Солнечный свет пробивался сквозь пушистые еловые ветви. Я зевнула, нежась в кровати.
Сегодня был особенный день.
Можно было не пить антидепрессанты, не ехать в стационар на консультацию. Новый год, мать его, веселый праздник, мандарины и шампанское, а во лбу звезда горит; каждый заслужил немножечко счастья.
Например, я.
Я вылезла из постели, одним движением прыгнула к компу и вентиляторы взревели, запускаясь. Здесь ли ты, моя родная и любимая Яндекс-погода, уж я-то от тебя узнаю, что ты мне приготовила в этот особенный день!
Ноль-минус два, по области до минус семи. Легкий снег. Идеальная погода.
У вас новое письмо, педантично сообщает мне Яндекс-почта. Ну-ну, посмотрю.
Привет,
Ты, наверное, уже спишь. Я не могу заснуть: скорей бы наступило завтра. То есть уже сегодня. Ну, ты поняла.
Ник
Я заулыбалась. Ник - мой собрат по несчастью. Десятый класс физматшколы, биполярное аффективное расстройство, феназепам, абилифай и прочие нормотимики.
И сегодня мы наконец-то встречаемся не в коридорах психоневрологического диспансера, а как нормальные люди.
Я достала из шкафа свежеотглаженную юбку. Влезла в шерстяные колготки: все-таки на улице мороз для капроновых, лучше не рисковать. Долго выбирала блузку и остановилась на бледно-зеленой шифоновой: в ней я буду выглядеть так, как надо.
Мама готовила блинчики на кухне. Увидев меня, она сморщила лицо.
- Ну кто так одевается! Ходишь опять, как Манюня! Блузку заправь! И уложи волосы, как следует! Что про тебя Алла Сергеевна скажет...
Ничего не скажет, хотела сказать я. Потому что сегодня я не поеду к Алле Сергеевне за очередным уколом и дозой таблеток.
Но маме, конечно же, об этом знать было совершенно необязательно.
Я не псих. А если даже и псих, то я устраиваю себя такой, какая я есть.
Я влезла в тяжелую зимнюю куртку. Зашнуровала ботинки.
Прощай, милый дом.
Ник ждал меня на автобусной остановке. Он совершенно не изменился: всклокоченные волосы, торчащие в разные стороны, очки в тяжелой оправе, чересчур тесное пальто.
Мы обнялись.
- Привет, как дела?
- Такой особенный день, - весело отозвался Ник. - Потрясающе, и немного нервно. Так я Новый год еще не отмечал. Ну, очевидно, что не отмечал...
Он смутился. Я пришла ему на помощь.
- Пойдем пока просто погуляем? Зайдем в кафе-мороженое, полепим снежки, такое.
Он с облегчением согласился.
Взявшись за руки, мы с Ником шли по проспекту. Яркие рекламы светили на нас отовсюду, заманивая. "Лучшие цены!", "Эксклюзивное новогоднее предложение!"
- Я когда-то после школы мечтал стать рекламщиком, - сообщил Ник. - Или турагентом. Продавать что-то сверкающее и праздничное каждый день.
- А потом раздумал?
- Понял, что это фальшивый праздник. Ненастоящий.
- А Новый год?
- Новый год - это про другое. В Новый год случаются чудеса, ну и...
- Ну и - что?
Он опять смутился.
- Встречаются люди. Как мы с тобой.
Я засмеялась.
- Да уж, встретились так встретились. Твоя биполярка и моя циклотимия.
- Нам повезло, - серьезно сказал Ник. - Скажешь, нет?
Я прижалась к его плечу.
- Да. Повезло.
Мы приближались к заново отделанному "Детскому миру" на Лубянке. Шел легкий новогодний снег. У половины прохожих в руках были празднично упакованные коробки и пакеты.
- А я ничего тебе не приготовила на Новый год, - растерянно проговорила я.
- Ну и не нужно. Ты же понимаешь.
- Понимаю, просто... так принято.
- Принято вообще много всего, - с внезапным раздражением сказал Ник. - Ходить в школу. Сдавать ЕГЭ. Готовиться к вступительным экзаменам. Слушаться родителей. Ходить к психотерапевту. Принимать таблетки вовремя.
- Идиотизм, - кивнула я. - И главное, считается, что нам это все нужно.
- Ну! Вот скажи, зачем?
- Чтобы вырасти достойными членами...
- Вот-вот. Меня уже от всех этих членов тоска берет.
В "Детском мире" было тепло и душно. По эскалаторам туда-сюда ездили озабоченные водители с взбудораженными детьми, и поблескивали разноцветными огоньками новогодние гирлянды. Я на миг застыла, любуясь витражным потолком.
