Я скинула с плеч тяжелый портфель и устало, но довольно вытянулась на кремовом диванчике. Дом. Наконец-то я пришла домой.
В люстре сиротливо помигивает последняя лампочка, а уже порядком обшарпанные обои, улыбаются нечаянным зрителям мордочками нарисованных на них зверюшек. Я тепло улыбнулась, брат, как же я люблю его. Я помню его годовалым пупсом, тянущим ко мне свои пухленькие ручки и беззубо, но так искренне улыбаясь. Брат. Он ведь любит меня за одно то, что я есть. И не важно какая, и не важно когда я к нему приду - он всегда рад. Я помню, как он рос, и на его розовых щечках появлялись слезы от режущихся зубчиков. Я помню, как он взрослел, и порой, я видела не по детски взрослое выражение лица. Но когда он замечал мой взгляд, то тут же делал вид самой невинности: забавно нахмуренный лоб, вытянутые в трубочку губы и хитрое-прехитрое выражение глаз, на дне которых нет-нет да плескался испуг: "Заметила? Нет?"
Да, он тоже меня любит и хочет, чтобы я поменьше нервничала. Но вскоре, мы поняли, что каждый из нас гораздо старше, чем хочет казаться. И это не было разочарованием, нет! Напротив, с этого момента, мы стали друг другу еще ближе. Мы учились доверять.
Много воды утекло с тех пор. Теперь мы живём у моей мамы. Ах, да, я забыла сказать, мамы у нас разные. Папу я вижу редко, он вечно разъезжает по всяким командировках или опаздывает на жизненно важную встречу. Так мы и провели всё свое детство: не особо согретые их любовью и лаской, оставленные сами по себе, и на самих себя.
Хотя, о чем я? Мне ведь всего одиннадцать лет и учусь я не где-нибудь, а в самом настоящем лицее! Я поступила туда в этом году, успешно сдав экзамены в шестой класс. Друзей у меня не особо много, меня почему-то сторонятся, говорят, что я "заучка". Только это не так! Мне ведь не особо это нравится, просто...просто у моих родителей не так много денег и им надо содержать не только меня, но и брата. А если учится на отлично - тебе дают стипендию. (...Она как раз покрывает цену моего обучения... ) Еще и на леденцы брату хватает! Только вот в последнее время родители опять стали ссорится. И теперь, на все мои "подарки", брат, на разные голоса, отвечает одну и ту же фразу: "Отнеси им. Может хоть на ту минуту, пока ты будешь там, они успокоятся и придумают, как решить свою проблему. И на пару дней все затихнет и станет почти как раньше, почти хорошо" - и отворачивается, чтобы я не видела его влажно блестящих глаз. Я знаю, что хочет плакать, но не пытаюсь утешить, он у меня сильный, он справиться, а жалость... Она здесь не уместна. Это не наш поступок, и не нам отвечать за него. Хоть многие и думают иначе. В том числе, об этом свидетельствуют и якобы незаметно брошенные мамой взгляды исподлобья.
Я сидела за потёртым деревянным столом и задумчиво покусывала конец ручки. В это раз задание было необычно сложным, вот только взгляд, вместо того, чтобы надолго и упорно задержаться на задаче, чуть рассеяно (несколько отвлечённо) блуждал по столу.
В мыслях я раз за разом возвращалась к брату и недавно подслушанной сцене.
...
Родители. О чем-то спорят, шипяще-злыми голосами. Руки, подобно недовольно встряхнувшимся крыльям ворона, летают по бокам от туловищ. Вещи, разбросанные в художественном беспорядке, кажутся испуганно замершими, а в окнах зловеще багровеет закат. Кажется еще миг и из глаз посыплются искры, а два человека, вцепятся друг другу в волосы и зло рыча, начнут кататься по полу.
Фразы уже не имеют особого значения, лишь для нагнетания обстановки и для возможности вволю повышать тон.
Слышится звук хлесткой пощечины. И я вижу, как мама, подобно изваянию застыв всем телом, поднимет руку к горящей щеке. И из её горла, удивляясь самим себе, вылетаю не громкие, но ясно прозвучавшие в наступившей тишине слова: "Пусть твой сын катится вслед твоей здохнувшей любимой" - и я почувствовала, как вздрогнул брат, незаметно подкравшийся ко мне со спины. Я видела, как его вечно смеющиеся глаза, затянуло безжизненной пеленой. Он медленно отстранился и, развернувшись, пошел к себе в комнату. Сел на кровать, обхватил колени и ушел в себя.
...
Конечно, потом она не раз извинялась и пыталась, покупая подарки, хоть так заглушить свое чувство вины. Но брат...ему было больно. Правда, он так это ни разу и не показал. Он сильный, я ведь говорила?
...
Я услышала тихие шаги, и быстро обернулась, чтобы увидеть, как мой брат сконфуженно застыл на пороге. Он медленно поднял на меня наполненные тоской глаза и спросил чуть срывающимся голосом: "Как люди прощают?"
Легко сказать: "Прости и отпусти..." Но как это сделать?
Нас не учат. Попытаться подобрать нужные слова? Но, если бы всё было так просто... Разве я знаю? Я обычная девочка, не намного старше чем брат, но чувствую некую ответственность. Я пыталась спрашивать у взрослых, но они только раздражённо отмахиваются. Почему? Неужели они такие жестокие и бессердечные, что не могут поделиться хоть капелькой знаний?. Просто взрослые и сами не знают как. Но обмануть такое нежное и доверчивое создание, как брат? Нет, я не в силах. Я найду ответ, во что бы то ни стало! Ведь есть же хоть кто-то, кто умеет прощать! Да. Но им не хватит всей жизни, чтобы хотя бы начать свой рассказ.
В её маленьком внутреннем мирке проходят годы, хоть на самом деле прошло лишь пару секунд. Она уже готова опустить руки, и попросить прощения, что не оправдала его ожиданий и попытаться развеселить его как-то иначе. Но почему так происходит? Детская обида замирает на устах, и молящий взгляд врывается в душу.
Я смотрю и не могу отказать. Мне надо. Я должна... Мысль срывается в бесполезной попытке, передать словами целый мир. Одна фраза. Нет. Много. Слишком много. Одно слово. Я обязана. Но как! Ответ лежит перед глазами, такой ясный и понятный. Такой простой и естественный. Я вижу его. Но не могу прикоснуться. Он слишком хрупок. Одно движение, и нежная ткань порвется, выпустив, так и не и успевшую обрасти плотью мысль. Как? Ведь мне так хочется, чтобы на его лице всегда сияла улыбка.
И тут она понимает и на её лице проступает озарение.
Если слов мало, если идеи иссякли, а передавать чувства мы еще не научились... Оставь. Речь не поможет. Приходит прозрение, и лёгкая улыбка замирает на устах. Вот же оно! Улыбка! Сделать так, чтобы человек улыбался. Вот и будет истинное прощение. И, теплым счастьем, по венам разливается осознание. А на лице, против воли, проступает та самая улыбка. И я вижу её зеркальное отражение на лице самого любимого в этом мире существа - брата, который смог понять мой ответ даже без слов.
Она слышит восторженный вздох. И детская ручка теребит рукав.
Наши глаза встречаются.
Один бесконечный миг - и море понимания, в маленькой вселенной напротив.