К остановке подъехал маршрутный автобус Љ 165 муниципальной принадлежно-сти, и поскольку наступил утренний час пик, то народу на остановке и в автобусе было полным-полно. Обычно, в такое раннее время, люди пребывали в сомнамбулическом со-стоянии, хмурые, неразговорчивые, не проснувшиеся до конца, они безропотно запихи-вали свои тела в переполненный транспорт и так же безмолвно, будто соленые балтий-ские селедки в бочке, тесно прижатые со всех сторон, ехали каждый по своим делам и делишкам. Промозглый понедельник конца октября с мелко моросящим холодным не-бесным душем и с противными резкими порывами ветра добавляли мерзости в челове-ческие души.
Двери автобуса со скрежетом стали открываться под натиском двух смурных дю-жих битюгов, пытающихся руками раздвинуть створки до конца влево и вправо, да еще селедки на задней площадке поднадавили так, что на тротуар, вдруг, неожиданно шлеп-нулось тело мальчика лет шестнадцати, а за ним выпрыгнул мордоворот с красной по-вязкой на рукаве "Контролер-экзекутор", с огромными красными клешнями и с красной же рожей, да как заорет во все горло:
- Хватайте его, держите, это вор, вор, щас мы его!
Двое дюжих молодцов тут же схватили пацанчика за руки, подняли с мокрого ас-фальта и встряхнули так, что у того зубы клацнули. Он попытался вырваться, но куда там, его держали за предплечья мертвой хваткой стальные клещи битюгов, почему-то тоже краснолицых.
- Ну-ну, птенчик, не дергайся! Попался, сучонок, а вот мы тебя ща! - сипло про-хрипел один из них, дыша перегаром прямо в лицо жертвы, а второй закричал контроле-ру:
- Ну, чаво ты? Куды ево? Экий ты нерасторопный! Давай по быстрому, на работу ить опаздываем!
Контролер, нисколько не смутившись, а даже наоборот, обрадовавшись скорой такой помощи, схватил мальчика за волосы и втроем они подволокли его к деревянному чурбану, что с недавних пор установили на каждой остановке.
Пацан не то что закричать, ахнуть не успел, как эти двое помощничков из народа подмяли его под себя, выпростав левую руку на чурбан, а контролер быстро достал из бокового кармана форменной куртки небольшой металлический топорик, похожий на туристический, острие которого сверкнуло при взмахе экзекуторской клешни, и кисть руки отскочила в грязную лужу, словно сломанная хрупкая веточка дерева, кровь брыз-нула во все стороны и мальчик потерял сознание от болевого шока. Тогда мужики от-пустили его, а экзекутор достал свой номерной жетон и, подняв высоко над головой, предъявил толпе, выкрикивая:
- 66 дробь 6, мой номер, запомните или запишите; свидетелей прошу подойти ко мне!
Никого долго уговаривать не пришлось, из переполненного автобуса выскочили трое и с остановки приблизились к контролеру еще четверо.
- Хватит, хватит, мне нужно только троих, вот вы, вы, и вы! - он ткнул пальцем-сосиской в трех желающих засвидетельствовать, что экзекуция над карманником прове-дена правильно и быстро, потом вынул фирменный бланк, заполнил его и дал свидете-лям расписаться, выспросив фамилии, места работы и домашние адреса, не забыв для порядка проверить их документы.
Довольно покрякивая, контролер-экзекутор пробрался через переднюю дверь к стеклу кабины и, стукнув в нее клешней, сказал водителю:
- Всё-ё-к-л-м-н, дело сделано, трогай! - и автобус отчалил с остановки, где две сердобольные тетки, кудахтая, стали приводить мальчика в чувство, одна перетянула ремнем ему руку выше локтя, а вторая дала что-то понюхать. Чуть погодя они осторож-но подняли его и, поддерживая за локти с обеих сторон, потихоньку повели в больнич-ный городок, что находился неподалеку.
Да-а уж, такие вот наступили грустные времена в северной столице, уважаемый читатель! С тех пор, как власть перешла к лейбористам, все дела стали свершаться опе-ративно и просто, так решили сильные государства сего. Но вы же догадываетесь, что просто - не всегда гениально, а быстро - не значит, хорошо. Для тех, кто еще не знает, по возрасту или по нежеланию знать скажу, что Лейбористская партия - это партия ра-бочего класса, гегемона, я бы даже сказал - бегемота, тяжестью туши установившего тупую диктатуру в своем болоте, непререкаемую и безоговорочную. Крыло востокове-дов этой партии вспомнило времена ужасных китаизмов, когда пойманному первый раз вору отрубали сначала левую кисть руки, во второй раз - правую, а в третий - лучше было не попадаться. Вспомнили и протолкнули в законодательство. А фракция правых радикалов (это которые террористы-экстремисты, всякие поджигатели-взрыватели, в общем, любители крайних мер, проще говоря, фанаты не слова, а дела, причем дела у них, как правило, выходят черные, негодяйские) подлила маслица в огонь новой жизни, в горнило зарождающихся законов плеснули они бензинчику, будут они маслом марать-ся, как же! И что удумали эти правые протащить в Конституцию, терпеливый мой чита-тель? Я имею ввиду, конечно, Свободу - Свободу Запрета! Они убедили народ, что это не значит - запрет свобод, что ето не есть плёхо, ето есть карашо! То есть, запретили все, что до этого было легально разрешено, буквально все, а разрешили..., чтобы вы могли предположить? Трудновато? Еще бы! Потому как, дико и необычно! Поверить в такое сложно, а привыкнуть еще сложнее! Если бы в Конституции не было записано черным по белому и я сам не прочел бы, ни за что не поверил бы! В общем, плёвое дело-то: порох они изобрели. Не изобрели, конечно, а бесплатно, в нагрузку к каждой пяти-рублевой покупке, стали давать три унции черного пороха (это почти 100 г, точнее - 85 г). Покупаешь, к примеру, "Телевик" и газету, или 100 г сыра "Эдем", а тебе - пакетик с порохом в придачу, приобретаешь единую проездную карточку на месяц за 110 рублей, а Вам - вот, не забудьте, пожалуйста, Ваши 22 пакетика! И попробуйте отказаться; нет, лучше не отказывайтесь ни под каким предлогом; я однажды попробовал, мол, спасибо, мне все это положить некуда; киоскер кнопочку незаметно нажал, взвыла сирена на всю округу, два милиционера, как из-под земли выросли, документы проверили, вот-вот предложат прогуляться до участка; у меня сразу нашлось, куда впихнуть эти чертовы 22 пакетика с порохом; я поблагодарил, и потихоньку, полегоньку свинтил оттуда.