Мы дважды прокатились на стеклянном лифте, разглядывая этажи, и в конце концов забрались под потолок, к белым столикам фудкорта, и взяли большое ванильное мороженое на двоих. Я лениво колупала свою половину ложкой с длинным черенком, раздумывая над темой для разговора.
Мы уже были знакомы пару недель, и успели обсудить семьи друг друга. Я знала про его старшего брата с шизофренией, и про отца, уехавшего на Север. Он был в курсе про наши с мамой дрязги и о том, как я хотела завести собаку. Про школьные курсы актерского мастерства и осточертевшую музыкалку. И про то, что я никогда в жизни не целовалась.
Из дома я тоже никогда не уходила. А уж отметить Новый год не в квартире с мамой...
- Мама вся изойдет на, - я закашлялась, - ну, на что нужно, на то и изойдет.
- Тебе ее не жалко?
- Она всегда говорила, что я испортила ей жизнь и не дала второй раз выйти замуж, - пожала плечами я. - Я ей только мешаю.
- Я своим не мешаю и не помогаю, - сказал Ник. - Мне кажется, им просто все равно. Я как-то ушел из школы куда глаза глядят. Шел, шел, дошел пешком аж до Капотни. Потом вернулся, еле нашел станцию метро. Так мне дома никто слова не сказал.
- Не заметили, наверное.
- Да... они много чего не замечают.
- Моя мама замечает только, выпила ли я таблетки, и сходила ли к врачу на укол, - с горечью сказала я. - Эй, ты совсем не ешь мороженое!
Ник поднял руки.
- Виновен, ваша честь! Я хотел тебе оставить побольше. - Он улыбнулся. - Ты ведь сластена.
- Я... да, - настала моя очередь смущаться. - Спасибо.
Ник перегнулся через перила, где далеко внизу сверкала, блестела, манила к себе новогодняя елка "Детского мира". Вопросительно посмотрел на меня.
Я качнула головой.
- Погуляем еще. Можно на Красную площадь сходить. Или в новый парк, Зарядье. Там парящий мост, он стоит над рекой безо всякой опоры.
Ник кивнул, но без энтузиазма.
- Не хочешь?
- Не знаю, - раздумчиво произнес он. - Как-то скучно это, Красная площадь, Спасская башня. Было уже десять раз. Если бы тебе сказали, что ты сегодня можешь сделать что угодно, пойти куда угодно, ты бы что выбрала?
Я призадумалась.
- Если что угодно, как угодно - тогда я бы хотела полететь! Только не на каком-нибудь вертолете в наушниках! Сама!
- Легче легкого. - Он улыбнулся. - Аэротруба.
Мои глаза загорелись.
- Поехали!
Мы сели на метро, одновременно гугля нужные сайты. Аэротруба нашлась неподалеку от центра, в Крылатском. Недолго думая, мы пересели на нужную ветку.
- Вот поверить не могу, - сказал Ник, усаживаясь рядом со мной в поезде. - Столько людей. На платформе, в вагоне, везде. И у всех свой Новый год.
- Не веришь, что не мы центр Вселенной?
- Иногда в это трудно поверить. Тысячи, сотни тысяч, и у каждого своя Вселенная внутри. И потом она исчезает. Тает. Или медленно растворяется под таблетками.
- Ненавижу таблетки, - вставила я. - Особенно антидепрессанты. Ходишь легкая и пустая, как пузырь.
- О да. Знаешь, надо было собрать все наши таблетки, и скинуть их с моста в воду. Вот было бы здорово!
Мы засмеялись.
- Знаешь, - негромко сказала я. - А с тобой здорово. И почти совсем не страшно.
Он поднял бровь.
- Ты надо мной прикалываешься.
- Вовсе нет! Я серьезно.
- Ну, тогда я рад. Смотри! Наша остановка!
Когда мы выбрались из метро, уже начинало темнеть. Зимний день проходит быстро. А я вспомнила кое-что.
- Ник, извини, я совсем забыла. У меня почти нет денег.
Ник отмахнулся.
- Не беда, я знал, что нам что-нибудь да понадобится. У меня все есть.
- Да вы богач, сэр. - Я взяла его за руку. - Угостите девушку аэротрубой?
- Всенепременно. За мной, мадемуазель!
Невысокая ярко накрашенная блондинка со сладкой, словно приклеенной улыбкой проводила нас в раздевалку, где нас облачили в спецкостюмы. Инструктор уже ждал нас, и мы выслушали короткую лекцию о правилах поведения в воздухе.
- Главное - не улетайте неведомо куда, - шепнул Ник мне на ухо, и я засмеялась.
