Силаев Алексей Юрьевич : другие произведения.

Психологизм, текст и эмоции

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Размышления на тему литературного мастерства.


   Психологизм, текс и эмоции
  
   Сначала я хотелось назвать статью в стиле "Написать шедевр просто". Но так как сам я автором шедевра не являюсь, это было бы, по меньшей мере, претенциозно. Во всяком случает, статья изначально задумывалась как пособие для молодых авторов. И только потом она разрослась в нечто наукообразное. Тем не менее, я попробую дать несколько практических советов. На мой взгляд, теория литературы бессмысленна, если она не имеет прикладного значения.
   Итак, писателем я хотел стать с раннего детства. К сожалению, художественный текст мне даётся мучительно медленно. И, по всей видимости, автором многотомной саги мне стать не суждено. Не об этом речь.
   Читая романы популярных писателей-фантастов, я размышлял, почему они цепляют, что в них такое есть, что заставляется с нетерпением читать каждую следующую строчку. Не зная теории литературы, для себя тогда я решил, что это "психологизм". Не только в фантастике. Даже напротив, у фантастики есть костыли в виде фантастического допущения, которое само по себе держит интерес. Но для так называемой "большой" литературы "психологизм" это единственное на чем она держится. В то время понятия "психологизма" и "катарсиса" стали для меня тождественны. Ведь когда ты ошарашено размазываешь слёзы над книгой, достигаешь катарсиса, то достигаешь ты его именно через психологизм.
   Каково же было мое удивление, когда я попытался найти определение "психологизма". Какое-то невнятное "детальное изображение внутреннего мира героя, подробное описание, анализ различных состояний его души, внимание к оттенкам переживаний". Весь мой читательский опыт кричал, что это не так. Психологизм куда глубже, куда разнообразнее. Что вообще вся суть литературы заключена именно в нём. Поэтому, пытаясь дать самостоятельно определение "психологизму", попутно мне пришлось отвечать на множество дополнительных вопросов. Почему люди вообще читают? Что особенного находится в художественной литературе? Удовольствие? Какого рода это удовольствие? Откуда оно возникает? Что для его возникновения надо сделать автору?
   Возможно, сейчас напишу какие-то общеизвестные вещи для филолога или психолога, но тем не менее. Давайте подумаем, что такое любая проза или поэзия на самом нижнем, базовом уровне. В данном случае нам не важна ни форма произведения, ни его содержание. Мне думается, что художественный текст - это обезличенная опосредованная коммуникация между автором и неким обобщенным читателем. В таком случает, главным объектом писательской деятельности становится не сюжет, не характеры, не форма изложения (роман, рассказ, поэма), не язык, не художественные приёмы. Объектом становится обобщенная группа читателей (архетип, если хотите) в одном лице, с которой автор общается посредством сюжета, описывая характер своих героев, выбирая форму подачи, оттачивая язык и прочие художественные приёмы.
   Ключевым моментом является то, как эта коммуникация происходит. Всё остальное является логическим выводом из нашего предположения.
   Не знаю, является ли это место общим в психологии, но считается, когда организмы стали существовать коллективно, то в какой-то момент возникла необходимость отдельным членам этих сообществ прогнозировать поведение остальных. Например, нам - людям - живущим в социуме, необходимо знать, как другие члены общества прореагируют на те или иные наши действия. И от того, насколько хорошо мы эту задачу решаем, зависит, грубо говоря, наша адаптация в том или ином коллективе. Некоторые исследователи считают, что именно сложность группового внутривидового поведения представляет самую большую проблему для психики животных.
   По всей видимости, сознание возникло как модель, позволяющая понять и спрогнозировать поведение другой одновидовой особи. Впоследствии, у людей оно развилось в более высшую форму. Сейчас считается, что сознание присуще и животным, а ряд экспериментов показал, что высшим приматам, дельфинам, слонам присуще даже самосознание.
   Детские психологи хорошо знают, что маленькие дети до определённого возраста не обладают самосознанием и не могут представить себя на месте другого человека.
   Именно способность представить себя в образе другого человека составляет суть писательского мастерства. Писатель, как и актер, полностью погружается в придуманный образ. И насколько глубоко и точно он это делает, от этого зависит достоверность, живость, увлекательность созданного образа.
   Эта особенность психики по моему глубокому мнению отличает талантливого писателя от посредственности. Конечно, не она одна, а целый комплекс особенностей и навыков. Сила воображения, словарный запас, чувство эстетики, языковая интуиция, навыки письма имеют немаловажное значение. Но во главе всего этого стоит способность мысленно перевоплощаться.