Представляете, какая ситуация складывалась! Там, где порох свободно, впридачу к покупкам бесплатно дают, там и динамит, и ТНТ, и пластиковую взрывчатку, и прочее в таком же духе, стало возможным приобрести, кому надо, а желающих соседа, его дом, дачу, или квартиру взорвать нашлось невероятно огромное число. Ну, и пошло-поехало! На остановках руки щипачам рубят, тут же их подельники мстят - автобус взрывают, калечат и убивают при этом массу невинных людей. Ортопедическая промышленность пошла круто в гору, количество инвалидов заметно выросло. Народ страны стал пре-вращаться в манекенов, в роботов с половинами нормальных тел и органов, и с полови-нами синтетическими, протезными.
Глава 2
Мальчика, который от безвыходного своего положения, от беспросветного безде-нежья, от невозможности найти хоть какую-нибудь работу, от холода и голода залез в карман одного пассажира в автобусе, звали Павлуша, по прозвищу Пашка Пострел.
Прошло два года с тех пор, как он лишился кисти левой руки. Он возмужал и ок-реп, вот только протез сделал его инвалидом, но ущербным он себя не считал, посколь-ку научился владеть механической своей кистью в совершенстве.
Паша сплотил вокруг себя дюжину надежных, проверенных в делах парней, таких же, как он, однажды попавшихся на воровстве. Ребята были что надо, не дураки, не тре-пачи, сызмальства познакомились они с законами свободной уличной жизни, и все, как один, свято верили в то, что человек жив только тогда, когда у него есть настоящее дело, за которое он готов отдать эту свою жизнь. Их настоящим делом стала борьба за Свобо-ду, не за ту свободу, что навязывали власти, и не за ту, что называется анархией. Чуть позже, я уверен, всепонимающий читатель, вы поймете истинный смысл, который они вкладывали в понятие своей Свободы, сейчас добавлю лишь, что девиз дела их жизни, их борьбы за Свободу звучал, как набат для глухого, вдруг услышавшего этот мир:
Бим-бом, мы идем,
Веселимся и поем,
Как хотим, так и живем,
Не мешайте нам, бим-бом!
Ну и нам не разозлиться,
Если кто-то веселится!
Ей-ей, бим-бом,
Нерушимым будет Дом!
В шутку они называли себя группой - "Левая рука - друг разнокожих", потому что, как догмат, самые важные дела они совершали отсутствующей левой рукой, будь то рукопожатие или закладывание бомбы под автомобиль зажравшегося бонзы, ритуаль-ный прощальный жест или благословение соратника, уходящего на дело, где всегда ждала Смерть. После нескольких громких акций их банду в народе стали называть - "Левая рука" или просто "Левша".
В теплые времена года после совершения очередной операции они уходили в лес, где устроили себе летнюю базу - вырыли землянку и рядом с ней сотворили шалаш под густой кроной огромного старого дуба, чтоб менты с вертолета ничего не увидели б. Конспирацией группы занимался специально определенный на эту должность Лева Са-дов - Пашкин друг с детства и его левая рука. Лева участвовал не только в разработке основных стратегических и тактических моментов каждой операции, но и придумывал всякие неожиданные для противников ходы, которые способствовали успешному за-вершению любого дела, плюс на нем висело снабжение группы необходимым оружием, оборудованием, приспособлениями и инструментами, да еще он должен был держать в голове возможные пути для маневра и отступления, с таким заметанием следов своей деятельности, что сыщики, кинологи и их собаки только руками-лапами разводили, в бессилии и злобе от собственной немощи скрежеща зубами. Таким вот хитроумным и полезным для отряда человеком был Лева. С Пашкой они натворили изрядную кучу "бизнесов", истории о которых передавались из уст в уста в городе еще до создания банды "Левая рука", и среди ребят в группе он пользовался заслуженным уважением и авторитетом. Рассказывают, что налет среди бела дня на один из офисов богатейшего "Морского Банка", с таким же быстрым и тайным исчезновением нападавших, дело их рук. А знаменитое освобождение друзей, попавших в беду, когда те, решив повеселить-ся, в наглую преградили путь губернаторскому эскорту своей машиной, с водруженным на ней лозунгом; говорят, там было написано "Хлеба и зрелищ!" или "Жизнь или коше-лёк!" и "Вы не пройдете!" или что-то в этом роде. Их окружили, обезоружили, пацаны тогда, слава Богу, не решились стрелять, видя вокруг толпы простых горожан, оболва-ненных обещаниями и жалкими потугами в исполнении оных своим губернатором, бед-ных горожан, собравшихся приветствовать Голову. Потом ребят повезли, конечно же, в Большой Дом, тогда-то Паша с Лёвой на угнанном джипе "Мицубиси" и вызволили чет-верых несчастных, но веселых парней, которые впоследствии вошли в состав "Левши".
Глава 3
- Ну, что, Паша, будем дело начинать или будем загорать и картошку печь? Не пора ли пострелять, тебе решать - ты Пострел? А то пацаны начинают потихоньку выть от скуки; ты же знаешь, у них руки постоянно чешутся, особенно левые! - говорил Лева. Они сидели с Пашей на солнышке у шалаша и неторопливо чистили и смазывали свои "Беретты". Паша и сам уже который день был молчалив и хмур, похвастаться было не-чем, дело застопорилось по причинам от них не зависящим, и это вынужденное безделье доставало, тяжким грузом давило на душу. А дело было стоящим, настоящим!
- Если все срастется, если все грамотно обдумать, подготовить и завершить, то оно произведет такой фурор в столице, создаст эффект взорвавшейся в Сити кобальто-вой бомбы, не меньше, об этом долго не забудут, и это умножит нашу честь и славу! А может и взрывать ничего не придется! - думал Паша, заканчивая протирать пистолет. Вообще-то, по складу ума и по характеру, он не был приверженцем экстремальных мер, присущих оголтелым террористам и отмороженным браткам, и он умел ждать, долго ждать, ловя момент к началу действия, он был против дешевых спецэффектов, вроде не-оправданных и даже ненужных взрывов бомб и гранат, если можно было обойтись без мишуры, петард и дыма, он с легкостью в сердце шел на это. Ему нравилась тишина! Потом, когда последствия акции станут известными и от этого громкими и шумными, можно и повеселиться, покричать и попрыгать от радости вместе со всеми.