А потом мы полетели.
Воздух свистел в ушах, и я не помнила ничего больше. Пять минут чистого восторга, волшебного полета, каждую секунду которого кажется, что так будет вечно, и сердце колотится не в груди, а в горле, мешая дышать, а глаза блестят, как заколдованные звезды.
Фантастический Новый год.
Из аэротрубы мы выползли, шатаясь. Ник сжимал мою руку в своей.
- Я никогда...
- Я знаю, - сказала я и поцеловала его в щеку. - Я тоже никогда этого не делала.
Мы вышли в парк, под звездное небо. Высоко вверху отраженный городской свет окутывал облака оранжевой дымкой.
- Ты когда все про себя понял? - спросила я. - Ну, депрессия и это все?
- Не знаю. Наверное, когда мама меня крепко обняла и долго не отпускала. Так странно было. Вроде я все тот же, а налепили на меня табличку "маниакально-депрессивный психоз", и все. Пацаны в классе не разговаривают. Девчонки шушукаются. Учителя жалеют. На родительском собрании кто-то заявил "Не хотим, чтобы наши дети учились рядом с этим ребенком!" - Он хмыкнул. - Я - ребенок, надо же...
- У меня в классе никто не знает, - покачала головой я. - Мама пробила легенду, что у меня вегето-сосудистая дистония, и я падаю в обмороки.
- Повезло тебе.
- Да какая теперь разница, - тряхнула головой я. - Все уже.
- Новый год, - подтвердил Ник. - Все еще не страшно?
- Немножко, - призналась я. - Поехали к тебе?
Он кивнул, сжимая мою руку в своей.
- Поехали.
Метро на этот раз оказалось переполнено - все куда-то ехали с букетами и бутылками шампанского, перевязанными розовыми ленточками. Я толкнула Ника под локоть.
- Что?
- Шампанское. Я тоже хочу.
- Нам не продадут.
- Попросим кого-нибудь купить для нас, - пожала плечами я. - Давай! У нас получится.
Мы выждали в "Азбуке вкуса" пару минут, не дольше - в секции с винами и шампанскими появилась взрослая парочка. Он, в очках с тонкой оправой, с тростью, и она, с копной легкомысленых химических кудряшек.
Ник шагнул вперед.
- Извините, - сказал он, - вы не могли бы нам помочь купить шампанское? Я заплачу.
Мужчина с улыбкой посмотрел на него поверх очков.
- Уже почти одиннадцать. Успеете?
- К бою курантов - конечно! Тут совсем рядом.
Мужчина взял предложенную Ником бутылку.
- Ну, если так, хорошо вам отметить, молодежь! - И повернулся к спутнице. - Пошли к кассе, пробьем молодым людям хороший вечер.
С бутылкой мы вышли во дворы, пустынные в новогоднюю ночь.
- Через пару часов здесь будет полно народу с петардами и фейрверками, - задумчиво сказал Ник.
Я передернула плечами.
- Не люблю фейерверки. То и дело приходится следить, чтобы петарда не попала в глаз.
- Я тебя понимаю, - серьезно сказал Ник. - Хорошо, что нам это не грозит.
Я сжала его руку чуть сильнее.
- Ты меня понимаешь.
- Сам не люблю внезапных звуков. А одноклассники об этом знают и прикалываются. Знала бы ты, как мне это надоело.
- Мне много чего надоело, - призналась я. - Хорошо, что в новом году всего этого не будет.
- Универсальный рецепт, - согласился со мной Ник. - Держись меня, и мы искореним все унылые приколы в галактике.
Он поднял руку к глазам, щурясь, потом тихо выругался.
- Ой, черт, у меня горит свет. Мама все-таки не ушла в гости, как обещала.
- Где твое окно?
- Вон, на последнем этаже, два окна светятся. Это комната и кухня.
- Обидно, - сказала я. - Я хотела посмотреть, где ты живешь. И куда же мы пойдем?
Ник застыл, раздумывая.
Мы повернулись друг к другу одновременно.
- На крышу, - сказали мы хором.
Я поймала себя на том, что весь день не думала, зачем, собственно, мы двое сегодня здесь собрались. А теперь, когда осталось меньше часа, и думать, казалось, было уже незачем.
Все уже решено.
Как прогноз Яндекс-погоды. Легкий снег, юго-западный ветер, Новый год. Получите, распишитесь.
Я глубоко вздохнула. Бояться нечего. Это я и Ник. У нас все получится.
- Хочешь домой? - угадал мои мысли Ник.
- Я... нет. Мне просто странно, что все такое обычное. Для меня... для нас сегодня особенный день, а я...
- А ты хотела фанфары и красную ковровую дорожку? Объявление в новостях?