   Возможно, кто-то поспорит. Но мне думается, что именно про это писал Выгодский в "Психологии искусства". Конечно, немного в другом контексте, но то, что "сны наяву" переживает любой "творец" сомнению не подлежит.
   Так что будем исходить из посыла, что писатель по умолчанию должен превосходно моделировать поведение других людей у себя в сознании. В силу каких-то биологических особенностей свой психики, которые только должна выяснить нейробиология. Попытаемся не употреблять термин - талант. С некоторой долей осторожности, можно предположить, что за это свойство психики отвечают так называемые "зеркальные нейроны". И у людей предрасположенных к писательской деятельности их количество в мозгу несколько больше и они образуют между собой более обширную сеть. На сегодняшней день это самый передовой край науки и с полной уверенностью про это говорить, конечно, нельзя. Вот в силу таких особенностей нервной системы, автору ничего не мешает поставить себя на место уже не литературного героя, а самого читателя, который про этого героя читает.
   В этой коммуникации автор своим сознанием может только смоделировать реакцию читателя на свой текст. С большой долей вероятности можно предположить, что автор желает отзывов, дабы получить материальное подтверждение своим представлениям. Разумеется, подавляющее большинство авторов в отличие от художественного образа, образ читателя формируют неосознанно. Образ читателя лежит больше в сфере подсознательного. В процессе правок автор постоянно задается вопросом, как тот или иной фрагмент текста будет прочтён и понят, как бы становясь на место читателя.
   Ранее я предполагал, что образ читателя в сознании автора размыт и усреднен. Но, пожалуй, это не так. Образ читателя очень конкретен и в тоже время типичен, или даже архетипичен. Как и образ героя. Более того, автор оперирует сразу несколькими читательскими образами. Говорить об этом возможно, если обратиться к постмодернистским текстам. Автор сначала ставит себя на место высоколобого интеллектуала и разбрасывает скрытые цитаты и разнообразные аллюзии. Затем ставит себя на место затюканного пятидесятилетнего мужчины и добавляет детективный элемент с жестоким убийством элитной топ-модели. Потом ставит себя на место сорокалетней домохозяйки и вводит романтическую линию с супружеской изменой и мезальянсом. Ставит себя на место узкого специалиста по истории средних веков и добавляет религиозные символы, которые поймет только узкий круг специалистов по медиевистики. И так далее. В действительности, этот процесс не такой линейный. Здесь для наглядности упрощено.
   С большой долей вероятности, можно говорить, что читательские архетипы находятся не в сознании автора, а на подсознательном уровне. Если автор своим разумом может создать архетип литературного героя, то ничего не мешает ему точно так же обобщить типы читателей.
   Про читательские архетипы возможно говорить ещё и потому, что даже в рамках одного читателя один и тот же художественный текст может менять свою ценность. По истечении какого-то времени человек получает новый жизненный опыт, который меняет его психику. Тем самым в рамках одной личности происходит архетипичный переход.
   Если образ читателя переходит из подсознательного в сознательное, автор также переходит из сферы творчества в сферу авторских навыков. И, пожалуй, нельзя однозначно сказать, что это плохо. Тут, как и во всем, должен быть определённый баланс.
   Авторы-беллетристы очень хорошо знают, для кого пишут. Но эта узость как раз не позволяет им выйти за определённые рамки, отличающие ремесленно-лубочный текст от настоящей литературы. По-видимому, особенности их психики не позволяют им достаточно глубоко проникнуть в образ читателя, отличного от их основной фокус-группы.
   Теперь вернёмся к тому, с чего мы начали, к психологизму. Он-то и будет той самой "информацией", которую автор сообщает своим читателям. Эмоции во всех их проявлениях и гранях, во всём многообразии их оттенков.
   Призовём на помощь теорию коммуникации и представим общение автора и читателя в такой таблице.
   0x01 graphic
   Архетипы читателей на самом деле находятся в подсознании. В данном случае, говоря сознание, я имею в виду весь внутренний мир автора.
   Становится очевидным, что "художественный образ в сознании автора" не будет равен "художественному образу в сознании читателя". Налицо проблема интерпретации.
   На одного писателя приходятся тысячи читателей, мужчины и женщины, молодые и старые, с высшим математическим и дипломом ЕГЭ, у всех этих людей разный жизненный опыт, разное мировоззрение. Более того, при всём богатстве письменный язык во временном отрезке обладает ограниченным набором изобразительных средств. Появляются языковые штампы, затёртые выражения, которые никакие эмоции уже не вызывают.