- Слушай, Лева, давай определим точно моменты в операции, где сейчас включи-лись тормоза, и как нам это преодолеть, - заговорил наконец Паша.
- Погоди, штаб позову, - ответил Лева и, радостный оттого, что кажется сдвину-лись с мертвой точки, убежал.
Через пару минут в кругу сидели четыре человека и увлеченно беседовали:
- Значит так, покажу ситуацию с самого начала. Все вы знаете, что наша глобаль-ная задача - помочь людям, думающим, как мы, и творящим такие же дела, как мы, со-вместными усилиями ушатать сей порядочек, а там и до Свободы свобод недалеко. Леве нравилось, что его так внимательно слушают, и он продолжал:
- Эта операция должна достигнуть три цели. Первая - все чурбаны обязаны ис-чезнуть с остановок и желательно навсегда. Вторая - наши люди должны занять во всех ветвях Законодательной власти большинство постов. Третья - борьбу придется продол-жать, пока живы, короче, средства кончаются, пополним нашу казну параллельно с вы-полнением всего задания. Как это все объединить, думайте и говорите. У меня есть свои предложения, но я их выскажу чуть позже. Пока все.
- Давай сначала ты, Мишель, обрисуй нам, каким видишь решение политической, второй цели нашей организации, потом обсудим боевые вопросы с начальником штаба, а в конце - то, что нам мешает или сможет помешать осуществить задуманное, да, Серж? - Паша повернул голову в сторону начштаба и внимательно посмотрел на него. Тот кивнул.
Мишель был самым старым в группе, но сколько точно ему лет не знал никто, а он, как девушка, скрывал свой возраст, на самом деле существовала другая причина, по которой он не распространялся о своих летах, да и вообще о времени, считая его катего-рией абстрактной, придуманной для какого-то удобства самими людьми. - А раз этого нет, дык чё об етом зря языком чесать, только время тратить, - поговаривал Мишель. Вот такая за ним наблюдалась странность. Но какой человек без странностей - просто пресное тесто без изюминки. Да ведь и странным обычно человек себя не называет, об этом судят другие.
Паша глядел, как Мишель ёрзает на своем месте, то есть на попе. - Значит нерв-ничает, ждет, когда ему дадут слово, но виду старается не подавать - полезное свойство, выработанное годами. Сколько же ему лет? - Паша любил и умел отгадывать возраст людей. Между прочим, не всякому дано. - Около сорока, плюс-минус год или два, хотя на вид лет тридцать максимум, а если подмарафетить и приодеть, как в театр, так и два-дцати пяти не дашь, если б только рот не открывал, в смысле, зубы не показывал, их у него попросту нет; всякое у него в жизни было: и тюрьма, и сума, и больницы, и другие университеты; тертый калач, но как хорошо сохранился внешне, и в голове у него не ве-тер гуляет, а мышли кипят, иначе не был бы он генератором многих и многих наших идей и задумок.
- Ну, Мишель, тебе слово! - сказал Паша вслух и все напрягли свои уши.
- Итак, господа, через месяц выборы в Законодательное Собрание! Что у нас сде-лано? Мы нашли спонсоров среди банкиров и других богатых людей, а также вложили свои бабки в предвыборную кампанию наравне с теми городскими бандами, кто жаждет свержения этой ненавистной власти. Ожидаемый результат - большая половина депута-тов наши люди! - Он сделал короткую паузу, о чем-то подумав, и продолжил:
- А там повоюем! Вкратце - все, у кого есть вопросы, задавайте! - Мишель за-кончил свое маленькое, но конкретное выступление и стал ждать вопросов.
- Да уж, вот он наш незаменимый Мишель! Что бы мы без него делали? Точно, кратко, ясно и по делу! - подумал Паша. А для всех сказал, чтоб немного расслабиться после стольких нервных дней: - Так вот куда все наши денежки упрыгали, а я-то думал, а оно-то оказалось! Ню-ню! - Все заулыбались, один Мишель оставался серьёзен, он ждал деловых вопросов.
- Стало быть, за удачное выполнение этой самой важной цели мы можем быть спокойны, здесь все остается в силе, о чем раньше говорили и что сейчас решим. Ты, Мишель - ответственный, продолжай держать на контроле действия по этому пункту операции. Как всегда, полагаюсь на тебя и на твои знания и опыт в политической борь-бе. Попутного рок-н-ролльного ветра твоему кораблю, Мишель! - Паша высказался и замолчал. Пришла очередь Сержа, начальника штаба. Этот парень тоже вполне заслу-женно занимал свое место в Пашином отряде. Он был молод и горяч, в боях и акциях проявил себя храбрым и отчаянным воином, но голову не терял никогда, да и терять ее было никак нельзя, ведь он был примером четкой и сложной воинской дисциплины для всех бойцов группы, всегда подтянут и аккуратен, в любую минуту готовый драться за свои идеалы, даром что, один из всей команды, послужил в свое время Отечеству верой и правдой, повоевал два года в так называемых "очень горячих точках", и остался жив, однажды, все же был ранен по странному стечению обстоятельств в кисть левой руки, потом, позже, потерял ее, как и все в банде. Так уж вышло, так в конце концов все по-вернулось, что интернациональные воины стали никому не нужны в обществе, мало то-го, от них были одни неудобства, их старались вообще вычеркнуть из всех списков, да-же из списка Жизни, ведь на них надо было тратить деньги, которых у нынешней власти никогда не хватало на социальные нужды, на мизерное жизнеобеспечение малоимущих, а таких в стране становилось все больше и больше с каждым годом, месяцем, днем. Серж спокойно начал излагать свои мысли:
- Первый вопрос, я думаю, в какой-то степени легче остальных, его выполнение можно поручить Костяку и Юрику Хипу, у них масса знакомых среди тинэйджеров, и не только, по всему городу, куча полезных связей в рабочей среде, уверен, что гегемон подвинется и поможет сам себя уронить, если его заинтересовать, верно и грамотно все объяснить, естественно, с нужных нам позиций. Короче, чурбанам - чурбаново, навсе-гда, моя так думает! - торжественно завершил вступительную часть Серж и добавил для ясности: - Думалка! - Лёва подхватил зависшую в воздухе мысль и пропел экспромт на мотив песни о Белоруссии:
- "Думалка моя, сикось-насикось,
Песня партизан: "Герман Геринг жив!"