Я почувствовала, что краснею.
- Идем, - совсем другим тоном сказал Ник. - Осталось совсем немного. Хотя подожди. Ты уверена?
Я не смогла удержаться от улыбки.
- Ты так серьезно об этом спрашиваешь!
Теперь улыбался Ник.
- Прости. Я никогда этого раньше не делал, ну, очевидно, и это, должно быть, заметно...
Я расхохоталась.
- Пошли.
Лестница на технический этаж была заперта, но на такой слабый замок, что открыть его кончиком ножа смог даже Ник. Взявшись за руки, мы поднялись на крышу.
- Здесь совсем не холодно, - удивленно объявила я. - И снежинки...
Ник вытянул руку, ловя снежинку на обнаженную ладонь.
- Я так ждал этого вечера, - немного хрипло сказал он. - Я никогда... в общем, я даже не думал, что я встречу тебя, и ты так меня поймешь.
- Биполярная депрессия, - сказала я. - Всего-то. У нас каждый двадцатый с этим заболеванием, просто не всех стигматизировали.
- Да, но ты принимаешь меня всерьез. Ты знаешь, что это я принимаю решения, и не моя депрессия.
Я шагнула к нему. Сняла перчатку, провела рукой по волосам.
- Конечно, знаю, - просто сказала я. - Я - это не моя болезнь. Ты - это ты. И всякие дурацкие таблетки тут ни при чем.
- Таблетки! - Ник скорчил рожу. - Только потому, что врачи думают, что знают лучше!
- Ничего-то они не знают. Знаем мы.
- Сними куртку, - попросил Ник. - Тебе она не понадобится.
Я расстегнула тяжелую куртку, вывернулась из рукавов. Руки Ника легко и просто обняли меня.
- Вот так.
- Главное, чтобы сейчас на крышу не забрался какой-нибудь поборник нравственности, - озабоченно произнесла я. - И не увидел тебя без штанов.
- Не увидит. Все-таки Новый год, все поборники нравственности сидят у тазиков с оливье и слушают Путина.
Я прыснула.
- Да уж.
На крыше было тихо. Шум города остался далеко внизу, под заснеженными ветвями окружающих дом деревьев.
Я подошла к самому краю. Смахнула носком кусочек снега и проследила, как он упал вниз, в сугробы.
- Знаешь, а я соврала, - задумчиво сказала я. - Я все-таки боюсь.
- Я тоже. - Ник подошел и обнял меня сзади за плечи. - Все кончится хорошо.
- Я не псих. Это самое важное. С таблетками или без, я не псих. И я сделала все, что от меня зависело.
- Мы сделали.
- Угу. - Я отклонилась, позволяя голове упасть на его плечо. - Эй, а ты оставил записку?
- Да, на столе. Написал, что не хочу никого беспокоить, просто решил отметить Новый год таким образом. И еще что-то, уже не помню что.
- А я не оставила, - задумчиво проговорила я. - Мама с ума сходит, думает, как меня получше наказать, когда я вернусь домой.
- Ну уж это-то никак не должно тебя волновать.
Я рассмеялась.
- Конечно, нет. Не отпускай меня, ладно?
- Само собой.
- Что бы ни случилось?
- Обещаю.
Мы помолчали, глядя вниз, на пустые подъездные дорожки и припаркованные у дома машины.
- Все покрытое снегом и спокойное, словно в сказке.
- Ага.
- Как ты думаешь, а там что будет?
- Не знаю, - беспечно отозвался Ник. - Может быть, цветы.
Я засмеялась. Ник обнял меня крепче.
- Шампанского?
- А почему нет. Открывай!
Пробка вылетела из бутылки с легким чпоком. Над горлышком поднялся еле видный дымок.
Я отхлебнула вслед за Ником. Голова едва заметно закружилась.
- Только немного, - предупредил Ник. - Оно с нормотимиками плохо сочетается. Могут быть судороги.
- Ну уж это-то никак не должно тебя волновать, - передразнила я.
Ник засмеялся и придвинулся ближе.
- Аня...
Я обернулась. И его губы нашли мои.
На вкус поцелуй был, как шампанское. Только голова закружилась гораздо сильнее.
Мы разомкнули губы и долго-долго смотрели друг на друга.
А потом снизу донесся знакомый перезвон.
Полночь.
Новый год настал. Настало время.
Я снова взяла Ника за руку.
- Ты готов?
Он не колебался.
- Да. На счет три!
- Три - это мало. Давай на счет десять?
- Давай.
- Нет, давай на счет двадцать?
- Если мы будем продолжать в таком духе, - сказал Ник, - у нас ничего не получится.