   Молодые неопытные авторы зачастую совершают такую ошибку, пытаясь максимально подробно описать зрительный образ, который стоит у них перед глазами. Получая на выходе унылую тягомотину лишенную психологизма.
   Писатель-психолог идёт другим путём. Он не транслирует образ из своей головы в другую. Он совершенно по другому работает с текстом, текст для него не самоцель, а инструмент, посредством которого он получает доступ к подсознанию читателя.
   Разберём на конкретном примере. Чтобы лучше понять, я советую вам прочитать рассказа Лукьяненко "Поезд в тёплый край". Он довольно короткий и не займёт много времени.
   Итак, рассказ вы прочитали. Предположу, что он произвёл на вас глубокое впечатление. Проанализируем один из наиболее сильных отрывков.
  
    "Глаза у женщины были внимательные, цепкие.
         - Предупреждаю, взрослых мы не берем. Только детей. Отпустите.
         - У меня билет, я и не прошу... С ними все будет нормально?
         - Да.
         Дети смотрели на него. Младший негромкого сказал:
         - Спасибо. Вы езжайте.
         Он стоял и смотрел, как они уходят вслед за женщиной. К маленькому автобусу, набитому людьми. Там были только дети и женщины, впрочем, женщин совсем мало.
         Рядом прошел солдат с автоматом. Форма опять была незнакомая, чужая. Мужчина нерешительно спросил:
         - Скажите...
         На него повернулся автоматный ствол. Солдат ждал.
         - Этот приют, куда забирают детей... Кем он организован?
         - Здесь нет приютов, - ответил солдат. Отвернул автомат в сторону. Продолжил почти дружелюбно: - Нет. Мы здесь стояли месяц, завтра отправка. Приютов нет.
         - Но она сказала, - торопливо начал мужчина.
         - Приютов нет. Только предприимчивые местные жители. Говорят, что морозы будут слабыми, главное - запастись продовольствием.
         Солдат погладил оружие рукой в шерстяной перчатке. Добавил:
         - Стрелять бы надо, но приказа нет... Да и не перестреляешь всех.
         Мужчина побежал..."
  
   Здесь нет ни детального изображения внутреннего мира, ни анализа различных состояний души, ни внимания к оттенкам переживаний. Но какая сила воздействия! Всего в двух словах: "мужчина побежал".
   Для себя этот приём я называю инсайтом. Внезапным озарением читателя, когда картина происходящего складывается непосредственно в его сознании по нескольким фрагментам. Не смотря на силу воздействия, он довольно прост в использовании. Автор делает одно утверждение, даёт одну тезу. В данном случает это утверждение: "детей забирают в приют". Прямо об этом автор не говорит, понимание этого приходит через интерпретацию слов героя. В нашем случает это не важно. Потом идёт антитеза: "здесь нет приютов". В сознании читателя сталкиваются два взаимоисключающих утверждения. Именно в этот момент читатель начинает самостоятельно искать ответ, идет принудительная активация его мыслительного процесса. Теперь ему достаточно одного полунамёка, чтобы читатель сам нашел ответ. И автор его даёт - "запастись продовольствием". Читатель в этот момент прозревает вместе с героем. Когда автор пишет "мужчина побежал", вместе с этими словами мы получаем его характеристику. Мужчина - хороший человек. Он добрый, но вместе с тем и решительный. Впрочем, словами почти невозможно описать тот спектр мыслей и эмоций, который испытывает читатель. Автор не описывает своего героя, он строит его образ непосредственно в сознании читателя. Даёт тезу, даёт парадоксальную антитезу и подсказку полунамёк.
   Инсайт, пожалуй, один из самых сильных познавательных процессов, протекающих в психике вообще. Именно этим объясняется его столько мощное воздействие. На внешне схожем приёме основан целый литературный жанр. Но всё же детектив следует отделять от инсайта. Инсайт больше лежит в плоскости художественного приёма и может применяться на различном уровне текста. От отдельного предложения, до абзаца, главы и целого романа. Блестяще это показал Борис Акунин в двухтомнике 'Алмазная колесница'. Инсайт - это внезапное озарение. Детектив - загадка с постепенной разгадкой.
   С точки зрения психологии можно говорить о некой тождественности инсайта и катарсиса. Без одного не бывает другого. Именно с помощью инсайта достигается наивысшая точка напряжения психической энергии с последующем сбросом и катарсисом.
   В художественном же тексте далеко не всегда инсайт сопровождается катарсисом. Но это один из самых доступных и скажет так - "автоматизированных" - способов его достижения. Именно размышляя о природе инсайта автор и пришёл ко всем озвученным в статье мыслям.