Получилось фальцетом и от этого еще смешнее; петь Лева не умел никак, и пер-вым же расхохотался во все горло; это у него получилось лучше, и все, кто слышал, то-же рассмеялись. Когда успокоились, Серж продолжил:
- Подводя итог первому вопросу, выскажу свое видение работ для выполнения задания. Стало быть такушки, Костяк и Хип достают грузовик побольше, скажем "КА-МАЗ" или лучше "КрАЗ" с тентом, скорее всего не один, пусть по атласу города посчи-тают остановки и вычислят точнее, сколько потребуется машин, а ночью, опять же, сле-дуя карте, проедут по всем улицам нашего района, соберут чурбаны и вывезут за город, можно к нам в лагерь, заодно дровами запасемся надолго... и заранее договорятся с конкретными пацанами во всех районах, наметят определенную ближайшую ночь для этого, остальные мелочи додумают сами: менты, ГАИ, особо любопытные граждане, до-кументы для такой работы, униформа и пр., и пр. В общем, задача не сложная, но трудо-емкая. Единственное, что меня здесь тревожит - это то, что если не управиться за одну ночь по всему городу, все труды пойдут насмарку, рухнут к чертям собачьим все планы или, как ето у вас гуторят, все - псу под хвост, а там у него шо? правильно, жопа, с большой буквы жо! Отсюда следует, что надоть так координировать общие усилия, шоб было учетко, умно и красиво. Плюс, до выборов подстраховаться, чтоб коим-то образом не прозвучала команда восстановить исчезнувшее, ведь эти акции на чурбанах у них са-мой Конституцией узаконены, надо же было только до такого додуматься - не ёпсель-мопсель, а Государственная Дума! Ну, скоро мы и до нее доберемся, погоди у нас! При-мерно, вот так вот! Экипировку, оружие там, дебильные телефоны и прочее, что пона-добится, я надеюсь, им устроит, как всегда, вездесущий наш Лева. Лева, а имя Лева - от слова левая рука? - спросил в шутку Серж.
- Нет, от слова - "Друг разнорожих", - тут же подхватил Лева шутливый тон начштаба.
- Понятно! Ладно, продолжим. Остается третья, последняя в этой операции, цель, - объявил Серж и, почесав затылок, оглядел своих друзей. - У кого какие есть предло-жения? Может точка денежнее моей? У меня - сбербанк на окраине города, причем там ремонт, но банк фунциклирует, надо же народу: сбер-и-пер, а нам: ва-и-банк, раз-и-в-дамки. Правильно я говорю? На окраине, как мне думается, легче будет схилять, в цен-тре где-нибудь тоже, конечно, можно затеряться быстренько, в проходных дворах, на-пример, но все вы отлично знаете, что "много народу - мало кислороду", и наоборот, "мало народу - много кислороду"! Если вы поддержите мой план, то его осуществлени-ем я займусь сам - бля, без ансамбля. Это почти усё у мэни! - закончил Серж, достал из портсигара два курительных цилиндрика и, запалив их, пустил по кругу. - Вот такой вот мой план! Як же он вам, покатил чи не? - спросил у коллег Серж после перекура.
- Задумчивый, я полагаю, - сказал Лева и добавил, - в смысле, клёвый!
- Сам ты задумчивый! Как план-то может быть задумчивым? В школе-то часто посещал уроки словесности, или ващще все занятия прокуривал в туалете? - спросил Паша у Левы. - Веселенький, надо признаться, планчик, вот какой, - и Паша показал всем какой, растянув рот до правого уха указательным пальцем, сказав при этом: ха-ха-ха, хи-хи-хи! - Да, так вот, к чему это я? Хипа с Костяком сюда позовите, нет, лучше ты, Лева, растуманишь им ситуацию с чурбанами сам. Вставай и иди - это приказ! - прико-лолся Паша, чувствуя, что официальная часть обсуждения в штабе завершена и можно немного отдохнуть. Лева встал и нетвердыми шагами направился в сторону землянки. - Смотри не упади, там ступеньки! - уже вовсю хохоча, прокричал ему вслед Паша, видя, как Лева, вдруг, по-военному замаршировал строевым шагом, подавая сам себе коман-ды:
- Левое плечо вперед, ать-два, прямо, ать-два, ать-два! Правое плечо на месте, то есть нога, в смысле, ноги, стой, ать-два! - Лева с невероятным грохотом и матами ныр-нул в землянку, оступившись на верхней ступеньке, и - скрылся из виду.
- Тупица! Ведь напомнил про ступеньки, он о них всегда забывает, хотя сам их и делал! - Паша наконец пришел в нормальное свое состояние и радовался этому. Он по-чувствовал, что у них все получится. - Все будет о"кей! - сказал он вслух. - Шлюхайт сюды, камарады! Кто сотворит костерок и чаек, тому ничё не будет. Я чего-то расклеил-ся, аж встать нечем; Мишель, у тебя случайно нет в кармане какого-нибудь клея? - спросил Паша.
- Совершенно случайно есть, тюбик БФ подойдет? Полиэтиленовый пакет дать или своим противогазом обойдешься? - ответил Мишель, действительно достав из кар-мана тюбик клея.
- Подозрительные глюки, симфо-джаз какой-то! В потолке открылся люк, не пу-гайтесь - это глюк! Мишель, а как Глюка зовут? Нет, не дано, то есть не надо, у меня свой есть, походный, а то токсиком станешь, что может быть страшнее? - полушёпотом произнес Паша, делая испуганное лицо, похожее на противогаз.
- Глюка зовут - АУ! Как и всех остальных великих, подозрительно великих и просто подозрительных типчиков... чипсиков, что ли захотелось? Да, точно! Паша спа-сай, на меня напал дядя ЖОР, рожа ненасытная, красная и противная! - сказал Мишель, убирая тюбик снова в карман. - Думаю тебе не это сейчас нужно, чтоб склеиться. Для начала посети нужничек, на обратном путю прихвати-ка ножичек, а там видно будет, как твоему счастью помочь. - Мишель тоже пришел в благостное расположение духа, о чем оповестил всех своим дежурным: - Я пришел, он пришел, она пришел, они пришел, ты, мы, вас, нас, их бин пришел! Вы - пришел? Можно и оттянуться, кстати, ужин на носу, щас повеселимся! - и он принялся накрывать на стол, скорее на скатерть без стола, но на траве, доставая из рюкзаков всевозможные банки и баночки, пакетики и сверточ-ки, коробки и коробочки.
