наличие определенного литературного дара, а получив дополнительно подтверждение со стороны цветущей соседки, поверил в свои способности уже окончательно и бесповоротно. С того момента и начался его литературный путь.
Сегодня до часу дня ему надо сдать свой новый труд в редакцию. А финала еще нет. Однако, Иван Степанович ощущал в это утро необыкновенный душевный подъем, и дело, казалось, уже было в шляпе...
Печатная машинка работала с частотой отбойного молотка.
"Пантелеев, истекая кровью, из последних сил открыл глаза и посмотрел на Пастухову... С ее лица капали слезы.... - Я люблю тебя, Толик , - повторяла она еще и еще раз, рыдая... - Ты будешь жить! Будешь, я знаю!"
Иван Степанович, отвлекшись и немного всплакнув после написанного, почему-то вдруг перевел взгляд на кушетку. Он увидел огромную муху, сидевшую на ее спинке и спокойно потиравшую передние лапки.
"Не отвлекайся!" - сказал он сам себе и повернулся к машинке...
Пастухова услышала гул приближающихся танков... - Это наши, Толенька, мы спасены.... Пантелеев с трудом по слогам повторил слово "спасены" и потерял сознание.
Внезапно гул и правда возник в комнате, залетел сначала в правое ухо управдома, затем в левое.... И, также внезапно, как появился, гул затих.
Иван Степанович осторожно, немного оторопев, не убирая руки с машинки, оглянулся снова в сторону кушетки. Огромная муха прожужжала где-то рядом, а потом вдруг исчезла.
Автору осталось дописать всего лишь несколько строчек и решить, будет ли жить Тюбиков, или умрет. Но сосредоточиться было невозможно. Муха упрямо отвлекала.
"Толик, у нас, - она сделала паузу, - я не говорила тебе... У нас будет ребенок!!!"
- Черт, какой еще ребенок! - воскликнул Иван Степанович и схватился за голову.... А проклятая муха сделала показательный круг уже по всей комнате...
Рудаков привстал и медленно оглядел всю комнату, как полководец оглядывает поле перед боем...
Гул подозрительно исчез, а муха где-то притаилась....
Иван Степанович, немного успокоившись, сел за печатную машинку и, зачеркнув фразу про ребенка, продолжил:
"Толя, я хочу, чтобы у нас был ребенок! - сказала Пастухова. Пантелеев с трудом приоткрыл один глаз и сказал: - Да, я был бы счастлив..."
- Да что ж такое! Почему он приоткрыл только один глаз? - Спросил сам себя писатель, понимая, что вместо вдохновения в голове у него одно жужжание
Рудаков пребывал в отчаянии - на часах было уже 11.40.
Главный редактор ждал его до часу, а потом уезжал в отпуск.
Иван Степанович сделал рывок к печатной машинке, твердо решив оставить в живых Пантелеева и уложиться с финалом в пять предложений, не более.
После первого удара по клавишам печатной машинки он услышал ужасающее жужжание прямо у себя над ухом.
Лоб Ивана Степановича моментально покрылся холодным потом. Схватив кусок старой газеты, свернув ее в трубочку, он начал размахивать этим свертком, хаотично и беспомощно.
Наконец муха села на вазу с давно увядшими цветами, поставленными хозяйкой, видимо, несколько лет тому назад. Рудаков, понимая, что сильный удар газетой может привести к непоправимому урону, все-таки прицелился и постарался сосредоточиться... Муха сидела на вазе, как ни в чем не бывало, и преспокойно потирала передние лапки.
- Черт! - что есть силы закричал Иван Степанович и нанес удар страшной силы по вазе. В то же мгновение она упала на пол, разбилась, а засохшие цветы рассыпались по старому паркету.
- Убил, убил! - радостно закричал Рудаков и направился к печатной машинке.
"Пантелеев попросил у Пастуховой воды... Пастухова открыла флягу и дала ему сделать глоток. Ей показалось, что ему стало немного лучше".
Настроение у Ивана Степановича заметно улучшилось. Наконец-то, в тишине и покое, он мог закончить повествование счастливым концом.
"Пантелеев немного приподнялся и улыбнулся Пастуховой. Та в ответ нежно поцеловала его в голову".
Закончив предложение , Иван Степанович посмотрел на часы... Было еще 10 минут в запасе.
"Укладываюсь" - подумал Рудаков и с чувством внутреннего удовлетворения распахнул окно...
Он услышал ребячьи возгласы, щебетание птиц, звуки проезжающих машин и... какой-то странный гул... Гул, очень напоминающий... Он прислушался...
- Жужжание! Черт бы ее побрал! - воскликнул он и огляделся. Зловредная муха кружилась прямо над лысиной бывшего работника ЖЭКа.
Иван Степанович позеленел...
И быстро отпечатал:
"Через минуту Пантелеев закрыл глаза и умер. Пастухова в беспамятстве выбежала из разрушенного дома и тут же была застрелена снайпером..."
После Иван Степанович встал, и, взяв плетеную плоскую подставку, размахнулся и что было мочи ударил ею по столу. Звук раздался громкий и сильный. На некоторое время над столом образовалось пыльное облако. Проверив таким образом свое новое оружие, он продолжил охоту. Муха тем временем вылетела из комнаты Рудакова и влетела в комнату хозяйки квартиры, напротив по коридору.
Иван Степанович остановился, как вкопанный, перед ее комнатой и прислушался. Оттуда доносилось мирное посапывание и ужасное непрекращающееся жужжание. Рудаков тихонько приоткрыл дверь и зашел внутрь. Хозяйка лежала на спине и спала мертвым сном. Муха тем временем преспокойно сидела на щеке спящей. Иван Степанович решил немного подождать, пока эта тварь слетит. Но она была непреклонна. Тогда он попытался смахнуть ее, но муха преспокойно продолжала сидеть на своем месте. Ивану Степановичу показалось, что она даже как-то расслабилась, окончательно перестав обращать на него внимание.
"Враг потерял бдительность!" - неожиданно пришло в голову Ивана Степановича. Однако то, что враг находился почти что на носу спящей женщины, его все-таки останавливало.
"Если не сейчас, то когда?" - подумал он снова. Потеряв много сил в изнурительной борьбе, отчаявшийся бывший управдом взмахнул рукой и ударил что есть силы плоской подставкой по лицу хозяйки... Та, визгливо вскрикнув, вскочила с койки. Иван Степанович попятился назад, пытаясь объяснить ситуацию полусонной женщине.
- В отделении рассказывать будете! - Отрезала дама, набирая 102.
Муха тем временем спокойно сидела на штанах Ивана Степановича и потирала передние лапки.
В 13.30 Рудаков уныло заполнял протокол, в то время как счастливый главный редактор загружал последний чемодан в свою новенькую машину, чтобы незамедлительно направиться с семьей на Юг.