   Кроме инсайта я выделяю ещё четыре метода воздействия на сознание читателя. Это "разрыв шаблона", собственно детальное изображение внутреннего мира героя, детальное описание физических ощущений и оценочные описания. Разумеется, эти приёмы используются не по отдельности, а в разнообразных сочетаниях и комбинациях.
   Про разрыв шаблона написано довольно много и без меня. В юмористических передачах типа "КВН" или "Comedy Club" это основной приём. Там он так затёрт до дыр, что думающий зритель вполне способен предугадать наперёд три-четыре реплики просто исходя из внутренний логики диалога.
   В литературе сходу наиболее показательный пример я вспомнить не могу. На ум приходит фильм "Стрелок" и диалог Боба Ли Суэггера с Сарой. Приводить его я не буду, кто хочет, может посмотреть сам фильм. Смысл в том, что подспудно складывается впечатления, что Сара винит Суэггера в смерти мужа. В сердцах она даёт ему пощечину. Женщина действует по шаблону убитой горем жены, которая винит всех в смерти мужа. Но внезапно оказывается, что зла она не из-за этого, а из-за того, что сам Суэггер винит себя. Очень сильный эпизод.
   Описание физических ощущений - это механизм эмпатии. Подробно описывая физические ощущения героя, автор переносит эти ощущения на читателя, тем самым вводя его в подобие транса и облегчая мысленное перевоплощение. В некоторой мере за такой эффект несут ответственность всё те же "зеркальные нейроны". Но тут есть нюансы. Описывать физические ощущения надо так, будто это чувствует сам читатель. Избегать личных местоимений, если повествование ведётся от третьего лица. В общем, строго придерживаться фокальности.
   Подробное описание мыслей и переживаний героя действуют схожим образом. Особенно, если писатель озвучивает какие-то потаённые мысли созвучные мыслям самого читателя.
   Оценочные описания я выделил не просто так. Это способ влияния на сознание через Эго. Способ на какое-то время избавить читателя от фрустрации. Через литературного персонажа удовлетворить его скрытые потребности. Такие как слава, признание профессиональных способностей, потребность в романтической любви и Бог его знает чего ещё.
   Читатель хочет, стремиться, олицетворять себя с персонажем. Хочет переживать и радоваться вместе с ним. Оценки окружающих являются неотъемлемой частью нашей жизни. Мы постоянно думаем о том, кто что сказал или сделал, и оцениваем людей, понимая, что так же другие оценивают и нас. Поэтому, вжившись в образ, читатель так же хочет знать, как его в образе героя оценивают окружающие люди.
   И если отечественной классике 19в. свойственен психологизм детального изображения внутреннего мира, то, например, азиатскому менталитету (в силу объективных причин скученного проживания) свойственен оценочный психологизм. Это прослеживается на примерах всего современного массового азиатского творчества, такого как ранобэ, лайт-новеллы, манга и анимэ.
   С ранними китайскими классическими произведениями автор не знаком. И не может сказать, что к сожалению. Но ему думается, что столь любимое китайцами присвоение разнообразных рангов и уровней мастерства берёт своё начало именно там.
   Из сказанного может показаться, что автор этакий гений манипулятор. Отчасти это так. Но надо понимать, что во многом это воздействие оказывается автором неосознанно. Пять описанных методов - это всего лишь вершина айсберга, лежащая на самой поверхности. И ещё не забываем, что автор моделирует реакцию читателя внутри себя, поэтому он тоже как и читатель переживает те же эмоции. Через читателя автор воздействует и на своё собственное сознание. Он манипулирует своими собственными чувствами, поэтому это уже не просто злонамеренная манипуляция в обычном понимании. Она ведёт не к односторонней выгоде, а к обоюдной.
   Ставя себя на место читателя, автор выбирает, например, две разные реплики в одном диалоге. Сначала оценивает одну, потом другу. И выбирает ту, которая оказывает более "сильное" воздействие на читателя в рамках данного эпизода, сюжетного замысла и характера героя. Так получается, что наибольшее воздействие оказывает наиболее правдоподобная картина межличностного общения в обрисованных рамках. Поэтому-то авторы и говорят, что герои начинают жить своей жизнью. Если литературный герой совершает сюжетное действие не соответствующее его характеру, то для читателя разрушается достоверность образа и его реакция будет "хуже". Читатель не будет сопереживать такому герою.