- У-у! Крабочьи палочки! Чьи-чьи? Крабьи, то бишь мои, то есть наши, аж слюн-ки потекли! - Мишель разговорился сам с собой, нетерпеливо ожидая к ужину всю бра-тию. - Я чё, кажись сёдня на камбузе? Ну и лады! А-а, вот и грибочки, чемпионы-шампиньоны, мои компаньоны - братья по разуму, господа из Шампани, месье Рокфор, выходите на круг, поближе, поближе, недурно пахнет! А вот, вкуснотища - испанские сардинки в винном соусе! Шампанского полдюжины, я думаю, хватит для разгона. Пипл, ол ю нид из лав! Кам ту ми энд кам ту гезэ! Шнэля-шнэля тётю Нэлю! Ау, где вы все? Сколько же можно? Все готово, пора обедать! Лю-у-ди! Вуди-вуду-чайлдс, до мэ-ни, живо-быстро, а то один начну!
Народ стал подтягиваться к "столу", кто спал в землянке после дозора, сразу про-сыпались, видя, какие деликатесы их ждут на ужин.
- Сёдня чё, праздник какой? - разминая на ходу мышцы рук и торса, спросил у Мишеля Стас "Крепкий Орех", крепкий боец и на поле брани, и в застолье.
- Прощальный ужин, чем не праздник? - отвечал Мишель.
- А-а, ну да! Значит скоро выступаем, - заметил Стас, облизываясь, внешне ста-раясь оставаться равнодушным, - наконец-то! На коне - цто на войне, на войне, как на волне, на волне - удач и мне, на войне я - на вполне - на планете на Земле! - дальше ему стало лень развивать этот рифморяд, он уселся рядом с Мишелем и начал открывать бутылку полусухого шампанского.
- Ща шампанским обрадуемся! По пять капель вмажем и спать ляжем! Только с кем, с чем? Эх-ма, где наши мамзели-газели? Вчерась кружил на карусели одну из них, потом устали, в тенечке отдыхать мы стали, я на минутку лишь прилег, куда мои глаза глядели, когда со скоростью газели исчез мой нежный мотылек, а вместе с ней - мой кошелек!
- Да уж, они такие, эти дамы - мамзели-мадемуазели, - Мишель расхохотался, - натянут на глаза непроницаемые, черные свои вуали и делают потом с нами, что хотят, всякие магические штучки-дрючки испытывают они на нас, производят над нами свои волшебные чпокусы, а после - вытирают хрустальные туфельки о наши пиджаки, не произнося более своих страшных по силе заклинаний, и с гордо поднятой головкой уда-ляются от нас навсегда походкой светских львиц, ввысь, по ступенькам, прямо на небо, оглянувшись лишь раз, чтоб брезгливо сплюнуть трижды через левое плечо и произне-сти сакраментально: - Стоять, козлы вонючие, и блеять! - Мишель со Стасом разгово-рились и не заметили, что обед был уже в разгаре. Три вечера они будут прощаться друг с другом на общем пиру, желая исполнения всех своих явных и тайных помыслов, под-нимая за это братины и произнося бесчисленные тосты, ведь кто-то из них кого-то уже больше никогда не увидит, не услышит в этой жизни.
- Тихо! Еще тише! Паша что-то сказать нам хочет! - прокричал Лева, вставая. Тут же все замолчали, обратив взоры на своего вожака. - Давай, Паш, врежь по колокольчи-кам! - сказал Лева и сел на свое место.
- Други мои! - начал Паша так, чтоб все слышали. - Соратники любезные! Скажу просто и откровенно - давно мы уже кровно побратались, пообстрелялись и всяко про-верились в делах - поэтому стали друг другу больше, чем друзья, чем даже братья! Все у нас, наконец-то, обговорено и подготовлено, в субботу начинаем операцию "Черный Шабаш". Да будет Бог с нами! Все вы, насколько я вас знаю, любите "Дорз", музыку их блистательного полета, пусть короткого во времени, но какого ярчайшего в пространст-ве, подобного чарующему свету летящей кометы в ночном Космосе над нами, они сго-рели, как сгорают свечи, зажженные с обоих концов, так проживают свои жизни истин-ные герои, творящие историю этой нашей маленькой, но прекрасной планеты. Напомню вам слова Моррисона, которыми он попытался объяснить всем суть их борьбы, и я со-лидарен с ним. Он говорил, что заинтересован всем, что похоже на бунт, хаос и беспо-рядок, заинтригован активностью, не имеющей никакого смысла; и в этом он видел единственный путь к Свободе! Пусть выпьют со мною те, кому близка борьба за такую Свободу! - закончил Паша не длинный свой спич и осушил кружку до дна. Все до одно-го выпили вместе с ним. Помолчали немного, каждый о чем-то подумал в эту минуту, и веселье продолжилось. Под утро, когда все было выпито, ребята уснули, не забыв спус-тить своих верных собачек, чтоб охраняли их покой, потому как в дозор никто не смог заступить - все до одного упились в хлам, и их можно было понять: первый "Прощаль-ный ужин" завершился.
Так минуло еще два вечера, надвигалась ночь "Черного Шабаша". В последний "Прощальный ужин" никто не пил больше того количества, что требовалось каждому, как допинг перед стартом. В двенадцать часов ночи Паша отдал приказ к началу опера-ции. Ответственные за свои задания связались по всему городу с теми, кто ждал этих звонков, и "Шабаш" начался. Отряд четко и быстро рассредоточился на группы, все рас-селись по машинам и тронулись колонной в сторону города. Пост ГАИ миновали без за-держки, милиция тоже иногда любит поспать. Через пару километров группа начштаба на двух бронированных лимузинах свернула влево к объекту "Сбербанк". Вторую груп-пу Хипа на "Вольво" и Костяка на "BMW" поджидали два "КрАЗа" на обочине дороги с зажженными габаритами. Как только легковые машины подъехали, тенты на "КрАЗах" открылись сзади, оттуда фонариками высветились сигналы готовности и все четыре ма-шины поехали выполнять задание по изъятию чурбанов с остановок городского транс-порта. В третью группу входили Паша, Лева, Мишель и Стас на "Мерседесе" с затем-ненными, пуленепробиваемыми стеклами, они должны были обеспечивать связь между всеми группами и быть на подстраховке в случае непредвиденных обстоятельств, и, ес-тественно, на них висела слаженность организации всей операции, стало быть, коорди-нировать и направлять все задействованные по городу отряды предстояло тоже им, а это уже не ординарная задачка. Паша прочувствовал тяжесть ответа за все всем нутром своим, поэтому разволновался не на шутку. Лева, заметив это, достал из бардачка пло-скую металлическую фляжку, припасенную им заранее, отвинтил крышку, хлебнул сам и протянул Паше, мол, давай, запускай по кругу, потом, весьма обрадованный огню, со-гревшему внутренности и унявшему враз тремор в руках, прикурил четыре сигареты "Лаки Страйк" и раздал своим друзьям. Стас сидел за рулем, рядом - Лева, а сзади - Паша на телефоне и Мишель, обложенный оружием и боеприпасами.
