Воображение Художника порождало груды форм ежедневно, со временем некоторые превращались в яркие образы. Но теперь ему лучше всего мыслилось, глядя именно на эту - рыжеволосую.
Новая форма стремительно ворвалась в его жизнь и нарушила привычный порядок вещей: хотя в ряду состоявшихся картин она пока что выглядела грифельным эскизом - правда, почти как руки гениального Леонардо.
Художник потерял сон, зато приготовил чистый холст. Нервозные прикосновения пальцев к мочке уха, блуждающая ухмылка и тлеющие одна за другой сигареты в углу рта стали его привычными атрибутами.
- Повернись-ка в профиль, - просил он, вглядываясь в нее.
- Как именно? - игриво отвечала она, натягивая в этот момент кружевные чулки
на худые коленки или примеряя перед зеркалом старую шляпку на новый манер.
- Ты знаешь, я скоро еду в Италию, там масса дешевых вещей.
- Когда ты собираешься уезжать? - спрашивал художник, стараясь не выдавать
тревоги, - И чего ты хочешь там накупить?
- Еще не решила, - беспечно улыбалась она в ответ.
- Я хотел бы написать тебя - и прежде, чем ты исчезнешь...
- Отличная идея! Но лучше это сделать после моего возвращения. Представь, я буду выглядеть великолепно. Солнце, свежий воздух, и всякое прочее... В аэропорту ты встретишь меня с цветами. Непременно желтыми. Мне идет желтый цвет?
Художник терпеливо ждал, веря, что настанет час и холст засияет свежими красками. В назначенный день он с букетом желтых роз примчался в аэропорт. Среди пестрой толпы он высматривал свою рыжеволосую форму, но не узнал ее в модной стрижке, летящую сквозь зал на точеных ножках в сетчатых чулках, в распахнутом над острыми коленками плаще, с чужим выражением лица... А она просто забыла о том, что кто-то там собирался ее встречать.
Так, совсем недолго просуществовав, форма исчезла из времени и пространства Художника.