   Обобщая выше написанное, скажем, что психологизм это отнюдь не детальное изображение внутреннего мира героя, подробное описание, анализ различных состояний его души. Психологизм - это комплекс осознанного и неосознанного авторского воздействия на психику персонифицированных групп читателей, с моделируемой в сознании автора ответной реакцией. В этот комплекс включаются все уровни текста. Осознанные автором художественные приёмы и неосознанные, использованные им по наитию, когда автор ставит себя на место читателя. Это и сюжетные повороты, и характеры героев. Это даже внешней вид текста: translit, курсив, прописные буквы и прочие приёмы, которые автор придумывает во время творческого поиска.
   Психологизм рождается во взаимодействии автора и читателя. Отсюда происходит его двойственность. Для читателя это сильные эмоции, "радость чтения". Эта та "информация", которую автор передает посредством художественных образов, сюжета, характеров персонажей. В то время, как для автора это и набор освоенных им методов и приёмов художественной изобразительности. И гигантская работа подсознания по типизации героев и читателей.
   Сам собой напрашивается вывод, что в художественном тексте допустимо всё, что вызывает сильную эмоциональную реакцию. Даже резко негативную, если она, например, сюжетно обоснована и направлена на отрицательного персонажа. Неприкрытое морализаторство, пожалуйста. Обсценная лексика, с удовольствием. Литературные штампы, дайте два!
   Говоря, допустимо всё, разумеется, надо уточнить, только для тех читателей, чью реакцию на этот конкретный текст автор смоделировал.
   Становится очевидным, что следует разбить психологизм на две большие группы. На "естественный психологизм", читательскую реакцию, естественную для абсолютного большинства читателей. И "психологизм характерный", читательскую реакцию, характерную только для выделенной группы людей. Первый рождает естественную реакцию у подавляющего большинства читателей. Не зависимо от их возраста, пола, образования, вероисповедания, исторической эпохи, государственного строя. Этот психологизм затрагивает общие для всех людей темы любви, предательства, справедливости, темы социальной иерархии, темы счастья и несчастья.
   Второй психологизм, характерный, присущ для какой-то выделенной группы читателей. Например, поклонников классической музыки. Воздействие на их внутренний мир от описания физических ощущений от прослушивания классической музыки, разумеется, будет намного ярче, чем на не поклонников. С точки зрения когнитивной психологии таких читателей можно обобщить в группы с психологическими особенностями слухового восприятия действительности.
   Рассматривая психологизм как авторское воздействие на психику читателя, а сам текст, как многоуровневое опосредованное средство воздействия с моделируемой в сознании автора ответной реакцией, нам кажется, что мы наткнулись на нечто большее. И тем страннее осознавать, что в литературоведении про это ничего не написано. Нам кажется, что такая трактовка психологизма предполагает новый метод исследования как самого художественного текста, так и личности писателя.
   Но этот метод, конечно, только предстоит описать. Или не предстоит.
  
   Хотелось бы написать ещё несколько слов о функции литературы. Под литературой я понимаю в большей мере именно 'психологизм' как основу взаимодействия автора и читателя. В отечественном литературоведении традиционно считается, что психологизм несёт в себе морально-этическую составляющую. Пожалуй, для литературы 19в. и начала 20-го это так. Если исходить из того, кто эту литературу читал, кому она была доступна. В то время поле читателей не включает в себя абсолютного большинства деревенских жителей. Читателями были наиболее образованные и обеспеченные люди. Именно этим людям наши классики прививали идеи просвещения и гуманизма.
   Сегодня же в условиях цифрового мира сложилась уникальная ситуация, когда уже невозможно однозначно сказать, какой способ общения преобладает, устный или письменный. Более того общее среднее образование генерирует огромный объем художественных текстов. И чтобы не затеряться в этом море к текстам предъявляются всё более жесткие требования. Поставим себя на место современного читателя. Критерий выбора будет один - интересно читать или нет, цепляет или не цепляет. Можно подумать, что функция художественной литературы сводится к простому развлечению. Потребность читать более глубина. Это способ уйти от жизненных проблем. Способ примириться с миром и с самим собой. Литература несёт терапевтическую функцию.
   Психологизм - это тот механизм, который обеспечивает интерес. Если психологизм авторское воздействия на читателя, то чувство интереса, интрига, чувство сопереживания, которое у читателя возникает, всего лишь одна из его граней. Получается, что психологизм это и средство, и цель литературы.
   Только наполнив текст психологизмом, то есть обеспечив его прочтение, автор может отражать действительность, проповедовать собственные идеи, прививать какие-то нравственные идеалы, моральные принципы. Иногда происходит так, что авторские нравственные идеалы и то, каким способом автор их описывает, сами становятся психологизмом. То есть могут воздействовать на психику читателя. Но это не значит, что любое описание нравственных идеалов и есть психологизм.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"