Пока группа Хипа и Костяка только начала собирать чурбаны, Паша вызвонил Сержа и поинтересовался, как у них идут дела.
- Все о"кей! - отвечал Серж. - Охрану сняли без шума и пыли. Зашли в банк, сиг-нализация отключена, начинаем потрошить кассы и основной сейф.
- А на входе, конечно, никого не оставил? - спросил Паша.
- Дык, людей впритык, да и место здесь темное, тихое, мой генерал, - оправдался начштаба.
- Хорошо, сейчас будем у тебя, подстрахуем, - ответил Паша и отключился. - Давай, жми к сбербанку, посмотрим, как чисто они работают, - сказал он Стасу, и доба-вил вслух для всех, - "Прокол Харум" намбэ уан, на входе никого, людей не хватило, не продумал начштаба этот моментик, понадеялся, видимо, что место спокойное, что ре-монт там и все такое, не хорошо, не порядочек. Ну, на то мы и координаторы, чтоб всю-ду успеть прилететь на помощь. Ты, Лева, останешься с ними, подстрахуешь их группу, внутрь не лезь, там все при деле, главное, чтоб Михал Михалыч с сейфом совладал, ну, да ему не впервой, охрану приказываю не ликвидировать без надобности, проверь толь-ко, надежно ли им глаза и рты прикрыли, и будь в тени, уедешь с ними, сразу езжайте в лагерь и оставайтесь со мной на связи, мало ли, Хип с Костяком не управятся до утра, тогда поедете подсобите, а так, сидите на попе ровно, пересчитаешь сумму - и в землян-ку, в подпол. Это все!
- Приехали! Стас, притормози здесь, мы с Левой выйдем, ждите, я скоро вернусь.
"Мерседес" остановился метрах в десяти от входа, и Паша с Левой вышли.
- Лева, оставайся здесь, я на минутку загляну к Сержу и обратно, - сказал Паша и быстрым шагом направился к двухэтажному зданию сбербанка, обшитому строитель-ными лесами. Внутри было темно, только в дальнем углу кто-то подсвечивал Михал Михалычу фонариком. Из темноты навстречу Паше шагнул Серж и доложил:
- Все кассы взяли, остался сейф, Михалыч говорит, что есть сложности, но обе-щает справиться, двое охранников связаны, рты и глаза заклеены, пока все по плану, только вот одного человека не хватило на стрёму.
- Ладно, этот казус исправим, на входе оставляю вам Леву, потом вместе поедете в лагерь, об остальном Лева проинструктирован, спросишь у него. Все, я отчаливаю. Удачи вам! Долго здесь не сидите, в любом случае сворачивайтесь до восхода. Остаемся на связи, - сказал Паша и повернулся, чтоб уйти, и тут тишину прорезал долгожданный щелчок из угла, где стоял сейф. Паша улыбнулся, а Серж облегченно вздохнул, будто задерживал дыхание все то время, пока Михалыч искал нужную комбинацию ласковых слов для капризного стального монстра, набитого, как потом оказалось, и деревянными, и валютой, и даже золотыми слитками по 1 кг. Серж проводил Пашу до машины.
- Все, не суетясь, заканчивайте, и ходу домой! Думаю помощь Левы больше не потребуется, - сказал Паша и, сев в машину, они рванули с места в карьер.
- Так, здесь все нормально! Дуй, Стас, к Народному ополчению, - приказал Паша и, вызвав на связь Хипа, спросил, где их группа сейчас находится и как продвигаются дела.
- У нас пока все тихо, действуем шустро, благо, тинэйджеров своих попросил по-мочь, а то бы одни не управились, - доложил Хип.
- Скоро будем у вас. Поздравляю всех со вновь наполненной кубышкой! Уря, только тихо пока! Серж удачно завершил свою часть операции, мы сейчас оттуда едем к вам, пройдем по очищенному от чурбанов маршруту, посмотрим, как это выглядит, по-том подъедем, ждите, - Паша дал отбой и они продолжили путь по ночному городу. Им везло, они пока не встретили ни одной патрульной машины. За группу Хипа и Костяка Паша был спокоен, настолько они замаскировались под дорожную службу, подготовив нужные бумаги, что ни одна проверка не смогла бы к ним серьезно придраться.
- И все же... и на старуху бывает проруха! - думал Паша, закуривая очередную сигарету. - Лева, достань там, еще по глотку не помешает, клевый, кстати, коньячок! Выношу благодарность своей Левой руке! Возьми, Лева, с полки пирожок, - пошутил Паша, настроение его заметно улучшилось. - Успеть бы еще с чурбанами разобраться, а там и джигу можно сплясать, - сказал Паша, сделал из протянутой Левой фляжки доб-рый глоток и передал ее Мишелю. Мишель был серьезен и собран. Он всегда был таким, когда рядом было оружие, в любую секунду готовый вступить в бой. Мишель отхлебнул и передал Стасу.
- А я так, маненько, для запаху, для гаишников, - пошутил Стас. - За Победу! За "Наша взяла"! - добавил он, глотнул, отдал фляжку Леве и прибавил газку.
- Какой русский не любит быстрой езды, яркой звезды и теплой кизды?! - подре-дактировал Лева по-своему Николая Васильевича и, отпив коньячку, смачно крякнул. - Да, господа, не поверите, руки чешутся пострелять гадов, чтоб их всех подбросило три раза и два раза опустило бы! - Лева продолжал высказывать свои мысли вслух, что он всегда любил в дружеской компании.
- Дома постреляешь, на спор со мной, десять выстрелов с двадцати шагов из "Бе-ретты" на дюжину такого коньяка, идет? - предложил Паша.
- Идет! Ха-ха, Пашуня, в прошлый-то раз я тебя обставил на два очка! - обрадо-вано воскликнул Лева.
- Ну, так это было в прошлый раз. А что за коньяк, кстати? - спросил Паша.
- А отгадай с трех раз! - сказал Лева, но продолжения разговора не последовало, они нагнали группу Хипа и Костяка.
"BMW" притормозила, из нее выбрался Костяк и подошел к "Мерседесу". Паша опустил стекло и спросил:
- Ну, робяты, успеем? До рассвета остается два с половиной часа, - Паша по-смотрел на часы, а потом на Костяка.
- Думаю, успеем, а как дела у остальных бригад по городу? - спросил он у Паши.
- Щас должны начать докладывать; во! первый звонок, ответил Паша и снял трубку.
- Добро! Пока отбой. Доложите через час, - сказал Паша кому-то на том конце и нажал на клавишу, не убирая трубу от уха. Тут же зазвонил очередной докладчик.
- Ладно, Костяк, езжайте дальше, удачи нам всем, мы проедем вперед, посмот-рим, что там? - сказал Паша и ответил на звонок.
Через 15 минут Паша знал обстановку по всем районам, везде на удивление все шло гладко.
- Надо же, пока без сук, без сучков, но с задоринкой во всех районах! Very good1! - сообщил Паша своим друзьям в машине. Они обогнали колонну и, подъехав к границе Кировского района, встретились с машиной, координирующей действия групп по этому региону.
- Как дела? - спросил Паша, выйдя из "Мерседеса" и здороваясь за руку со зна-комым ему по старым делам парнем, которого звали "Кошкин глаз" или просто "Глаз".
- Нормально, скоро закончим, тинэйджеры великолепно справляются с заданием, ума не приложу, что бы мы без них делали, - ответил Глаз.
- Ну, и ладушки! Прокладок не было? - спросил Паша.
- Не, Пострел, тихо, никто еще не стрелял, по крайней мере, у нас точно. А как по городу?
- Везде шито-крыто. Бог пока за нас! - ответил Паша и предложил Глазу взбод-риться коньячком из заветной фляжечки.
- Не откажусь, а то чё-то нервяки затрепали.
Паша протянул ему фляжечку и тот с удовольствием пару раз глотнул из нее.
- Уф-ф! Весчь! И чё это я не смекнул тоже с собой чего-нибудь остренького при-хватить, - с сожалением и завистью одновременно произнес Глаз, ловко очищая ножи-ком-лисичкой спелый апельсин. - Хочешь, Паш? На, возьми, это тебе, у меня в машине еще есть, - Глаз протянул Паше быстро очищенный плод. Они поблагодарили друг дру-га и попрощались.
- Через час выходим на связь, не забудь, - напомнил Паша напоследок.
- Не забуду, мать... родную! - спел Глаз, сел в машину и, развернувшись, уехал.
Паша достал нож, разрезал витаминный шарик на четыре части, раздал ребятам и сам с кайфом проглотил сочные дольки марокканского фрукта.
- Поехали обратно, - сказал он Стасу и, увидев, что Лева клюет носом, щелкнул пальцами у того под ухом.
- А-а? Что? Да я не сплю, задумался маненько, - разволновался Лева и надавал себе оплеух по щекам.
- Ладно, ладно, верим, фрукт вон подними с пола, - сказал Паша.
- Не поваляешь - не поешь! - Лева сдул с апельсиновых долек несуществующую пыль и отправил их в рот, чавкая и улыбаясь.
Глава 4
Рассвело. Операция была завершена. Все группы во всех районах города справи-лись с трудоемким заданием почти одновременно, так слажено скоординировал их дей-ствия Паша Пострел, и к пяти часам утра в столице не было ни одного чурбана на оста-новках городского транспорта, пришел конец конституционно узаконенному беспреде-лу, трудновато было бы властям вернуть варварские акции, что творились еще вчера, да и бойцы всех отрядов уже не дали бы свершиться этому. Паша вышел на связь послед-ний раз, поочередно поблагодарил всех и дал отбой.
Их "Мерседес" уже выезжал за черту города, когда в зеркале заднего обзора Стас увидел мчавшуюся явно за ними патрульную машину, которая сначала сигналила на всю округу, потом из матюгальника выскочили грозные приказы остановиться, а когда Стас проигнорировал требования милиционеров и прибавил еще газку, те открыли огонь сперва предупреждающий, а затем на поражение.
- Вот, суки, видимо слышали весь наш последний базар с пацанами! - резко ска-зал Паша. - Давай, Стас, жми домой, а вы - Лева и Мишель, откройте форточки по пра-вому борту и на том вот повороте ответьте этим ублюдкам по нашему, отвесьте им по полкило плюмбума.
"Мерседес" повернул направо, лес уже был недалеко. Мишель выставил автомат в окно, и только начал стрелять, как вдруг, выронив оружие на дорогу, откинулся всем телом в салон с пробитой головой. Лева, увидев кровь и моментальную смерть друга, в неистов-стве, изрыгая семиэтажный мат, бросил под колеса настигающего их УАЗика подряд две гранаты - РГД и лимонку. Патрульный автомобиль подбросило, потом он завертелся, рассыпаясь на части, и взрыв бензобака довершил дело - за смерть Мишеля "Левша" отняла жизни трех блюстителей кривопорядка.
Мишеля хоронили, соблюдая христианские обычаи, но с учетом военной обста-новки, на кладбище близлежащего села в этот же день. Поп махал кадилом у могилы, двое певчих за его спиной пели псалмы, а ребята не сдерживали слез, так дорог и близок им был Мишель. Служители культа завершили обряд и собрались в обратный путь, жи-ли они в старом мужском монастыре, что возвышался над селом, будто парил в воздухе. Паша не знал, расплачиваются ли в таких случаях деньгами, поэтому немного замеш-кался, чуть смущенный протянул попу пачку денег и произнес:
- Это на праведные дела вашего монастыря, святой отец, примите, не откажите. Благодарим Вас, и да пребудет с нами Бог!
Монахи поклонились и ушли, а ребята еще долго сидели у свежей могилы, пили горькую и поминали добрым словом своего верного товарища.
- Откуда они взялись, эти серые? Ведь все шло гладко, считай, уже дома были. Гадом буду, буду мстить! - поклялся Паша, и все подхватили в один голос: - Отомстим!
Глава 5
Летний лагерь свернули. Пришлось перебираться в город, того требовали обстоя-тельства, да и осень все равно через месяц разлучила бы их с лесом...
Глава 6
Зиновий Григорьевич, молодой еще человек, тридцати трех лет от роду, уже был пенсионером по инвалидности: он произвел с государством the change1, отдав две трети своего желудка за 234 рубля 19 копеек в месяц. К этому времени он успел поработать вволю на государство, причем не гнушался никаким трудом: был и слесарем, и воином, и сторожем, и дворником, конструктором, инженером, оператором, преподавателем, всех профессий не перечислить, да и смысла большого нет, в общем, служил, учился, работал, лечился, сидел, стоял, лежал, летал, устал, и решил он заняться литературной деятельностью; почувствовав сильнейшую тягу к этому, окунулся в новое дело с голо-вой, благо натура у него была кипучая, взрывная, сил еще хватало, чтоб не прослыть графоманом, сам поначалу бегал по редакциям и издательствам, занимался, что называ-ется, самопробиванием, а затем, когда все же напечатали его первый сборник стихов и рассказов, позволил себе нанять литературного агента, и жизнь его приобрела, наконец, профессиональный смысл, когда творец творит творчество и ничего другого не делает, так, иногда, может только чаю попьет, покурит, да у окна посидит.
Сегодня Зиновий Григорьевич написал очередную главу своего нового рассказа и остановился. Конечно при его способностях он мог бы и продолжить повествование, но что-то его тормозило. Он сидел за своим рабочим столом и обдумывал курьезность воз-никшей ситуации. Толком ничего себе не объяснив, он встал, засунул тетрадь с расска-зом под мышку и пошел к соседу отдохнуть, перекурить и послушать его мнение на этот счет. Зиновий Григорьевич всегда давал свое свеженькое почитать Максиму Михайло-вичу, ему первому, потому что давно доверял его литературному вкусу. Максим Михай-лович жил на одной с ним площадке вот уже десять лет, был профессиональным фило-логом, критиком, литературоведом и просто хорошим, порядочным человеком и надеж-ным другом.
Зиновий позвонил в дверь соседу и, ожидая, пока ему откроют, подумал, как здо-рово, что они холостяки. Максим Михайлович, открыв дверь, поздоровался и впустил Зиновия Григорьевича в свою квартиру.
- Вот, новую вещь пишу, но, вдруг, стоп! бац! и точка, то есть многоточие. При-нес вот тебе почитать, оцени, пожалуйста, как всегда, без обиняков, а то, понимаешь, казус получается - и продолжить могу, и вроде бы надо, а почему-то остановился, мо-жет и не надо, приехал, короче, может так все оставить? - начал с порога Зиновий.
- Ладненько, понял, проходи на кухню, я как раз чайник поставил, заваришь, а я пока прочту, потом за чайком и покалякаем.
Примерно через полчаса они уже пили свежий цейлонский и беседовали.
- Ну, что сказать тебе, my friend1? Если в двух предложениях, то пожалуйста, вещь не плохая, прямо скажу, без зевоты читается, да и с окончанием все в порядке. Это ведь право автора, писать так, как пишется, а что читатель сможет прочитать между строк и додумать, это уж от мозгов и сердца читателя зависит. Фантазер ты, конечно, не слабый, в хорошем смысле; заставляешь поверить в твои небылицы, пока читаешь, а только отвлекся, задумался о прочитанном, и все, весь твой волшебный туман рассеива-ется, и читатель снова реально мыслит, в лучшем случае поспорит с тобой, а в худ-шем?... а в худшем, извини, обзовет тебя выдумщиком нереальностей, да и забудет, что читал, хотя слог и сила фантазии у тебя настолько чарующи, что тут можно поспорить, нужна ли такая литература? - высказал свое мнение Максим и замолчал, отхлебнув из кружки крепкого, душистого чая.
- Звучит довольно претенциозно! Ты специально так или понарошку, чтоб меня позлить? Знаешь ведь прекрасно мой дурацкий характер, старая бестия, знаешь, что я из гроба встану, только чтобы исправить, что не по-моему сделано, например, маковую экибану в руки не всунете, а обложите, как куклу разрисованную, какими-нибудь про-тивными "цветочками революции". Спасибо, конечно, очень big2 за откровенность, за разрезание матки, которая не кривая, но правда! - потихонечку заводился Зиновий. - Но раз ты говоришь, оставляя мне крохотную лазейку, что можно поспорить и о праве на существование такой литературы, давай немного поспорим без мордобоя и дуэли, а на-оборот, душевно и с целованием в десны. Ответь мне тогда на такой вопрос: насколько фантазии фантастики реальны и необходимы для всех нас? - чуть поспокойней спросил Зиновий у Максима.
- Этот вечер явно затянется, если ты не прекратишь съезжать влево, а у меня, прости, работы на сегодня невпроворот, как, впрочем, и всегда, как, видимо, и у тебя, не так ли? - вопросом на вопрос не без ехидцы в голосе ответил Максим Михайлович. Он мог себе это позволить и потому, что они знакомы были уже тыщу лет, и потому, что был постарше Зиновия.
- Хорошо, очень-очень very well3! По мне, так пусть меня лучше ругают и обзы-вают не очень обидными словами, чем молчат или, вообще, не дочитав до конца, отбра-сывают книгу в сторону - балкона, клозета, Тартара! Если Вас кто-то обидел или обоз-вал - это не значит, что Вы плохой, это значит, что проблемы у обидчика, а не у Вас. И еще, напоследок, массу тебе тепленьких, как свежеиспеченные пирожки с требухой, как
расстегайчики под завтрашнюю стерляжью уху, thanks & pure pleasure & others1! - По-благодарил Зиновий и стал собираться уходить.
- ЗинГриг, о старом позабудь, взгляни сюда, на эту грудь - она не в ранах, как твоя, но в ней живет тоска - змея! - процитировал Максим Михайлович. - Кстати, что это у тебя за чурбаны на остановках, упыри-экзекуторы-контролеры какие-то, бесплат-ный черный порох в придачу к покупкам граждан? Что это? Ты сам себе можешь объяс-нить эти дикие навороты нереальностей? Это тебе последний на сегодня мой вопросик на засыпку, чтоб не засыпал ночью, а думал бы, работал бы, шевелил бы мозгами, доро-гой мой повествователь-анализатор-комментатор самого себя в одном лице! И как тебе удается сочетать такое несовместимое триединство, Зинуля ты мой разлюбезный? Ну, а пока - до завтра! - закончил Максим Михайлович и проводил Зиновия Григорьевича до двери. Попрощавшись, они расстались.
Назавтра Зиновий Григорьевич уже в обед примчался к Максиму Михайловичу прямо с улицы. После выборов в Законодательное Собрание прошел месяц и многое стало быстро меняться, но такое не лезло ни в какие рамки.
- Максим Михайлович, ты видел? Видел эти ужасные чурбаны на каждой оста-новке? Это что: сон, бред или явь? Или я, или кто-то сошел с ума! - судорожно глотая воздух, выпалил изумленный и испуганный Зиновий Григорьевич, крепко сцепив кисти рук, левая из которых была протезом.